Geum.ru

Очень короткое предисловие

Вид материалаРассказ

Содержание


Картинка третья
Чапаев и Буденный
Чапаев и Буденный
Чапаев и Буденный
Чапаев и Буденный
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   14

КАРТИНКА ТРЕТЬЯ


Тот же дворик, что и в первой картинке, по колено заваленный листьями, в которых лежат три человека, упавших, очевидно, с девятого этажа. По дворику, шурша листвою, бредут следователь Носопыров и сержант Чухонцев


Н о с о п ы р о в: Вон, листьев сколько нападало... Отчего бы это?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Осень, товарищ следователь.

Н о с о п ы р о в: Осень, осень... Не осень, а разгильдяйство наше. Убирать надо листья, вот что я вам скажу, любезные.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Так ведь – кому убирать? Дворник-то в дурдоме. Как откусивший себе руку по подозрению в убийстве.

Н о с о п ы р о в: Да, дела... Он бумаги-то подписал?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Никак нет.

Н о с о п ы р о в (грозно): Как нет? Почему нет? Опять это наше разгильдяйство?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Так ведь он себе правую руку откусил. А левой он писать не умеет.

Н о с о п ы р о в: Бардак в стране. Кусают что попало, пишут чем попало... Листья еще эти... А люди почему валяются?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (задумчиво): Осень, товарищ следователь.

Н о с о п ы р о в: Осень... У нас в стране всегда осень. Как напьются, так и осень. Грустно мне что-то, сержант Чухонцев. Графин у вас с собой?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Так точно.

Н о с о п ы р о в: Давайте его сюда. (Берет у сержанта Чухонцева графин, пьет из него и крякает): Кря.


Падают еще двое человек, очевидно, с девятого этажа

В самом деле, осень... Печальны и тихи косых дождей уколы. Пора писать стихи. А пишут протоколы... Вам не грустно, сержант Чухонцев?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Мне очень грустно, товарищ следователь.

Н о с о п ы р о в: Что вы всё заладили – товарищ следователь, товарищ следователь... Зовите меня просто – Леонид Олегович.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А кто это?

Н о с о п ы р о в: Это я, дурак вы эдакий. А вас как зовут?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Иван Федорович.

Н о с о п ы р о в: Ваня, значит. Хочешь, Ваня, из графина хлебнуть?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Так ведь там вода?

Н о с о п ы р о в: Какая еще вода, Ваня... Ты меня совсем за идиота принимаешь?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Никак нет, не совсем.

Н о с о п ы р о в: Дубина ты, Ваня. Пей. (Протягивает ему графин.)

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (принимая у него графин): Спасибо, Леонид Олегович. (Пьет из графина.)

Н о с о п ы р о в (задумчиво глядя на него): Да-а... Как там у Некрасова? «Лейте разумное, доброе, вечное. Лейте – спасибо вам скажет сердечное русский народ».

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (блаженно утирая губы): Некрасов – это самогонщик с Малой Провальной?

Н о с о п ы р о в (вздохнув): Да, Ваня, самогонщик.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Матерый?

Н о с о п ы р о в: Да, Ваня, очень матерый.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Будем брать, Леонид Олегович?

Н о с о п ы р о в: Да, Ваня, обязательно будем брать. У него все берут. Пойдем, Ваня?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Пойдемте, Леонид Олегович.


Уходят. Падают еще трое человек, очевидно, с девятого этажа. На сцену выходит дворник в смирительной рубашке в сопровождении двух дюжих саноитаров. Один из санитаров держит откусанную руку дворника в бинтах


С а н и т а р ы (подводя дворника к микрофону): Вам сюда.

Д в о р н и к (у микрофона, откашлявшись): Осень настала, граждане судьи.

Падают листья, падают люди.

Падают, падают, падают, падают,

Падают, падают, падают, падают,

Падают...


С каждым «падают» падает по человеку – очевидно с девятого этажа. Совершенно бесподобный человеческий листопад. Вся сцена усеяна людьми и листьями. Затемнение


Чапаев и Буденный

(а еще Котoвский)


Пьески Ль


Чапаев и Буденный


Землянка. В тесной печурке вьется огонь. На полу сидят бойцы-красноармейцы и, затаив дыхание, слушают рассказчика Буденного. За спиною Буденного стоит Чапаев, поигрывая перочинным ножичком.


Б у д е н н ы й: Вот в восемнадцатом году, помнится...

Ч а п а е в: Ничего вам, дураку, не помнится. (Подбрасывает на ладони ножик.)

Б у д е н н ы й (демонстративно не обращая на него внимания): Скачу я по степи на лошади...

Ч а п а е в: Научились-таки? (Выковыривает ножиком грязь из-под ногтей.)

Б у д е н н ы й (еще демонстративней не обращая на него внимания): А кругом пули свистят...

Ч а п а е в: Сказал бы я, кто тут свистит, но очень уж не хочется перебивать занимательного рассказчика. (Приглаживает ножиком усы.)

Б у д е н н ы й (изо всех сил не обращая на него внимания): И тут из-за холмов немцы, немцы – так и поперли...

Ч а п а е в: Ну да, вы по степи скачете, немцы из-за холмов прут. Хорошо устроились. (Ковыряет ножиком в зубах.)

Б у д е н н ы й (со слезами на глазах не обращает на него ни малейшего внимания): Тогда достаю я из кобуры...

Ч а п а е в: ...Русско-немецкий словарик. (Бреет ножиком щетину.)

Б у д е н н ы й: Василий Иванович, дали бы вы мне свой ножичек. И у вас руки освободятся, и мне поспокойней будет.

Ч а п а е в: Какие пустяки, Семен Михайлович. Не утруждайтесь мною. Рассказывайте дальше. Я боюсь пропустить хоть слово из вашего повествования. (Несколько раз втыкает ножик в дверной косяк).

Б у д е н н ы й (то и дело оглядываясь на Чапаева, но по-прежнему не обращая на него внимания): И вот кидаюсь я на них с шашкой наголо...

Ч а п а е в: Смертельно не хочется перебивать, Семен Михайлович, но позвольте уточнить: вы на них с шашкой в голом виде бросились?

Б у д е н н ы й: Почему в голом виде?

Ч а п а е в: Вы же сами сказали – с шашкой, наголо... Может, у вас такая устрашительная тактика.

Б у д е н н ы й: Всё, Василий Иванович, вы мне окончательно рассказ испортили. (Бойцам-красноармейцам с ядовитой иронией): Вот, скажите спасибо Василию Ивановичу, он мне окончательно рассказ испортил.


Бойцы-красноармейцы по одному подходят к Чапаеву, трясут ему руку и со словами «Спасибо, Василий Иванович» выходят из землянки.


Чапаев и Буденный


Очень тихая погода над рекой Урал. По реке Урал плывут рядышком Чапаев и Буденный. Буденный то и дело отфыркивается, Чапаева это здорово нервирует.


Ч а п а е в: Семен Михайлович, что у вас за моржовые повадки?

Б у д е н н ы й: Вы это к тому, Василий Иванович, что вода холодна, а я в ней так беззаботно плаваю? Так я просто очень закаленый человек.

Ч а п а е в: Мне, скажу вам по секрету, совершенно наплевать, какой вы человек. Вы можете не фыркать?

Б у д е н н ы й: Должен же я как-то изобразить удовольствие. Или вас это беспокоит?

Ч а п а е в: Меня это бесит. Посмотрите, что вы своим фырканьем наделали –кругом дохлая рыба плавает.

Б у д е н н ы й: Надо было, Василий Иванович, кальсоны снять перед тем, как вы в воду зашли.

Ч а п а е в: Только не надо перекладывать с вашей больной головы на мои здоровые кальсоны. Я-то думал: поплескаюсь в речке с Семеном Михайловичем. А вы тут цирк устроили. Может, еще мячик на носу покрутите? Чтоб нам совсем уж весело стало?

Б у д е н н ы й: Дайте мячик – покручу.

Ч а п а е в: А вот это вы видели вместо мячика? (Показывает Буденному дулю.)

Б у д е н н ы й: Нет, впервые вижу. Что за сморщенную загогулину вы извлекли из воды?

Ч а п а е в: Этот человек способен даже ангела из терпения вывести! (Бьет Буденного дулей по голове.)

Б у д е н н ы й: Рукоприкладствуете? Пользуетесь тем, что у меня руки плаваньем заняты? Ничего, выйдем на берег, я вам покажу, как меня дулей бить.

Ч а п а е в: Опоздали вы показывать, Семен Михайлович. Без вас знаю. (Бьет Буденного дулей по голове): Вот как это делается. (Бьет еще раз): Или, по-вашему, лучше так? (Снова бьет): Или так?

Б у д е н н ы й: Мне что-то нехорошо. День сегодня был тяжелый. С утра мигрень, а тут еще вы плаваете... И вообще, я читал, что редкий красный командир доплывет до середины Урала. (Тонет.)

Ч а п а е в (вытаскивая его за шиворот из воды): Нехорошо, Семен Михайлович. Договорились же, что плывем до того буя и обратно, а вы на попятный на полпути.

Б у д е н н ы й: Сами плывите до своего буя и обратно. Я на берег хочу. (Снова скрывается под водой.)

Ч а п а е в (вытаскивая его по-новой): Что это вас всё время вниз тянет? Берег совсем в другой стороне.


Буденный молчит. Чапаев, ухватив его за шиворот, плывет к берегу. Доплыв, вытаскивает Буденного на сушу.


Семен Михайлович! Семен Михайлович!.. Хоть не фыркает больше... Семен Михайлович, вы меня слышите? Хотите, я вам сделаю искусственное дыхание рот-в-рот?

Б у д е н н ы й: Я вам, Василий Иванович, сейчас такое в рот сделаю, что вам потом будет неудобно рассказывать.

Ч а п а е в: Очнулись? Очень хорошо. А то как воды в рот набрали. Скучный вы человек, Семен Михайлович. Ни поплавать с вами, ни поговорить по душам.

Б у д е н н ы й: А где это вы, Василий Иванович, так научились дулей драться?

Ч а п а е в: Там же, где вы фыркать научились. (Помогает Буденному встать.) Лучше посмотрите, Семен Михайлович, какая красота вокруг.

Б у д е н н ы й: Да, я где-то читал, что чуден Урал при тихой погоде.

Ч а п а е в: Совершенная правда, Семен Михайлович. У вас с собою выпить есть?

Б у д е н н ы й: Только водка. Вы водку будете?

Ч а п а е в: Что мне в вас, Семен Михайлович, особенно нравится, так это ваши идиотские вопросы.

Б у д е н н ы й: Хотелось бы, всё же, получить ответ.

Ч а п а е в: Вы сейчас по морде ответ получите.

Б у д е н н ы й: И всё-таки?

Ч а п а е в: Вас давно дулей не были?

Б у д е н н ы й: Так как?

Ч а п а е в: Буду, буду, буду!

Б у д е н н ы й: Давно бы так! (Достает из-за пазухи фляжку и два сатканчика, наливает в них водку.) Давайте, Василий Иванович, выпьем на брудершафт. Чтобы мы больше никогда не ссорились.

Ч а п а е в: У меня вообще нет привычки ссориться с людьми. (Выпивает свой стаканчик.)

Б у д е н н ы й: Нет, Василий Иванович, это не так делается. Мы должны выпить и поцеловаться.

Ч а п а е в: С кем?

Б у д е н н ы й: Друг с другом.

Ч а п а е в: Ничего не понимаю. Вы, всё-таки, хотите, чтобы я сделал вам искусственное дыхание рот-в рот?

Б у д е н н ы й: Я вам уже отчечал на этот нелепый вопрос. Так вы не хотите пить брудершафт?

Ч а п а е в: Почему это я не хочу пить? Я всегда хочу пить.

Б у д е н н ы й: А целоваться?

Ч а п а е в: Семен Михайлович, я не знал, что в вас столько невостребованой нежности. Хорошо, давайте поцелуемся. Всё равно я сегодня ничем не занят. (Наклоняется к Буденному.)

Б у д е н н ы й: Погодите, Василий Иванович, сначала выпить надо. Давайте я вам еще налью. (Наполняет стаканчик Чапаева по-новой.)

Ч а п а е в: Вы теперь нарочно оттягиваете момент поцелуя? Что меня в вас, Семен Михайлович, особо бесит, так это ваша привычка идти на попятную. Сперва вы хотите плыть до буя и тонете на полпути, потом предлагаете целоваться и тут же начинаете пьянствовать.

Б у д е н н ы й: Это такой ритуал, Василий Иванович.

Ч а п а е в: Ритуал по вам справлять пора. Ладно, вы мне надоели. Быстро пьем и быстро целуемся.


Чапаев и Буденный пьют, целуются и запутываются друг в друге усами. Тщетно пытаются освободиться друг от друга


Б у д е н н ы й: Василий Иванович, всё, хватит, отпустите мои усы.

Ч а п а е в: Сами отпустите мои усы, идиот поганый! Целоваться ему на старости лет приспичило. Как мы в таком виде в части покажемся?

Б у д е н н ы й: Может, дезертитруем?

Ч а п а е в: А толку? Прикажете с вами в этой позе по всему свету шляться? Вам, может, нравится, чтоб вас моржом или клоуном считали, а мне еще человеческое достоинство не отрезали.

Б у д е н н ы й: Придется нам побриться.

Ч а п а е в: Как знал, что нельзя с вами связываться. Называется, поплавали вместе. Водочки попили... Добрудершафтились? Терпите теперь, буду нам обоим усы резать.


Достает из кармана перочинный ножик, начинает резать себе и Буденному усы. Над рекой Урал разгорается закат.


Чапаев и Буденный


Чапаев сидит у себя в комнате перед зеркалом и с удовольствием разглядывает отросшие заново усы. В комнату врывается Буденный, радостный и тоже с усами


Б у д е н н ы й: Василий Иванович, Василий Иванович, поглядите сюда! Что вы видите?

Ч а п а е в: Если я скажу, что вижу идиота, вас это очень расстроит?

Б у д е н н ы й: Нет, вы сюда посмотрите! (Показывает на свое лицо.)

Ч а п а е в: Что такое? У вас прыщ выскочил? Зеленки не дам.

Б у д е н н ы й: У меня усы выросли!

Ч а п а е в: В вашем возрасте, Семен Михайлович, это естественно. Нашли чем хвастаться. У меня уже в шестнадцать лет усы росли. Но я по этому поводу не врывался к людям в дома.

Б у д е н н ы й: Вы что, забыли, Василий Иванович, как мы с вами брились?

Ч а п а е в: Лично я, Семен Михайлович, бреюсь регулярно. И не устраиваю из этого праздника. А вы, как я вижу, только на Пасху. Бреетесь и яйца красите.

Б у д е н н ы й: Что за глупые намеки? Хотите испортить мне хорошее настроение?

Ч а п а е в: Очень хочу. Когда у вас хорошее настроение, это значит, что вы очередную пакость затеяли. Вроде пьянства на брудершафт.

Б у д е н н ы й: А, я знал, что вы всё помните, только нарочно дурака валяете.

Ч а п а е в: Я дурака валяю? Нечеловеческое бесстыдство! Еще скажите, что это я предолжил на брудершафт пить.

Б у д е н н ы й (меняя тему): А у вас проблем с новыми усами нет, Василий Иванович?

Ч а п а е в (ядовито): Только что появилась. Ходячая проблема с новыми усами.

Б у д е н н ы й (делая вид, что не понял намека): И у меня появилась. Меня, Василий Ичанович, лошадь перестала узнавать.

Ч а п а е в: И отлично сделала.

Б у д е н н ы й (не слушая его): Сегодня, представьте, заявляет: вы, говорит, товарищ Буденный, давайте разберемся. То вы были с усами. Потом без усов. Теперь снова с усами. У меня, говорит, товарищ Буденный, голова кр;гом. Я, говорит, даже не знаю, есть ли у меня право вас на себе возить.

Ч а п а е в: Распустили вы, Семен Михайлович, лошадь. А если немцы сейчас? Раздается команда «по коням!», а ваша лошадь: давайте, мол, товариш Буденный, разбираться. Попахивает трибуналом, Семен Михайлович.

Б у д е н н ы й: Василий Иванович, умоляю, ради нашей дружбы...

Ч а п а е в: Что такое? Какая-то усатая сволочь будет мне в друзья набиваться?

Б у д е н н ы й: Василий Иванович, ради всего святого, нуачите, как с лошадью быть!

Ч а п а е в: Эх, Семен Михайлович, Семен Михайлович! Видите, какой вы человек – другим пакостите, а к вам хотите, чтоб с добром. Ладно уж, научу. Впредь пользуйтесь накладными усами.

Б у д е н н ы й: Это как?

Ч а п а е в: А вот как. (Подходит к воображаемой лошади): Вези в штаб, кляча коммуняцкая.

В о о б р а ж а е м а я л о ш а д ь: Не повезу. Вы не Чапаев. У Чапаева давеча не было усов.

Ч а п а е в (снимая накладные усы): То-то. Вези, красноармейское животное.

В о о б р а ж а е м а я л о ш а д ь: Не повезу. У Чапаева, что перед давеча, были усы.

Ч а п а е в (накладывая накладные усы): Еще вопросы есть? Вези в штаб, подстилка меринова.

В о о б р а ж а е м а я л о ш а д ь (удивленно): Пардон, а это как?

Ч а п а е в: Не твое дело. Или ты ехаешь в штаб, или я начну снимать и накладывать усы, пока у тебя не закружится голова.


Воображаемая лошадь теряется и везет Чапаева в штаб


Б у д е н н ы й (кричит ему вслед): Василий Иванович, я в полном восторге!


За сценой раздается грохот, брань и выстрел


Что там такое, Василий Иванович?

Г о л о с Ч а п а е в а: Сбросила, гнида. Я ее пристрелил. Настроение – хуже некуда. Не уходите, Семен Михайлович, я сейчас к вам приду.


Буденный поспешно улепетывает со сцены, которая погружается во мрак.


Чапаев и Буденный, а еще Котовский


Плац. На трибуне перед выстроившимся войском ораторствует Котовский


К о т о в с к и й: Кроком руш! У торжэствэнним марши! Попэрэджую – на дорогах ожэлэдыця!

Б у д е н н ы й (Чапаеву, тихо): Василий Иванович, вы не знаете, что это за сухофрукт?

Ч а п а е в (Буденному, тихо): Видать, Семен Михайлович, самый главный.

К о т о в с к и й: Орлы мойи! Сокилы! Чы правыльно «соколы»? Га?

В о й с к о (хором): Га! Га! Га!

Б у д е н н ы й (Чапаеву, тихо): А усы у него, Василий Иванович, маленькие, как у женщины.

Ч а п а е в (Буденному, тихо): Грех, а не усы, Семен Михайлович.

К о т о в с к и й: Дит;чки мойи! Чы правыльно «диточкЫ» ? Га?

В о й с к о (хором): Га! Га! Га!

Б у д е н н ы й (Чапаеву, тихо): А с головы его, Василий Ивнович, хорошо на санках съезжать.

Ч а п а е в: Тыква, а не голова, Семен Михайлович.

К о т о в с к и й: Стий-но! Хто ци обыдва? Чы правыльно «двое»? Га?

В о й с к о (хором): Га! Га! Га!


Несколько бойцов тычут в Чапаева и Буденного штыками


Б у д е н н ы й: Та вы шо!

Ч а п а е в: Ты облыштэ цэ!

К о т о в с к и й: Струнко! Нэ займайтэ йих, хлопци. Цэ – патрийоты!

Б у д е н н ы й и Ч а п а е в (хором): Га! Га! Га!

К о т о в с к и й: Добрэ, хлопци. Тилькы нэ пэрэусердствуйте. (Войску): Ось, що я вам хотив сказаты. Сьогодни мы достыглы... чы достыгнулы... Сьогодни мы прыйшлы на ридну Украйину! Украйина – украйинцям! А, можэ, нимцям. А, можэ, швэдам. А, можэ, еврэям. Щэ предложэния будуть?

1-й к р а с н о а р м е е ц: Двадцять п’ять!

К о т о в с к и й: Двадцять п’ять у чэтвэртому ряду... ряди... ряду... ряди? Ну, двадцять п’ять у этому... цьому...

2-й к р а с н о а р м е е ц: П’ятдэсят!

К о т о в с к и й: П’ятдэсят у шостому... этому... цьому...

1-й к р а с н о а р м е е ц: Двадцять п’ять!

К о т о в с к и й: Двадцять п’ять у чэтвэ...

2-й к р а с н о а р м е е ц: П’ятдэсят!

К о т о в с к и й: П’ятдэсят у... А ну, облыштэ цэ! Батькивщыною торгуетэ? Зовсим совисть потэрялы? Чы «втратылы»? Га?

В о й с к о: Га! Га! Га!

К о т о в с к и й: Ото ж. В мэнэ щоб дысцыплина! А як ни – то прошу до стинкы и кулю у чоло! Куль хватае, стинкы побудуемо. Кроком руш!


Войско отправляется в поход. А, может, вырушае у похид. Чапаев и Буденный незаметно отстают, продолжая маршировать на месте


Ч а п а е в (маршируя): Ушел-таки, голова-дыня!

Б у д е н н ы й (маршируя): И слава Богу. Чы Боху? Чы Боку? Чы Бяку?

Ч а п а е в (маршируя): Бидный Будэный!


Чапаев и Буденный


Русская баня. На полатях лежат Чапаев и Буденный, завернутые в простыни


Б у д е н н ы й: Благодать... Квасу хотите?

Ч а п а е в: Да, Семен Михайлович, хоть вы тут и разлеглись неподалеку, а всё равно – благодать... Хочу.

Б у д е н н ы й: Чего вы хотите?

Ч а п а е в: Как чего? Вы же сами про квас спрашивали.

Б у д е н н ы й: Чего бы это я стал про квас спрашивать? Я и так всё про него знаю. Еще и вам могу рассказать, если хотите.

Ч а п а е в: Хочу.

Б у д е н н ы й: Чего вы там опять хотите?

Ч а п а е в: Квасу.

Б у д е н н ы й: Так вы квас любите?

Ч а п а е в: Люблю.

Б у д е н н ы й: А пиво вы любите?

Ч а п а е в: Очень люблю.

Б у д е н н ы й: А что больше любите, пиво или квас?

Ч а п а е в: Пиво.

Б у д е н н ы й: Извините, Василий Иванович, пива нету. Квасу хотите?

Ч а п а е в: Скажите спасибо, что меня баней разморило. А то бы я вам так по роже съездил, что вы бы с полатей слетели.

Б у д е н н ы й: А вы любите русскую баню, Василий Иванович?

Ч а п а е в: Люблю.

Б у д е н н ы й: А узбекский плов?

Ч а п а е в: Люблю.

Б у д е н н ы й: А армянский коньяк?

Ч а п а е в: Вот чего я не люблю, так это ваших еврейских штучек.

Б у д е н н ы й: Почему еврейских? По-вашему, я похож на еврея?

Ч а п а е в: Вы? (Начинает хохотать.) Вы себя в зеркале видели?

Б у д е н н ы й: Мало ли чего я в зеркале видел.

Ч а п а е в: Эта дурная харя еще в евреи лезет. Если вам зеркала мало, так под простынку загляните.

Б у д е н н ы й: Кстати, Василий Иванович, давно хотел спросить: у вас сколько?

Ч а п а е в: Отвяньте, Семен Михайлович.

Б у д е н н ы й: Василий Иванович, вы меня знаете: сказанное вами умрет во мне. Так сколько?

Ч а п а е в: Я вам удивляюсь, Семен Михайлович. Как можно задавать такие вопросы?

Б у д е н н ы й: Василий Иванович, вы ведь знаете, что ближе меня у вас нет никого. Перестаньте таиться и скажите сколько.

Ч а п а е в: Семен Михайлович, вы меня ставите в двусмысленное положение. Я должен или проигнорировать ваш вопрос, или ударить вас жбаном по голове.


В парную входит девица-красноармейка в буденовке на голое тело, плещет травяным настоем на камни


Б у д е н н ы й: Так сколько же, Василий Иванович?

Ч а п а е в: Я бы вас умолял, Семен Михайлович, хотя бы при ней... А-а, зар-раза!!!


Щелкает на теле ногтями пальцев, убивая вошь


Тридцать две!

Б у д е н н ы й: А у меня, Василий Иванович, только двадцать семь!