Волгоградская государственная академия физической культуры

Вид материала

Документы

Содержание 1.3. Условия применения норм о возмещении убытков

Подобный материал:

• Методика коррекции основных двигательных действий у детей старшего дошкольного возраста, 389.62kb.
• Индивидуально ориентированная технология моделирования тренировочного процесса юных, 455.86kb.
• Автореферат разослан, 884.28kb.
• На правах рукописи, 438.69kb.
• Пути модернизации типичной региональной системы подготовки российских легкоатлетов, 458.68kb.
• План работы факультета повышения квалификации и профессиональной переподготовки фгбоу, 57.57kb.
• Индивидуализация тренировочных нагрузок скоростно-силовой направленности спринтеров, 299.7kb.
• Г. Н. Грец Смоленская государственная академия физической культуры, спорта и туризма,, 432.34kb.
• Обоснование и разработка программы специальной физической тренировки в системе реабилитации, 497.08kb.
• Решением Ученого совета, 100.63kb.

1.3. Условия применения норм о возмещении убытков


Юридическая ответственность всегда была важной и чрезвычайно сложной категорией в системе права. Со стороны потерпевшего кредитора ответственность есть восстановление его имущественного полоения, а по отношению к нарушителю ответственность есть дополнительные обременения должника.

Несмотря на то, что эти две формулы и проблемы гражданско-правовой ответственности в целом постоянно остаются в центре внимания отечественных юристов, говорить о прояснении указанных вопросов представляется преждевременным.

Важной мерой, посредством которой реализуется ответственность, является возмещение убытков. Учитывая это, будет полезным исследовать санкцию по возмещению убытков как составную часть института гражданско-правовой ответственности.

Законодатель никак не дает определения ответственности. Во многом именно из-за этого острота и количество дискуссий по концепции гражданско-правовой ответственности не спадают.

О. Э. Лейст строил свою концепцию на том, что ответственность имеет производный (подчиненный) характер по отношению к такому универсальному явлению, как санкция правовой нормы⁴⁴. Такой «нормативный подход (где в центре внимания стоит норма права и ее структура) определяет ответственность как реализацию санкции, что, однако, в принципе не позволяет раскрыть существа самой ответственности.

Определение гражданско-правовой ответственности через исполнение обязанности на основе государственного или приравненного к нему общественного принуждения строил С.Н. Братусь⁴⁵. Он полагал, что привлекаемое к ответственности лицо находится в особом состоянии – состоянии принуждения, которое и составляет основу ответственности. «Добровольное же исполнение обязанности юридической ответственностью не является»⁴⁶. Следует в связи с вышеизложенным заметить, что исполнение обязанности – это не мера ответственности, а абсолютно самостоятельное явление.

Гражданско-правовую ответственность часто рассматривают и как особый вид правоотношений⁴⁷. Н. С. Малеин, опираясь на законодательство и практику уголовного права, выражал мнение, что «наказание – это и есть ответственность»⁴⁸. Сопутствующим же результатом такой кары является компенсация имущественного блага.

Гражданско-правовую ответственность иногда рассматривют и как особую обязанность. Ю. Э. Райдла, например, считала, что ответственность является одним из видов обязанности, а «в материализованном виде гражданско-правовая ответственность заключается в сужении имущественной сферы правонарушителя»⁴⁹.

Большинство авторов, характеризуя ответственность исключительно в рамках правоотношений, выделяют ответственность как охранительную гражданскую обязанность, которая должна: а) лежать на правонарушителе;
б) обременять его лишениями имущественных благ; в) опираться на потенцию государственного принуждения к исполнению⁵⁰.

Особую позицию в дискуссии о юридической ответственности занимает В. А. Тархов, полагая, что юридическая ответственность может быть определена как предусмотренная законом обязанность (необходимость дать отчет о своем поведении)⁵¹. Однако в современной правоприменительной практике, например при возмещении убытков, непонятно в приведенной трактовке, кому давать отчет и в какой форме.

Многие исследователи до настоящего времени придерживаются определения ответственности, сформулированного О. С. Иоффе: «Гражданско-правовая ответственность есть санкция за правонарушение, вызывающая для нарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав, либо возложения новых или дополнительных гражданско-правовых обязанностей»⁵². О. А. Красавчиков давал аналогичное определение гражданско-правовой ответственности⁵³.

Таким образом, большинство исследователей связывают сущность гражданско-правовой ответственности с каким-либо обременением: «Под гражданско-правовой ответственностью следует понимать лишь такие санкции, которые связаны с дополнительными обременениями для правонарушителя, т. е. являются для него определенным наказанием за совершенное правонарушение»³.

С формулировкой «дополнительное обременение» не согласен В. А. Хохлов, считая, что «в действительности акт применения гражданско-правовой ответственности может не приводить ни к дополнительным обременениям, ни к наказанию»⁴. Для примера приводится случай, когда должник, получивший средства в порядке предварительной оплаты, длительное время не поставляет товар. Взысканные с него убытки могут быть как больше, так и меньше того блага, которое возникло у должника при удержании и использовании (например реализации по более высокой цене) товара.

Представляется, что в этом примере кроется логический порок. Независимо от того, извлек должник выгоду из своего нарушения или нет, элемент «дополнительности» для него сохраняется. Только в первом случае это соотносится с имущественным положением нарушителя на момент заключения договора, а во втором случае – на момент взыскания убытков. В обоих случаях такие «расходы» для должника нежелательны и уплачиваются им из чистой прибыли. Кроме этого, за кредитором всегда сохраняется право в соответствии с п. 2 ст. 15 ГК РФ пересчитать взыскиваемые убытки до размера фактической выгоды, которую получил нарушитель.

Однако несомненная ценность концепции гражданско-правовой ответственности В. А. Хохлова заключается в том, что ее сущность раскрывается через фигуру кредитора и возникшие у него последствия правонарушения.

Действительно, анализ Гражданского кодекса показывает, что большая часть норм, предусматривающих санкцию в виде возмещения убытков, сформулирована со стороны кредитора как его право на восстановление своих потерь. А ключевые ст. 12 и 15 ГК РФ говорят о способе защиты для кредитора и о его правомочиях.

«Суть такого акцента ясна – главной задачей является возмещение кредитору, а не изъятие у должника, к изменениям имущественной сферы которого гражданский закон индифферентен»⁵⁴.

Таким образом, можно сделать промежуточный вывод, что в институте гражданско-правовой ответственности санкция (мера) по возмещению убытков занимает центральное место, суть ее заключается в предоставлении пострадавшему ликвидного эквивалента в качестве достаточной и законной компенсации.

Учитывая глубокие перемены в экономике, государстве и психологии общества, отсутствие единообразного понимания юридической ответственности и невнятную позицию законодателя по этому вопросу, представляется очень прогрессивным предложение В. А. Хохлова пересмотреть концепцию юридической ответственности через раскрытие субъективных правомочий (возможностей) кредитора и отказаться от определения ответственности через понятие обязанности⁵⁵ как реакции, обращенной именно к правонарушителю.

Видится, что именно в этом направлении должно идти в законодательстве и развитие конкретизации правил о возмещении убытков как прав кредитора на максимально полное и легальное восстановление своего имущественного положения.

Обычный анализ норм показывает, что законодатель под ответственностью имеет в виду в первую очередь ее самую распространенную меру – возмещение убытков. Близок к такому пониманию и Н. С. Малеин, определяющий экономическую обоснованность ответственности как эквивалент между объемом ответственности и объемом причиненных убытков¹.

Оценивая право на возмещение убытков, необходимо учитывать, что оно является «основным правовым средством обеспечения реализации востановительной функции гражданского права»².

Е. А. Флейшиц, на наш взгляд, верно сформулировала, что «основными задачами гражданского права являются восстановление нарушенных общественных отношений и предотвращение их нарушения именно путем установления норм, обязывающих к восстановлению нарушенных общественных отношений. Свою весьма важную воспитательную превентивную функцию гражданское право осуществляет при помощи норм, санкцией которых является именно возложение обязанности такого восстановления»³.

В последнее время все чаще стали появляться высказывания об инородности в гражданском праве такого способа защиты, как компенсация морального вреда, несоответствии основной задаче гражданско-правовой ответственности такой меры, как уплата неустойки в ее сегодняшнем, штрафном виде. (Возможно, именно поэтому Высший арбитражный суд достаточно настойчиво «корректирует» практику на почти обязательное применение ст. 333 ГК РФ.).

Таким образом, просматриваются все более четкие перспективы в отношении возмещения убытков как ведущей меры гражданско-правовой ответственности и наиболее полно соответствующей целям и задачам гражданского права России.

Вводимое автором нового подхода (Хохлов В. А.) специальное юридическое понятие – состояние ответственности – положено в основу определения гражданско-правовой ответственности как особого правового состояния, возникающего в результате правонарушения и не ориентированного исключительно на должника.

Итак, гражданско-правовая ответственность – «это урегулированное нормами права (в том числе из договора) особое правовое состояние, возникающее в результате нарушения прав участников гражданских правоотношений и характеризующееся юридической возможностью обеспечить восстановление этих прав с помощью специальных санкций – мер ответственности»⁵⁶.

Именно поэтому будет логичным в дальнейшем говорить не об условиях применения ответственности, а об условиях применения такой ее меры, как возмещение убытков. Ответственность же как состояние не применяется, а возникает при нарушении прав, а завершается (в рамках исследуемой проблематики) взысканием убытков.

Юридическая ответственность – явление, вызванное к жизни внешними обстоятельствами и зависящее от них в плане своего возникновения. Такая причина чаще всего именуется основанием. Основание – это то обстоятельство, в силу которого возникает ответственность, и то, без чего она безусловно отсутствует.

В цивилистике до сих пор не выработано единой концепции о том, что считать основаниями ответственности, а что условиями, т. е. дополнительными корректирующими факторами.

Большинство авторов полагают, что основанием юридической ответственности является факт правонарушения. Под понятием правонарушения обычно понимают определенную совокупность самых различных обстоятельств, большую по объему у одних авторов и меньшую у других.

До недавнего времени чаще всего указывали, что элементами гражданского правонарушения по аналогии с уголовным составом преступления являются понятия: противоправность, вред, причинная связь и вина, что составляет в совокупности объективную и субъективную стороны².

Последние концепции базируются на том, что «единственным основанием гражданско-правовой ответственности может являться вред, т. е. отрицательные последствия, возникшие в сфере кредитора (в нашем случае – это наличие убытков), а остальные признаки составляют дополнительные условия, более или менее важные в зависимости от личностных представлений авторов»⁵⁷.

Многие авторы полагают, что единственным основанием наступления гражданско-правовой ответственности выступает объективная противо-правность, т. е. факт нарушения установленного правопорядка, либо противоправное поведение нарушителя; нарушение субъективного права
и т. д.⁵⁸

Мы присоединяемся к точке зрения В. А. Хохлова, рассматривающего основания гражданско-правовой ответственности со стороны интересов кредитора и сделавшего вывод, что правонарушением являются фактически отрицательные последствия на стороне кредитора, т. е. вред в его самом широком смысле.

В дополнение хотелось бы привести ряд соображений еще за одно возможное, пусть и не столь явное, но все же основание гражданско-правовой ответственности – вину. Понимая, что вызываем гнев «чистых цивилистов», все же хотели бы акцентировать внимание на следующем.

Принцип ответственности за вину является по своей сути одним из проявлений более общего начала гражданского законодательства, регламентирующего имущественный оборот, – принципа автономии воли.

Граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК РФ). Граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права (ст. 9 ГК РФ), т. е. собственник вправе самостоятельно, автономно распоряжаться своим имуществом и неимущественными правами, не причиняя при этом вреда имуществу других лиц. Гражданский кодекс, предоставляя собственнику право поступать по своему усмотрению, возлагает на него и обязанность возместить вред (убытки), так как они причинены намеренно или, по крайней мере, они могли и должны были предвидеться самим причинителем.

На наш взгляд, сама по себе гражданско-правовая ответственность в современном гражданском праве исключается, если не соблюдены условия свободного формирования воли и волеизъявления либо если вредоносный результат наступил помимо воли лица, т. е. вне сферы его контроля.

Ст. 401 ГК РФ, определяя вину как умысел или неосторожность, называется «Основания ответственности за нарушения обязательства». И общее правило ответственности за вину формулируется в контексте оснований, а не условий ответственности.

Подтверждением незыблемости принципа вины является п. 4 ст. 401, установивший, что заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно. Законодатель этим правилом подчеркивает отличие вины в гражданском праве от вины в уголовном праве. В противном случае умышленное виновное нарушение противоречило бы цели обязательственных правоотношений и позволило бы вину «перевести» в разряд диспозитивных норм. Еще более четко ответственность за виновные действия закрепляет, например, ст. 538 ГК РФ, установившая, что производитель сельхозпродукции, не исполнивший обязательство по договору контрактации либо исполнивший его ненадлежащим образом, отвечает только при наличии вины.

Обязательное установление фактора вины в гражданском праве необходимо не для определения объема ответственности правонарушителя (это определяется размером причиненных убытков), а для определения того, находится ли он вообще в состоянии ответственности (несет ответственность,
п. 1 ст. 401). Именно поэтому на должника возложена процессуальная обязанность при осуществлении предпринимательской деятельности доказать, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие причин, за которые он ответственность нести не мог (непреодолимая сила, п. 3 ст. 401 ГК РФ).

Это отличительное свойство вины в гражданском праве заметил О. С. Иоффе: «Вина является основанием, а не мерой, определяющей объем гражданской ответственности за причиненные убытки. Именно поэтому в гражданском праве нет надобности в проведении четких границ между умыслом прямым и косвенным, неосторожностью в форме небрежности и самонадеянностью.».¹

Арбитражные суды, исследуя вопрос о том, кто ответственное лицо, постоянно возвращаются к принципу вины.

Так, между сельхозпредприятием и мясоперерабатывающим заводом были заключены договора на поставку скота для государственных нужд, по условиям которых покупатель (завод) должен был производить оплату получаемой продукции в определенные сроки после ее приемки. Однако свои обязанности он исполнял несвоевременно, что послужило основанием для предъявления к нему иска о взыскании установленных договорами пеней и убытков, которые суд первой инстанции частично удовлетворил.

Кассационная инстанция, напротив, пришла к выводу об отсутствии вины ответчика в связи с тем, что в спорный период ему не выплачивались целевые дотации из соответствующего бюджета, и на этом основании полностью освободила ответчика (покупателя продукции) от ответственности.

Президиум ВАС РФ, отменяя постановление кассационной инстанции, сослался на п. 6 ст. 8 федерального закона от 02.12.94
№ 57-ФЗ «О закупках и поставках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия для государственных нужд», в котором установлены иные основания освобождения от ответственности. Согласно названной норме, стороны освобождаются от ответственности за полное или частичное неисполнение обязательств по договору в случае непредвиденных обстоятельств, возникших после его заключения в результате событий чрезвычайного характера, которые стороны не могли предвидеть и предотвратить. Таких обстоятельств кассационной инстанцией не установлено, в связи с чем требования поставщика продукции о взыскании с покупателя убытков признаны правомерными².

В соответствии со ст. 401 ГК РФ лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины, кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности. Притом ч. 3 указанной статьи ГК РФ определяет, что если иное не установлено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство, освобождается от ответственности, если докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, т.е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

Следует обратить внимание, что, согласно названной норме, к таким обстоятельствам не относится отсутствие у должника необходимых денежных средств. При этом не имеет значения источник, из которого покупатель должен был получать средства на оплату продукции. Это означает, что если бы договором на закупку и поставку скота для государственных нужд была четко обусловлена зависимость оплаты поставленной продукции от получения ответчиком целевых дотаций из бюджета, то оснований для привлечения ответчика к ответственности не было бы.

Кроме того, п. 6 ст. 8 названного федерального закона, к которому предписывает обратиться ст. 401 ГК РФ, содержит перечисление событий чрезвычайного характера (засуха, наводнение, градобитие), к числу которых, исходя из контекста данной нормы непоступление целевых дотаций из бюджета не относится, несмотря на наличие в том перечислении словосочетания «и другие форс-мажорные обстоятельства».

Рассмотрим еще один случай.

Акционерный коммерческий банк «Держава» обратился в Арбитражный суд города Москвы с иском о взыскании с акционерного коммерческого банка «МАПО-банк» 2 062 666 666 рублей убытков, возникших в связи с неправомерной передачей казначейских обязательств.

Решением от 28.02.96 иск удовлетворен.

Постановлением апелляционной инстанции от 11.06.96 решение оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 13.08.96 названные судебные акты отменил, в иске отказал.

В протесте заместителя председателя Высшего арбитражного суда Российской Федерации предлагается постановление кассационной инстанции отменить, решение первой и постановление апелляционной инстанции изменить, возложив убытки на истца и ответчика в равных долях.

Президиум считает, что постановление кассационной инстанции подлежит отмене, а решение первой и постановление апелляионной инстанции оставлено без изменения по следующим основаниям.

АКБ «Держава», являясь собственником 1700 казначейских обязательств серии Д 2507396, поместил их на счет депо трв/001061 в АКБ «МАПО-банк».

Истец 31.01.96 передал ответчику поручение на погашение казначейских обязательств, которое не было исполнено в связи с отсутствием казначейских обязательств на указанном счете.

Казначейские обязательства АКБ «МАПО-банк» перевел на счет депо трв/002179, принадлежащий обществу с ограниченной ответственностью «Компания «Синфо», на основании поручения на перевод от 28.12.95, оформленного от имени АКБ «Держава».

По факту завладения казначейскими обязательствами возбуждено уголовное дело, экспертизой по которому установлена подделка поручения на перевод от 28.12.95.

АКБ «МАПО-банк» действует на основании договора с Министерством финансов Российской Федерации в качестве лица, уполномоченного на осуществление операций с казначейскими обязательствами (депозитария), и согласно внутреннему регламенту за свой риск производит учет, обращение и погашение казначейских обязательств.

Выбытие казначейских обязательств из владения АКБ «Держава» произошло вследствие осуществления АКБ «МАПО-банк» указанной предпринимательской деятельности, поэтому последний в силу пункта 3 статьи 401 Гражданского кодекса Российской Федерации должен нести ответственность за убытки собственника казначейских обязательств в полном объеме, независимо от вины.

При таких обстоятельствах законными и обоснованными являются решение первой инстанции и постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда города Москвы о взыскании с АКБ «МАПО-банк» убытков⁵⁹.

Действительно, термины независимо от вины, отсутствие вины говорят в пользу усеченного состава правонарушения и, как считает Матвеев
Г. К. состав правонарушения и ответственность не всегда корреспондируют друг другу: «ответственность может иметь место и при отсутствии полного состава»¹.

В составе правонарушения в гражданском законодательстве нет такой яркости и четкости, как в составе преступления в уголовном законодательстве. Но эти различия, как мы уже говорили, находятся не в структуре правонарушения, а в качественных особенностях его элементов.

Немаловажное воздействие на качественное изменение правового принципа ответственности за вину оказал научно-технический прогресс и обобществление производства.

Научно-техническая революция XX века повлекла за собой создание сложных механизмов, транспорта, опасных продуктов, веществ, осуществление опасных видов деятельности. Источники повышенной опасности резко увеличили масштабы возможных убытков, причем последствия которых могут проявиться не сразу, а через определенный промежуток времени, что затрудняет, кроме вины, установление причинной связи между действием и вредом.

С другой стороны, усиление общественного характера труда через создание объединений граждан и юридических лиц и в силу этого большей разветвленности систем управления, приводит зачастую к невозможности определения лица, действия или бездействия которого стали причиной наступления имущественных потерь.

Кроме этого «превращение юридического лица в главного участника имущественного оборота также, в конечном счете, способствовало обесцениванию критерия вины как необходимого условия гражданско-правовой ответственности».⁶⁰

Гражданско-правовые нормы охватывают намного более широкую сферу общественных отношений и в силу этого менее конкретизированы и более терминологически разнообразны. Наличие убытков, противоправность поведения, причинная связь между этим поведением и убытками, вина причинителя не всегда ярко выражены.

Например, такая общепризнанная мера гражданско-правовой ответственности, как неустойка, тоже, на первый взгляд, не содержит полной совокупности всех элементов состава правонарушения, так как для ее взыскания вовсе необязательно наличие ущерба, а следовательно и причинной связи (ст. 330 ГК РФ).

Но ответственность в гражданском законодательстве может устанавливаться не только за материальный, имущественный ущерб, но и за само поведение, безотносительно к его результату. При анализе норм необходимо учитывать особенности гражданских правоотношений, что даст возможность правильно оценить, понять их и выявить дальнейшие пути совершенствования.

Именно поэтому в ст. 401 ГК РФ понятие вины дается через определение невиновности. Но тем не менее это не изменяет общий принцип ответственности только за вину.

С учетом сказанного выше значение вины в гражданском праве состоит:

а) в учете персоналии правонарушителя и его реальных возможностей при сложившихся обстоятельствах на момент причинения убытков;

б) в необходимости использовать эту категорию для распределения бремени ответственности между кредитором и должником (напр. ст. 404 ГК), между сопричинителями вреда и т. д.

в) в способности через вину правонарушителя установить детали объективного поведения,

г) в возможности выявить реальный интерес сторон в договорных обязательствах.

Итак, для правоприменителя вина в гражданском праве будет являться «специальной правовой категорией, значение которой состоит прежде всего в отыскании границы для применения мер ответственности»⁶¹.

Некоторые авторы не согласны с такой оценкой вины и объясняют отказ от традиционного понимания вины недооценкой социальной ценности данного принципа, что предопределено влиянием экономических факторов на правовые подходы к решению вопросов юридической ответственности⁶².

Мы разделяем мнение, что вина в гражданском праве в смысле психических критериев и нравственных устоев того, кто причинил убытки, в правоприменительной практике не должна исследоваться, и тем более не должна различаться степень вины. Но законодатель использует вину как корректирующее обстоятельство, как обслуживающее, вспомогательное понятие для отыскания границ реализации гражданско-правовой ответственности. В этом смысле вину все-таки нельзя исключать, если не из оснований, то по крайней мере из необходимых условий применения исследуемой санкции о возмещении убытков.

Как только появляется первый вопрос,