И Т. Ракин

Вид материала

Документы

Содержание Теологическая задумчивость Еще одно логическое упражение

Подобный материал:

• Ракин Александр Викторович, директор высшей категории, учитель географии высшей категории,, 1083.3kb.

ОБ УЧЕБЕ

- «Мир случился таким, каким он случился».¹²⁶ Понятая или не понятая, но эта фраза классика опрокидывает потребность во всех психотерапевтических школах. Как случилось, так и случилось – именно такой, а не иной дан нам опыт раскрытия мира. Не потому что мы живем в лучшем или худшем из миров, а потому, что он состоялся именно так.

Но можно ли научить развивать в себе этот взгляд до предела четкости? Можно ли научить видению? Направлению взгляда – да. Самому видению – скорее всего, нет.

- Может, анонимное показывание всего – и есть учитель. И мы не можем перескочить из страдательного залога в активный, потому что наше место – среди учеников.

ТЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАДУМЧИВОСТЬ

- Человек – это туннель, который начинается с тебя как вещи, но выпадаешь через него в то место, где нет ничего, даже места.¹²⁷

- Зато, может быть, бывает кто-то другой? Если думать, что мир – «между» нами как возможность встречи, индивидуальная сущность – не окончательный факт.¹²⁸ Пусть суть человека – мир, но раз мир «между» вещами, то значит, существо человека не «он сам». Само его существо – встреча. Если так, человек может сколько угодно существовать в «самом себе», и, тем не менее, остаться без себя. «Сущность» в смысле видового определения останется при нем, а мира как открытия самого главного не будет у него. Из этого вытекает, что для себя можно ждать только свидания.

Из этого, в частности, вытекает, что мир ни в каком оправдании не нуждается. Он свое дело сделал – организовал встречу, все дальнейшее уже отдается тому, что внутри мира, свободному отношению.¹²⁹

Винить мир в том, что на человека упал камень или что его зарезали, просто не правильно. Мир может дать свидание, неожиданное соприкосновение нигде, и только. Но зато больше никто этого дать не может. Когда оправдывают все, то в перспективе имеют Бога, намереваясь снять с Него ответственность - либо предлагая сменить масштаб (нельзя судить с нашей мелкой точки зрения), либо ссылаясь на свободу (хотя, когда балкон падает на голову близкому, при чем тут свобода?), либо отсылая как к причине к нашим грехам (все вины – наши собственные), либо объясняя неповинность Бога в наших несчастьях тем, что Его нет (не с кого спрашивать). Но если всё – только условие встречи, оно вообще не виновник событий и вне причинности. Мир есть, но не как мотор всемирных происшествий. А тогда что? Чудо превращения вещей и людей в повстречавшихся.¹³⁰


ЕЩЕ ОДНО ЛОГИЧЕСКОЕ УПРАЖЕНИЕ

- Вообще, забавно, что теодицея всегда оборачивается оправданием мира, а не его творца, и еще чаще – логическим упражнением либо постановочным жестом. Читая в газете, как пьяный отчим задушил младенца в кровати, потому что тот своим криком мешал спать, наверное, понимаешь, что анализом вины (чьей? – совокупности рода, генетической, кармической, или вины мира, остывающего без Бога) от этого вопроса не отделаешься. Почему в мире возможна боль, найти оправдание которой невозможно? – Так случилось, пожимают плечами. «Мир случился таким, каким он случился». И здесь отшатывает, как будто теряешь перила. Вещи, события, люди и их мотивации начинают сливаться в вязкую, едва теплую субстанцию, подобную остывшему киселю.¹³¹ Как вообще можно не видеть, что тот энтузиазм, с которым человек набрасывается на дело, выстраивает свою жизненную проекцию, гордится удачами и сокрушается от провалов, – это лишь втянутость в механическую и бессмысленную игру, в которой отсутствуют конечные цели? Самое поразительное в этой игре, что люди, в основной своей части, вообще не фокусируются на ключевом факте – на том, что они смертны.¹³² Несложно выбрать много примеров для подтверждения этой мысли. Например, футбол. Планетарная вовлеченность в эту игру может быть понята как работа анонимного механизма, позволяющего отодвинуть человека от ключевых вопросов внутрь некой социальной мистерии, где происходит стремительная подмена смыслов, резкое сужение мира до масштаба футбольного поля. Спрашивать о мире, его боли и радости, внутри этой ситуации уже невозможно. Такая система воспроизводит сама себя и замыкает на себя все больше ресурсов, вводя в свой контекст все новые жанры (например, «современное искусство»).

- Это проистекает из беспечной уверенности, что мы бессмертны. Конечно, смерть убедительна. Но убедительность смерти – предельный случай убедительности вещей. «Посмотри, вот - правда, никуда от нее не деться». Это смысл вещи в самом чистом виде. Ее главная мысль. По сути, факт – это страшное отрицание, силе которого противиться бессмысленно. Это показывает, что он норовит вобрать в себя весь смысл. Вне фактов ни в чем смысла не должно быть, такова диспозиция. В смысл факта включено: «никто, никогда не отменит того, что все так». Факт – отрицание, убедительное, поскольку оно и есть сущее. Знаете, в чем был бы этический выбор? С улыбкой сказать на факт с его сущим «Нет» - «Нет да», да, видя и зная отсутствие смысла за его пределами, все равно настаивать.

- Казалось бы, той строй вещей, который мы видим и который раскрыт внутри мира, нуждается в оправдании, причем в таком, которое только начни, уже ни за что не остановишься. Однако можно говорить о принципиальной невозможности всякой теодицеи и, вместе с ней, о принципиальной невозможности оправдания мира. Просто вот так есть. Такой у нас опыт раскрытия. Говоря логически, для оправдания мира надо оказаться во внешней дистанции по отношению к нему, выйти за пределы, стать творцом. В нем нет точки опоры, он висит как бы в самом себе. Вернее, он создается и держится непрерывно, но не тем, что внутри.

- Если мы говорим о чем-то вне мира, то путь туда может быть только через дыры, пробитые «нет». Уж если чего нет, то в мире его нет, но раз мы об этом знаем, то значит, на его месте обнаруживается дыра. Только эта дыра и может быть колодцем к тому, что вне мира. Но кто готов к такому маршруту – измерить собой глубину «Нигде. Никогда», которые внушаются существованием фактов? Мы ведь только думаем.

- Но всякому человеку, которому знаком опыт мира, знаком и обратный опыт – распада, разрывания мира на части, падения и боли от этого падения. Поэтому опыт мира всегда счастье и всегда боль.¹³³