М. Т. Якупов мировые религии

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 26

«Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему (Матфей 2:1-2)». (Евангелие от Матфея// Библия. –С. 1040.)

Свету было суждено воссиять во тьме веков и пролиться на язычников. Звезда, пророческий символ небес, привела за собой в Вифлеем мудрецов Востока. Вероятно, они были астрологами, и Господь так привлек их внимание. Еще несколько столетий назад Валаам пророчествовал о грядущем Мессии, сравнивая Его пришествие с появлением на небе новой звезды. Волхвы, очевидно, распознали знамение и поняли, что оно предвещает рождение великого царя.

Мудрецы поклонились Иисусу и преподнесли дары. Иосиф и Мария были богобоязненными евреями, и если бы не понимали, Кем является их ребенок, ни за что не позволили бы волхвам поклониться Ему. Евреям запрещалось поклоняться людям. Единственным объектом их поклонения был Господь. Но в том хлеву людям явился Сам Бог.

Услышав о новорожденном правителе, царь Ирод пришел в ярость. Сатана уже чувствовал, как шатается его престол. Империю дьявола ожидало поражение. В приступе бессильной бесовской ненависти Ирод приказал убить вифлеемских младенцев всех без разбору. Лишь бы обезопасить собственную власть. И в Раме был слышен вопль Рахили, оплакивающей детей своих.

Еще недавно над Вифлеемом небесные ангелы воспевали пришествие Мессии, а теперь ад распростер над ним свою страшную тень. Все новорожденные мальчики были безжалостно преданы смерти.

Но Ирод не добрался до Иисуса. С родителями Он бежал в Египет, чтобы впоследствии вернуться и вырасти в Назарете. Рождение Христа стало началом новых духовных битв, но всякий, рожденный от Бога, побеждает мир. Свет во тьме светит, и тьма не может объять его. Как ни в чем другом в рождении Христа Бог показал нам Свою любовь. Он пришел в этот мир прямо из вечности, подчинился времени и пространству, принял тесные условия земного бытия. Он жил как обычный человек, только без греха. Чувствовал и переживал так же, как и мы. Поэтому никто другой не может нас так понимать и так сопереживать нам, как Иисус.

Б Библии говорится о том, что Иисус посвятил нам Себя, приняв образ раба, став человеком. У Него была одна цель — служить людям, освободить их из плена греха. Он не предстал перед нами в блеске царского величия. Не поразил умом. Не правил и не властвовал. Не искал признания. Он пришел послужить и отдать Свою жизнь. Никто и никогда не жил на земле так, как Он, не говорил так, как Он, и не делал того, что делал Он.

Иисус уникален. Люди разных веков отзывались о Нем с исключительным уважением. Упоминание о Нем содержится во многих религиях. Его жизнь — образец, подобных которому нет. Никто и никогда не смог уличить Иисуса во лжи, преувеличениях или подтасовке фактов. Поэтому нам действительно следует прислушаться к Его словам. Был ли Он на самом деле Тем, Кем Себя представлял? Если это так, то у нас просто нет выбора.

Он пришел из вечности, чтобы дать вечность нам. Он спустился с небес, чтобы поднять нас к Себе.

Принципиальное значение имеют не только сущность прихода Иисуса и революционные идей, которые он провозгласил. Сама смерть Мессии сыграла для человечества важнейшую роль. По нашему мнению, она заключается в том, что Иисус помог избавиться человеку от инстинктивного, животного страха смерти. Смерть- это лишь переход в другое состояние, это не конец личности как таковое. Душа бессмертна и будет жить после смерти материального тела, чтобы ответить за свои деяния.

Более того, смерть Христа избавила каждого верующего в Него не только от страха смерти, но и от ее жала. «Жало же смерти — грех»,— говорит апостол Павел Процесс умирания порой очень мучителен, и расставание с близкими и друзьями может причинять невыносимую боль. Однако не в этом жало смерти. Жало смерти в грехе. Совесть, а также Слово Божие извещают нас о том, что после смерти последует Суд. Таким образом, смерть ставит перед нами неизбежный вопрос: «Что Господь скажет о моем грехе и, в результате, что Он со мной сделает?»

Бессмысленно думать и надеяться, что после смерти наши грехи каким-то образом будут забыты, что они как-нибудь утратят значение, и все, как по волшебству, обернется к лучшему. Такое случается только в сказках; в жизни бывает по-другому. Грех не списывается. Он является нарушением Закона Божьего. В этом смысле «сила греха — закон», по слову апостола Павла, то есть грех перестанет иметь значение, только если Бог изменит Свой Закон. Но этого Господь не сделает никогда, потому что Он есть единственная и абсолютная реальность, которая остается неизменной в мире изменении материи.

Языковая ситуация раннего христианства была сложной. Проповедь Иисуса звучала на разговорном языке тогдашней Палестины —арамейском, принадлежавшем к семитской группе и очень близком к сирийскому (есть сведения об арамейском оригинале Евангелия от Матфея; семитологи склонны допускать, что древнейшая сирийская версия Евангелий лишь отчасти является переводом с греческого, отчасти же удерживает воспоминания об изначальном облике речений Иисуса. Однако языком межэтнического общения в пространстве Средиземноморья был иной язык — греческий (т. н. койне); именно на этом языке написаны тексты самой священной книги христианства —Нового Завета. Поэтому история христианской культуры (в контрастном отличии от культуры ислама) начинается на границе языков и цивилизаций; характерно древнее предание, согласно которому апостол Петр проповедовал, имея переводчиком Марка (будущего евангелиста). В Риме христианская литература долго создается на греческом языке, что характеризует космополитическую среду раннехристианской общины, в которой преобладали выходцы с востока (христианская латынь, которой предстояло в символической связи с папским Римом стать сакральным языком католической ветви христианства, делает свои первые шаги не столько в Риме, сколько в Северной Африке).

Христианство (как позднее и ислам) унаследовало созревшую в ветхозаветной традиции идею единого Бога, имеющего Свою причину в Себе Самом, по отношению к Которому все личности, существа и предметы являются творениями, созданными из ничего, а все благость все видение и всемогущество — уникальными атрибутами. Личностное понимание Абсолюта, свойственное Библии, получает в христианстве новое развитие, выраженное в двух центральных догматах христианства, составляющих его важнейшее отличие от иудаизма и ислама —Триединства Боговоплощения. Согласно догмату Триединства, внутрённяя жизнь Божества есть личное отношение трех «Ипостасей», или Лиц: Отца (безначального Первоначала), Сына, или «Слова» —Логоса (смыслового и оформляющего Начала) и Святого Духа («животворящего» Начала). Сын рождается от Отца, Святой Дух «исходит» от Отца (по православному учению) или от Отца и Сына (т. н. filioque,особенность католической доктрины, усвоенная также протестантизмом и ставшая общим достоянием западных конфессий); но как «рождение», так и «похождение» совершается не во времени, а в вечности; все три Лица были всегда («предвечны») и равны по достоинству («равночестны»). Христианское «тринитарное» учение (от лат. Trinitas —Троица), разработанное в эпоху так называемых отцов Церкви («патристика», расцвет которой приходится на 4 — 5 вв.) и явно отвергаемое только в некоторых ультра протестантских деноминациях, требует «не смешивать Лица и не разделять Сущность»; в акцентированном размежевании уровней сущностного и ипостасного — специфика христианского Триединств

Образ полубожественного Посредника между божественным и человеческим планами бытия известен самым различным мифологиям и религиям. Однако Иисус Христос не есть для христологического догмата полубог, т. е. некое промежуточное существо ниже Бога и выше человека. Именно по этой причине воплощение Бога понимается в христианстве как едино кратное и неповторимое, не допускающее каких- либо перевоплощений в духе языческой, восточной или гностической мистики: «Единожды умер Христос за грехи наши, а повоскресении из мертвых более не умирает!» (Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. М., 2000.- С.29.)- таков тезис, отстаиваемый Блаженным Августином против доктрины вечного возвращения. Иисус Христос —«Единородный», единственный Сын Единого Бога, не подлежащий включению ни в какой ряд, подобный, скажем, принципиальной множественности бодхисатв. Поэтому для христианства неприемлемы попытки принять Христа за одного из многих, включить Его в ряд пророков, учителей человечества, «великих просвященных» — от симпатизирующих новой вере веяний позднеантичного синкретизма, через манихейство и ислам, давших Христу статус предшественника своих пророков, вплоть до теософии и других «эзотерических» доктрин нового и новейшего времени.

Это повышает остроту парадокса, присущего учению о воплощении Бога: абсолютная бесконечность Бога оказывается воплощенной не в открытом ряду частичных воплощений, но в едино кратном «вочеловечении», так что везде сущность Бога вмещается в пределах одного человеческого тела («в Нем обитает вся полнота Божества телесно» — Послание апостола Павла к колоссянам 2:9), а Его вечность— в пределах неповторимого исторического момента (идентичность которого настолько важна для христианства, что специально упоминается в Никео- Константинопольском символе веры: Христос распят «при Понтийском Пилате», т. е. во времена такого-то наместника —мистическое событие не просто эмпирически, но вероучительно соотнесено с датой, со всемирно-исторической, и уже потому мирской хронологией. Христианство отвергло как ереси все доктрины, пытавшиеся сгладить эти парадоксы: арианство, отрицавшее «со-безначальность» и онтологическое равенство Сына Отцу, несторианство, разделившее божественную природу Логоса и человеческую природу Иисуса, монофиситство, напротив, говорящее о поглощении человеческой природы Иисуса божественной природой Логоса.

Вдвойне парадоксальная формула 4-го Вселенского (Халкидонского)собора (451) выразила отношения божественной и человеческой природ, (Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия.- С. 197.) сохраняющих в Богочеловечестве Христа свою полноту и идентичность —«воистину Бог» и «воистину человек» — четырьмя отрицаниями: «неслиянно, непревращенно, нераздельно, неразлучимо». Формула эта намечает универсальную для христианства парадигму отношений божественного и человеческого. Античная философия разработала концепт не- страдательности, не-аффицируемости божественного начала; христианская богословская традиция усваивает этот концепт (и защищает его против ереси т. н. патрипассиан), но мыслит именно эту не- страдательность присутствующей в страданиях Христа на кресте и в Его смерти и погребении (согласно православному литургическому тексту, заостряющему парадокс, по распятии и до Воскресения личная ипостась Христа одновременно локализуется в самых различных онтологических и мистических планах бытия — «во гробе плотски, во адеже с душею яко Бог в рай с разбойником и на престоле... со Отцем...»). (Там же, С. 243.)

Данную противоречивую ситуацию (а для атеистов в религии сплошные противоречия) мы интерпретируем следующим образом. В работе неоднократно выражалась идея о том, что религия и церковь- явления разные. Поэтому природа деятельности Иисусу подвергнута множеству интерпретации со стороны так называемых Отцов церкви, которые естественно осуществляли определенную цель. Она заключалась в том, чтобы деятельность пророка Иисуса наглядно и конкретно связать с сущностью Абсолюта, Бога, Который во всем, но не в отдельности. Для церковников нужен был символ Веры, который своей конкретной жизнью выражал бы идею терпимости и надежды на воскрешения в царстве Божьем. Для выполнения данной задачи пророк и человек Иисус был возведен в статус Бога. Конкретные легенды о деятельности и мученической смерти Иисуса, распространившиеся в первом веке нашей эры в дальнейшем были дополнены в том ракурсе, который удовлетворял церковников и власть. Приход Иисуса, который должен был научить людей быть людьми через любовь и смирение в обстановке рабовладельческих порядков Римской империи, был использован церковью и имперской властью для продолжения политики деления людей на господ и рабов. Абсолютная Любовь, направленная на всех, являющаяся основой учения пророка Иисуса, была заменена на любовь рабов и крепостных крестьян, направленная на господ. А мысль о том, что и господа должны любить своих рабов, естественная была предана забвению.

Ситуация человека мыслится в христианстве остро противоречивой. В изначальном, «первозданном» состоянии и в конечном замысле Бога о человеке мистическое достоинство принадлежит не только человеческому духу (как в античном идеализме, а также в гностицизме манихействе), но и телу. Христианская эсхатология учит не просто о бессмертии души, но о воскресении преображенной плоти. Аскетическая программа, сформулированная Павлом в словах «усмиряю и порабощаю мое тело», имеет своей целью в конечном счете не отторжение духа от тела, но восстановление духовности тела, нарушенной грехом.

Грехопадение, то есть первый акт непослушания Богу, совершенный (первыми людьми, разрушило богоподобие человека — в этом весомость так называемого первородного греха. Христианство создало изощренную культуру усмотрения собственной виновности (в этом отношении характерны такие литературные явления эпохи 0тцов Церкви, как «Исповедь» Августина и исповедальная лирика Григория Богослова); самые почитаемые христианские святые считали себя великими грешниками, и с точки зрения христианства они были правы. Христос победил онтологическую силу греха, «искупил» людей, как бы выкупив их из рабства у сатаны Своими страданиями.

Христианство высоко оценивает очистительную силу страдания — не как самоцели (конечное назначение человека — вечное блаженство), но как самого сильного орудия в войне со злом мира. Поэтому самое желательное с точки зрения христианства состояние человека в этой жизни — не спокойная безболезненность стоического мудреца или буддийского «просветленного», но напряжение борьбы за любовь и страдания за всех; лишь «принимая свой крест», человек, по христианскому пониманию, может побеждать зло в самом себе и вокруг себя. «Смирение» рассматривается как аскетическое упражнение, в котором человек «отсекает» свое своеволие и через это парадоксальным образом становится свободным» (Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия.- С. 215.)

В контексте данной работы ничего парадоксального в данной идее нет. Человек становится человеком только при отказе от своих животных качеств как чревоугодие, блуд, властолюбие, накопительство и т. д. Освободившись от этих пережитков обезьяны, люди становятся существами духовными, то есть принципиально отличающимися от них. Однако и тут христианская церковь осуществляет свою миссию- служить господам. И тогда провозглашается, что всякие проявления человеческой радости от еды, любви есть явления «греховные», так как Иисус своим примером показал важность смирения и отказа от материальных благ. Однако данный «грех» касается только рабов и эксплуатируемых, для господ допускается все. Поэтому к концу Средневековья католическая церковь своим сребролюбием и распутством полностью разоблачила себя, одновременно, к сожалению, запятнав идею Иисусовой Любви. Бог есть любовь и радость, и человек достоин человеческой жизни в «этом мире» при выполнении двух условии. Первое- его зажиточная обстановка не должна приводить к нищете другого. Второе условие- люди не должны вредить Земной природе, что создано Богом для людей.

Нисхождение Бога к человеку есть одновременно требование восхождения человека к Богу; человек должен быть не просто приведен к послушанию Богу и исполнению заповедей, как в иудаизме и исламе, но преображен и возведен на онтологическую ступень божественного бытия(так называемое «обожение», особенно отчетливо тематизированное в православной мистике). «Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (Там же, С. 211.) Если же человек не исполнит (хотя бы пройдя через тяжкие загробные испытания, называемые в православной традиции «мытарствами», а в католической традиции «чистилищем») своего мистически высокого назначения и не сумеет ответить на жертвенную смерть Христа, то будет отвержен на всю вечность; середины между неземной славой и погибелью в конечном счете нет.

Если десять заповедей, полученных Моисеем от Господа Бога можно характеризовать как основу первой духовной революции человечества, Нагорную проповедь Иисусу определить как фундамент второй революции. Согласно Евангелию от Матфея, именно на горе около Капернаума Иисус изложил основные принципы новой жизни человечества.

«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их» (Евангелие от Матфея// Библия.- С. 1042.)

В современной цивилизации даже атеисты утверждают, что стараются жить в соответствии с этическим содержанием Нагорной проповеди. Чаще всего это неправда, но эти высказывания по крайней мере свидетельствуют о признании значимости провозглашенных Иисусом истин. Слова, сказанные Христом две тысячи лет назад, до сих пор имеют влияние и силу. Его проповедь звучала в веках. Она обошла страну за страной. Ее повторяли на бессчетном количестве языков. Ее вдохновение неистощимо. Снова и снова мы восхищаемся ее глубиной.

Тысячи проповедников произнесли сотни тысяч проповедей, и все они были забыты историей. Но этот мир не смог пройти мимо слов Иисуса. Они стали его неотъемлемой частью. Нагорную проповедь цитировал Махатма Ганди. Ее повторяли американские борцы за свободу негров во главе с Мартином Лютером Кингом. Политики включают эти стихи Писания в свои речи на Генеральной Ассамблее ООН. Эта проповедь вдохновляла людей на создание произведений живописи и литературы Нагорная проповедь была произнесена на арамейском, записана на греческом, а потом переведена почти на все языки мира. И эти древние слова каждый раз, из века в век, звучат по-новому». (Дэвид Гудвин. Указ. соч., С. 49.)

Едва ли найдется хоть одна страна или культура, где люди не слышали бы Нагорной проповеди. Изначально ее слова были адресованы нескольким евреям, ученикам Иисуса. Почти все они были необразованными рыбаками, однако, впоследствии стали предметом пристального научного изучения и объемных исторических исследований. Ими занялись самые именитые деятели мировой науки. Каждая буква Нагорной проповеди, каждая ее запятая и точка до сих пор актуальны, действенны, живы и истинны.

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». ( Евангелие от Матфея// Библия. -С. 1042.).

Иисус все время говорит о небесном царстве. Он противопоставляет его земным царствам и земным желаниям. Центр внимания последних — сам человек с его извращенным мышлением, решившим воздвигнуть Вавилонскую башню. Создание грандиозных цивилизаций без участия Бога — вот задачи, преследуемые человеческими амбициями. Люди наслаждаются возведением величественных памятников собственному интеллекту, способностям и силе. Эстетические изыски лишь искусно прикрывают эгоистичное стремление к самопрославлению, наслаждению и власти. Невозрожденная людская натура пытается контролировать не только свою собственную жизнь, но и жизни окружающих. Человек взбирается на трон, провозглашает себя божеством и порабощает себе подобных.

Но эта автономия самодовольства неизбежно обречена на провал. Страницы учебников истории пестрят примерами великих цивилизаций, задохнувшихся в дурмане собственного великолепия. Даниил пророчески предвидел эти события, когда толковал сон Навуходоносора об огромной статуе, символизировавшей собой империи этого мира. Все они были сокрушены под натиском Божьего царства. Всякую систему, созданную без участия Бога, ожидает катастрофический финал.

Иисус же говорит о царстве иного рода. Там другой Царь, другие законы и принципы, другие границы и граждане. Это необыкновенная страна с необыкновенным городом. Она превосходит все остальные царства, культуры и цивилизации как существовавшие ранее, так и грядущие. Царство Бога хотя и существует на земле, но берет свою силу с небес и туда же стремится.

Именно о царстве такого рода говорит Иисус в Нагорной проповеди. Его слова звучали актуально не только на том галилейском холме. Столь же злободневны они и сегодня.

Как же попасть в это царство? Через духовную нищету и смирение. Что же переживают нищие духом? Они благословлены! У самого нищего ничего нет, он все время зависит от кого-то другого. Ему нужна помощь. Ему нужна благодать. В поисках милостыни он простирает свои пустые руки. Таких граждан ищет себе царство Бога. Гордости, самоутверждению и самонадеянности в нем нет места. Только нищих духом встречают там с радостью.

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Там же, С.1042.)

Никому из людей не удается избежать печалей и бед. Согласно религиозных теории, весь наш мир и предназначен для того, чтобы люди смогли пройти испытания болью, страданиями, тяжелым трудом, чтобы оправдать звание человека и тем самым, выполнив свою функцию на земле приблизится к Всевышнему. Из-за этого сложилась идея о том, , что Бог жесток и карающий. Однако это совершенно не так. Бог есть Любовь, Блаженство и Радость. Дело в том, что люди по своей обезьяньей эгоистичности во все времена делают массу ошибок, которые потом самим приходится исправлять. Проблемы, страдания даются Всевышним для того, чтобы указать человеку на то, что он сделал что-то не так, что ему пора задуматься о своей жизни. Только через страдания происходит очищение человека от земной грязи и приближение ее к Богу.

Вопрос не в том, придет ли беда, а в том, когда она придет. Порой люди думают, что учение о вере подобно инструкции о том, как избежать жизненных проблем. Но смысл его совсем не в этом. Проблемы будут у всех, но есть разные способы их решения. Порой страдания в свете христианского учения выглядят как фатальная неизбежность. Людей приучают верить в то, что с различными жизненными кризисами ничего нельзя поделать. Иисус же в разговорах на эту тему избегал обеих крайностей. Он говорил как об испытаниях, так и о победах, как о печалях, так и об утешении. Апостол Павел писал о том, что мирская печаль ведет человека к чувству безысходности, огорчения и цинизма, в то время как плодом благочестивого сокрушения бывают покаяние, утешение и надежда. Пути царства Божьего ведут в небеса. Царство века сего тянет людей в погибель. Каждый день эти два мира сталкиваются в жестоком конфликте.

Противостояние, расколы, изоляция могут породить печаль в сердце верующего. Но небеса предлагают нам великое облегчение. Наш Бог — Бог всякого утешения, успокаивающий нас во всех наших бедах.

В Библии сказано, что страдания праведника многочисленны, но Господь избавит верующего от всех их. Чем суровее испытание, тем славнее победа. С Иисусом любая трагедия может обернуться торжеством, поражение —- победой, безысходность — новой надеждой. Прикосновение Господа превращает слабость в силу.

Не позволь печалям, неудачам, падениям и испытаниям прошлого бросить мрачную тень на перспективы твоей жизни. Господь — твое утешение. Возможно, уже сейчас у тебя есть новый шанс. Благодаря Иисусу тебя ожидает новое замечательное будущее в царстве Бога. Утешение — один из строительных материалов этой страны, и он доступен тебе.

Господь прославляется не тогда, когда ты горюешь, а когда ты укрепляешься Его сверхъестественным утешением, дающим силу идти вперед.

Blog

М. Т. Якупов мировые религии