Томск, 11-14 октября 2006 г. Томск Сибирский государственный медицинский университет 2006 Издание осуществлено при поддержке рффи по проекту 06-06-85082-г

Вид материала

Документы

Содержание Т.А. Сметанина (Нижний Новгород) Будущее человеческой природы в антропокосмической концепции Л.П. Карсавина

Подобный материал:

• Ии в медицинских библиотеках труды научно-практической конференции г. Томск, 20-23, 632.51kb.
• Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск 2 ООО «Биолит», г. Томск, 44.77kb.
• Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск  Полуэктова Т. В., Коломиец, 93.3kb.
• Клиническая секция Устные доклады, 121.8kb.
• Г. Томск, Московский тракт, 2 e-mail: fpk@ssmu net, 912.48kb.
• Н. А. Корнетов Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск, 390.07kb.
• Учебное пособие Томск 2006 Чайковский Д. В. Информационные технологии управления. Учебное, 1860.35kb.
• Методические рекомендации для студентов, интернов, ординаторов и врачей Томск-2008, 3401.18kb.
• Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск  Лившиц И. К., Белобородова, 73.14kb.
• Замощина Т. А. 35 years of studying lithium salts pharmacology Zamoschina T. A. Сибирский, 110.14kb.

Т.А. Сметанина (Нижний Новгород)

Будущее человеческой природы в антропокосмической

концепции Л.П. Карсавина

Человек и мир – вечная тема философской рефлексии. В самосознании культуры и искусства XX века она все чаще сводится к теме абсурда. Как провозгласил А. Камю, «абсурд не в человеке (если подобная метафора вообще имеет смысл) и не в мире, но в их совместном присутствии. Пока это единственная связь между ними»[1. С. 242].

Другой подход в решении этой проблемы — рассмотрение человека как неотъемлемой части сложного социокультурного и природного, и вселенского организма. Русская религиозно-философская традиция, в целом, тяготеет именно к этому варианту. Однако религиозно-философские концепции всеединства, богочеловечества, соборности во взаимоотношениях человека с социумом и миром акцент делают на последних составляющих этого процесса. Индивидуальное начало для мыслителей–органицистов, представляющих различные направления русского консерватизма, не было ни центральным предметом исследования, ни смысловым ядром их концептуальных построений.

До Л.П. Карсавина, на уникальности и ценности для мировой гармонии каждого отдельного человека настаивал Н. Федоров. Позднее В.И. Несмелов предпримет блестящую попытку сделать философию специальной наукой о человеке, а человека рассмотреть не сквозь призму социокультурных ценностей, или духовного абсолюта, а как личность. Он обозначил и проблему трагического несоответствия конечной человеческой природы и самосознания личности, мыслящей себя бесконечной.

Л. П. Карсавин, развивая традиции философии всеединства, обогащает понимание космической природы человека идеей универсальности личностного начала. Личность, а не София, определяет у него актуализацию всеединства в тварном мире. «Единый в своем времени и пространстве мир» выступает как «единство множества симфонических личностей раз­ных порядков, а в них и личностей индивидуальных. Он похож на пасхальное яйцо, состоящее из многих вклю­ченных друг в друга яиц, которым еще так недавно играли наши дети. Наш мир уже не может быть без личного бы­тия, ибо оно в нем уже есть»[2. С.318.].

Взаимодействуя с миром на разных уровнях – от физиологического до социального и познавательного, человек выступает как часть некоего сложного и подвижного единства. Карсавин мыслит это так: «Первоединство познающей личности с познаваемым ею инобытием ... — не личность и не инобытие, а их единство… Очевидно, что двуединство личности с инобытием само должно быть личностью, даже в том случае, если инобытие не личность, а мертвое тело»[2. С.316-317]. Структура человеческой личности в концепции Л.П. Карсавина включает в себя тело «биологическое», «собственно-индивидуальное» и «внешнее тело личности», являющееся уже частью симфонической личности. По справедливому замечанию С.С. Хоружего, персонология Карсавина не есть персонализм в его классическом смысле, поскольку это – «философия коллективной личности, и даже, в первую очередь, личности глобальной, «Адама Кадмона»: философия целокупной твари, понятой как единая личность, состоящая из низших личностей»[3. С.156]. В результате такого подхода снимается оппозиция живое — неживое, личное – общественное, духовное – телесное.

В рамках человеческой судьбы снимается и оппозиция прошлое – будущее, детство – старость. Человеческая личность предстает как «телесно-духовное существо, определенное, неповторимо-свое­образное и многовидное», подчеркивая, что «не может быть личности без и вне множества ее моментов, одновременных и временно взаиморазличных»[2. С.238.]. Единство нашей личности в нашем самосознании – не случайно, оно – залог возможности обретения реального вневременного единства.

Более того, в перспективе полной реализации единства личности уничтожается и противостояние жизни и смерти. Достижение конечной цели индивидуального и вселенского бытия – преодоление тварной разъединенности и множественности. Полное осуществление всеединства предполагает смерть как необходимый этап. Христианская эсхатология и апология смерти получает у Л.П. Карсавина философское обоснование: «Мы не отрицаем значения «хода к небытию». Напротив, мы склонны выдвинуть величайшую его ценность. Только он должен быть не непроизвольным и нежеланным след­ствием самоутверждения, а сознательно и добровольно избираемым путем к единству множества. Единство же это, во-первых, — собранность и единство самой личности, во-вторых — единство ее с инобытием, в-третьих — единство с Богом. Таким образом, «ход к небытию» на самом деле должен быть «ходом чрез небытие» к Богу, инобытию и своему воскресению, т. е. самоотдачею»[2. С. 258].

Конфликты, пронизывающие межличностные, социальные и природные пласты земной жизни, также снимаются. Все это – лишь затянутые моменты бытия всеединства, тогда как «истинное бытие в един­стве смерти и жизни, уничтожения и созидания, наслаж­дения и страдания и … несчастие мира в разъединеннос­ти всего этого, вызванной медлительностью круговорота»[4. С.65]. Поэтому хаотичность и разнонаправленность действий различных личностей оказывается лишь видимостью, «если человек и стремится, по-видимому, к разным це­лям, по существу он всегда стремится к одной и той же и только по недомыслию считает различным едино-различ­ное, которое и есть подлинно одно и единое»[4. C.44 ].

Мир человеческих эмоций, страстей, пороков и добродетелей получает оправдание как моменты единства, лишь ошибочно приобретшие самодостаточность. Их развитие, независимо от этического содержания, неизбежно ведет личность к осуществлению единства. Любовь предполагает и самоотречение, и насилие, и растворение – умирание. Такая установка потенциально чревата размыванием базовых этических ценностей. Рассуждая о «карамазовской любви», Л.П. Карсавин приходит к заключению: «Есть своя правда и в рабовладении и в рабствовании, хотя и бытие ущербное, ограниченное. И то и другое, как бы два разъединившихся лика Любви, живых в ее единстве»[5. С.91]. Более того, поскольку «воля Божья — само уничтожение (т. е. преобра­жение и воскрешение) тварного бытия, т. е. тела, братьев твоих», то насилие допустимо, только в «праведном убийстве … не должно быть ничего твоего, но всё Божье. … Ты должен убивать любя и любить убивая. И тогда постигнешь ты, как любит тебя дающий тебе убить его (ибо, если не даст он себя убить, ты его и не убьешь) и как велика жертва любви его»[5. С.64-65].

Л. П. Карсавин – один из немногих русских мыслителей, кроме В.В. Розанова, обратившийся к проблеме телесности человека. Его «Nostes Petropolitanae» — гимн земной любви. Удаление от мира, аскетизм – путь, отдаляющий от божественного замысла. Миссия духовного начала в человеке – преобразить его грубую материальность, возвысить единство личности над состоянием потенциальности. Поэтому мирская жизнь, брак, семья, любовь – не просто допустимы, а необходимы. Горделивый дух человека, отринувший плоть, впадает в односторонность, «стыдно ему, когда, позабыв свою цель, пренебрегши полнотою Любви, в которой должен он жить, забывает он о царственном положении своем и равнодушно глядит на «безумные» стремления тела своего… Тело само не знает, что творит. Оно безвинно; оно в себе самом хорошо и прекрасно. Но тело не полно, не совершенно, отрываясь от единства…»[5. С.97]. Преодоление дуализма духовного и телесного идет не за счет заземления духовного, а через религиозно-философское осмысление и оправдание природы человека, цельности всех природных, социальных, духовно-психологических и космических процессов во Всеединстве. Любовь предстает как «полное, совершенное, истинное бытие и нет бытия вне Любви. И мы сами есть лишь постольку, поскольку причастны мы ей»[5. С.131].

Фактически, построения Л.П. Карсавина представляют собой религиозно-философский синтез, далеко отстоящий от ортодоксально-церковного понимания Св. Писания. Однако для мыслителя важно остаться в рамках православия, он ищет возможность адаптации христианского вероучения к новой социокультурной ситуации. Догматы о троице, боговоплощении, искуплении, богочеловеческой природе Христа, эсхатология получают у Л.П. Карсавина антропологическое обоснование.

Будущее человеческой природы, по Л.П. Карсавину, свободно от трагедии абсурдности, связанной с проблемой одиночества, прижизненного страдания и неизбежной смертности человека. Страдания и смерть – лишь моменты существования личности на ее пути к всеединству. Конечность человеческой жизни – не трагедия, а величайшее благо. Личность – не специфически человеческая форма бытия. Она приобретает онтологический статус. Личностное начало пронизывает собой все мироздание, образует его иерархию, служит связующим звеном между неживой материей, животной и разумной формой жизни, космосом, социумом и человеком. В центре философии Л.П. Карсавина – не человек, овладевший миром, и не человек, отрекшийся от мира, но личность, преодолевшая свои собственные границы, ведущая диалог с мирозданием и служащая его совершенствованию. Все мироздание, живая и неживая природа стремятся к индивидуализации. Человек – в центре этого процесса. Он созидает себя, свою личность, иерархию низших и высших личностей. Поэтому полное осуществление его человеческой природы процесс поистине неисчерпаемый.


Литература

1. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов. – М., 1998.

2. Карсавин Л.П. О личности // Карсавин Л. Путь православия. – М. 2003.

3. Хоружий С.С. Идея всеединства от Гераклита до Бахтина // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. – СПБ. 1994.

4. Карсавин Л. Saligia, или весьма краткое и душеполезное размышление о Боге, мире, человеке и семи смертных грехах // Карсавин Л. Путь православия. – М. 2003.

5. Карсавин Л. Nostes Petropolitanae // Карсавин Л. Путь православия. – М. 2003.