И Т. Ракин

Вид материала

Документы

Содержание Мгновенная перемена намерений

Подобный материал:

• Ракин Александр Викторович, директор высшей категории, учитель географии высшей категории,, 1083.3kb.

МГНОВЕННАЯ ПЕРЕМЕНА НАМЕРЕНИЙ

- Поговорим о мгновенной перемене намерений. Тут видны пружины этики или чего-то такого, что можно с ней перепутать? Человек принял взвешенное решение, приготовился последовать ему и вдруг, в последний момент, поступил совершенно иначе. Предварительные расчеты заняли столько времени, что до начала действия осталась только узкая щель, секунда, в которую можно было выскочить в единственном случае – уже не рассуждая. Значит, расчеты, фактически, проводились так, чтобы поступить вопреки им, не оставив «себе» шансов пересчитать все заново, когда пришло время действовать. Действовать, следуя чему? Можно сказать, своей собственной природе. Предварительные расчеты совершаются в освещенной словесной гостиной. А наша природа – это совсем иное указание. И вот, когда «я» (все хорошо взвесивший) открыл дверь, чтобы сделать шаг наружу, возникло прямое указание поступить не так. Оно пришло оттуда, где будет, возможно, встреча с чем-то, и указало идти туда так, что я не мог противиться. Так можно ли называть это «этическим выбором»? Это больше похоже на поступок по неизвестно чьему указанию, характер и последствия которого не было времени рассчитать.

- А что это за сущность такая – природа человека? В чем она? – в теле, сознании, психике? Может, в инстинктах, раз она «прыгает, не рассуждая»? Действительно, в этическом выборе есть «щель свободы», но между чем и чем? Между долгом и природой? Непонятно, ни что такое долг (императив ли всеобщего, деспотическое «Сверх Я», иные конструкции), ни что такое та самая «природа». Как правило, дилемма сводится к конфликту между «так надо» и «я хочу» (возможно, хочу неосознанно), либо какими-то романтическими вариантами, например, напряжением между разумным и чувственным. Между тем, эти полюса легко меняются местами, что, кстати, подчеркивается выражением «чувство долга».

- Это указание, о котором я уж так сказал «природа», не рассуждает, а вместо этого сразу показывает, как быть. И дела ему до наших рассуждений нет. Да и с чего бы? Все наши мысли – просто «пятнашки», которые мы гоняем целыми днями из угла в угол. И все, что мы принимаем за окружающий мир и самих себя, только эффект этих бесконечных риторических выкладок. Прогнали «пятнашки» в очередной раз, и решили: «Так…» и сделали ход. А поскольку наши ходы стереотипны, то все, как правило, и происходит более или менее согласно ожиданиям. В общем, все это «Прусское государство». Но иногда мы сталкиваемся, в себе или близких нам людях, с жизнью и ее непредсказуемыми для нас реакциями. Тогда оказывается, что и мы сами – не те «субъекты», которых сконструировали, гоняя «пятнашки», и любимые люди несут в себе что-то глубоко враждебное самой идее «пятнашек», а тем самым и «субъектам». Наконец, наши «пятнашки» их доконают, и тут уж конец всему, что мы навоображали. «Прусское государство» вокруг создано коллективными усилиями - оно-то устоит, что ему будет, а вот нам как быть? Мы хотели бы к тому, что мы упустили, пока воображали, а для него уже случилось какое-то указание, и все стало по-другому. Когда вдруг бывает показано, как быть (а этого мы не выбираем), случается то, чего мы не ждем.

- Ну да, а бывает, что вдруг, внутри того самого секундного зазора, сам опрокидываешь доску и все фигуры валятся под стол. Только вот парадокс, в этом жесте человек не замыкается в своей индивидуальности и не впадает в аутизм, а напротив, независимо от всех своих отличительных признаков, вступает в стихию всеобщего. Просто говоря, он совершает этический поступок.¹²²

- В том смысле что именно в этом человеке идет борьба с приступами желаний, ревнивых шепотов, чувств. Они его «отличительные признаки»? Эти образования уже проросли его и берутся жить вместо него. Поэтому этический поступок будет выходом из «себя», разрушаемого, как плесневой грибницей. У него есть мотив – благо самого же человека. Прорывается разве не наша же задыхающаяся природа, которой необходимо вздохнуть, выпутавшись из грибков «себя»? Если этика не значит - дышать, то она не нужна.¹²³

- Когда я мыслю религиозно, то понимаю душу, как совокупность этических выборов, собранных вокруг неведомого центра, который уже, возможно, не принадлежит душе. В основе этического выбора не разрываемый функциями «субъект», а раскрытие (или наоборот, закрытие) себя в отношении к миру. Этот выбор тотален, он задействует человека целиком, без остатка. В его рамках происходит отдача вещей мира (понятых максимально широко, вплоть до определенной конструкции «Бога» или конструкции «любимого человека», не говоря уже о своей «природе» или о своем «долге») в пользу мира как целого, или отдача целого в пользу вещей. Кто осуществляет этот выбор? Я не знаю. Вернее знаю, что его совершает А. Ч., но не более. Начни спрашивать глубже, я начну беспомощно путаться. Знаю только, что в этом выборе нет промежуточных решений и нет никаких критериев его истинности, кроме какого-то онтологического попадания: да, именно так, не иначе. С таким же онтологическим попаданием, наверное, имеет дело художник, когда попадает в цвет. В нем что вдруг появляется – не мысль, не эмоция, а что-то гораздо более глубокое, фундаментальное настроение схваченности: «да, вот так, не иначе»

Любой выбор абсолютно уникален, неповторимо вписан в контекст момента, лишен каких-либо инструментов оценки и наблюдения. Как и мир.

- И все же этика без критериев это оппортунизм.¹²⁴