Россия и русские: Характер народа и судьбы страны. 1

Вид материала

Документы

Содержание Социальная значимость человека: в чем она проявляется Вторая группа Т а б л и ц а 1, Основные группы ценностей Первый тип Второй тип

Подобный материал:

• «Здесь нет ни одной персональной судьбы, все судьбы в единую слиты, 21.1kb.
• Реферат по истории Отечества. "Освободительный характер войны 1812 г. Мужество и героизм, 276.77kb.
• Т. Н. Александрова, 89.5kb.
• Реферат по теме: Весенние русские народные праздники, 550.55kb.
• И. П. Смирнов Национальная мыслительная традиция — предмет истории мысли, 157.61kb.
• Реферат по литературе на тему: «История страны и судьба народа в поэме А. Ахматовой, 236.19kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 171.79kb.
• Современный русский язык это национальный язык русского народа, форма русской национальной, 71.42kb.
• «Культура Древней Руси IX-XIII в в.», 130.88kb.
• «Культура Древней Руси IX-XIII в в.», 127.11kb.

СОЦИАЛЬНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ЧЕЛОВЕКА: В ЧЕМ ОНА ПРОЯВЛЯЕТСЯ

Итак, наша задача — определить ценности, лежащие в основе русского национального характера. Но как это сделать? Мир ценностей обширен и многообразен, поэ­тому нужна какая-то руководящая идея для отбора ценностей, позволяющих выявить специфику националь­ного характера.

В нашем подходе такой идеей является утвержде­ние о том, что важнейшей сущностной ценностью чело­века как социального существа (личности) признается его социальная значимость, понимаемая как способность человека оказывать влияние на ход дел в сообществе и проявляющаяся в акте социального при­знания. При этом предполагается, что именно анализи­руя эту ценность, можно найти исходный набор, тот са­мый «общий аршин», применяя который удастся «из­мерить» российское общество (и другие общества то­же), а следовательно, и выявить специфику русского национального характера по сравнению, например, с западноевропейским.

Почему мы пытаемся искать ключ к системе основ­ных ценностей общества именно с помощью анализа социальной значимости человека? Да исходя из той простой истины, известной со времен Аристотеля, что человек — существо общественное, поэтому и проблема взаимоотношений между человеком и об­ществом относится к числу вечных, и возможный про­гресс человечества зависит от решения этой проблемы. Любые заслуживающие внимания результаты, объяс­няющие смысл деятельности людей как социальных су­ществ, так или иначе связаны с ною. (дщмальпля значимость — важнейшая общечеловеческая ценность ин­дивидуального уровня, исследование которой позволя­ет лучше понять взаимоотношения личности и общест­ва, а также осмыслить всю систему ценностей, служа­щих «социальными генами» конкретного общества и определяющими его существование и развитие. Прежде чем мы займемся этим анализом, предварительно уточ­ним понятие «ценность».

Это понятие трактуется в нашей философской лите­ратуре различным образом, что вызвано, по-видимому, различием исследовательских задач, интересов и мето­дологических установок тех или иных авторов. Очень часто ценность понимается как значение некоторого предмета или явления для человека. В данном случае она обретает статус свойства или качества этого пред­мета или явления (см.: Анисимов С. Ф, Ценности ре­альные и мнимые. М., 1970. С. 20). Во втором случае ценностью называют само явление (материальное или идеальное), имеющее значение для человека. Двойст­венное значение слова «ценность» отмечено в литерату­ре. Эта двойственность не всегда отчетливо осознается, поскольку слово «ценность» иногда употребляется то в одном, то в другом смысле без специальных оговорок. Во избежание недоразумений следует сказать, что мы считаем ценностью все, ради чего люди, группы, обще­ства предпринимают усилия, то есть это то, ради чего люди живут.

Впрочем, связь ценностей и деятельности уже отме­чалась в русской философской и социологической мыс­ля. Как писал С. Франк, «человеческая деятельность руководствуется, вообще говоря, или стремлением к ка­ким-либо объективным ценностям (каковыми мо­гут служить, например, теоретическая научная исти­на, или художественная красота, или объект религиоз­ной веры, или государственное могущество, или нацио­нальное достоинство и т. п.), или же мотивами субъек­тивного порядка, то есть влечением удовлетворить лич­ные потребности, свои и чужие» (Франк С. Л. Этика нигилизма//Вехи: Сборник статей о русской интелли­генции. М., 1990. С. 182).

К несчастью, интерес к проблематике ценностей на­долго был заглушен в советский период и возродился лишь в 60-е годы благодаря в первую очередь работам В. Тугаринова.

Можно с сожалением отметить, что проблематика ценностей в начале века была отвергнута на самом авторитетном уровне коммунистического мировоззрения нашей стране. В. Ленин, разбирая работу Ф. Беля -Метафизика в политической экономии», квалифициро­вал попытку последнего объяснить конечные выводы марксизма, исходя из ценностей, которые определяли социалистическое мировоззрение и были усвоены Марк-"ом еще до его анализа капиталистической системы хозяйствования, как «невероятно пошлую галиматью, квазиученое шутовство в костюме терминологии Авена­риуса» (Ленин В. И. Материализм и эмпириокрити­цизм.//Поли, собр. соч. Т. 18. С. 336).

Но ведь помимо Ф, Блея находились представители аксиологического подхода (в частности, Г. Риккерт), которые также считали, что конечные выводы марк­систской теории обусловлены определенной системой ценностей, отражают эту систему. Собственно говоря, не противоречит, а скорее поддерживает эту мысль и В. Тугаринов, работавший в русле марксистской тради­ции и вынужденный вводить ценностную проблемати­ку в сферу официального марксизма шестидесятых го­дов нашего столетия. В частности, он писал: «Револю­ционно-ценностным отношением к действительности проникнуты все сочинения и вся деятельность класси­ков марксизма-ленинизма, сердца и дела их последо­вателей» (Тугаринов В. П. Теория ценностей в марксиз­ме. С. 5).

Вообще говоря, иначе и быть не может, если речь идет о политико-идеологическом учении, которое обя­зывалось защищать ценности равенства, справедливо­сти, ценности угнетенных классов. Но если наличие та­ких ценностей в основе учения признается, то крайне важно эксплицировать (выделить) их, чтобы сравнить с ценностями других учений. Если же возникают со­мнения в превосходстве ценностей, которых оно при­держивается, намного проще его идеологам объявить «галиматьей» любые попытки сравнить разные системы ценностей. Ибо стоцт усомниться в превосходстве соб­ственных ценностей, как борьба становится невозмож­ной.

По-видимому, В. И. Ленин чувствовал эту опас­ность, «с порога» отвергая саму возможность критиче­ского разбора основополагающих ценностей марксизма. Впрочем, он поступал в духе революционной россий­ской интеллигенции, идеология которой не призм лил.': а других ценностей, кроме «народного блага», «справед­ливости», «равенства» и т. п.

Как писал один из авторов «Вех» — известного про­изведения, где глубоко проанализирована идеология революционной интеллигенции,— «долгое время у нас считалось почти бе.'шрлиствеппым отдаваться философ­скому творчеству, в этом роде занятий видели измену нлроду и народному делу. Человек, слишком погружен­ный в философские проблемы, подозревался в равноду­шии к интересам рабочих и крестьян. К философскому творчеству интеллигенция относилась аскетически, тре­бовала воздержания во имя своего бога — народа, во имя сохранения сил для борьбы с дьяволом — абсолю­тизмом... До сих пор еще наша интеллигентная моло­дежь не может признать самостоятельного значения науки, философии, просвещения, университетов, до сих пор еще подчиняется интересам политики, партий, на­правлений и кружков. Защитников безусловного и неза­висимого знания, знания как начала, возвышающегося над общественной злобой дня, все еще подозревают в мракобесии» (Бердяев Н. А. Философская истина и, ин­теллигентская правда//Вехи. Сборник статей о рус­ской интеллигенции. С. 2—4).

Марксизм — учение, в котором основной ценностью можно считать социальную справедливость, понимае­мую с точки зрения интересов рабочего класса, угне­тенного и стремящегося к освобождению, — не мог не распространиться в России, где и без столь солидного теоретического обоснования защища­лись, однако, те же (или весьма схожие) ценности. Но понятно, почему идеологи марксизма в нашей стране после Ленина так долго отвергали саму возможность сопоставления различных ценностных систем, ибо та­кое сравнение мгновенно высветило бы узость и непол­ноту марксистской системы ценностей и ее практики особенно, что мы теперь видим и активно пытаемся ис­править. Узость теории ценностей определила и узость практики, социальной деятельности. Но вернемся к проблеме социальной значимости.

Если высшая ценность для человека как социально­го существа — его значимость в делах и глазах обще­ства, значит, именно для этого он тратит душевные и физические силы, ради этого он живет. Еще раз под­черкнем, что социальная значимость — фун­даментальная общечеловеческая цен­ность на индивидуальном уровне постольку, поскольку каждый человек — социальное существо. Со­циальная значимость человека связана с его достоинстнвом, следовательно, с его активным восприятием окружа­ющего. Человек, стремящийся к значимости, активный деятель, имеет свою «программу». Формирующаяся ры­ночная экономика актуализирует проблему социальной значимости, ибо ей нужен человек деятельный, инициа­тивный. Отдельные люди — и их может быть довольно маого—способны ориентироваться на другие ценности и в этом смысле быть иногда асоциальными, но здесь не о них речь. Человек, ориентированный на другие ценности, «выпадает» из общества и может оказывать влияние на последнее лишь случайным образом. Понят­но также, что социальная значимость человека может быть как положительной с точки зрения общего блага, гак и отрицательной. Далее, как правило, будет иметь­ся в виду позитивная социальная значимость, исследо­вание «зловредов» представляет собой специальную за­дачу.

Известен принцип, согласно которому основопола­гающие постулаты даже математической теории не под­лежат доказательству, ибо полная формализация мыш­ления невозможна. Думается, и утверждение о том, что социальная значимость представляет собой фундамен­тальную личностную ценность, доказательству не под­лежит. Его истинность может проявиться лишь при анализе фактического материала как «объяснительная сила». Но в качестве обоснования этого утверждения можно привести слова столь несхожих и независимых друг от друга мыслителей, как русского П. Чаадаева и американца У. Джеймса.

Первый (разумея, правда, значимость человека вообще в мире, а не только в обществе) писал: «Для существа разумного может ли быть мука тяжелее ни­чтожества» (Чаадаев П. Я. Афоризмы//Статьи и пись­ма. М., 1987. С. 153). ,

Второй высказывался еще более определенно о важ­ности общественного признания человека. «Признание в нас личности со стороны других представителей че­ловеческого рода делает из нас общественную личность. Мы не только стадное животные, не только любим быть в обществе себе подобных, но имеем прирожден­ную наклонность обращать на себя внимание других... Трудно придумать более дьявольское наказание (если бы такое наказание было физически возможно), как ес­ли бы кто-нибудь попал в общество людей, где на него совершенно не обращали бы внимания. Если бы никто не оборачивался при нашем появлении, не отвечал бы на наши вопросы, не интересовался нашими действи­ями, если бы всякий при встрече с нами намеренно не узнавал бы нас и обходился с нами как с неодушевлен­ными предметами, то нами овладело бы известного ро­да бешенство, известного рода бессильное отчаяние, от которого были бы облегчением жесточайшие телесные муки, лишь бы при этих муках мы чувствовали, что при всей безвыходности нашего положения мы все-таки не пали столь низко, чтобы не заслуживать внимания» (Джеймс У, Личность // Психология и личность, М., 1982. С. 63).

Литературное изображение подобной ситуации мы находим в рассказе Горького «Старуха Изергиль». Гор­дый Лара, первоначально презревший людей, их обще­ство и законы этого общества, в конце концов приходит к людям, желая получить от них смерть. Но это невоз­можно, ибо он защищен от смерти высшей карой — пол­ной отверженностью и, следовательно, незначимостью для людей.

Трудно не согласиться со словами социолога и пси­холога Э. Фромма, что «люди боятся быть отвержен­ными даже больше, чем смерти». (Фромм Э. Иметь или быть. М., 1986. С. 131). «Социальное ничтожество» про­тивоположно понятию «социальная значимость». Чело­век как социальное существо «в норме» стремится к со­циальной значимости, избегая быть социальным ничто­жеством. Мы не будем рассматривать вторую сторону этой противоположности.

Не следует думать, однако, что социальная значи­мость существует в «чистом виде» и выступает для всех как понятная и желанная цель. Аналогично стоимости, которая, как известно, не воспринимается чувственным образом, социальная значимость не может существо­вать вне более привычных обыденному сознанию форм. Последние и есть те ценности, к достижению, которых люди стремятся более или менее осознанно, обретая с ними социальную значимость.

Каковы же модусы (способы, формы), в которых проявляется социальная значимость и обладать кото­рыми стремятся люди?

Отвечая на последний вопрос, наметим несколько групп ценностей, среди которых модусы социаль­ной значимости занимают первое место. При ана­лизе ценностей, определяющих национальный харак­тер, именно они будут главным объектом нашего вни­мания.

По своей сути они представляют собой целевые цен­ности субъекта деятельности и носят несомненные при­знаки социального происхождения. В эту группу вхо­дят Святость (Духовность), Знание (Информация), Слава (Популярность, Известность), Мастерство, Де­ло (Хозяйство, Предприятие), Власть, Богатство. То, что эти ценности суть проявления чего-то более обще­го, подтверждается возможностью превращения их друг в друга, хотя и не на взаимной основе. Так, Свя­тость (Духовность) может перейти во Власть, а Сла­ва (Популярность)—в Богатство, Мастерство — в Сла­ву, но обратные переходы или невозможны, или крайне затруднены. Во всяком случае, притча о богаче, кото­рому труднее попасть в «царство божие» (обрести свя­тость), чем верблюду пройти сквозь игольное ушко, мо­жет быть истолкована весьма рациональным и обыден­ным образом.

Богач не может обрести святость не потому, что он богат, то есть просто владеет богатством и пользуется им, но потому, что его реальная деятельность н е н а-правлена на достижение святости, не имеет ее своей целью. Богач, пока он богач, то есть человек, имеющий богатство и занимающийся увеличением по­следнего, ориентирован не на дух, а на материю как средство упрочения своего социального влияния. Он по­гружен в материальное бытие умом, волей и чувства­ми. Если же он изменит направление своей деятельнос­ти и • попытается служить Мыслящему духу (неважно, как он сам для себя трактует это понятие), то тем са­мым богатство потеряет для него смысл и значение как стимул деятельности. И у него появляется шанс вступить в царство Духа (царство Божие) уже здесь, на земле. Очевидно, что одновременное служение и духу и богатству невозможно, ибо это разнонаправленные деятельности, а попытка совместить их неизбежно вле­чет внутреннюю душевную лживость и внешнее лице­мерие. Хотя, возможно, бывают и исключения.

Существуют другие несовместимые или плохо сов­местимые ценности, например Власть и Святость, Хо­зяйство и Святость. Напротив, возможны сочетания цен­ностей, легко совместимых друг с другом, например Знание и Святость или Богатство и Хозяйство. Несом­ненно, однако, что обладание любой из названных цен-ностей>*резко повышает влияние человека на ход дел в сообществе (т. е. его социальную значимость) по срав­нению с людьми, данными ценностями не обладающими. Отчасти отсутствие их можно восполнить за счет биологических, природных характеристик, но такая ком­пенсация носит достаточно ущербный и непрочный ха­рактер и свойственна обществу на ранних стадиях раз-. вития.

Вероятно, на основании способности ценностей — модусов социальной значимости — переходить друг в друга можно выстроить их определенную иерархию. В практической жизни желательно сочетать несколько сцепленных друг с другом ценностей, чтобы добиться социальной значимости и устойчиво обладать ею. На­пример, Знание желательно иметь в сочетании со Сла­вой (Популярностью), Богатство — в связке с Делом (Хозяйством) или Властью и т, д. Но рассмотрение ценностей, «сцепленных друг с другом», и иерархии цен­ностей требует особого разговора.

Вторая группа — инструментальные цен­ности, социальные по своему происхожде­нию. В нее входят Право, Справедливость, Свобода, Солидарность, Милосердие и т. д., которые выступают в качестве регуляторов межчеловеческих и меж­групповых отношений и упорядочивают деятельность субъектов для достижения целевых ценностей. Инстру­ментальные ценности выступают также в качестве кри­териев, на основании которых способы и результат до­стижения целей признаются «законными», «нравствен­ными», «справедливыми». Кстати, именно нарушение этих критериев в погоне за социальной значимостью ве­дет к тому, что она меняет знак с положительного на отрицательный. В реальной жизни много примеров по­добного рода. Вместе с тем «уравнительная» идеоло­гия и психология искусственно создавали противоре­чия личности с обществом, с окружающими, так как проблема значимости человека фактически снималась. Поэтому были возможны преследования деятелей (фе­номен Худенко), репрессии в период культа лично­сти и моральное уничтожение творцов в период за­стоя.

В третью группу входят инструментальные ценности, имеющие природное происхож­дение. Это — Жизнь (собственная жизнь человека), Ум, Здоровье, Ловкость, Красота, Сила и т. д. Наличие этих ценностей (а зачастую благ, ибо они достаются и даром) облегчает достижение социальной значимости или выступает в качестве необходимой предпосылки этого.

Очевидно, что наличие какого-то минимального уровня интеллекта (скажем, для овладения речью) абс лютно необходимо, чтобы человек почувствовал своь социальную значимость. Как уже было сказано, мно­гие из этих ценностей могут выступать в качестве це-ж-вых, например те же Сила или Здоровье. На практи­ке несомненно встречаются случаи, когда человек, что­бы обрести Силу или Здоровье, отказывается от Бо­гатства или Власти. Более того, он может отказаться от любых форм социальной значимости, чтобы обрести покой (вспомним знаменитую фразу Г. Гарбо: «Я хо­чу остаться одна», произнесенную ею в зените славы, когда 36-летняя актриса решила удалиться от дел) или любовь любимого человека (что безуспешно пытался сделать Вронский). Но ведь тем самым он отказывает­ся от своего бытия в качестве разностороннего социального существа. Мы же все время ведем речь именно об этом бытии, поэтому названные ценности считаются инструментальными постольку, поскольку социальная значимость признается высшей ценностью, смыслом человеческого существования.

Еще одной, четвертой, группой целевых ценностей мо­гут выступать характеристики природной среды, подда­ющиеся контролю со стороны индивида или группы, то есть Земля, Вода и т. д. Обобщенно эти ресурсы можно назвать Вещество, Энергия, Пространство. Они особен­но интересны тем, что представляют собой природный субстрат богатства.

Наконец, пятая группа,— высшими общечеловечески­ми ценностями следует считать Мыслящий дух (Бог или Совокупная Душа Человечества), Общество (Родная страна), Человечество (Родной народ), Человека (как «Ближнего»), Природу, ибо эти явления выступают в качестве безусловных предпосылок существования всех людей, народов, причем в настоящее время для их со­хранения требуются все большие усилия всех людей вместе и каждого в отдельности. Многие из них имеют конкретные ипостаси для людей в зависимости от уров­ня их сознания и деятельности.

В целом складывается следующая система ценнос­тей (см. табл. 1).

Мы не будем заниматься здесь анализом каждой ил ценностей, надеясь, что смысл слов, которыми они обо лпачены, достаточно ясен. Однако имеются среди nn.t данных ценностей две (Мыслящий дух и Спятость), ко­торые, как нам представляется, все же требуют дополнительного толкования, с тем чтобы наша позиция по-йималась наиболее правильно.


Т а б л и ц а 1, Основные группы ценностей

Группа	Ценности
Целевые ценности субъекта, модусы социальной значимости, имеющие социальную природу	Святость (Духовность), Знание, Мастерство, Дело (Хо­зяйство), Слава, Власть, Бо­гатство
Инструментальные ценности, имеющие социальную природу	Право, Свобода, Справед­ливость, Солидарность, Мило­сердие И Т. Д. »
Инструментальные ценности, состояния или свойства человека	Жизнь, Здоровье, Сила, Ловкость, Красота, Ум
Целевые ценности субъекта, характеристики природной среды	Вещество, Энергия, Прост­ранство
Высшие общечеловеческие цен­ности	Мыслящий дух, Общество, Человек и т, д.

Что такое Мыслящий дух? Само словосочетание взя­то нами из введения «Диалектики природы», где Ф. Эн­гельс выражает уверенность в том, «что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необ­ходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на зем­ле свой высший цвет — мыслящий дух (подчеркну­то нами.— Авт.), она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте» (Энгельс Ф. Диалектика природы//Мар/сс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 20. С. 363). Трактуем же мы это словосочетание, исходя из воззрений В. Вернадского о ноосфере или аналогичных представлений П. Тейяра де Шардена, писавшего о «гармонизированной общности сознаний, эквивалент­ной своего рода сверхсознанию», когда «Земля не толь­ко покрывается мириадами крупинок мысли, но окуты­вается единой мыслящей оболочкой, образующей функ­ционально одну обширную крупинку мысли в косми­ческом масштабе. Множество индивидуальных мышле­ний группируется и усиливается в акте одного едино-, душного мышления» (Тейяр де Шарден П. Феномен че-; ловека. М., 1987. С. 199).

Таким образом, атеист может понимать выражение -•Мыслящий дух» как эквивалент словосочетания «Со-(скупная Душа Человечества». Но мы не отказываем м-рующим людям в праве считать, что этими словами .сражается ипостась Бога. Позже мы постараемся по­спать, что с точки зрения практических действий, на­правленных на служение Мыслящему духу, разница в трактовках не имеет особого значения.

Соответственно, Святость понимается как служение Мыслящему духу и причастность к нему. Святость — )то жизнь в духе и для духа, то есть духовность, на что обращал большое внимание академик И. Павлов. Но ,'ноди нередко склонны считать святостью служение ка­кой-либо иной достаточно крупной идее, которая вре­менно в шкале ценностей данной группы или нации за­нимает высшее место.

Так, фактически в ранг святых возводились лидеры, посвятившие себя борьбе за построение бесклассового общества, завоевание мирового господства, за нацио­нальное освобождение. Служение такой идее позволяет оправдать массу не просто неблаговидных дел, но гре­хов и преступлений. Позже, когда дело свершено или, напротив, полностью разрушено, наступает переоцен­ка ценностей и прежние кумиры лишаются ореола свя­тости. Крайне важно в этот момент не поддаться мас­совому психозу нигилизма, не предаваться очернитель­ству прежний деяний. К сожалению, в нашей жизни мы видим и то и другое. На фоне всеобщего нигилизма усиливается очернительство, связанное иногда с вар­варством, рождаются новые кумиры толпы (политичес­кие и духовные). А нужно прежде всего понимание и сострадание к людям, стремившимся к благу, но непра­вильно выбравшим его, ибо все мы можем ошибаться. Нельзя, за редким исключением, сжигать все, чему по­клонялись, чтобы не впасть в историческое беспамят­ство — худшее проявление бескультурья.

Возвращаясь к ценностям, которые мы считаем мо­дусами социальной значимости, отметим, что для каж­дой из них нетрудно подобрать противоположную по смыслу категорию. Так, Святости противостоит Грехов­ность, Богатству — Нищета, Знанию — Невежество и т. д. Любопытно, что возможны (по крайней мере в сознании людей) «перекрёстно совмещенные» ценности, то есть когда взятые из разных рядов «позитивная» и «негативная» ценности как бы усиливают друг друга или считаются едва ли не необходимыми взаимными атрибутами. Например, святости сопутствует нищета (в средние века «праведник мыслился бедным, ибо бед­ность— добродетель, каковой ни в коем случае не могло быть богатство» (Гурсвич А. Я. Категории средневеко­вой культуры. М., 1972. С. 219), а знание легко сочетает­ся с греховностью («дьявольская мудрость»). Возмож­но, теоретический анализ сочетаний ценностей из раз­ных рядов позволил бы лучше осветить некоторые ти­пы социального поведения.

Целевые ценности субъекта, выступающие как мо­дусы социальной значимости, служат основными стиму­лами деятельности людей в любом обществе, опреде­ляют и специфику этнического образа жизни. Однако не во всех обществах эти ценности равнодоступны.

Стремясь к их достижению, люди обретают соци­альную значимость, но обладание разными ценно­стями ведет к разной социальной значимости, то есть сказывается на разных сферах жизнедеятельности об­щества, на разных социальных группах или слоях и создает неодинаковые эффекты. Значимость мудреца не равна значимости богача, художника, рабочего, крестья­нина и т. д., а значимость последних не равна между собой. Кроме того, способы достижения разных модусов социальной значимости далеко не одинаковы. Нельзя с помощью одной и той же деятельности достичь Славы, Богатства, Святости, Власти и т. д. Но это не исклю­чает того, что один человек, используя разные виды деятельности, способен достичь опеределенного комп­лекса названных ценностей.

Поскольку основа всей жизни общества — матери­альная деятельность, то самый первоначальный способ достижения социальной значимости — производство для общества продуктов труда, что невозможно без опре­деленного уровня мастерства. Иначе говоря, Мастерст­во — первоначальная ценность для человека как соци­ального существа. Может быть, поэтому первоначаль­ная и ведущая характеристика Бога — Творец. И по этой же причине, надо полагать, вокруг людей, владев­ших каким-то мастерством, существовал в первобыт-; ных обществах особый ореол, а «всякое ремесло, тре­бующее большой выучки, считалось первоначально на­ходящимся под влиянием колдовства» (Вебер М. Исто­рия хозяйства, С. 85). Впрочем, «вплоть до XVIII века отдельные ремесла назывались misteries (mysteres (фр.) —тайна), в глубину которых мог проникнуть толь­ко эмпирически и профессионально посвященный»

(Маркс К. Капитал//Маркс /С, Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 497).

Принимая продукт труда (или услуги), общество дол­жно компенсировать человеку его трудовые затраты и утвердить его притязания на какую-то ценность. Ина­че говоря, должен быть совершен акт социально-10 признания. В противном случае присвоение про­дуктов труда оказывается явной эксплуатацией, а чело-иск низводится на уровень социального ничтожества. 11о акт социального признания не сводится лишьк компенсации трудовых усилий. Эта процеду­ра воспроизводится в той или иной форме тогда, когда общество признает законность требований индивида на обладание какой-либо ценностью. Обществу важно, чтобы индивид обладал социальной значимостью «по нраву и закону», иначе нарушается стабильность об­щества и в нем воцаряются хаос и анархия.

На национальный характер оказывает большое вли­яние то, какие процедуры социального признания рас­пространены и воспроизводятся в истории того или ино­го народа. Таких процедур может существовать неоп­ределенное число, но возможны лишь два принципи­ально отличных друг от друга типа социального признания.

Первый тип — «л и ч н ы и» — через экспертов или су­дей (каковыми могут быть все члены данной нации), признающих право именно этого конкретного индиви­да на обладание властью, богатством, почестями, мас­терством и т. д. В любом народе существуют опреде­ленные процедуры экспертизы, узаконивающие соответ­ствующие притязания субъекта. Это может быть хвалеб­ная песня в честь удачливого охотника, триумфальное шествие, оглашение завещания, присуждение награды или престижной премии и т. д. Нередко такая проце­дура сопровождается клятвой претендента не злоупот­реблять полученным правом на что-либо, а, напротив, использовать свое возросшее влияние на общую пользу.

Второй тип — «безличный» — через рынок, когда про­цедура социального признания сводится к акту купли-продажи. Если продукт или рабочая сила данного че­ловека приняты рынком, то тем самым в известной сте­пени признана и социальная значимость этого челове­ка, причем позитивная, поскольку усилия человека на законной основе компенсированы обществом. Могут су­ществовать разные комбинации обоих способов, но сами способы по сути отличаются тем, что экспертиза оценивает именно этого человека, а для рынка конкрет­ный человек сам по себе безразличен. Человек оцени­вается только через товар как его владелец или произ­водитель, то есть только как носитель социальной функ­ции.

Оба эти способа необходимы обществу, но пока су­ществует разделение труда, признание через рынок дол­жно оставаться ведущим. Рынок позволяет объективно (насколько это вообще возможно) оценить продукт, а тем самым и притязания человека на социальную зна­чимость. Получение социального признания вне рын­ка чревато (если не предполагать достаточного коли­чества святых) субъективизмом и произволом, а дея­тельность производителя ориентирует не на достижение объективно высоких результатов, а на потакание вку­сам и склонностям лица, осуществляющего акт соци­ального признания.

Рыночный способ обретения социальной значимости интересен и важен тем, что он, стимулируя активность человека и способствуя развертыванию потенциала его деятельности, одновременно вводит в цивилизованные рамки конкуренцию людей между собой. Обмен това­рами и услугами на рынке осуществляется на основе свободной воли товаровладельцев, на основе соглаше­ния между ними, но среди владельцев тождественных товаров неизбежна конкуренция. Успех любого из них зависит «в конце концов от шансов рынка, то есть мир­ной борьбы людей между собой» (Вебер М. История хозяйства. С. 9).

Это свойство рынка переводить борьбу людей между собой в мирные формы способствует непрерывному про­грессу цивилизации рыночного типа, ибо обусловлива­ет непрерывное развитие и совершенствование деятель­ности. Напротив, исключение рынка как способа полу­чения социального признания хотя и может обеспечить на тот или иной промежуток времени мир внутри об­щества, исключить явную конкуренцию, но неизбеж­ным следствием его явится консервация или даже рег­ресс объективно необходимой деятельности, с одной сто­роны, а с другой — неявные, скрытые формы конкурен­ции, пользуясь которыми «жулики» всегда возьмут верх над «порядочными людьми».

Устойчивость и масштаб социальной значимости, ко­торой пользуются индивиды или группы, соотносятся, вероятно, со степенью свободы, предоставляемой им об­ществом в ведении собственных дел. Чем сильнее об-

38

щественное признание, чем выше социальная значимость человека или группы, тем слабее общественный контроль за деятельностью людей или групп. Так, фирма с устой­чивой репутацией свободнее назначает цену за товар, получает кредит и т. п.

Добиться снятия общественного контроля за веде­нием дел можно и законным, и незаконным путем. За­конный путь — демократические процедуры, рынок и т, п., где в основе лежат мастерство, эффективность ра­боты и гарантированное™ ожидаемых обществом ре­зультатов. Незаконный — тирания, хищения и т. д., когда социальная значимость индивида достигается в ущерб обществу. То есть эта значимость — со знаком «ми­нус». Но в обоих случаях для снятия общественного контроля необходимо владеть определенными личност­ными качествами, вообще «мастерством», а кроме то­го, почти всегда и общественно значимыми ресурсами.

В обществах прогрессивного типа, «открытых раз­витию», "все ценности (модусы социальной значимости) «дозволены», доступны для любого субъекта. Нельзя лишь достигать их незаконным, преступным путем. От­части именно поэтому и существует процедура или акт социального признания.

В консервативных, тоталитарных обществах, направ­ленных на «самовоспроизводство», не все ценности до­ступны для всех на законных основаниях, а свобода субъекта в этом смысле ограничена. Отдельными цен­ностями или вообще нельзя обладать, или же они до­ступны для избранных, «посвященных». Это особенно проявляется в кастовых системах, обществах строгого социального неравенства.

В примитивных обществах усеченность набора цен­ностей до известной степени оправдана, ибо перед ни­ми стоит одна главная задача — выжить. Поэтому са­мо общество обретает здесь статус не только главной, но и подавляющей ценности. Все, что непосредственно не служит выживанию,—отсекается. Отсюда вытекает склонность к самоизоляции таких обществ и их консер­вативность, часто сопровождающаяся ксенофобией.

Реально существующие общества трудно разделить на «чисто консервативные» или «чисто прогрессивные». Та или иная возможность развития всегда существует. Но можно выделить тенденции, способствующие разви­тию или консервации общественных структур, и выявить влияние таких тенденций в определенном обществе. Критерием для определения названных тенденций служит та степень свободы индивидуальной деятельности, которая изначально допускается обществом. Иначе го­воря, степень свободы индивида в выборе ценностей — модусов социальной значимости — и свободы деятель­ности, направленной на их достижение.

В случае преобладания тенденции, направленной на консервацию общественных структур, свобода индивида ограничивается во всех смыслах. Если же в обществе преобладает тенденция, направленная на развитие, в нем индивид получает большую свободу. Ибо чем большей свободой пользуются изначально индивиды, тем изна­чально они значимее для общества, поскольку воздейст­вие на него свободных индивидов в среднем всегда ве­сомее, нежели воздействие индивидов с ограниченной свободой.

Общество, основанное на универсальном наборе цен­ностей (с точки зрения модусов социальной значимос­ти), обладает более мощными стимулами индивидуаль­ной деятельности по сравнению с обществом, использу­ющим их усеченный набор. Оно обладает большей по­тенциальной энергией и, следовательно, большими воз­можностями развития. Вот почему, когда общество за­интересовано в более быстром развитии, оно должно узаконить и сделать доступными все модусы социальной значимости человека, то есть обеспечить его права, по­скольку они с этой точки зрения становятся средством, позволяющим ему свободно достигать социальной значи­мости через любой из ее модусов. Поэтому совершенно справедливо движение за демократическое устройство нашего общества ставит на первое место необходимость обеспечения всесторонности прав человека. Это действительно единственный путь как развития страны, так и народов и личности.

В любом обществе достаточно престижна хозяйст­венная деятельность (имеется в виду ее реальный пре­стиж), то есть деятельность, технологически увязываю­щая и использующая социальные (рабочая сила и соб­ственность) и природные ресурсы. Эта группа в силу ве­сомости своей общественной функции задает тонус об­щественной жизни и морали. Хозяева, обеспечивающие сохранение и приумножение материального богатства, основы жизни общества, выступают эталонной группой, с которой вынуждены сверять свое поведение все ос­тальные. Если хозяева выносят свой продукт на рынок в качестве товара, то и другие делают так же. Если же продукт распределяется централизованно или по связям, то точно так же поступают и другие группы. Ибо способ компенсации усилий, признанный хозяевами, оказывается ведущим. И, не используя его, другие груп­пы не могут компенсировать усилия, затраченные на вы­полнение своей общественной функции.

Обществу крайне важно, чтобы именно группа хо­зяев получала социальное признание через рынок, по­скольку иные формы контроля, направленные на повы­шение эффективности деятельности этой группы, ока­зываются неудовлетворительными. Это доказала наша история, ее опыт и опыт стран с централизованной эко­номикой. Следовательно, ценность Дела (Хозяйства) и рынок как способ признания социальной значимости должны культивироваться обществом, а в необходимых случаях защищаться. Хозяйственной инициативе инди­вида должен быть обеспечен достаточный простор в рамках закона. В этих условиях необходимо в корне из­менить понимание внутренних качеств человека. Вместо абстрактной всесторонности воспитание и обучение дол­жно иметь целью формирование качеств деятеля.

В системе рыночной экономики эталонной группой внутри группы хозяев выступают крестьяне, земледель­цы. Это обусловлено отчасти тем, что получение продо­вольствия— самая важная сфера производства, отчас­ти же тем, что деятельность крестьянина протекает в наиболее «естественных» формах, «слитно» с законами природы и общества. Природа «контролирует» крестьян­ское хозяйство с точки зрения технологии, а общество — через экономику, рынок. Только при таком опосредо­ванном контроле со стороны общества возможна хозяй-ственнач деятельность крестьянина. В противном слу­чае, например при прямом вмешательстве в техноло­гию крестьянского хозяйства, крестьянин превращает­ся в батрака, «раскрестьянивается». Многие беды Рос­сии были обусловлены тем, что русский крестьянин был несвободен в своей хозяйственной деятельности.

Наконец, третья ценность, неразрывно связанная о материальной (и, в частности, хозяйственной) деятель­ностью,— Богатство, в котором отражается ее резуль­тат. Богатство как продукт деятельности оказывается в распоряжении группы хозяев. Следовательно, на эчу группу ложится функция накопления, сохранения и при умножения общественного богатства. Хозяина могут быть по крайней мере двух видов: хозяпм-собп пенник, распоряжающийся богатством па cnoii отр.чх и риск, и хозяин-чиновник, назначенный обществом для ныполнения этой триединой функции (именно с подобной целью в СССР была создана так называемая админист­ративно-командная система).

Но сохранить богатство лучше способен не хо­зяин-чиновник, а хозяин-собственник. Это пока что до­казывал весь мировой опыт. В противном случае неиз­бежна «трагедия общественного имущества». Впрочем, с давних пор известно, что «к тому-, что составляет пред­мет владения очень большого числа людей, прилагает­ся наименьшая забота» (Аристотель. Политика//Соч.: В 4-х т. Т. 4. М., 1983. С. 406). Представляется также, что сохранение и приумножение богатства может быть обеспечено лучше в том случае, когда оно не перерас­пределяется периодически между собственниками (как земля в русской общине).

Итак, фундаментом существования и развития об­щества является материальная деятельность. С этой де­ятельностью неразрывно связаны три ценности — Мас­терство, Дело (Хозяйство), Богатство. Развитие мате­риальной деятельности не может быть обеспечено при­емлемым образом, пока в обществе существуют какие-то препятствия (идеологические, экономические, поли­тические) для достижения этих ценностей. Следователь­но, общество, заинтересованное в развитии материаль­ной сферы, обязано как минимум предоставить любо-м у индивиду возможность достижения этой триады ценностей законным путем. В противном случае рез­ко сужается нормальный выход деятельностной энергии большого числа членов общества, науки.

За примерами ходить нам далеко не надо. Идеоло-го-политическая система, сложившаяся в нашем госу­дарстве за счет различных регламентации деятельности, обезлички собственности, задержала развитие страны, народа как минимум на четверть века. Этот вывод сле­дует запомнить, поскольку к нему придется вернуться при анализе ценностей, связанных с хозяйственной дея­тельностью русской общины.