Карельская Автономная Советская Социалистическая республика на рк национальный архив Республики Карелия пстби православный Свято-Тихоновский институт ук рсфср уголовный кодекс

Вид материала

Содержание

Первые православные мученики
ГОРОЖАНЕ И ЦЕРКОВЬ В КАРЕЛИИ в 1920-е гг.

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30

ПЕРВЫЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ МУЧЕНИКИ

ОЛОНЕЦКОЙ ЕПАРХИИ

(из истории расстрела в Свято-Троицком Александро-Свирском монастыре и изъятия святых мощей преподобного Александра Свирского)

Сто лет тому назад в самом начале прошлого XX в., в 1901 г., в С.-Петербурге вышла книга «Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь. Краткая история монастыря с приложением важнейших документов». Это было третье издание, значительно исправленное и дополненное.

«Александро-Свирский монастырь, — говорилось в предисловии этой книги, — находится в Олонецком уезде Олонецкой губернии, на правой стороне реки Свири, в 6 верстах от оной, в 16 от г.Лодейного Поля, в 34 от г.Олонца и в 20 верстах от Ладожского озера, при большой почтовой дороге из Лодейного Поля в Олонец и Петрозаводск. Окружающий монастырскую местность, со всех сторон, сосновый бор, близость р[еки] Свири и находящиеся при монастыре два больших озера, возвышенное и сухое местоположение, — все это придает Свирскому монастырю и занимаемой им местности красивый вид и способствует здоровому, благорастворенному воздуху. Старожилы уверяют, что жители этого уголка Олонецкого края (вблизи монастыря несколько деревень) пользуются замечательною долговечностью, по крайней мере, в сравнении с другими Олонецкими местностями»^¹.

Все авторы дореволюционного времени, изучавшие историю этого монастыря, подчеркивали, что по своему славному историческому прошлому и роли в жизни Русской Православной Церкви он смело может быть поставлен в один ряд с такими известными обителями, как Валаам и Соловки. Своим великолепием Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь не уступал лучшим монастырям в населенных местностях России.

Он был основан в начале XVI столетия, в 1506 г., преподобным Александром Свирским, вепсом по национальности. О его жизни и подвижнической деятельности рассказывает нам, современникам, «Житие преподобного Александра». Этот источник нам много сообщает о биографии основателя монастыря, особенно в той части, где говорится о чудодейственной силе святых мощей Свирского Чудотворца.

Много лет прошло с того времени, когда появился на свет первый настоятель монастыря на берегу реки Свири, на земле вепсов, и до того времени, когда Церковь причислила его к лику святых. И звали его тогда не Александр, а Аммос. Родился он в небольшом селении Мандера 15 июня 1448 г. Это селение, от которого к началу нашего века сохранились лишь едва заметные следы, находилось недалеко от Ладожского озера, на берегу реки Ояти, впадающей в реку Свирь, в пределах древней Новгородской пятины (области).

О детстве и отрочестве Аммоса, признавали авторы «Житий», мало известно. По достижению возраста, когда детей обыкновенно отдают учиться, его по воле родителей стал обучать грамоте и Божественному писанию один благочестивый и сведущий человек. Но, несмотря на все старания учителя, Аммос учился малоуспешно.

Достигнув совершеннолетнего возраста, когда родители подыскивали ему уже невесту, Аммос решил покинуть мир и посвятить себя монашеской жизни. Он ушел в Валаамский монастырь, где в 1474 г. в 26-летнем возрасте был пострижен в монахи с именем Александр. Прожив на Валааме 10 лет, монах Александр вернулся на родину своего детства и всю оставшуюся жизнь посвятил строительству монастыря на берегу родной реки Свири.

Создатель новой обители и ее первый настоятель был примером строго подвижнической жизни и послушания: сам пахал землю, косил сено, рубил дрова, носил воду из озера, месил тесто в пекарне и пек хлеб, молол зерно и делал другую тяжелую работу.

Согласно «Житий» преподобный Александр перед своей смертью преподал братии монастыря назидание о святой жизни и христианском подвижничестве, с клятвою завещая: «отнюдь не быти пьянственному питию в обители». Он скончался 30 августа (12 сентября по новому стилю) 1533 г. в возрасте 85 лет и был погребен в отходной пустыне близ церкви Преображения Господня, на правой стороне алтаря.

Прошло 14 лет после смерти создателя монастыря в Свирских лесах, когда Русская Православная Церковь на Московском Соборе, состоявшемся 26 февраля 1547 г., причислила его к лику святых. 17 апреля (по новому стилю — 30 апреля) 1641 г. митрополитом Новгородским Афонием было совершено освидетельствование и торжественное открытие святых мощей преподобного Александра. Тело его, как свидетельствует «Житие преподобного Александра», оказалось не истлевшим и из-под аналава видна была часть бороды. По оценке М. В. Жилкиной «…православный мир не знает другого святого, вепса по национальности, мощи которого были бы явлены в столь удивительной сохранности»^².

4 декабря 1644 г. святые мощи Александра Свирского были переложены в дорогую серебряную раку, пожертвованную монастырю царем Михаилом Федоровичем. Слух о чудотворной силе мощей Свирского Чудотворца быстро распространялся среди верующих не только Олонецкого края, но и всей России. Они привлекали на протяжении веков тысячи православных верующих со всех концов света. Эти мощи стали главным сокровищем Александро-Свирского монастыря. Так, тяжело больная Феодосия Павлова, крестьянская девица отдаленной деревни С.-Петербургской губернии, как писали Олонецкие Епархиальные Ведомости, «…когда с помощью некоторых людей приложилась к святым мощам Чудотворца Александра, то и в ту же минуту болезнь ее оставила»^³.

Рос и авторитет этой обители в церковной жизни. В 1673 г. монастырь становится во главе церковно-административного управления во всем Олонецком крае. В 1763 г. в нем была учреждена епископская кафедра, а затем были открыты консистория и семинария. Но в связи с учреждением в 1828 г. самостоятельной Олонецкой епархии с епископской кафедрой в городе Петрозаводске к ней был причислен и Александро-Свирский монастырь.

Святые и чудотворные мощи преподобного Александра привлекали многих царей, московских бояр и князей. Монастырь посетили Петр I в 1703 и 1721 гг., Александр I в 1820 и Александр II в 1858 гг. Государи, подчеркивали авторы «Краткой истории монастыря», оказывали ему милости не в пример другим монастырям, вельможи и бояре московские чтили его, не переставали, несмотря на отдаленность, приезжать молиться у раки Свирского Чудотворца^⁴.

Другие времена пришли в прошлом трагическом XX веке. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в приветствии участникам X Богословской конференции Свято-Тихоновского Богословского института, прошедшей в Москве с 20 по 22 января 2000 г., отмечал: «В XX веке Русская Православная Церковь засвидетельствовала свою верность Христу кровью миллионов мучеников. На крови мучеников утверждается Церковь, и нынешнее возрождение церковной жизни стало возможным лишь благодаря подвигу наших новомучеников и исповедников. Мы должны знать подвиги стояния в вере наших отцов, которые свидетельствовали свою веру до крови и смерти»^⁵.

Первыми в Карелии, да и во всей Русской Православной Церкви, совершили такой подвиг монахи Свято-Троицкого Александро-Свирского монастыря. Кстати, именно святые мощи Александра Свирского были первыми из пострадавших от новоявленных богоборцев^⁶. Александро-Свирский монастырь выступил первым во всей Церкви после Октябрьского переворота 1917 г. против решений новой власти о конфискации имущества церквей и монастырей, национализации церковных и монастырских земель, создав Союз защиты религии, Церкви и монастыря. Об этом весной 1918 г. узнал Олонецкий уездный Совет. Вопрос был вынесен для рассмотрения на его исполкоме.

10 апреля 1918 г. Олонецкий уездисполком, заслушав информацию представителя Алексеевского волостного^⁷ исполнительного комитета о деятельности указанного выше Союза, принял постановление: «1. Сношение передать в следственную комиссию для привлечения к ответственности лиц, призывающих на защиту религии, под флагом которой^⁸ готовится выступление контрреволюции. В случае подтверждения виновности — арестовать. 2. Немедленно принять самые строгие меры к описи всего имущества монастыря и хлебных продуктов... 4. Немедленно избрать делегацию из 3-х представителей, которым предлагается ни в какие переговоры с Союзом защиты религии не входить. 5. Избранными оказались: тт. Ермаков, Галалиев и Трошков. 6. В помощь членам дать 5 красноармейцев, начальн[ика] милиции и 3-х милиционеров, кроме караула, находящегося в монастыре»^⁹.

16 апреля 1918 г. на заседании Олонецкого уездисполкома Ермаков, Трошков и Галалиев сделали сообщение о командировке в Александро-Свирский монастырь. Иформация Алексеевского волисполкома о деятельности Союза защиты религии и Церкви подтвердилась. Исполком принял постановление — немедленно сформировать отряд численностью не менее 50 человек и отправить в Александро-Свирский монастырь, произвести расследование деятельности указанного выше Союза, для чего направить в монастырь пять человек, уполномочив их неограниченными правами при расследовании и обыске в монастыре, арестовать организаторов Союза.

Для выяснения некоторых деталей данного дела исполком командировал в Петроград члена исполкома Федулова и для доклада Губсовдепу об инциденте в монастыре в Петрозаводск — члена исполкома Никитина^¹0. Узнав о событиях в монастыре, к их расследованию и принятию мер в отношении указанного выше Союза подключилась Губернская Чрезвычайная Комиссия.

Трагические события в монастыре разыгрались в конце октября — начале ноября 1918 г., завершившиеся расстрелом в ночь с 1 на 2 ноября того же года Олонецкой Уездной Чрезвычайной Комиссией настоятеля Александро-Свирского монастыря архимандрита Евгения, казначея иеромонаха Варсонофия, священника Алексея Перова и гражданина Александро-Свирской слободы Василия Стальбовского, который был произведен с санкции Губчека и Губернского Исполнительного Комитета.

В Национальном архиве Республики Карелия есть ряд документов об этих событиях в Александро-Свирском монастыре. Приведу выдержки из некоторых из них:

«1/14 ноября 1918 года.

Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону.

[От] епископа Олонецкого и Петрозаводского [Иоанникия].

Доклад.

Долг имею почтительнейше доложить Вашему Святейшеству о нижеследующих происшествиях во вверенной мне епархии.

I. Рапортом от 16/29 октября с/г за № 515-м братия Александро-Свирской обители донесла мне: «обитель нашу постигло ужасное несчастье. 10/23 октября приехали комиссары с красноармейцами, вызвали всю братию в трапезу, арестовали, отобрали ключи от келий и келии обобрали. После этого, угрожая револьверами, потребовали (указаний) о скрытых монастырских драгоценностях^¹1, и пришлось все открыть, и все они забрали. На второй день обобрали драгоценности в ризнице и взяли из Преображенского собора раку Преподобного, сосуды и напрестольные кресты. Мощи Преподобного из раки вынули и дерзнули своими руками открыть и даже глумиться над св[ятыми] мощами. Мощи намерены были увезти с собой, но братия упросила оставить и оставили. Увезли все драгоценности, как-то: две раки Преподобного, серебряные дости от престола Петроградского подворья и небольшую раку (гробничку) того же подворья, хранившиеся в монастыре (из опасения захвата неприятелем), несколько св[ященных] сосудов, евангелий и напрестольных крестов серебряных, запрестольный крест из Преображенского собора. Из ризницы похитили сундук с %% [процентными] бумагами. В келиях братии и настоятельских поснимали серебряные ризы с икон. Взяли часть провизии. Арестовали архимандрита Назария, иеромонаха Меркурия и богородника Гавриила Одинцова, которые и находятся в настоящее время в Лодейнопольской тюрьме. Деревенский Комитет Бедноты производит опись во всех келиях монастырского имущества и инвентаря, частями отбирает. По слухам вышеозначенные комиссары намерены еще раз приехать, но не известно, когда и зачем, будто бы за мощами Преподобного…

2. Рапортом от 23 октября (5 ноября) за № 522-м игумен Антоний донес, что в ночь с 19-го по 20/е октября ст[арого] стиля настоятель обители (Ал[ександро]-Свирской) архимандрит Евгений, казначей иеромонах Варсонофий и иеромонах Исаия расстреляны в г. Олонце. Вместе с ними расстреляны студент Казанской духовной академии священник Алексей Перов и гражданин Александро-Свирской слободы Василий Стальбовский — мотивы неизвестны…

3. Кроме того, получены мною донесения:

а) 15/28 октября от благочинного 15 округа о том, что взяты в качестве заложников и заключены в Вышегорскую тюрьму настоятель Вышегорского собора протоиерей Александр Лядинский и священник того же собора Михаил Ильинский…

б) 10 октября/I ноября от благочинного 36 округа об аресте и заключении в Олонецкую тюрьму диакона на псаломнической вакансии Мегрецкой церкви Олонецкого уезда Александра Федорова Скворцова.

Вашего Святейшества, милостивейшего архипастыря и владыки, почтительнейший послушник и богомолец — Иоанникий, епископ Олонецкий и Петрозаводский»^¹2.

В декабре 1918 г. в Совет Народных Комиссаров обратился с заявлением в связи с трагическими событиями в Александро-Свирском монастыре член Всероссийского Церковного Собора Николай Дмитриевич Кузнецов, в котором он, в частности, писал: «нужно надеяться, что лица, участвовавшие в этом позорном деле… будут преданы революционному суду, отобранное церковное имущество найдено и возвращено для хранения монастырю»^¹3. После этого к расследованию подключились Совнарком и Наркомат Внутренних Дел РСФСР. 27 января 1919 г. в Олонецкий Губсовдеп поступил запрос от Совнаркома РСФСР за подписью его Управляющего Делами В.Д.Бонч-Бруевича, а 5 февраля 1919 г. от Наркомата Внутренних Дел РСФСР. 14 марта 1919 г. Губисполком заслушал объяснение по этому вопросу Губернской Чрезвычайной Комиссии. Последняя признала факт расстрела Олонецкой уездной Чрезвычайной Комиссией монахов и священнослужителей Александро-Свирского монастыря, обвинив их в контрреволюции. Губисполком согласился с разъяснениями Губернской Чрезвычайной Комиссии. Разгром Александро-Свирского монастыря и расстрел его монахов явились прологом массовых репрессий, гонений и произвола государства в отношении Церкви и верующих в 20-ые и 30-ые годы. После изъятия святых мощей Александра Свирского началась кампания по вскрытию и изъятию мощей по всей стране. В 1919 и первой половине 1920 г. было произведено 58 вскрытий мощей в Архангельской, Вологодской, Московской, Новгородской, Олонецкой, Псковской, Саратовской и других губерниях. Вскрытие мощей и их изъятие продолжалось в Карелии и по всей стране в конце 20-х и 30-ые годы. Так, в 1929 г. были вскрыты и изъяты мощи Елисея Сумского в Сумпосаде. Вскрытие мощей — одна из составных частей вначале скрытой, а затем открытой войны с Церковью. Православные Карелии, как и других конфессий, испытали много гонений и притеснений в XX в. за веру Христову. Только в конце прошлого века коренным образом изменились отношения религиозных объединений с государством. Церкви и верующим стали возвращать мощи святых. 30 июля 1998 г. состоялось второе обретение мощей преподобного Александра Свирского, а 23 ноября 1998 г. — возвращение в Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь^¹4. Ныне к святым мощам одного из самых ярких представителей Собора Карельских святых Александра Свирского как и в прошлые века приходят многие паломники Карелии, России и других стран. Сегодня Церковь и государство совместно работают по восстановлению исторической памяти народа, православной истории Карельской земли, сохранению и возрождению ее памятников, укреплению общественной нравственности и духовности.

Распоряжением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II учрежден новый праздник — Второе обретение мощей преподобного Александра Свирского (17/30 июля). Теперь Русская Православная Церковь будет чествовать святого Александра Свирского трижды: 30 августа (общецерковное празднование), 17 апреля (день первого обретения мощей) и 30 июля (день второго обретения мощей).

16 ноября 2002 г. не только православные верующие нашей Петрозаводской и Карельской епархии, но и всей Русской Православной Церкви, празднуют и прославляют память всем Карельским святым, жившим на протяжении веков в нашем северном крае, в том числе учителю и наставнику целого сонма православных подвижников преподобному Александру Свирскому.

С. Н. Филимончик

(ПетрГУ)

ГОРОЖАНЕ И ЦЕРКОВЬ В КАРЕЛИИ в 1920-е гг.^{^}

Одним из наиболее ярких свидетельств противоречивости, незавершенности концепции нэпа как отхода от политики противостояния и насилия явилось продолжение политики гонений на церковь. Используя реальные противоречия между молодежью и старшим поколением, власти опирались на молодежь, как наиболее радикальную часть общества, психологически готовую к восприятию новых ценностей. Весной 1921 г. в Петрозаводске прошли агитсуды над церковниками. Выступая на них, общественные обвинители клеймили священнослужителей за «вражескую деятельность против народа, против советского государства». Диспут о религии с участием священника и руководителей секты евангельских прошел в Соломенском рабочем поселке. Диспут продолжался шесть часов и, по мнению комсомольцев, «закончился полным разгромом церковно-сектантских ораторов»^¹.

Однако настроения участников этих собраний были далеко не однозначны. В сентябре 1926 г. в Петрозаводске на антирелигиозном диспуте в Летнем саду доклад делал бывший священник Калиновский. Его критика церкви, по мнению организаторов диспута, должна была выглядеть особенно показательной. Можно сказать, что оратор охотно играл отведенную ему роль. «Церковь, — заявлял Калиновский, — переживает агонию: ее добивают не гонения, которые якобы происходят со стороны советской власти, а наука и просвещение». Хотя зал был переполнен, желающих участвовать в прениях не нашлось. Были поданы лишь записки «Почему Вы, бывший служитель церкви, теперь так хулите ее? — Вы безумец!» Лектор получил много злых записок, упрекающих Калиновского в материальной заинтересованности: «Сейчас Вы также зарабатываете на Боге как и раньше»^².

Московские власти пытались использовать для дискредитации духовенства массовый голод 1921 г. В городах Карелии сбор средств в пользу голодающих прошел достаточно спокойно. 26 марта 1922 г. после церковной службы во всех церквах Петрозаводска состоялись собрания верующих, на которых обсуждался вопрос об изъятии неиспользуемых ценных предметов культа в фонд помощи голодающими. В Крестовоздвиженской церкви с докладом выступил председатель горсовета И. Данилов. Приходской совет выделил для помощи голодающим 2 серебряных чаши, 3 серебряных ризы и несколько лампад. Собрание верующих поручило приходскому совету рассмотреть возможность дополнительно выделить средства в фонд Помгола, для этого повысить цену на свечи, провести сбор пожертвований верующих. В это время в Петрозаводск начали прибывать семьи из районов бедствия. Им оказывали первую помощь, размещали в бараках на временное жительство^³. Сами не очень-то сытые горожане сочувственно относились к заболевшим от голода соотечественникам.

В 1922 г., заявив о сопротивлении высших церковных иерархов изъятию церковных ценностей, власти начали судебные процессы против церковнослужителей. 4 августа 1922 г. Карельская областная ЧК арестовала священников Александро-Невской церкви В. Т. Хазова, Г. И. Гумилева, а также членов приходского совета Святодуховского собора заведующего горфинотделом В. Н. Подкользина, и счетовода Карфинотдела С. Н. Подкользина. Они обвинялись в контрреволюционной агитации, нелояльности к советской власти. В декабре 1922 г. Президиум Карелревтрибунала амнистировал арестованных по случаю 5-й годовщины Октябрьской революции. Однако 30 марта 1923 г. на заседании комиссии НКВД по административным вопросам решение об амнистии было отменено. В. Т. Хазов, Г. И. Гумилев, В. Н. Подколь-зин, С. Н. Подкользин были высланы в Нарымский край сроком на 3 года. Реабилитированы в 1990 г.^⁴

Активизировалось давление властей на верующих учителей петрозаводских школ. Учитель русского языка 4-й школы 2-й ступени Ф. Ф. Чудинов, выполнявший обязанности регента церковного хора Крестовоздвиженской церкви, был вызван заведующим КОНО Хохловым и ему было предложено — оставить школу или оставить регентство. В этой ситуации приходской совет Крестовоздвиженской общины постановил выплачивать Чудинову полностью то жалование, которое он получал в школе — 200 руб. в месяц^⁵.

После ареста патриарха Тихона руководство церковной жизнью в России попытались взять в свои руки обновленцы, избравшие Высшее церковное управление. На местах началась замена тихоновского аппарата сторонниками обновленцев. В Петрозаводске инициативная группа «Живой церкви» возникла в июне 1922 г. Ее возглавил настоятель Крестовоздвиженского собора протоиерей П. Дмитриев, он же стал уполномоченным ВЦУ. Летом 1922 г. прошли собрания горожан и духовенства для ознакомления с уставом и целями обновленческого движения.

Епископ Евфимий был отстранен от управления епархией, дважды подвергся аресту и был сослан в Надымский край. ВЦУ назначило новым главой епархии архиепископа Вологодского Александра (Надежина), прибывшего в Петрозаводск весной 1923 г.

Раскол церкви внес смуту в ряды прихожан. Святодуховский собор оставался под контролем сторонников патриарха Тихона. В феврале 1924 г. причт и община Кафедрального собора признали своим духовным распорядителем назначенного им из Петрограда епископа Кронштадтского Венедикта, сторонника Патриарха Тихона. В Крестовоздвиженской церкви служил сторонник обновленчества архиепископ Александр, возведенный в 1925 г. в сан митрополита. 31 марта 1924 г. произошел раскол среди прихожан Александро-Невской церкви. Президиум КарЦИКа постановил передать храм обновленцам, а в 1925 г. приходской совет Александро-Невской церкви изгнал из храма священников-обновленцев.

И сторонники патриарха Тихона, и обновленцы пытались вести организационную и пропагандистскую работу среди верующих. И те, и другие рассылали воззвания, вели устную агитацию. В то время власти покровительствовали обновленцам. В 1925 г. на съезде духовенства и мирян — представителей ближайших к Петрозаводску тихоновских приходов был утвержден благочиннический совет. Его председатель священник Кафедрального собора протоиерей М. Ильинский начал активную работу по подготовке съезда благочинных. Но провести его не удалось. Священники М. Ильинский, Г. Громов и председатель соборного совета И. Росляков были арестованы и по постановлению особого совещания коллегии ОГПУ от 26 апреля 1926 г. высланы в Казахстан. В 1928 г. ОГПУ вновь не допустило проведение благочиннического съезда тихоновцев, отменив уже выданное разрешение.

В то же время местным обновленцам удалось провести ряд крупных собраний в Петрозаводске — два епархиальных (1923, 1925 гг.) и благочиннические (1924, 1928 гг.) съезды. У обновленцев остро встал вопрос о подготовке священнослужителей. На обновленческом съезде духовенства и мирян в сентябре 1925 г. оживленно дискутировался вопрос о необходимости открытия в Петрозаводске пастырской школы. Было принято решение открыть школу для подготовки пастырей для приходов в одном из кладбищенских храмов города, принимать на учебу молодых людей с 18 лет без учета классовой принадлежности, преподавателями пастырской школы должны были стать городские священники. Однако эта идея осталась нереализованной.

В 1925 г. обновленцы начали выпускать свой журнал «Церковный вестник»^⁶. Материально поддержал это издание член приходского совета Крестовоздвиженской церкви В. С. Кононов. Второй епархиальный съезд обязал каждую общину, находящуюся в ведении Синода, выписать «Церковный вестник».

Горожане, поддерживавшие патриарха Тихона, сплотились вокруг Кафедрального собора. В состав приходского совета Святодуховского собора, избранного в 1924 г., входило более 40 мирян. Приходской совет вел учет групп верующих, занимался изысканием финансовых средств, а также приобретением дров, масла, свечей и других необходимых собору вещей, проводил религиозные чтения и беседы с верующими, наблюдал за порядком во время богослужений и крестных ходов. В течение 1924 г. состоялось 21 заседание приходского совета, на которых прежде всего рассматривались хозяйственные вопросы.

Летом 1924 г. при содействии приходского совета был проведен капитальный ремонт Воскресенского собора. После того как в ночь на 30-е октября 1924 г. Воскресенский и Петропавловский соборы сгорели, собрание верующих Святодуховского собора избрало комиссию, которая обратилась с ходатайством в ЦУКХ о разрешении восстановить утраченные храмы. Приходской совет стремился поддержать материально священнослужителей, выдавая им пособия на наем квартир, дрова, денежные пособия.

Работа приходского совета протекала в весьма неблагоприятных, тяжелых условиях. В конце 1924 г. 10 членов приходского совета были осуждены: 7 человек приговорили к заключению на срок от 3 до 6 месяцев, а трое были оштрафованы. В январе 1930 г. постановление исполкома Петрозаводского совета назвало Кафедральный собор «центром группировки враждебных трудящимся антисоветских элементов», поскольку в состав соборного совета входили бывшие царские чиновники, купцы, члены Карельского православного братства.

В отчете приходского совета указывалось, что усилия, прилагаемые к тому, чтобы содержать храмы в порядке, чистоте, часто натыкались на равнодушие мирян и оказывались «напрасными трудами и расходами»: выбивались стекла, похищались ценные иконы, довольно слабо собирались добровольные взносы. В отчете приходского совета отмечалось, что «отношение некоторых верующих к нуждам св. храмов за истекший год не выдерживает никакой критики»^⁷.

По признанию самих священнослужителей, верующие разделились «на два лагеря — тихоновцы и обновленцы… Переживаемое болезненное для церкви время с каждым днем ставит на разрешение верующей массы новые вопросы, затруднения и недоразумения»^⁸.

В этих условиях активизировалась антицерковная кампания. Первые ячейки Союза безбожников в Карелии возникли в г. Петрозаводске весной 1926 г. В мае 1926 г. была проведена 1-я городская конференция СБ, избравшая городской совет Союза безбожников. Совет не имел ни одного освобожденного работника, и антирелигиозная пропаганда проводилась от случая к случаю. В октябре 1927 г. состоялась 2-я, а в феврале 1929 г. — третья городская конференция СБ. 8-го апреля 1929 г. в Петрозаводске открылась 1-я Всекарельская конференция СБ, на которой присутствовало 50 делегатов. К началу 1930 г. в Карелии насчитывалось 5327 членов СВБ — почти в 2 раза больше, чем численность членов ВКП(б) в республике в это время (2919)^⁹.

23 марта 1930 г. в Петрозаводске была организована массовая демонстрация и общегородской митинг протеста против «Крестового похода» Папы Римского. Ввыступая на митинге, заместитель председателя Карельского Облсовета СВБ. И. И. Григорьев подчеркнул: «Основной причиной выступления заграничных церковников является не защита “гонимой” религии, а страх перед бурным ростом социализма, перед широким размахом революционного движения в зарубежных странах». Представители Онегзавода, Лососинского комбината, воинских частей обещали ответить Папе Римскому и другим поджигателям войны досрочным выполнением производственных планов и укреплением обороны СССР^¹0.

Во второй половине 1920-х гг. власти начали закрытие городских церквей. Первым был закрыт лютеранский храм. Большинство финнов в годы гражданской войны покинули Петрозаводск, и финская диаспора формировалась в 1920-е гг. фактически заново. В Карелию приезжали политэмигранты из Финляндии, многие из которых были сторонниками коммунистической идеи. Таким образом, лютеран в Петрозаводске было немного и защитить их было некому.

В марте 1925 г. КарЦИК заслушал доклад НКВД АКССР, в котором сообщалось, что имеющаяся в распоряжении группы верующих лютеранская кирка находится в состоянии разрушения, что группа верующих нарушила все условия заключенного с ними в 1922 г. договора. Ссылаясь на острый жилищный кризис в Петрозаводске и необходимость предоставить помещение для учреждений культуры Президиум КАРЦИКа 14-го марта 1925 г. постановил договор с верующими расторгнуть. Здание было передано в ведение совета физической культуры для использования спортивными организациями города. Вскоре на участке близи кирки началось строительство Дома крестьянина. В октябре 1926 г. группа верующих пыталась обжаловать решения Карельского ЦИКа в ЦИК РСФСР. Однако власти сослались на нарушение сроков обжалования и не удовлетворили просьбу верующих отменить постановление КарЦИК^¹1.

На заседании президиума ЦИК АКССР 18 января 1927 г. было срочно рассмотрено представление НКВД АКССР от 17-го января 1927 г. о закрытии в г. Петрозаводске Римско-католического костела. Ссылаясь на нарушения договора, допущенные со стороны католической общины верующих, Президиум ЦИК АКССР постановил: Римско-католический костел, как молитвенное здание, ликвидировать, передав его в ведение горсовета для использования под помещение с культурно-просвети-тельными целями^¹2.

Два последующих года ушли на обработку общественного мнения и организацию широкомасштабной кампании в пользу закрытия православных храмов в Петрозаводске. Во время отчетно-перевыборной кампании Петрозаводского горсовета в 1928—29 гг. на собраниях в принятые постановления включался наказ к депутатам изъять заводскую церковь из пользования верующих и использовать здание для культурно-просветительных целей. Такие требования были включены в наказ рабочих Онежского завода и Мурманской железной дороги. На страницах газет «Красная Карелия» и «Пунайнен Карьяла» были опубликованы более 120 резолюций общих собраний рабочих и служащих, красноармейцев и учащихся с призывом закрыть соборы и снять церковные колокола. Несогласные с такими предложениями возможности высказаться не получили.

21 июня 1929 г. пленум Петрозаводского горсовета, а 29 июня 1929 г. Президиум ЦИК АКССР приняли постановления о закрытии заводской церкви. В здании церкви был размещен промышленно-экономический и историко-революционный музей^¹3. 26 января 1930 г. на заседании президиума Петрозаводского горсовета было принято решение закрыть Петрозаводский Кафедральный собор и передать здание комсомолу под юношеское кино. Вскоре в здании разместились ресторан и крупнейшая в городе столовая.

Весной 1930 года в районах Карелии были закрыты 56 церквей и 27 часовен. Подписи на документах о закрытии церквей и часовен ставили работники советских органов, но вся их деятельность в этом направлении контролировалась партийными структурами. Непосредственными исполнителями решений становились административные органы и отделы НКВД. В то же время власти очень пристально следили за настроениями верующих. В секретном письме КарЦИКа от 6 января 1930 г. в райисполкомы, говорилось, что к решению вопроса о закрытии молитвенного здания нужно подходить весьма осторожно, учитывая в каждом отдельном случае «степень активности церковников, количество и состав верующих», «отношение населения к намечаемому закрытию церкви и общую политическую обстановку района в целом»^¹4. Если верующие готовы были до конца отстаивать храм и свое право на веру, возникала опасность, что люди объединятся и готовы действовать организованно, власти шли на существенные уступки. Это показывает, что в периоды натиска на церковь главным была не борьба с религиозным дурманом, а политика разобщения потенциальных противников нового курса, в том числе и мифических.

Характерно, что решения о закрытии церквей должны были принимать собрания граждан. Пудожские коммунисты докладывали фракции ВКП(б) КарЦИКа, что «в течение 11 месяцев напряженной деятельности СВБ и других организаций мы собрали 77% голосов за передачу собора под культурный очаг». При этом судьба Пудожского собора отнюдь не считалась решенной: «Но если КарЦИК... будет тянуть месяцами полностью оформленный материал, то поповщина и остальная контрреволюция спать не будут, а отсюда вся проделанная работа пойдет насмарку».

Антирелигиозная политика была построена таким образом, что способствовала формированию «двухмерного» восприятия власти. Произвол в религиозной сфере стремились списать на счет местных работников, а высшему эшелону власти оставлялась «привилегия исправления перегибов», «своевременного» спасательного вмешательства. Многие рядовые верующие были убеждены в том, что гонения на них — это «козни» только местных властей. Они искренне верили в то, что Сталин, узнав о попрании свободы совести, встанет на защиту христиан. «У нас было шесть храмов, — писала председатель церковно-приходского совета Кеми А. Богданова, — Осталась… последняя святыня в г. Кеми — древний Успенский собор. Могут стереть с лица земли вековечную святыню. Вступись, дорогой вождь и отец наш, отдай Успенский собор в г. Кеми нам, верующим... Единственный крест, еще не сброшенный, высится над Кемью. Разреши уж, глядя на него, умереть с надеждой Воскресения!!!»^¹5

Несмотря на гонения, сохранялось массовое посещение церквей в дни религиозных праздников, достаточно высоким был авторитет духовенства среди населения. В конце 1920-х гг., по официальным данным, в Карелии числилось 49 780 человек верующих, поскольку в то время отнюдь не все верующие склонны были публично в этом признаваться, эти данные можно признать минимальными.

Л. И. Вавулинская

(ИЯЛИ КарНЦ РАН)

Blog

Содержание