Geum.ru

Томаса Манна "Иосиф и его братья"

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 15. Всемирная культура и мышление человека ближайшего будущего.
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   20

Глава 15. Всемирная культура и мышление человека ближайшего будущего.




В последние десятилетия мы все отчетливее и отчетливее можем наблюдать проявления тенденций, ведущих, в конечном итоге, к сближению людей разных культур. Представители различных рас, народов и цивилизаций постепенно становятся ближе и понятнее друг другу. При этом, следует отметить, что процессы эти связаны скорее не с очередным этапом культурного развития человечества, а с беспрецедентными возможностями, которые представляет нам современная наука и техника.

В какой-то степени можно сказать, что новые возможности обрушились на человечество, как снег на голову. Действительно, тридцать или сорок лет для развития культуры срок ничтожный, но ведь именно за такой срок интеграционные возможности человечества возросли безмерно.

При этом имеющее поистине фантастические технические возможности, духовно и интеллектуально, человечество сегодня выявляет не большую готовность к объединению, нежели банды конкистадоров к цивилизованному диалогу с представителями других культур.

Человеческая история вообще полна подобными несоответствиями между уровнем технического развития или геополитическими раскладами и уровнем культурного развития. И каждый раз подобные конфликты становились настоящими драмами, будь то войны или завоевания, осуществлявшиеся отнюдь не за счет культурного превосходства, или, напротив, искусственная замкнутость стремящихся к экспансии культур.

Очевидно, что подобная драма ожидает нас и сегодня, и в ближайшее столетие мы сможем увидеть, как среагирует культура на своеобразный вызов цивилизации, как изменится она в изменившемся мире, какие тенденции в ее развитии возобладают.

Впрочем, начнем сначала. Началом, уже традиционно, будем считать легендарные времена библейских патриархов. Так вот, надо сказать, что в плане коммуникационных возможностей, мир сильно изменился со времен Иосифа. Мы помним, что для еврейского мальчика, в свое время непреодолимым препятствием представлялось расстояние, покрываемое двух- или трехдневным пешим переходом, поскольку подобное путешествие было сопряжено с очевидными опасностями. Ну а окружающий мир за пределами двадцати дней пути и вовсе был погружен в непроглядную информационную темноту, и каждая весточка из этого «небытия» воспринималась просто как чудо. Об этом очень красочно пишет в своем романе Томас Манн:

«…Это было далеко-далеко, дальше, чем в семнадцати днях пути, и еще дальше, чем были удалены от своего сына Исаак и Ревекка, когда Иаков вглядывался и вживался в бытие месопотамское. Тогда они тоже понятия не имели о людях и отношениях, окружающих сына, а ему было совсем чуждо их бытие. Где ты, там и мир – узкий круг, в котором живешь, познаешь и действуешь; остальное – туман. Правда, люди всегда стремились переместиться, чтобы погрузилось в туман то, что примелькалось, и поглядеть на иное бытие. Сильно было среди них и неффалимовское стремление – метнуться в туман и сообщить его жителям, которые знали только свой мир, о мире здешнем, и, наоборот, доставить домой любопытные сведения об их бытии».86

Очевидно, что упомянутый Манном туман, следует трактовать несколько шире, нежели простую аллегорию неведения. Туман, несомненно, определял также разность культур, ибо, как мы уже говорили, чужая культура для человека действительно окружена была туманной завесой тайны, проникнуть сквозь которую было достаточно сложно.

Действительно, во времена Иосифа люди были крайне разобщены, и хотя способы сообщения существовали, олицетворяемые, как деловыми людьми - купцами и посыльными, так и просто странниками, до установления надежных культурных связей дело не доходило. Впрочем, человечество уже тогда обладало «неффалимовским стремлением», реализация которого, собственно, и приводила к установлению разнообразных и прочных локальных связей между различными сообществами людей.

В общем, благодаря именно этому стремлению, и сам Иосиф, еще до приезда в Египет кое-что знал уже об этой стране, что в значительной степени облегчило его дальнейшую участь. И именно благодаря этому стремлению, в самом Египте, как пишет об этом Манн, было столь популярно и модно все заморское, все пришедшее из-за тумана, разделявшего свою и чужую культуру.

С годами это стремление только усиливалось, и рассеивало туман на все большей и большей территорией. Люди переплетались все теснее и теснее, и все легче становилось проводить «цепочки знакомств» между различными обитателями Земного шара. Сейчас они и вовсе сократились до минимума, и большинство людей на земле связаны друг с другом чуть ли не через десяток общих знакомых, выстроенных в соответствующую цепочку. Во времена фараонов и Иосифа, об этом, разумеется, даже и не мечталось.

Возвращаясь в наши дни отметим, что сущность большинства представителей рода человеческого не претерпела существенных изменений. По-прежнему, умы волнуют сплетни и слухи. Вот только за тысячи лет потребности людей в новостях, которые удовлетворяли бы их любопытство, возросли неизмеримо. И, наконец, свершилось - новости стали приходить отовсюду. Кажется, только вчера зеваки удивлялись телеграммам, которые умудрялись добираться из Америки в Европу, оставаясь при этом сухими. Уже сегодня утром в каждый дом вошло радио, днем телефон и телевизор. Все эти приспособления непрерывно извергали на нас потоки новостей, потоки информации.

Эта информация рассеивала для нас туман над совсем уже необозримыми горизонтами. Постепенно весь мир очищался от тумана неизвестности, чему торжественно способствовали многочисленные Неффалимы.

И надо сказать, что эти средства сообщения вышли за рамки своей вспомогательной роли, они не только обслуживали и обслуживают человечества, они стали влиять на пути его развития.

Именно благодаря развитию систем коммуникации, люди получили техническую возможность активно общаться с представителями чуждых культур. Такое общение, как мы уже говорили, возможно только в том случае, если один из собеседников проникнет в мир картин другой культуры, либо если собеседники создадут для себя небольшой «мирок картин», обеспеченный, как в любой сравнительно небольшой группе своими специфическими ассоциациями.

С самого начала не было никаких сомнений в том, что первый путь не подходит ленивому и вечно занятому человеку. Это означало, что человечество неизбежно должно вприпрыжку двинуться по второму пути, пройдя его как можно быстрее.

И вот на этом самом пути телега и стала впереди лошади. Средства коммуникации сами стали диктовать человечеству способы, которыми оно будет поддерживать связь. Точнее, средства коммуникации непосредственно повлияли на создание универсальных картин всего человечества.

Картины эти, как и следовало ожидать, оказались совершенно особыми. В естественном стремлении охватить как можно большую аудиторию, средства коммуникации (точнее их владельцы, но в историческом плане этих людей можно считать лишь безвольными придатками к механизмам с новой идеологией) стали апеллировать с наиболее простым и широко распространенным элементам, отдавая предпочтение ассоциациям, требующим как можно меньшего напряжения ума.

Такая стратегия очень быстро привела к тому, что мир действительно стал казаться обманчиво универсальным. Не зря ведь, в самом деле, редакторы телепрограмм каждый раз заботливо украшают картинку титром с указанием места, где происходит действие, чтобы зритель не перепутал ненароком провинциальный немецкий городок с центром какой-нибудь африканской столицы. Впрочем, это лишь один из самых мелких символов универсальности «коммуникационного мира».

Всемирная культура, ради своей общедоступности поневоле скукожилась до размеров «маленького мира», потеряв при этом практически все картины всех реально существующих на Земле картин. Ярким символом всемирной культуры стали новости – наиболее популярный информационный продукт коммуникационных сетей. Новости всегда были самым желанным лакомством для большей части рода человеческого. Новости, или сплетни, всегда описывали конкретные события, зачастую не включенные в общекультурный контекст. Именно поэтому новости всегда было легко воспринимать, и интерпретировать, как легко воспринимать безоблачное небо, или жаркое.

Именно новости в свое время нес быстроногий Неффалим, новости, которые были также общедоступны в его далекие времена, как и сейчас. Новость, по сути, описывает событие или происшествие абсолютно внекультурное. Она элементарна, и представляет собой классический элемент, из которого строятся картины нашего сознания. Новости не содержат в себе ассоциаций, и не составлены из значительного числа элементов – они проглатываются мгновенно, ибо брак двух знаменитостей, землетрясение, встреча политических лидеров, вечеринка, измена (а именно этим и насыщены «программы новостей») – абсолютно одинаковы везде, и одинаково близки любому человеку, независимо от культуры и воспитания.

Субкультура «новостей» постепенно развивается, и сами новости выстраивают уже, как это и положено собственные «миникартины». Для современного человека уже совершенно законно такое явление, как «иерархия новостей», он приучен стандартно расшифровывать стандартные фразы и обороты, которые каждый день повторяются в десятках «новостей», он легко сможет обсуждать «новости» с любым собеседником, умело отделяя то, что актуально сейчас, от того, что было важно вчера.

Сегодняшние «новости» совершенно не связаны с традиционными культурами, однако за небольшой период своего существования, они несомненно смогли создать свою «миникультуру», которая в одночасье охватила аудиторию, превосходящую аудиторию любой «настоящей» культуры – аудиторию всего земного шара.

Как и любая другая культура, эта «миникультура» также основывается на развитии своих «минисуперкартин». Помимо картины собственно новостей, которую можно уподобить религиозной суперкартине настоящей культуры (поскольку она первая попыталась в рамках данной субкультуры поставить вопросы об окружающем мире, и месте в нем человека и ответить на них), мы можем выделить такие важнейшие «минисуперкартины», как спорт, или современная массовая культура, стремительное развитие которых происходит в непосредственной связи и под влиянием картины «новостей вообще».

Последние картины демонстрируют все ту же блистательную оторванность от нормальных культур, и ту же широчайшую распространенность. Это также совершенно неудивительно, ибо правила любых спортивных состязаний достаточно просты, и давно потеряли какую-либо связь в традиционными картинами культур, их породивших, благодаря чему они усваиваются быстро и незаметно.

Ну а явления «массовой культуры» не являются даже «фельетонами» в гессевском понимании – они куда проще и примитивнее. Их творцы уже сознательно работают в рамках новой «новостной» культуры – игнорируя собственный культурный багаж, и исходя из принципа всемирной доступности.

В целом же «новостная» культура вполне может стать хорошим полем для исследования. Она обладает всеми качествами, чуть ли не идеального лабораторного образца. Уже хотя бы поэтому на нее стоит обратить пристальнейшее внимание.

В прошлой главе мы посвятили очень много времени вопросу о корректности каких-либо суждений о чуждой культуре, и возможности существования в этой связи каких-либо культурологических исследований. После бурных споров, мы, кажется, пришли к выводу о том, что труд культурологов почетен и важен, хотя и не избавлен от некой червоточинки. Мы констатировали, что любой труд культуролога будет заведомо не совсем объективен, в связи с разобранными нами особенностями мышления человека.

Изучение каждой культуры, как я излишне торжественно выразился, возможно, лишь через призму собственного мира картин, который формируется под достаточно сильным влиянием мира картин своей культуры. Это означает, что исследователь не может объективно изучать не только чужую культуру, но и культуру свою собственную, несколько более раннего периода. И уж тем более, его выводы не смогут быть адекватно восприняты учеными, представляющими другие культуры.

Эти противоречия показались нам незыблемыми, и мы поспешили объявить культурологию едва ли не самой «человечной» наукой, в том смысле, что ее идеология наиболее соответствует принципам, на основе которых работает мышление человека.

Однако, взглянув на столь любопытный объект исследования, как современная всемирная «новостная» культура, мы обнаруживаем, что и у культурологии «есть шанс» стать похожей на физику. Судите сами. «Новостная культура» охватывает весь земной шар. В сфере ее влияния, а значит в ее рамках находятся представители практически всех «настоящих» культур (впрочем, без всякого ущерба для последних, ибо пути новосозданного монстра, в силу его специфики не совпадают с путями традиционной культуры). Это обстоятельство позволяет любому ученому достоверно судить о ее свойствах, в силу общедоступности всех ее ассоциаций.

«Новостная культура» родилась буквально на наших с вами глазах, а значит, не существует того периода ее развития, который был бы скрыт от нас, в связи с потерей соответствующих картин и ассоциаций.

Она поистине миниатюрна. И если изучая реальную культуру, мы постоянно сталкиваемся с тем, что каждая вычлененная картина окружена целым ореолом нереализованных ассоциаций, которые несомненно необходимо учитывать, и которые все равно невозможно учесть из-за ограниченности человеческих возможностей; то охватить взглядом исследователя чуть ли не все картины этой культуры, небрежно пробежавшись по всему дереву ассоциаций, представляется вполне выполнимой задачей. Да и сами ассоциации этой культуры просты и легкодоступны, что в свою очередь облегчает работу исследователя (ведь столкнувшись с явлениями настоящей культуры, ему необходимо затратить достаточное количество сил на то, чтобы включить в собственный мир картин, новые, зачастую весьма сложные ассоциации).

«Новостная культура» стремительно развивается. Процессы, которые в рамках настоящей культуры растягиваются на столетия, тут проходят за десятки лет, если не за годы. Жизнь «минисуперкартин» этой культуры проходит в поистине бешеном темпе, и исследователь может на протяжении собственной жизни отследить прохождение ими всех стадий развития, от зарождения до величественного окоченения.

Несомненно «новостная культура» имеет еще много достоинств прекрасного лабораторного образца, однако и перечисленных вполне достаточно для того, чтобы понять, что она может стать для культурологов таким же подарком судьбы, каким стала в свое время для генетиков плодовая мушка дрозофила. Генетик, конечно, может работать и со слонами, однако понять законы наследственности куда проще, используя маленькую мушку, которая так быстро размножается, и обладает такими прекрасно выраженными наследственными признаками, которые можно наблюдать визуально.

В свое время именно эти свойства неприметной мушки позволили науке о наследственности, не обладавшей еще таким мощным инструментарием, как сейчас, конституироваться, обозначив круг вопросов, наметивших пространство будущей картины, которая успешно продолжает заполняться и в наши дни.

Возможно, с помощью «новостной культуры» нечто подобное сможет произойти и с культурологией, которая наконец-то сделает объективные выводы о какой-либо из культур. И не беда, что культура эта в общем-то ублюдочна, и представляет собой не более чем лабораторный образец. В своем развитии она подчиняется тем же законам, что и настоящие культуры, и после обнаружения соответствующих закономерностей, культурологи вполне смогут начать процесс осторожной их экстраполяции на пока недоступные для изучения культуры.

Естественно, что я не буду предвосхищать подобные исследования в своей работе. Скажу лишь то, что видно невооруженным глазом. «Новостная культура», подобно любой нормальной культуре содержит в себе ряд базовых картин, возникших неодновременно, и развивающихся в тесной взаимосвязи. Эта культура совершенно автономна и не связана с традиционными культурами, хотя и позволяет себе паразитировать на отдельных элементах и картинах последних. Развитие «минисуперкартин» в рамках этой культуры проходит на наших глазах, однако, несомненно, подчиняется приведенной ранее схеме эволюции картин. Каждая из них зарождается, конституируется, развивается, и приближается к насыщению, и окостенению. Первый взгляд позволяет судить о том, что различимые «минисуперкартины», такие, как уже указанные «новости», «спорт», «массовая культура», находятся во второй или третьей стадии своего развития, однако более подробное исследование сможет уточнить эволюционное положение каждой из них.

Так или иначе, очевидно уже в двадцать первом веке следует ожидать блистательного заката всех приведенных картин, и их завершенного существования. Это, несомненно, позволит ученым создать более четкое представление о характере «закатов» суперкартин, и специфике их дальнейшего существования в рамках культур.

В целом, следует сказать, что человечество, очевидно, сыграло с собой удивительную шутку, начав сближение с создания столь скоротечной и ущербной «общей культуры». Однако, эта шутка, без всякого сомнения, должна помочь нам лучше узнать самих себя, досконально изучив механизмы и принципы создания и существования культур.

К счастью, эта «шутка» не оказала пагубного влияния на существующие ныне культуры, а потому, заглядывая вперед, мы можем делать определенные предположения и об их, будем надеяться «светлом» будущем.

В предыдущих главах мы уже говорили о том, что сейчас мы являемся свидетелями развития суперкартины науки, находящейся в рамках культуры Запада, или Европы. Очевидно, что развитие именно этой суперкартины и является во многом определяющим для развития европейской культуры вообще. Однако только ли для европейской?

Сегодня, на этот вопрос уже нельзя дать уверенный ответ. И «да» и «нет», произнесенные в данном случае, не будут абсолютными, они, напротив, будут содержать в себе массу изъянов.

То, что европейская культура давно перестала быть чисто европейской, не требует особых доказательств. Уже много веков европейской политической и экономической экспансии сопутствует экспансия культурная. При этом особый пыл проявляют, что вполне естественно, наиболее динамично развивающиеся, «живые» суперкартины, навязывающие себя представителям других культур.

В предыдущих главах мы уже не раз уподобляли культуру экосистеме. Каждая экосистема, как известно, имеет свои экологические ниши, которые и занимает тот или иной биологический вид. Примерно то же самое происходит и с суперкартинами, каждая из которых занимает в рамках культуры определенную экологическую нишу.

Соответственно, в случаях экспансии, каждая из суперкартин стремится занять привычную ей нишу в новой экосистеме чужой культуры. Однако сделать это оказывается не так просто, особенно в тех случаях, когда соответствующая ниша занята «родной» суперкартиной, с которой необходимо конкурировать.

На примере столкновения европейцев с различными культурами, мы неоднократно могли видеть, как навязываемая суперкартина религии вступает в жесткую конкурентную борьбу с «родной» религиозной суперкартиной. И результаты этой борьбы всегда непредсказуемы. В итоге может начаться процесс слияния суперкартин, и создания своеобразного гибрида (что можно было неоднократно наблюдать в случаях, когда христианская концепция входила в качестве элементов в традиционную, или наоборот); может получиться так, что «пришелец» вовсе не приживется; бывало и такое, что полностью уничтоженной оказывалась «родная» суперкартина.

Окончательный результат, при этом, каждый раз во многом зависел от того, в какой стадии развития находились обе суперкартины, претендовавшие на одну и ту же экологическую нишу.

Вместе с тем, все оказывалось гораздо проще и безболезненнее в тех случаях, когда пришлая суперкартина могла занять «пустующую» экологическую нишу.

Примерно это случилось тогда, когда представители других культур знакомились с бурно развивающейся европейской суперкартиной науки. Мы уже говорили о том, что эта суперкартина не имела аналогов в истории человеческой культуры, а значит, могла органично войти в мир картин чужой культуры, не вступая в противоречие с традиционными связями и ассоциациями.

Результатом стала более чем успешная всемирная экспансия этой суперкартины. Сегодня мы с уверенностью можем сказать, что наука реально объединяет представителей практически всех культур, существующих на Земле. Суперкартина науки в полусформированном виде вошла в миры картин различных культур, став их универсальной составляющей. Науке не пришлось вытеснять конкурентные суперкартины из «своей» экологической ниши, что способствовало тому, что в каждой из культур, она быстро обрастала соответствующими ассоциациями, позволившими ей прочно войти в состав большинства существующих культур.

По сути, именно наука стала вторым направлением, по которому осуществляется создание всемирной культуры, и это направление, несомненно, должно стать куда более продуктивным, ибо затрагивает реальные суперкартины реальных культур.

После этого пассажа, читатель может заметить, что суперкартина науки реально объединяет лишь небольшое число людей во всем мире, да и они не в состоянии охватить даже половину картин, ее составивших.

Это возражение, впрочем, может возникнуть только в том случае, если сравнивать науку с ее «конкуренткой» - «культурой новостей», которая действительно вошла в каждый дом.

Если же сравнивать науку с аналогичными ей суперкартинами, то можно убедиться, что подобная «рафинированность» явление достаточно обычное, а сегодняшняя наука ничуть не менее доступна, нежели религия периода европейской схоластики, или философия античности.

Совершенно естественно, что подавляющее большинство картин науки никогда не станет достоянием широких масс, однако и в рамках каждой из существовавших и существующих культур, каждая из суперкартин имела свою, в общем-то, ограниченную аудиторию. Для развития суперкартине хватало того, что в нее активно «играла» элита, творившая новые ассоциации.

Именно это позволяет нам назвать в целом не слишком «популярную» науку первой всемирной суперкартиной, сформированной в рамках традиционной культуры.

Уже сейчас мы видим особенности, порожденные этим феноменом. С одной стороны, картины науки активно развиваются совместными усилиями представителей различных культур – в одной отрасли работают ученые из Европы, Африки, Китая, Индии, Америки и так далее. Они находят общий язык как раз благодаря универсальности картин науки, их включенности в мир картин каждой культуры.

Вместе с тем, мы можем наблюдать и за тем, что представители различных культур выказывают различные предпочтения, когда речь заходит о выборе отраслей научных исследований. Представители одной культуры, если говорить очень грубо, чаще становятся физиками, другой – психологами, третьи – кибернетиками. Очевидно, это связано с взаимным влиянием, которое оказывает суперкартина науки и традиционные суперкартины каждой из культур друг на друга, теми ассоциациями, которые устанавливаются, вследствие работы творцов, находящихся под двойным прессингом «старых» и «новых» картин.

В целом же, универсальность современной науки несомненна. Именно наука, и только наука позволяет полноценно общаться друг с другом представителям столь несхожих культур, причем не только общаться, но и осуществлять совместную работу по созданию сложнейших ассоциаций.

Кажется, что именно в науке сбывается извечная мечта человечества об общем языке, мечта, известная со времен мифа о Башне до неба, мечта, которая в истории человечества находила отражение, чуть ли не в каждой культуре.

Мы уже говорили о том, что во времена средневековья философы вынуждены были общаться друг с другом прибегая к помощи латыни, ибо различные европейские языки разъединяли их. Эта уловка позволяла им решать простейшую проблему – проблему языка, ведь в культурном плане они были настоящими братьями.

Современным ученым приходится решать куда более сложную проблему – проблему мышления, и тут суперкартина науки становится той самой латынью объединяющегося человечества, позволяя говорить уже не поверх барьеров языков, а поверх барьеров культур, бесконечно долго деливших мир доселе.

Эволюция суперкартины науки проходит одновременно с процессом создания единого культурного пространства, уникального по своей природе. Мы уже говорили о том, что первой суперкартиной каждой культуры, очевидно, становится религия, под сенью, которой зарождаются и набираются сил другие, не менее могучие, суперкартины. В данном случае, мы становимся свидетелями зарождения всемирной культуры, первой суперкартиной которой становится не религия, а наука. И именно наука станет той «тенистой сенью», под которой вырастут и разовьются новые, еще неведомые нам суперкартины.

Именно сейчас человечество вступает в принципиально новую стадию своего развития. Именно сейчас мы становимся свидетелями уникальных процессов одновременного развития мощной суперкартины, и создания на ее основе новой, всеобъемлющей (в плане аудитории) культуры.

Очевидно, именно исходя из этих факторов, следует строить прогнозы на будущее. И используя эти соображения, я попробую немного пофантазировать, уподобившись Иосифу, который, заглядывая в мистические глубины своих и чужих снов, всегда старался обнаружить в них то зерно, ту ассоциацию, которая связала бы их с набором уже существующих картин.

Итак, мы смело можем предположить, что новая всемирная культура не будет строиться на основании слияния существующих культур. Это практически невозможно, ибо, во-первых, культуры достаточно многочисленны, их суперкартины весьма объемны, и реальных возможностей для всеобъемлющей перекодировки фактически не существует; а, во-вторых, трудно обнаружить предпосылки для такого слияния, ведь ничего подобного доселе не происходило, хотя многие культуры тесно сосуществовали, и имели возможность для «объединения».

Трудно также предположить, чтобы какая-либо из культур начала доминировать настолько, чтобы предпринять глобальную и всеобъемлющую экспансию. Да и если бы это стало вероятным, такая гипотетическая экспансия, очевидно, ни к чему бы не привела, так как большинство существующих суперкартин находятся в последней стадии своего развития, и следовательно, не обладают столь притягательной динамикой и потенцией.

Кроме того, как справедливо указывает Шпенглер, культуры развиваются по единым схемам, а значит ниша, на которую может претендовать «чуждая» картина всегда будет оказываться занятой.

В этой связи, с необходимостью напрашивается вывод о том, что все существующее многообразие культур будет сохранено, и далее они будут пребывать в состоянии все той же величественной стагнации, которую неизбежно вызовет завершение существующих суперкартин.

Исключения будут составлять лишь те картины, которые окажутся непосредственно связанными с развивающейся ныне суперкартиной науки, а также грядущими суперкартинами, которые неизбежно станут универсальными для всех культур.

Результатом такого развития станет постепенное сближение всех культур, через увеличение общих для всех картин и элементов, которые постепенно будут вытеснять из сознания каждого отдельного человека окостеневшие картины «традиционных» культур, подобно тому, как все новые нарождающиеся клетки вытесняют отмирающий эпидермис.

Таким образом, те наши потомки, которые будут присутствовать при величественном закате науки, и бурном развитии следующей суперкартины, уже будут прекрасно понимать друг друга, независимо от происхождения.

Не следует правда думать, что вследствие такого сближения утерянным окажется то, что составляет законный предмет нашей сегодняшней гордости (я имею в виду произведения культуры). Напротив, все то, чем мы восхищаемся сегодня, будет заботливо реанимировано и протезировано таким образом, чтобы оно могло быть органично включено в новую культурную ткань, в новообразованные картины.

Новая всемирная культура, несомненно, сохранит все наши достижения, подобно тому, как мы сами заботливо сохраняем достижения ушедших культур, интерпретируя их в соответствии с нашим собственным разумением.

Определенная преемственность будет сохранена, как сохранялась она всегда, однако эта преемственность не помешает каждому из нас чувствовать себя настоящим дикарем в новом мире, ибо хорошо знакомые нам картины и элементы приобретут, несомненно, совершенно новые очертания, обретя неведомые и странные для нас ассоциации.

Итак, подводя предварительные итоги, мы можем сказать, что человечество действительно стоит на пороге новой эры, причем кажущееся умирание, оказывается всего лишь пробуждением ото сна. Современная нам культура отнюдь не закатывается, она напротив постепенно переходит на новую стадию развития, которая, по всей видимости, соответствует новой стадии развития мышления человека.

В рамках хорошо известной нам европейской культуры родилась суперкартина, которой суждено было объединить Земной шар. Сегодня мы имеем уникальную возможность наблюдать за тем, как эта суперкартина, развиваясь, приобретает все большую и большую универсальность, объединяя доселе необъединимые культуры.

Уже сейчас мы можем предположить, что завершение существования этой суперкартины, будет сопровождаться становлением новой человеческой общности, равной которой не было до сих пор, – всемирной культуры. Уже сейчас ассоциации этой суперкартины понятны и естественны для жителей всего земного шара. В дальнейшем же, с продолжающимся развитием науки, эти ассоциации будут все полнее и полнее насыщать мир картин глобальной культуры, все более укрепляя ее единство.

Естественно, что в соответствии с законами развития культур (пока еще эмпирическими) окостенение и увядание суперкартины науки будет сопровождаться зарождением и развитие новой суперкартины (или суперкартин), появившихся под ее могучей сенью. Ассоциации этих новых суперкартин уже будут понятны и доступны всему населению Земли, а сами они станут первенцами новой глобальной культуры. Именно в этих картинах человечество достигнет, наконец, своего единства.

Узкий сегодня сектор «общих» для всего человечества картин, не требующих для своего восприятия дополнительной перекодировки от представителей любой существующей культуры, будет неумолимо расширяться до тех пор, пока не охватит практически все пространство динамично развивающихся картин. При этом, подобная универсализация, естественно, не затронет суперкартины уже достигшие своего величественного завершения, которые навсегда останутся остовами традиционных «локальных» культур.

Что ж, мой прогноз кажется куда более оптимистичным, нежели предположение Шпенглера. Какое из пророчеств оправдается, будет видно, наверное, уже лет через двести-триста, что, впрочем, в любом случае делает бессмысленными любые попытки устраивать соревнования Кассандр.

Попробую лишь заглянуть одним глазком в это гипотетическое будущее, с тем, чтобы узнать, изменится ли сам характер развития культур.

Первый же брошенный взгляд скажет нам о том, что подобная унификация уничтожит существующее многообразие культур, многообразие, благодаря которому, творческий потенциал человечества выглядит неисчерпаемым. Впрочем, унификация вовсе не будет означать скудения самого творческого начала, ибо многообразие культур, несомненно, будет компенсировано небывалым многообразием картин.

Собственно, примером этого является уже существующая суперкартина науки, охватывающая сегодня невиданное ранее количество всевозможных картин и элементов.

Соответственно, должен в значительной степени ускориться традиционный темп культурной жизни, ведь над созданием новых ассоциаций будут работать творцы уже со всей Земли. Очевидно, новые суперкартины будут в дальнейшем гораздо быстрее проходить все стадии своего развития (разумеется, речь идет, о «быстрее» в историческом масштабе, и каждая стадия развития суперкартины по-прежнему будет занимать сотни лет). Активизируется также и процесс появления новых суперкартин.

Все это потребует, или, вернее, будет связано, с изменениями собственно мышления человека, ведь каждый творец будет оказываться в несколько более сложных условиях, нежели его предшественники.

Каким же образом будет развиваться мышление человека ближайшего будущего?

Взлет современной техногенной цивилизации, порожденный успешным развитием суперкартины науки, породил такое новое, на первый взгляд, для человеческой культуры явление, как «узкая специализация». Оно хорошо известно нам из «экономической» истории, однако до сих пор его мало употребляли, говоря о развитии культур.

Мы помним, что в свое время, именно развитие мануфактур, на которых использовался труд многих «узких специалистов», позволило значительно увеличить количество производимой продукции, в сравнении с эпохой, когда мастер самостоятельно создавал свой товар от начала и до конца.

Мануфактуры победили не в силу какой-то особенной «экономической» целесообразности, а в силу своей рациональности вообще. Ведь неудивительно, что для отдельного человека гораздо легче добиться успеха в каком-то «маленьком» деле, нежели снискать лавры в реализации замыслов, требующих разносторонних знаний, умений и навыков.

В силу этого, вполне естественным кажется успех тех, кто дробил «картины производства» на элементарные составляющие, и заставлял людей достигать совершенства в протыкании дырок, или сгибании заготовок. Узкие специалисты очень быстро начинали превосходить в своем маленьком мастерстве любого признанного мастера «общего дела», что незамедлительно сказывалось, на общем качестве и количестве выпускаемой продукции.

При этом казалось, что настоящие мастера, знающие толк в каждом из элементов производственной картины, должны будут стать реликтами, неизбежно отставая от «узких специалистов» во владении «маленьким мастерством». Этого, однако, не произошло. Мастера сохранили свое законное место, и … спасли будущее нашей цивилизации. Ведь понятно, что когда в чести «узкие специалисты», создания новых картин, то бишь новых вещей, товаров, нечего и ждать, ибо творчество «маленьких мастеров» ограничено пределами их немудреной операции.

Лишь настоящий мастер способен был окинуть взглядом всю картину, с тем, чтобы определить ее развитие в будущем.

Вместе с тем, приход «маленьких мастеров» позволил мастерам традиционным чувствовать себя куда увереннее. Теперь они могли не тратить свое время на совершенствование частных процессов, более того, они получили возможность вникать в них лишь поверхностно, ровно настолько, насколько это требовалось для установления их связей с другими элементами картины.

Результатом этого стало то, что перед мастерами открылась возможность для гораздо более эффективной работы. Помните, говоря о трех уровнях мышления, мы указывали на то, какое большое значение для творчества имеет объем тех массивов информации, с которыми приходится иметь дело мозгу. Каждый из нас, в своем мышлении, оперирует картинами. И чем больше наши картины объединяют элементов, тем значительнее будет результат, полученный нами от мозга. Объединяя элементы, мы создаем ассоциацию, актуальную для этих нескольких элементов. Объединяя же картины, мы можем получать ассоциации, актуальные для сотен тысяч элементов, составляющих основу различных картин. Установив связь между значительными картинами, мы тем самым, одновременно создаем тысячи элементарных ассоциаций.

Соответственно, возвращаясь к нашим мастерам, следует сказать, что они получили возможность отвлечься от «элементарного» уровня, и целиком сосредоточиться на работе с картинами, создавая все новые и новые сочетания. Появление этих новых масштабных ассоциаций и обеспечило развитие нашей техногенной цивилизации, которая во многом создавалась ради удовлетворения элементарной потребности человека в удовольствии.

Развитие современной науки кажется нам в чем-то схожим с развитием мануфактур. Впрочем, глупо говорить о том, что наука в этом смысле стоит особняком от других известных нам суперкартин. В развитии каждой из них мы можем наблюдать одни и те же черты. Эти черты неизбежно обуславливаются самим характером развития суперкартин.

Дело в том, что каждая из них, как мы уже говорили, потенциально охватывает целую вселенную элементов, которые постепенно объединяются и связываются, по мере ее развития.

Зарождение каждой суперкартины связано с творческими процессами небывалой силы. Настоящие титаны определяют контуры будущих картин, нащупывая их в кромешной тьме неведомого. Они творят базовые ассоциации, призванные потом стать ядром каждой из суперкартин. Эти ассоциации выстраивают некий беспомощно раскинувшийся скелет, концентрированную идеологию будущего блистательного развития. Они же дают фантастической мощности толчок для будущих поколений.

Благодарные же потомки со страхом озирают эти выхваченные со дна бездны пустынные материки, и думают о том, как же высечь из этих титанических глыб то, что затем назовут изысканной культурой.

Так, на второй стадии развития суперкартин перед творцами возникает чуть ли не сплошной массив незнаемого, который, пользуясь наследием предков, необходимо превращать в упорядоченные картины знаемого. Естественно, что поначалу, к выполнению этой задачи приступают Мастера, находящиеся в непосредственной родственной связи с титанами ушедшей эпохи Первой Стадии. Они отважно приступают к организации незнаемого, вырывая из его тьмы целые пласты элементов. Их труды постепенно рассеивают тьму в пределах видимости человеческого глаза, и оказывается, что кто-то может заняться шлифовкой, подчисткой, разработкой указанных направлений.

На арену борьбы за построение суперкартин выходят узкие специалисты, каждый из которых знает свой маленький участок работы куда лучше, чем возведенный на пьедестал мастер. Узкий специалист куда более эффективно решает «маленькие проблемы», блестяще используя при этом второй уровень мышления человека. Его производительность, а точнее производительность объединений узких специалистов намного превосходит производительность труда мастеров.

Суперкартина стремительно насыщается элементами. Однако, работа «узких специалистов» замирает вскоре после того, как находят свои ответы все вопросы, поставленные титанами и Мастерами прошедших эпох. Это очень точно подмечает Шпенглер, рассуждающий об упадке культур, а точнее традиционных суперкартин. Он неоднократно говорит о том, что после окостенения той или иной суперкартины, работа над ней еще может продолжаться, однако усилия творцов не могут оживить умирающую литературу, живопись, религию, ибо они не в состоянии поставить новых вопросов, создать масштабные ассоциации – творить на уровне картин. Их умение ограничивается вторым уровнем мышления, а значит, их труд должен постоянно поддерживаться Мастерами, указывающими перспективные поля, и открывающими масштабные ассоциации.

Все это мы видим и на примере суперкартины сегодняшнего дня – на примере науки. Еще каких-то несколько сот лет назад ее контуры только намечались великими творцами. Сейчас она, очевидно, находится во второй стадии своего развития, когда обширные поля незнаемого с максимальной скоростью превращаются с помощью создаваемых ассоциаций в элементы существующих картин.

Как это неоднократно бывало в истории культуры, основную роль в развитии суперкартины на этой стадии играют как раз узкие специалисты, невиданными темпами расширяющие круг наших знаний об окружающем мире и нас самих.

Они плодотворно и эффективно работают над решением поставленных ранее вопросов. Их успехи настолько разительны, что может показаться, что подобное «экстенсивное» развитие суперкартины может продолжаться бесконечно долго, однако на самом деле, история развития суперкартин прошлого говорит, что такая интенсивная работа очень быстро приводит к полной выработке всего потенциального богатства, заложенного основателями картины.

Нечто подобное неоднократно происходило с картиной религии, будь-то индуизм, христианство, иудаизм или ислам. Возвышение и гибель этих картин, как мы знаем, были связаны с блистательной и титанической работой схоластов, достаточно быстро исчерпывавших весь заложенный потенциал.

Нечто подобное мы можем наблюдать и в живописи, когда яркие находки великих Мастеров тщательно обрабатываются, систематизируются и доводятся до совершенства, после чего всякое развитие прекращается (вспомним хотя бы, как совершенно справедливо отмечал Шпенглер появление импрессионизма, как первого, после окостенения традиционной живописи, принципиально нового направления развития этой картины).

Это же происходило и с античной математикой, в которой положения Евклида были развиты и доведены до совершенства за сравнительно небольшой (по историческим меркам) промежуток времени.

Работа современных «узких специалистов» еще более эффективна, поскольку каждый из них вооружен куда более совершенными знаниями и методиками, каждый из них имеет возможность обращаться ко всей полноте существующих в пределах «его» картины элементов.

На этой эффективности покоится наша сегодняшняя уверенность в могуществе науки, которая действительно блестяще и в кратчайшие сроки решает конкретные проблемы (особенно хорошо это получается с проблемами прикладного характера), однако, эта же эффективность таит в себя опасность скорого исчерпания самого поля для исследований.

Если принимать во внимание сегодняшние темпы развития науки, можно предположить, что подобное скудение творческого потенциала упомянутой суперкартины может наступить уже в обозримом будущем (в пределах ближайших сотен лет), а это значит, что уже сейчас куда более востребованными окажутся не узкие специалисты, а Мастера. Впрочем, разумеется, речь идет об относительной востребованности, ибо изменения абсолютных цифр покажется социологам более чем незначительным. Однако, несомненно то, что переход суперкартины на третью стадию своего развития повлечет определенные изменения в характере мышления человека.

Безусловно, было бы наивным думать, что деление на узких специалистов и Мастеров существует в сфере человеческого творчества так же определенно, как и на мануфактурном производстве. Такая точка зрения была бы непростительным заблуждением. Гении, вырастающие сами по себе, есть утопия, которую можно встретить лишь в фантастическом романе.

В реальной жизни сдвиги происходят в сознании всех людей, а каждый Мастер может быть узким специалистом, и наоборот. Логика развития суперкартин, логика, которую мы определяем сами, в конце концов начинает довлеть над нами. Мы уже неоднократно говорили о том, что человеческое мышление инстинктивно стремится к завершенности каждой из картин. Эта завершенность становится навязчивой идеей каждого творца, и погружает его в состояние постоянной неудовлетворенности.

Исходя из этого, можно предположить, что в своем развитии суперкартины проходят через ряд критических точек. В эти моменты, которые мы, вслед за Пригожиным, можем назвать точками бифуркации, определяется будущее каждой из суперкартин. Она может замкнуться в определенном более узком «радиусе», застыв в своей величественной полноте, а может выйти за его рамки, обнаружив ассоциации, ведущие к объединению более широкого круга элементов. Скажем, античная математика застыла в своей внутренней гармоничной завершенности тогда, когда индийская математика нашла продолжение, в виде новых ассоциаций.

Эти моменты, несомненно, наступают тогда, когда работа по «основному кругу проблем», намеченному при создании картины приближается к завершению, основная масса вопросов находит свои ответы, и большая часть картин гармонично застывает в благочестивой полноте.

В этот момент логика дальнейшего развития суперкартины определяется борьбой удовлетворенности (связанной с видимой полнотой), и неудовлетворенности (вызванной смутным чувством незавершенности строения). Излишне говорить, что первое чувство более свойственно тем, кто в данный момент оказывается в положении узкого специалиста, а второе – тем, кто по разным причинам стал на позиции Мастера.

Естественно, что преобладание первой точки зрения над второй приведет к скорому закату картины, о неполноте которой смогут судить лишь тысячи лет спустя те, кто когда-нибудь более удачно используют представившийся шанс. Победу второй позиции смогут принести лишь реальные успехи ее адептов, которые смогут создать масштабные ассоциации, открывающие новые связи, и задающие новые вопросы.

Примерами такой борьбы в локальных картинах можно, например, считать смену систематического подхода в классификации живых существ, установлению родственных и эволюционных связей между ними; создание квантовой механики и теории относительности; смену формационного подхода к изучению истории цивилизационным; появление импрессионизма и так далее. Во всех этих случаях торжествовала вторая позиция, и завершенно-гармоничная картина обнаруживала свою неполноту, благодаря чему продолжала развиваться. Можно было бы привести также немало обратных примеров. Они в изобилии рассыпаны, в частности, по страницам труда Шпенглера, который педантично собирает многочисленные знаки заката культуры.

В целом, следует заметить, что, очевидно, именно в ближайшем будущем суперкартина науки приблизится к своей «точке бифуркации», и то, какая тенденция окажется сильнее, будет зависеть, прежде всего, от того насколько измениться мышление большей части творцов.

Разумная универсализация, отказ от узкоспециального подхода, сопоставление самых разнообразных картин – словом работа на третьем уровне мышления, позволит науке продолжить свое поступательное развитие до тех пор, пока ее догмы, воплощенные в мышлении узких специалистов, не станут слишком тяжелы для того, чтобы осуществить очередной «прорыв в незнаемое», то есть до тех пор, пока не наступит реальный закат науки.

Следовательно, подводя некие условные итоги, можно сказать, что человечество стоит перед определением своего будущего. Для того, чтобы продлить существование единственной, объединяющей весь мир живой суперкартины, творцы должны отойти от удобного, эффективного и чрезвычайно популярного сегодня второго уровня мышления, дальнейшее использование которого приведет к окончательному истощению пласта незнаемого, существующего для науки в настоящее время.

В противном случае, уже через несколько сот лет стоит ожидать блистательного заката этой суперкартины, который может означать продолжение поступательного движения лишь в том случае, если будет сопровождаться зарождением некоей принципиально новой суперкартины. Последнее, как мы знаем, сопряжено с еще большим напряжением творческих сил.

От того, удастся ли нам преодолеть нынешние тенденции к развитию узкой специализации, зависит наше цивилизованное будущее. На первый взгляд, этот неутешительный вывод мало чем отличается от заявлений Шпенглера о закате Европы, однако на деле, поводов для пессимизма нет никаких, ведь кризис узкой специализации известен человечеству с давних пор, и сопровождал развитие каждой из суперкартин в рамках каждой из культур. И каждый раз этот кризис удачно преодолевался, каждый раз человечество порождало титанов и Мастеров, которым удавалось найти цель, которую никто не видит, и выполнить поистине божественную работу, сотворив целый мир из первозданного хаоса окружающих нас информационных элементов.

Возможно, это покажется читателю неожиданным, но в конце этой главы мне хотелось бы сделать то, что сделал некогда Томас Манн – обратиться к библейской истории, и не какой-нибудь, а самой главной, самой первой истории, с которой и начались все истории Иакова. Все дело в том, что, как мне кажется, эта история повторяется на земле каждый раз, когда обыкновенные, на первый взгляд, люди берутся за творение суперкартин, выступая в роли Создателя. Именно в Библии мы можем найти прекрасное поэтическое описание этого процесса:

«В начале сотворения всесильным неба и земли, когда земля была пуста и нестройна, и тьма над бездною, а дух всесильного парил над водою, сказал всесильный: «Да будет свет»; и стал свет. И увидел всесильный свет, что он хорош, и отделил всесильный свет от тьмы. И назвал всесильный свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один.

И сказал всесильный: «Да будет пространство посреди воды и отделяет оно воду от воды». И создал всесильный пространство, и разделил между водою, которая под пространством, и между водою, которая над пространством; и стало так. И назвал всесильный пространство небом».87

Кажется именно так из первозданной пустоты неупорядоченного буйства элементов создают равные всесильному творцы суперкартины, развивать которые остается нашим уделом.

И у нас есть все основания полагать, что наши потомки еще неоднократно станут свидетелями подобных чудес.

Что ж, на этой торжественной ноте так и хочется завершить эту главу, которая совсем уж приблизила нас к окончанию всего повествования. Собственно, нам осталось лишь подвести некоторые итоги, и история наша окажется законченной, по крайней мере в ее внутреннем смысле, ибо, как мы знаем, бесконечное множество ассоциаций связывает ее с необъятным миром картин культуры, и мирами картин каждого из нас.

Впрочем, к счастью для читателя, наша формально бесконечная книга, все же будет иметь чисто пространственные границы. И надо сказать, что от ее начала мы уже отдалились почти настолько, насколько был удален от него конец. Осталось пройти лишь несколько шагов и … замкнуть круг, вернувшись к первообразам созданной картины.