Очень короткое предисловие

Вид материала

Рассказ

Содержание Картинка вторая Картинка третья Картинка первая Картинка вторая Картинка третья Картинка первая Картинка вторая

Подобный материал:

• Том Хорнер. Все о бультерьерах Предисловие, 3218.12kb.
• Сочинение на тему «Как я провел лето», 8.09kb.
• -, 165.28kb.
• Ошо знакомо и понятно: и человечество и отдельные народы не раз уже переживали подобные, 520.49kb.
• «Моя любимая эпоха в Отечественной истории», 756.67kb.
• Руководство для начинающих фей • Предисловие • введение • применение «историй про энни», 2512.89kb.
• Литература. Предисловие, 3580.03kb.
• Предисловие от редакторов, 3279.6kb.
• Сказка о Непрерывности, 46.93kb.
• Рекомендации при финансовой поддержке фонда Фридриха Эберта Бишкек 2000 Свобода человека, 1343.92kb.

КАРТИНКА ВТОРАЯ


Комната в квартире Ани. На диване сидят Аня и терапевт Семенов, пьют чай с тортом. В вазе стоят белые астры


А н я: Возьмите еще торта, мой неожиданный гость. Как это прекрасно, что вы вдруг пришли!

Т е р а п е в т С е м е н о в: Я и сам не могу поверить, Аня, что еще каких-нибудь полчаса назад я вас совершенно не знал. Я ведь шел не к вам. Она сказала мне: адрес вам подскажет любовь. И любовь привела меня к той двери, за которой жили вы. Как я счастлив!

А н я: Я тоже. Поцелуйте меня.


Семенов целует ее


Большое спасибо. Жизнь так прекрасна. Вы пишите стихи?

Т е р а п е в т С е м е н о в: К сожалению, нет. Я терапевт, и у меня трудная жизнь.

А н я: Как это горько слышать! Но теперь у вас начнется новая жизнь, полная радости и упоения.

Т е р а п е в т С е м е н о в: Мне так хочется вам верить!


Звонок в дверь


Кто это?

А н я: Я думаю, это мой муж. Он, наверно, опять забыл ключ. Он у меня страшно рассеянный.

Т е р а п е в т С е м е н о в (пораженно): Вы замужем?

А н я: Разумеется, я замужем. А почему вас это интересует?

Т е р а п е в т С е м е н о в (всё еще ошеломлен): Как же так... Боже мой, а у нас тут, как назло, цветы, торт, чай...

А н я (задумчиво): Да, мой муж чая не любит. Он предпочитает портвейн. Пожалуй, всё это ему не понравится.

Т е р а п е в т С е м е н о в (в панике): А он ревнивый?

А н я (с гордостью): Конечно, ревнивый. Любящий и ревнивый.

Т е р а п е в т С е м е н о в (хватает ее за руку): Давайте не откроем ему!

А н я (удивленно): Как можно говорить такие сумасшедшие вещи? Ведь он тут живет.


Направляется в прихожую. Терапевт Семенов мечется по комнате, затем подбегает к окну и выпрыгивает в него. Слышен крик Семенова и вой сирены «скорой помощи».


КАРТИНКА ТРЕТЬЯ


Больничная палата. На койке лежит терапевт Семенов с подвешенной к лампе загипсованой ногой. Дверь в палату внезапно распахивается и вбегает та самая женщина, что была у терапевта Семенова на приеме


Ж е н щ и н а (бросаясь к терапевту Семенову): Что с вами? Что с вами, любимый доктор?

Т е р а п е в т С е м е н о в (глядит на нее с удивлением): Как вы меня нашли?

Ж е н щ и н а: Меня привела сюда любовь. (Плачет.)

Т е р а п е в т С е м е н о в (растроганно, слегка угрызаясь совестью): А меня любовь привела совсем не туда.

Ж е н щ и н а: Да, любовь слепа. А я ведь вас так ждала, так ждала...

Т е р а п е в т С е м е н о в: Вы принимаете аспирин и зеленку?

Ж е н щ и н а: Да, регулярно.

Т е р а п е в т С е м е н о в: Аспирин внутрь, зеленку наружу?

Ж е н щ и н а: Не помню. Не во мне сейчас дело.

Т е р а п е в т С е м е н о в: Какой вы чистый, светлый, нежный человек!

Ж е н щ и н а: Ах, как вы во мне ошибаетесь! Я могу быть такой злой, такой гадкой...

Т е р а п е в т С е м е н о в Я вам не верю. Вы на себя наговариваете.

Ж е н щ и н а: Нет, не наговариваю! Я... я...


Изо всех сил ударяет терапевта Семенова по загипсованой ноге. Тот взвывает от боли


Теперь вы видите, какой я могу быть гадкой? Теперь вы верите мне?

Т е р а п е в т С е м е н о в (мыча от боли): Нет, не верю. Вы нарочно хотите показаться хуже, чем вы есть.

Ж е н щ и н а: Вовсе не хочу. Я гадкая, гадкая! Что мне еще сделать, чтобы вы поверили?

Т е р а п е в т С е м е н о в (поспешно): Ничего не надо делать. Я вам верю.


Дверь в палату открывается, входит хирург Потапов


Х и р у р г П о т а п о в (приближаясь к терапевту Семенову): Ого! Я смотрю, у вас гости! И какие гости! Ну, значит дело идет на поправку. Здравствуйте, гражданка.

Ж е н щ и н а: Здравствуйте, хирург Потапов.

Х и р у р г П о т а п о в (удивленно): Откуда вы знаете мое имя?

Ж е н щ и н а: Его мне подсказала любовь.

Х и р у р г П о т а п о в (смущенно): Ну что вы...

Ж е н щ и н а (терапевту Семенову): Вот видите, какой я могу быть гадкой? (Хирургу Потапову): Он скоро поправится?

Х и р у р г П о т а п о в (близоруко щурясь, глядит на загипсованую ногу терапевта Семенова): Трудно сказать. Я сегодня забыл дома очки и не могу определить сквозь гипс, срослась у него кость или нет. Но ваше присутствие здесь доказывает, что организм больного работает нормально.


Дверь в палату снова открывается, и входит Аня


А н я: Потапов, ты стал невозможно рассеян! Вчера ты оставил ключ, сегодня забыл очки. Я принесла их тебе, потому что подумала, что они могут тебе понадобиться по работе.

Х и р у р г П о т а п о в: Ты у меня просто золото. (Надевает очки.)

А н я (замечая терапевта Семенова): Боже, кто это?

Х и р у р г П о т а п о в (чувствуя себя уверенней в очках): Это мой пациент терапевт Семенов.

А н я: Как тесен мир! Ведь это тот самый человек, который пил со мною накануне чай и выбросился из окна.

Х и р у р г П о т а п о в: Ах, неужели? Какая приятная встреча! Как жаль, что вы тогда выбросились из окна. У меня был с собой портвейн, а Аня портвейн не пьет, и мне пришлось выпить его одному.

Т е р а п е в т С е м е н о в (Ане): Как, хирург Потапов ваш муж?

А н я: Конечно. Мы живем душа в душу.

Ж е н щ и н а (бросаясь к Ане, в истерике): Это ты, ты его погубила, дрянь!

А н я: Не надо, родная. Жизнь так коротка и так трудна. Мы должны стараться поддерживать друг друга.

Ж е н щ и н а (пристыженно): Ах, как вы правы! Как я была к вам несправедлива! (Целует Аню, затем поворачивается к терапевту Семенову): Вот видите, какой я могу быть гадкой?

Т е р а п е в т С е м е н о в (думая о своем): Мое сердце разбито, как моя нога.

А н я (подходит к нему): Мужайтесь, Семенов. Всё будет хорошо и еще не раз в этой трудной жизни вы увидите белозубую улыбку Фортуны.

Ж е н щ и н а: Верьте ей, доктор, она святая!

Х и р у р г П о т а п о в: У меня в ординаторской есть еще портвейн. Принести?

Т е р а п е в т С е м е н о в (мужаясь): Несите.


Хирург Потапов уходит и вскоре возвращается с бутылкой портвейна и четырьмя стаканами. Откупоривает бутылку и разливает вино по стаканам


Х и р у р г П о т а п о в: Ты ведь тоже выпьешь, Аня?

А н я (решительно): Да.

Ж е н щ и н а: И я буду пить. Я буду пить и пить портвейн, пока не свалюсь на пол. (Терапевту Семенову): Вот видите, какой я могу быть гадкой?

Т е р а п е в т С е м е н о в: Вижу.

А н я: Не будем о грустном. (Поднимая стакан): За вашу ногу, Семенов. За эту трудную жизнь и белозубую улыбку Фортуны!


Все чокаются и пьют. Звучит «Ода к радости» Бетховена. Затемнение. На его фоне над сценой вспыхивает Белозубая Улыбка Фортуны


Рота, стой!


КАРТИНКА ПЕРВАЯ


Казарма. Ленинская комната. Перед портретом вождя стоит солдат Терешкин и читает вслух письмо


С о л д а т Т е р е ш к и н: «Здравствуй, дорогая Катенька! Пишет тебе твой возлюбленный солдат Терешкин. Служится мне хорошо. Вот уже полгода, как я служу, и за всё это время ни разу тебе не изменил, потому что до ближайшего населенного пункта пятнадцать километров через тайгу, а вокруг меня одни солдаты, и у них свои проблемы. Ходить через тайгу я боюсь, потому что там тигры. Недавно один такой тигр напал на нашего лейтенанта Васина, который возвращался из населенного пункта через тайгу, и отгрыз ему руку по самое плечо. Лейтенант Васин пришел в казарму без руки и страшно злой. Мы все в тайне очень радовались, что судьба так с ним обошлась, потому что лейтенант Васин – грубое животное, и когда он напивается, всё время снимает сапоги и требует, чтобы мы чесали ему пятки. Из-за этого у нас совсем нет времени учить устав, и командир части подполковник Енотов грозится нас расстрелять. Если так оно и случится, то мы, наверно, никогда больше не увидимся, дорогая Катенька. Но мне не хотелось бы заканчивать письмо на этой пессимистичной ноте. В целом, здесь очень весело, у меня появились новые товарищи, они меня очень любят, но я на их уговоры не поддаюсь. Я люблю только тебя. Надеюсь, ты меня тоже по-прежнему любишь и целеустремленно ждешь. На этом заканчиваю свое письмо, потому что этот однорукий бандит лейтенант Васин зовет нас строиться. Целую тебя, моя Катенька, твой до гроба солдат Терешкин». (Закончив читать, к портрету Ленина): Ну, как?

П о р т р е т Л е н и н а (картавя): Очень неплохо.

С о л д а т Т е р е ш к и н (самодовольно): То-то! (Складывает письмо голубем и пускает его в окно): Лети, лети, письмо солдата, пусть девушка тебя прочтет.

Г о л о с л е й т е н а н т а В а с и н а: Старшина Сало, чихать вас в тундру, вы будете строить роту или нет?

Г о л о с с т а р ш и н ы С а л о: Буду, товарищ маршал!

С о л д а т Т е р е ш к и н (портрету Ленина): Я пойду, Владимир Ильич.

П о р т р е т Л е н и н а (картавя): Служи как следует, солдат.


Солдат Терешкин отдает портрету честь и уходит. Затемнение


КАРТИНКА ВТОРАЯ


Плац. По плацу марширует рота солдат под предводительством старшины Сало


С т а р ш и н а С а л о: Выше ногу, мальчики! Выше ногу, сраколеты!


Рота печатает шаг

На месте – стой!


Рота останавливается


Нале – во! Гумозно ходим. Гумозно останавливаемся. Поворачиваемся налево еще гумозней. Надеюсь, все понимают, что под словом «гумозно» я имею в виду «хуево»?

Р о т а: Так-точ-но-то-ва-рищ-стар-ши-на!

С т а р ш и н а С а л о: Так как мы ходим? Как мы останавливаемся? Как мы поворачиваемся налево?

Р о т а: Гу-моз-но!

С т а р ш и н а С а л о: Не гумозно, а хуево. В высшей степени ху...


С небес внезапно спускается ангел


А н г е л: Старшина Сало, вы любите ваших солдат?

С т а р ш и н а С а л о (повернувшись к ангелу): А ты кто такой? Пильгуй на небо, сраколет.

А н г е л: Ах, так!


Улетает и тут же появляется вновь, переодетый в генерала


Старшина Сало, вы любите ваших солдат?

С т а р ш и н а С а л о (снова поворачивается и, увидев перед собой генерала становится на вытяжку): Так точно, товарищ генерал, обожаю! Солдат Терешкин!

С о л д а т Т е р е ш к и н: Я!

С т а р ш и н а С а л о: Три шага из строя!

С о л д а т Т е р е ш к и н: Есть!


Выходит из строя на три шага, Старшина Сало целует солдата Терешкина


С т а р ш и н а С а л о: Солдат Терешкин!

С о л д а т Т е р е ш к и н: Я!

С т а р ш и н а С а л о: Стать в строй!

С о л д а т Т е р е ш к и н: Есть!


Становится назад в строй


А н г е л (радостно): Это очень хорошо, это делает вам честь, старшина Сало.


Взмывает вверх, в небеса


С т а р ш и н а С а л о (глядит ему вслед, с внезапной подозрительностью): А из какой вы части?

А н г е л (сверху): Из 44-й.


Исчезает


С т а р ш и н а С а л о (недовольно): Генералы, понимаешь, разлетались, бодать меня в рог. А ну, смирно, чумоходы! Солдат Терешкин, три шага из строя!

С о л д а т Т е р е ш к и н: Есть!


Выходит из строя на три шага

С т а р ш и н а С а л о: Ты у меня допрыгаешься, Терешкин! Понял?

С о л д а т Т е р е ш к и н: Так точно!

С т а р ш и н а С а л о: Ты у меня добегаешься, Терешкин! Понял?

С о л д а т Т е р е ш к и н: Так точно!

С т а р ш и н а С а л о: Ладно, поцелуй меня и стань в строй.

С о л д а т Т е р е ш к и н: Есть!


Целует Сало и становится в строй


А н г е л (неожиданно спустившись вновь с небес): Да, чуть не забыл: на еду жалобы есть?

С т а р ш и н а С а л о: Никак нет, товарищ генерал!

А н г е л: Это превосходно!


Снова взмывает вверх и исчезает


С т а р ш и н а С а л о: Ох, как мне всё это подозрительно! Надо будет доложить лейтенанту Васину, чтобы он доложил подполковнику Енотову. Ну вы, чумоходы-сраколеты, шагом марш, песню запевай!


Рота марширует, горланя «Гаудеамус». Затемнение


КАРТИНКА ТРЕТЬЯ


Плац. Трибуна. На трибуне стоит подполковник Енотов в страшном гневе. Перед ним выстроился полк


П о д п о л к о в н и к Е н о т о в: Солдаты! Вы – негодяи! Вы до сих пор не выучили устав. Я вас всех расстреляю!


Дружные, стройные всхлипывания


Плачьте, плачьте! Вы у меня кровавыми слезами обольетесь!


Через плац, крадучись, идет прапорщик Кастрюка с огромным мешком за спиной


П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (заметив Кастрюку): Прапорщик Кастрюка! Вы опять что-то украли!

П р а п о р щ и к К а с т р ю к а: Та не-э, товарышу полковник, то я нэ вкрав, то воно так соби на зэмли лэжало, а я його хиба що поцупыв.

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (визжит): Прапорщик, Кастрюка, вы – вор! Как вам не стыдно! Я вас расстреляю!

П р а п о р щ и к К а с т р ю к а: Та не-э, товарышу полковник, чого там стриляты, то я його зараз назад виднэсу, хай соби лэжыть.


Уходит, унося мешок с собой


П о д п о л к о в н и к Е н о т о в: Это не полк, а какой-то кошмар! Лейтенант Васин, почему вы явились на плац без руки? Где ваша рука офицера?

Л е й т е н а н т В а с и н (мрачно): Тигр отгрыз, товарищ полковник.

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в: Это не полк, а черт знает что! Солдаты – неучи, прапорщики – воры, офицеры – инвалиды... (Горько плачет.)

П о л к (хором): Не-плачь-те-то-ва-рищ-пол-ков-ник-рас-стре-ляй-те-нас-но-не-плачь-те!

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (всхлипывая): Не утешайте меня, не утешайте.

А н г е л (смускаясь с небес): Позволь мне утешить твою страждущую душу.

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (переставая плакать): Кто это?

С т а р ш и н а С а л о: Это инспекционный генерал из 44-й части.

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (удивленно): Такой части не существует.

А н г е л: Я не генерал. Я ангел.

П о д п о л к о в н и к Е н о т о в (просияв): Это восхитительно! Я улетаю с тобой. Полк, вольно! Разойдись.


Полк расходится. Подполковник Енотов улетает на небо вместе с ангелом. На опустевшем плацу появляется прапорщик Кастрюка, который тащит портрет Ленина


По р т р е т Л е н и н а (картавя): Нельзя ли полегче, любезный?

П р а п о р щ и к К а с т р ю к а: Та не бийтыся вы, товарышу Лэнину, усэ будэ гаразд. Повишу вас на стиночку, будэтэ соби выситы як лялэчка.

П о р т р е т Л е н и н а (картавя): Служите как следует, почтеннейший.

П р а п о р щ и к К а с т р ю к а: Та Божэ ж мий, я и служу соби, як могу.


Уходит, унося портрет Ленина с собой. Затемнение


Осень настала, граждане судьи


КАРТИНКА ПЕРВАЯ


Осень. Небольшой дворик, неспешно подметаемый дворником Савелием Прокуроровым


Д в о р н и к: Раз-два, раз, стало быть, два...


Сверху, очевидно, с девятого этажа падает человек


(отпрянув): Эх ты! Ну, дела... (Подходит к упавшему): Экой ты, брат, неулюж. Чего молчишь? (Хмыкает): Вот ведь человек – упал и сказать нечего. (Склоняется над упавшим.) Ух ты! И дышать уже не изволит. Такой вот тихоня, такие вот, брат Савелий, пироги.


Продолжает подметать в задумчивости. Появляется милиционер сержант Чухонцев, замечает упавшего, цепким взглядом окидывает окрестность и направляется к дворнику


С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Честь имею.

Д в о р н и к (продолжая подметать): Имейте на здоровье. Для хорошего человека ничего не жалко.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (с профессиональной хитринкой): Происшествий никаких?

Д в о р н и к: Бог миловал. Люди смирные, не баламуты какие-нибудь. На власть не бунтуем, газет не читаем.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Отчего же не читаете?

Д в о р н и к: А чего их читать? И так всё ясно.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Ладно, газеты газетами, а вот это, например, что? (Показывает на упавшего.)

Д в о р н и к: Это? Это так, человек один.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Что за человек?

Д в о р н и к: Не могу знать.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А почему он у тебя валяется?

Д в о р н и к: Он не у меня валяется, он сам по себе валяется.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Может, он пьяный?

Д в о р н и к: Ясное дело, пьяный. Где ж вы сейчас трезвых видели? Нашему человеку такое даже не к лицу.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Так... И как он тут оказался?

Д в о р н и к: Известное дело как. Сверху упал в полном молчании и даже дышать не пожелал.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (каверзно): Сверху говоришь? Ну-ну. Он, стало быть, над участком твоим пролетал?

Д в о р н и к (удивленно): Зачем пролетал? Он что, ангел, что ли?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Это я тебя хочу спросить.

Д в о р н и к: Ну что вы, гражданин милиция, какой же он ангел. Где вы пьяных ангелов видели? Он ежели и ангел, так разве что падший.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Ты смотри, какие познания! Мне вообще кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь.

Д в о р н и к: А вот тут вы ошибаетесь. Знать я ничего не знаю, а говорю уже с полчаса.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А вот ты мне еще скажи: не ты ли этого ангела своей метелкой как-нибудь пристукнул? Вот что меня до крайности волнует.

Д в о р н и к: Тут и волноваться нечего. Не я. Я ведь, как бы вам сказать дворник. Я тут всё больше подметаю и всё меньше людей метелкой стукаю. А уж ангелов-то...

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Э, да ты, я вижу, сухофрукт! Пойдем-ка, любезный, со мной.

Д в о р н и к: Зачем же вы так, гражданин милиция? Какой же я сухофрукт?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А вто мы поглядим какой. Вот я тебя сведу сейчас на допрос в отделение. А при нем у нас, чтоб ты знал, тюрьма с камерами, вытрезвитель, морг и следователь Носопыров!

Д в о р н и к: Бог ты мой, какие страсти!


Покорно и уныло плетется вслед за сержантом Чухонцевым. Оба уходят. Остается тольуо упавший. Он, кряхтя, поднимается и отряхивает пыль с костюма, в котором он упал


У п а в ш и й: Ну, Рукомойников, этой твоей дурацкой шутки я тебе нипочем не прощу!


Решительно направляется к подъезду и заходит в него. Затемнение


КАРТИНКА ВТОРАЯ


Отделение милиции. Кабинет следователя Носопырова. В кабинете сам следователь и молодая женщина лет 23-24, вида откровенно блядского


Н о с о п ы р о в (наливает из графина воду в стакан, пьет и крякает): Кря! (Снова наливает воду, снова пьет и снова крякает): Кря!

Ж е н щ и н а: Зачем же вы, гражданин начальство, так крякаете? У меня просто сердце разрывается!

Н о с о п ы р о в: А я вот назло тебе буду крякать, пока ты не начнешь колоться. (Наливает воду из графина, пьет и крякает): Кря!

Ж е н щ и н а (вздрогнув): Боже мой! Не понимаю, зачем вам надо, чтоб я кололась.

Н о с о п ы р о в: Не тваво ума дело. Скажите, какие вопросы следствию! Ну, будешь колоться? (Крякает просто так, не наливая воды): Кря!

Ж е н щ и н а (сквозь слезы)Ах! Буду. Только не крякайте.


Достает их опрятной сумочки аккуратной шприц и колется им


Н о с о п ы р о в (привстав): Ты что ж это, лошадиная морда, делаешь?

Ж е н щ и н а: Как что? Колюсь.

Н о с о п ы р о в (свирепо): Ах ты... Так глумиться над следствием! Да я тебя лично вот этими руками, лично вот этим... (С внезапным подозрением): Стоять! Что это, интересно, у тебя за шприц?

Ж е н щ и н а: Шприц как шприц. Какой у всех, такой и у меня.

Н о с о п ы р о в: Та-ак... А какой это у всех?

Ж е н щ и н а: Какой у меня, такой и у всех.

Н о с о п ы р о в: Оч-чень хорошо. Сопоставим факты. У тебя шприц и ты им колешься. Как такие люди называются?

Ж е н щ и н а: Врачи?

Н о с о п ы р о в: Не угадала. Врачи колются стерильно и в белых халатах. А в таком виде, как ты, колются нар-ко-ма-ны! Выходит, ты у нас наркоманка?

Ж е н щ и н а (пожав плечами): Выходит, я у вас наркоманка.

Н о с о п ы р о в (ликующе крякает): Кря! Вот ты и раскололась!

Ж е н щ и н а (в истерике): А-аааа!!! Вы же обещали... вы же обещали не крякать!

Н о с о п ы р о в: Ты у меня сама сейчас закрякаешь! По всем статьям вместе и по каждой в отдельности. Сержант Чухонцев!


Дверь открывается и в кабинет входит сержант Чухонцев, чеканя честь


Сержант Чухонцев, немедленно возьмите эту преступную крякву и сопроводите ее в самую ужасную камеру, какая только найдется. Она раскололась, и ее ждет страшный суд.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Есть! А вас там, разрешите доложить, дожидается дворник-убийца, по подозрению пристукнувший метлой свалившегося гражданина.

Н о с о п ы р о в (задумчиво): Трудный у нас сегодня день, сержант Чухонцев. Пригласите вашего дворника сюда. А эту крякву уберите. Да, вот еще, самое главное. Прихватите этот графинчик, на обратном пути наберете в него воды. Не смею долее задерживать.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Простите?

Н о с о п ы р о в (с отеческой улыбкой): Вон пошли оба!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (берет под козырек): Есть! (Взяв со стола графина, направляется к двери, подталкивая женщину): Ну ты, шевелись, тыквенная каша.


Оба выходят. Входит дворник


Д в о р н и к (робко): Привет следствию.

Н о с о п ы р о в (оценивает его взглядом, решительно): Садитесь.


Дворник садится


Курите?

Д в о р н и к: Да ведь как бы это... курю.

Н о с о п ы р о в: Любопытный факт. Я бы сказал, факт не в вашу пользу. Курите, значит. И что же вы курите? Папиросы или сигареты?

Д в о р н и к: Папиросы.

Н о с о п ы р о в: «Беломор» или «Казбек»?

Д в о р н и к: «Казбек».

Н о с о п ы р о в: Так я и думал. Такой вот покурит «Казбеку», а потом и человека убьет. Так?

Д в о р н и к: Как можно! Убийства – они ведь того... Богу противны.

Н о с о п ы р о в: Смелое утверждение. Богу, значит, противны, а вам, стало быть, не противны?

Д в о р н и к (протестуя): Как же не противны? Еще как противны!

Н о с о п ы р о в: Даже вот как! Противны, а всё равно убиваете? Через «не могу»? Преодолевая внутреннюю брезгливость?

Д в о р н и к (плача от бессилия): Да не убиваю я! Мухи и той не обижу. Уж лучше я себе руку откушу.

Н о с о п ы р о в (заинтересовавшись): Нетрадиционный подход. Откусывайте.

Д в о р н и к (по-французски): Пардон?

Н о с о п ы р о в: Вот тебе и пардон! Руку, говорю, себе откусывайте в подтверждение невинности. По плечо.

Д в о р н и к: Да как же это...

Н о с о п ы р о в: Или садитесь в тюрьму за убийство.

Д в о р н и к: Пресвятая Богородица... Пресвятые угодники... (Зажмуривается и откусывает себе руку по плечо.) А-ааааа!!!

Н о с о п ы р о в (ошалело глядит на откусанную руку): Ты что наделал... Ты что наделал, старый мухомор!.. (Кричит): Сержант Чухонцев! Сержант Чухонцев!!


Вбегает сержант Чухонцев


С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Графин, товарищ следователь!

Н о с п ы р о в: Подавитесь вы вашим графином! Сержант Чухонцев, вы кого ко мне привели?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (растерянно): Я...

Н о с о п ы р о в: Вы привели ко мне форменного психопата! Параноидальную личность с суицидальными наклонностями!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (с гордостью и восторгом): Не может быть! Он мне сразу не понравился.

Н о с о п ы р о в: Маниакального депрессанта с садомазахическими навыками!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в (сияя): Меня теперь повысят?

Н о с о п ы р о в: Вас теперь повесят! И меня заодно. Этот подлец, ваш дворник, откусил себе руку во время следствия!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Да, дела-а... Чего теперь делать?

Н о с о п ы р о в: Молитесь, сержант Чухонцев, молитесь, чтобы нас не обвинили в превышении полномочий.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Я-то здесь при чем?

Н о с о п ы р о в: Та-ак, хотите на меня всё спихнуть? Не выйдет, сержант Чухонцев!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А давайте на него спихнем.

Н о с о п ы р о в: Чего спихнем?

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: А всё спихнем. А нас тут два убийства и три дела об изнасиловании висят. Вот на него и спихнем, раз он этот... депрессант.

Н о с о п ы р о в (с гордостью): У вас моя школа, сержант Чухонцев. (Дворнику): Ну что, доигрался? Хотел нас под монастырь подвести? А вот не рой другому яму! Будешь знать, как себе руки откусывать! (Сержанту Чухонцеву): Увидите его. Сдайте его покуда в сумасшедший дом. Пусть дожидается страшного суда там. И перевяжите ему по дороге рану своей портянкой, членовредителю этому.

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Членовредителю? (Присвистнув): Так он себе не только руку откусил?

Н о с о п ы р о в (сделавшись бурым от гнева): Убирайтесь вон отсюда! Оба! Вон!

С е р ж а н т Ч у х о н ц е в: Есть убираться вон! (Подталкивая дворника к выходу): Пойдем, папаша. А ты у нас дурак, оказывается.

Д в о р н и к (кровоточа): Кря!


Затемнение