Томаса Манна "Иосиф и его братья"

Вид материала

Документы

Содержание Глава 16. Попытка подвести итоги.

Подобный материал:

• Томаса Манна "Иосиф и его братья", 2744.62kb.
• Размышления по книге Т. Манна "Иосиф и его братья", 326.82kb.
• Контрапункт в историко-теоретических воззрениях генриха манна и томаса манна, 314.18kb.
• Андрей тарковский и томас манн, 1693kb.
• Иосиф и его братья, 1766.45kb.
• [Происхождение и юные годы, 60.87kb.
• Творчество Томаса Манна, Эриха Марии Ремарка, Германа Гессе. 15. литература, 49.04kb.
• Имя Томаса Джефферсона одно из самых почитаемых среди американского народа, оно стоит, 784.58kb.
• Братья Грим Аэроплан Братья Грим Кустурица Братья Грим Барабан Браво Весенний день, 129.19kb.
• Курс, 2 семестр (ЗО) Список литературы для чтения по курсу: Иосиф Бродский, 25.62kb.

Глава 16. Попытка подвести итоги.

Что ж, кажется, наша история уже подходит к своему завершению. Читатель уже облегченно вздыхает, предвкушая скорый конец, а я пребываю в некоторой растерянности, ибо должен перевернуть последнюю страницу книги, которая, в сущности, наверное, никогда не завершится для меня самого. Ведь благородную завершенность обретает лишь материальной воплощение описываемой картины, сама же она остается неполной и обрывочной, а значит, зовет к дальнейшим размышлениям.

Трудно себе представить, что, продолжая движение, мы когда-нибудь упремся в непреодолимую стену, или забредем в однообразную пустыню. Опыт подсказывает мне, что новые мысы будут появляться на горизонте с завидным постоянством. Однако, необходимость удерживаться в рамках приличий (то бишь, не слишком надоедать гостям), заставляет меня замереть на секунду, пройдя очередной поворот, и застыв, лишь вглядываться в таинственную даль неизведанных просторов.

И эта остановка будет знаменовать собой завершение очередного перехода, достижение некой локальной, а значит призрачной, цели.

Начиная эту историю, я позволил себе обратиться за поддержкой к Томасу Манну, книга которого «Иосиф и его братья» сопровождала меня на протяжении всего путешествия. И теперь, мне хочется в очередной раз воспользоваться прекрасным образом великого писателя, прикрывая собственное косноязычие. Эти его строки, как мне кажется, как нельзя лучше отражают настроение путника, прошедшего длинный путь, и приблизившегося к финишу:

«Вот история эта, песчинка за песчинкой, тихо, но безостановочно, и вытекла через стеклянное горлышко; она вся внизу, и только несколько крупинок видны еще в верхнем сосуде…».⁸⁸

Строго говоря, крупинки нашей истории проявляют несколько дуалистический характер. И хотя, я еще наблюдаю их в верхнем сосуде, они, несомненно, уже присутствуют и в сосуде нижнем. Очевидно, что такую странную судьбу готовят этим последним песчинкам все авторы более или менее систематических исследований, отдавая дань традиции собирать в последней главе все те крупинки здравого смысла, которые были рассыпаны в русле длинного повествования.

Собственно, мне бы и не хотелось еще раз возвращать читателя к сделанным выводам, заставляя его, таким образом, топтаться на месте и бесполезно терять время, однако определенные уступки сложившимся представлениям мне все же придется сделать, поскольку, как я уже говорил ранее, над моим собственным мышлением уж очень сильно довлеют картины культуры, в рамках которой мне суждено пребывать.

Начать же движение вспять мне хотелось с объяснений. Возможно, у читателя давно уже вызывает раздражение стиль моего повествования, который трудно определить однозначно. Он, несомненно, лишен каких-либо художественных достоинств, однако, вместе с тем, не обладает и четкостью построения научных работ.

Надо сказать, что я и сам не могу достоверно определить стиль этой истории. Исследование, которое она представляет, вряд ли может называться научным, с точки зрения современных канонов жанра. В нем скорее прихотливо переплетены обрывки сведений и представлений из самых различных наук, причем принцип отбора этих обрывков определяла внутренняя логика построения исследования.

Одновременно, в связи с тем, что главной задачей истории я бы все же обозначил стремление донести до читателей некоторые авторские мысли, объединенные в единую концепцию, она не могла стать художественным произведением.

Такой свободный стиль изложения был в свое время скорее характерен для философии и схоластики, не утруждавшей себя уточнением деталей, и жертвовавшей ими во имя общего впечатления.

По сути дела, я попытался создать целостную картину, описывающую определенную весьма важную проблему, и объединяющую в этой связи самые различные элементы. Естественно, что в ходе повествования меня не покидала забота о создании ассоциаций, которые связывали бы ее с устойчивыми картинами нашей культуры, а значит, придавали ей достоверность.

В этом смысле меня вдохновляли произведения, которые я избрал своими «путеводными звездами» – романы «Иосиф и его братья» и «Игра в бисер», а также труд «Закат Европы». Авторы этих произведений продемонстрировали нам удивительные примеры блистательного слияния научности и художественности. Мы имели немало возможностей убедиться в том, что первые два произведения, являющиеся, прежде всего, литературными вершинами, одновременно могут стать настоящими историческими или культурологическими монографиями. Последняя же работа, научная по жанру, наоборот, имеет помимо неоспоримой научной, и значительную художественную ценность.

Конечно, не стоило и думать о том, чтобы приблизиться к художественному уровню шедевров, однако идея перенять у великих мастеров свободную форму изложения своих мыслей, показалась мне удачной.

О результате следует судить читателю, который вправе со всей суровостью обрушиться на этот опыт, в том случае, если он оказался явно неудачным. Я не случайно употребил в данном контексте слово «опыт», ибо именно «опытами» мне хочется назвать свои изыскания. Сегодня этот термин приобрел утонченную четкость научного эксперимента, на которую я и не думал претендовать, однако раньше опыту были свойственны приглушенные и размытые черты размышления о вещах понятных и не очень. Именно к этой забытой традиции апеллирую я названием своей книги.

Впрочем, довольно о форме. Следует, очевидно, сказать несколько слов и о сути. Это, пожалуй, будет еще труднее. Ненужность этих пассажей очевидна, но авторское самолюбие, наверное, тешит мысль о том, что ему удастся еще раз заставить читателя оживить в своей памяти созданные картины.

Ядром книги, без всяких сомнений, следует считать идею о том, что мышление человека построено на тех же принципах, которые уже были опробованы Природой в ходе эволюционного развития жизни на Земле, и принесли неплохие результаты.

Это предположение не выглядит столь уж невероятным, если учесть, что сам человек, с какой стороны на него не посмотришь, представляет собой образчик эволюционирующей живой природы. Мы унаследовали от своих биологических предков огромное количество прекрасно работающих механизмов, которые поддерживают нашу жизнедеятельность в достаточно сложных условиях.

К чему же отказываться от мысли, что и более тонкие механизмы, присущие человеку, также достались нам от предков, правда, в более опосредованном виде? Согласитесь, куда более нелепо выглядит предположение о том, что принципы мышления человека не имеют аналогов в окружающем нас мире.

Окружающий же нас мир дает нам поразительные примеры гармоничной упорядоченности, которая уверенно противостоит вселенскому хаосу. Многочисленные системы органического мира рождаются, живут, развиваются, умирают, в соответствии с определенными законами, в тайны которых все более успешно проникает современная наука.

Человек, в свою очередь, является своеобразным отражением всего мира живой природы, поскольку сознание его решает задачи равные по уровню тем, что до сих пор были доступны лишь Природе. При этом, будучи равным Природе, человек оказывается похожим на Природу, чуть ли не как брат-близнец (речь идет, разумеется, о человеческом мышлении, а не о человеке вообще).

В его мышлении задействованы те же механизмы, что использует Природа для создания своих творений. Речь идет о принципе картин и элементов, который отражает природный принцип формирования систем разного уровня.

Именно благодаря реализации этого принципу, наше мышление избавлено от хаоса, и отличается на редкость упорядоченной и эффективной деятельностью.

Если в экосистемах элементы связаны между собой сугубо материальными связями, то в нашем мышлении в качестве связей-мостиков выступают ассоциации, благодаря которым мы и можем совершать наши путешествия-размышления от элемента к элементу и от картины к картине. Одновременно, и процесс создания ассоциаций, связывающих доселе разрозненные элементы и картины, и является тем самым творчеством, благодаря которому человек и стал человеком.

Второй ключевой идеей настоящего труда является мысль о том, что мышление человека является следствием взаимодействия двух тесно связанных между собой систем. Одна из них – собственно наше сознание, которое поддается рефлексии, и определяет наше «я». Вторая – мозг, являющийся для нас неким подобием «черного ящика» в котором хранятся картины, и который, отвечая на запросы сознания, и создает новые ассоциации, строя тем самым новые картины.

Уровень интеллектуального развития каждого человека, соответственно и определяется тем, насколько эффективно использует его сознание возможности его мозга, насколько активно оно насыщает его новыми элементами, и насколько грамотно оно ставит вопросы, объединяя в них различные картины.

Эффективность подобного взаимодействия можно примерно классифицировать, выделив три уровня мышления человека, каждый из которых используется нами на практике, и каждый из которых приносит результаты разной значимости, и различного масштаба.

Кроме того, в рамках книге я сделал попытку проанализировать развитие человеческих культур и цивилизаций, используя предложенную модель человеческого мышления. Я попытался экстраполировать принцип картин и элементов на «коллективное мышление» человеческих групп, и оказалось, что миры картин культур, объединяющих тысячи и миллионы людей, развиваются в соответствии с теми же принципами, что и миры картин каждого отдельного человека.

Излагая краткое содержание «предыдущих серий», я еще раз оглянулся назад, и еще раз задался вопросом, который преследовал меня все то время, пока я писал эту книгу. Имеет ли все написанное какое-либо отношение к реальности, или все это лишь игра досужего воображения? – вот что волновало меня, пока я работал.

Надо сказать, что этот вопрос временами казался мне абсурдным, ибо в моем сознании создаваемая картина обретала гиперреальные черты, однако, я все время пытался отвлечься от своей человеческой сущности, и взглянуть на дело «со стороны». Со временем, я понял всю бесполезность этих попыток, ибо, куда же я мог убежать от самого себя. Нельзя сказать, что понимание этого меня успокоило, однако оно придало моей работе некую маниакальную обреченность – я делал ее, уповая на верность собственной интуиции, а значит счастливый исход. И стоит отметить, что я вовсе не жалею о сделанном.

Конечно, о исследовательской ценности книги будет судить читатель, который, возможно, брезгливо поморщится, столкнувшись с практически полным отсутствием того, что принято называть «научным аппаратом», а также весьма вольным отношением автора к научной строгости, однако мне бы хотелось, чтобы внимание уважаемого собеседника было более обращено к смыслу повествования, тем идеям, которые оно призвано было передать миру.

Те факты и явления, на которые я опирался при построении своих моделей, не были плодом моего воображения – в их существовании читатель легко может убедиться, как исходя из своего личного опыта, так и обратившись к соответствующей литературе. Что же касается их доказательности и внутренней непротиворечивости – и тут читатель легко сможет вынести свой компетентный приговор. И обращаясь к читателю, я хочу попросить его о том, чтобы он сосредоточился именно на подобной «конструктивной» работе с книгой, а не на огульной критике на формальных основаниях.

Предложенная модель еще достаточно груба, ее можно было назвать «принципиальной схемой», однако в том случае, если она действительно отражает реальное положение дел, она может лечь в основу будущих исследований, в первую очередь в области психологии, культурологии, исследований искусственного интеллекта.

Развитие, изложенных в работе мыслей, поможет нам получить более четкое представление о работе нашего мышления, что в свою очередь позволит продолжить движение по длинной дороге самопознания, которая была открыта человечеством еще в незапамятные времена.

Разработка приведенных моделей может иметь также и практическое применение. С ее помощью могут быть созданы методики, позволяющие сделать более эффективным мышление каждого человека. На основании принципа картин и элементов возможно создание искусственного интеллекта, максимально приближенного к человеческому.

Кроме того, на основании этой книги, мы можем делать определенные прогнозы относительно развития человеческих культур, а также более четко обрисовать задачи и методы культурологии вообще.

Впрочем, стоит еще раз повториться, что все сказанное выше окажется справедливым лишь в том случае, если созданная модель адекватно отражает реально существующее положение вещей, во что мне, как автору, очень хотелось бы верить.

Возвращаясь в самом конце к излюбленных художественным образам, я хочу сказать, что эта партия практически закончена. Я попытался пропеть в ней гимн человеческому разуму, сведя воедино символы из самых разных картин. Многие из этих символов, которые я употребил, в соответствии с расхожей привычкой, содержат в себе тысячи элементов, и требуют годы для своей доскональной расшифровки. Возможно, эта расшифровка покажет, что их употребление было некорректным. Возможно, некорректным окажется и то или иное сочетание, та или иная ассоциация, и тогда партия окажется выброшенной на свалку, поскольку, кому нужны негармоничные партии?

Впрочем, разбор партии за читателем.… А пока, начертив последний знак, я призываю его к медитации, которая должна прояснить окончательно смысл этой попытки Играть в бисер.


КОНЕЦ

1997.  7 Сентября 1999 г.
      

Киев.