Предисловие от редакторов

Воспоминания открывают нам окно в прошлое. Они не только сообщают нам сведения о прошлом, но дают нам и точки зрения современников событий, живое ощущение современников. Конечно, бывает и так, что мемуаристам изменяет память (мемуары без отдельных ошибок – крайняя редкость) или освещается прошлое чересчур субъективно. Но зато в очень большом числе случаев мемуаристы рассказывают то, что не получило и не могло получить отражения ни в каком другом виде исторических источников.

Д.С. Лихачев^¹

Он не любил, когда дверь в Лабораторию закрывали. Да никогда и не уходил окончательно. Много раз хлопал дверью, но постоянно возвращался… Двери Лаборатории экологии морского бентоса (где бы она ни находилась) редко бывали закрыты. Еще на лестнице, подходя к ЛЭМБ, можно было услышать зычный голос Шефа, читающего лекцию или распекающего разгильдяя. В эти двери мог войти любой. Можно было и выйти. Он никого не держал, а если и выгонял, то обычно не всерьез. Порой выпускники Лаборатории, вспоминая былое, бравируют тем, сколько раз и за что Шеф их выгонял. Как правило, люди, оставившие свой след в истории ЛЭМБ, могут похвастаться не одним таким эпизодом. Но мы возвращались и нам были рады. И в любое время суток, для любого количества гостей были открыты двери его дома. Двери мест, где он жил и работал, всегда оставались и остаются открытыми.

Эта книга о Евгении Александровиче Нинбурге, замечательном учителе и ученом. Тексты, вошедшие в сборник, были написаны им самим, его друзьями, родственниками, коллегами и учениками. Здесь вы найдете и печальные эссе, навеянные его кончиной, и подробные биографические рассказы и юмористические зарисовки. Они очень разные, эти тексты. Мы и не стремились привести их к единому литературному стилю. Ведь сам Евгений Александрович был настолько разным, что едва ли кто-нибудь один когда-нибудь сможет написать его биографию. Ученики звали его Шефом, жители острова Ряжкова – Жень Санычем, друзья Жекой или Женькой…

Работа редакторского коллектива сводилась, главным образом, к тому, чтобы расположить тексты воспоминаний в определенной хронологической последовательности, привязав их к основным этапам биографии Евгения Александровича. Порой это достигалось путем расчленения исходного текста на несколько фрагментов. На наш взгляд, это почти везде удалось сделать без серьезных нарушений целостности авторских произведений.

Многие авторы воспоминаний сокрушались, что вышедшие из-под их пера тексты, неожиданно для них самих, оказывались не столько воспоминаниями о Евгении Александровиче, сколько описанием некоего круга людей и событий определенной эпохи. И даже предлагали на этом основании исключить свои тексты из сборника. Однако, если бы мы пошли на это, книга не была бы книгой о Евгении Александровиче Нинбурге.

Представить его в одиночестве невозможно. Он всегда был окружен людьми, и все эти люди оказывались частью его жизни, как он оказался необходимой частью жизни каждого из нас. Шеф никогда не был человеком, замыкающим все и вся на себя, эдаким гуру. В любой среде, в любой компании он был на равных. Каждый, кто знал его, легко представит Евгения Александровича, увлеченно и уважительно беседующим и со старым забулдыгой-лесником и с утонченным интеллигентом, и с высокоумным седовласым академиком и с самым мелким и косноязычным пацаненком. При этом он удивительным образом избегал как панибратских отношений со школьниками, так и комплекса научного провинциала в общении с коллегами. Но Шеф не просто встраивался в среду, своим присутствием он формировал ее. Неудивительно, что у многих, кто был с ним связан, в первую очередь сохранились воспоминания о той необыкновенной атмосфере, которая складывалась в его присутствии.

Песня, теряя авторство, становясь народной, восходит на качественно новый уровень и живет веками. Люди такого ранга, как Евгений Александрович Нинбург, растворяясь в связях и отношениях, продолжают жить, даже после своего ухода.

Родители

Из воспоминаний С. И. Сухаревой ^²

Отец Жени – Александр Савельевич (Моисей Шевелевич) Нинбург родился в 1904 году в городе Невеле Полоцкой губернии. Семья была многодетной – куча старших сестер и один младший брат. Родители хотели назвать сына Александром, но в метрике его записали Моисеем. Тем не менее, дома его называли Александром (Алей), «чтобы его грехи не пали на голову отца». Так, во всяком случае, объясняли ситуацию старшие родственники. Отца же - Шевеля (отчество я не знаю) Нинбурга - соседи и родственники называли Савелием. Возможно, так в народе старались привести старинные иудейские имена к более привычному и понятному звучанию в русском языке.

Таким образом, мальчик Аля до семи лет не подозревал, что он вовсе не Александр. Когда его отвели в школу, то, услышав на перекличке: «Нинбург Моисей!», мальчик промолчал, считая, что это к нему не относится. Когда учитель повторил: «Кто здесь Нинбург?», Аля ответил: «Я – Нинбург, но не Моисей, а Александр!». И тогда выяснилось, что в метрике он действительно записан Моисеем. Тем не менее, до конца жизни для коллег и знакомых он оставался Александром Савельевичем, а для родных и близких – просто Алей.

Юность его совпала с бурными послереволюционными годами, по отзывам людей, знавших его в юности, он был активным комсомольцем. В 1921 году Александр Савельевич поступил в петроградский университет на правовое отделение. Его привлекали и естественные науки, особенно география – он прослушал курс лекций Л.С. Берга, ходил и на лекции по зоологии В.А. Догеля. Однако студенческая жизнь продолжалась недолго – в 1924 году его «вычистили» (так и было написано в полученной им справке, к сожалению, не сохранившейся) из университета, как непролетарский элемент. Правда, его отец в Невеле был сотником (бригадиром) на лесоповале, но это, по-видимому, все равно не включало его в ряды пролетариата.

Поэтому Александру Савельевичу пришлось завершить высшее образование на заочном отделении педагогического института по курсу русского языка и литературы, получил он одновременно и право преподавать географию. В 1928 году погибли его родители – сгорели вместе со своим домом в Невеле. Работал он преподавателем в разных школах, на курсах комсостава советской армии, в сестрорецкой высшей партийной школе, а перед самой войной - в выборгском военно-морском хозяйственном училище.

С именем и отчеством во всяких официальных документах у Александра Савельевича всегда были неувязки – в половине из них он значился как А.С. Нинбург, в половине – как М.Ш. Нинбург, так что ему приходилось иногда доказывать, что и А.С., и М.Ш. – это одно и то же лицо.

Женился Александр Савельевич на Жозефине Иосифовне Пиотровской. Она была родом из Череповца, ее отец был железнодорожным служащим. Мать ее была потомком композитора Цезаря Пуни, она имела какое-то отношение к балерине Леонтине Пуни – во всяком случае, фотография этой балерины хранилась в семейном архиве. Все это тщательно скрывалось от детей (чтобы те случаем где-нибудь не проговорились) – уж очень неудачными оказались предки у Жозефины Иосифовны: по отцу – поляки, по матери – итальянцы-придворные. За такое происхождение и статью получить можно было. Жозефина Иосифовна тоже преподавала - она была учительницей-дефектологом и почти всю жизнь проработала в школе для детей с отклонениями речи и слуха, преподавая там географию.

Евгений Александрович Нинбург родился 13 июня 1938 года, на месяц раньше положенного срока. Дело в том, что накануне ночью, в соседнем доме по Баскову переулку, где тогда жили родители, была арестована за свое польское происхождение знакомая семья. Понятно, что и Нинбурги ждали неприятностей, и это не могло не подействовать на беременную Жозефину Иосифовну.

Когда началась война, Александр Савельевич был призван на фронт, а его семья – жена, ее больная мать, старшая дочь Ляля от первого брака (ныне покойная) и маленький Жека остались в блокадном Ленинграде. Голодали, топили томами энциклопедии буржуйку, однажды удачно выменяли какие-то чудом сохранившиеся ценные вещи на зарезанную кошку, которой потом долго питались.

В 1942 году Александру Савельевичу удалось получить командировку в Ленинград и отправить семью в эвакуацию на Алтай в город Ойрот-Тура (ныне Горно-Алтайск). Так там оказались Жозефина Иосифовна, ее старшая дочь Ляля, удочеренная племянница Ирина, у которой родители погибли в блокаду, и Женя. Позже туда приехал и сам Александр Савельевич руководить какими-то продовольственными заготовками для армии, а заодно и повышать уровень знаний у командного состава.

К 1944 году советским правительством было решено организовать Ленинградское нахимовское морское военное училище, поместив его на время войны в глубоком тылу, в Тбилиси. Оно было создано для «обучения и воспитания сыновей воинов военно-морского флота, Красной армии и партизан Великой отечественной войны, партийных работников, рабочих и колхозников, погибших от рук немецких захватчиков» (постановление от 21 июня 1944 года). В качестве учителя русского языка и литературы туда был приглашен Александр Савельевич Нинбург, а преподавать географию предложили Жозефине Иосифовне. Таким образом, раннее детство Евгения Александровича прошло в этой шумной, яркой, многонациональной и в те времена вполне благополучной столице Грузинской союзной республики.

В 1950 году Нахимовское училище было переведено в Ленинград, и семья вернулась в свою прежнюю квартиру в Басковом переулке. В Нахимовском училище Александр Савельевич преподавал до 1954 года. Потом он был демобилизован в чине подполковника и поступил завучем в среднюю мужскую школу №24 Василеостровского района, где проработал несколько лет.

Blog

Предисловие от редакторов

Содержание