Internationale Politik
| Вид материала | Документы |
- 5/2004 = Дорогие читатели!, 4812.92kb.
- Основная тема предлагаемого Вашему вниманию номера журнала "Internationale Politik", 1888kb.
- Сас ua federation Cinologique Internationale (fci), 58.83kb.
- FÉDÉration internationale des échecs, 47.03kb.
- Аботан Международной организацией по Стандартизации (iso), и оформлен под контролем, 125.75kb.
- I конгресс коммунистического интернационала, 260.19kb.
- Международный день ненасилия Международный день ненасилия, 22.14kb.
Больше эффективности, пожалуйста!
«Зеленая» внешняя политика должна оживить концепцию эффективного мультилатерализма
Без готовности применять военную силу в качестве крайнего средства нельзя обеспечить мир и безопасность во всем мире. Но особая задача Европы состоит в выработке политики безопасности, которая не сводилась бы к военному измерению. Европа должна углублять свою интеграцию – в том числе в сфере внешней политики, разрешать свои внутренние конфликты без Америки и участвовать в решении мировых проблем в рамках ООН. Но многосторонние структуры весьма ограничены в своих действиях, если в них не участвуют США. Привлечение США к их деятельности – одна из главных задач европейской политики по обеспечению мира во всем мире.
Партия «Зеленых» возникла как часть трансграничного, международного общественного движения за сохранение окружающей среды, соблюдение прав человека, за мир. На этапе крушения миропорядка «холодной войны» и развивающейся глобализации наши принципы77 оказались весьма современными и дальновидными. В то же время наши яркие «зеленые» лозунги были далеки от реальности, потому что их придумывали и апробировали «по ту сторону» государственности. Вот эту двойственность – дальновидность наряду с оторванностью от реальности – нам довелось особенно остро почувствовать в 1989/90 годах. Решающим новым опытом для оппозиционной партии, которая тем временем уже превратилась в партию «Союз 90 / Зеленые», стало участие в правительстве и несение ответственности за формирование внешней политики начиная с 1998 года. Этот опыт показал нам, что изменились не только мы сами – сама реальность независимо от нас кардинальным образом изменилась по окончании «холодной войны». Эта реальность заставила нас принять горькое решение об участии в войне в Косово. Я по-прежнему считаю, что это решение было верным, и поддерживаю политические размышления об этих событиях, изложенные Йошкой Фишером в его последней книге.
В последующий период самые большие перемены были связаны с 11 сентября 2001 года и многочисленными атаками действующих в международном масштабе террористов – последняя из них произошла 7 июля 2005 года в Лондоне. Они убедительно показали нам, что не существует отдельно взятой безопасности. Тот факт, что эти теракты были нацелены на саммит «большой восьмерки», где обсуждались вопросы борьбы с бедностью и защитой климата, свидетельствует о том, что атаки террористов не имеют ничего общего с противостоянием между бедными и богатыми. Террористы ведут тотальную борьбу против современности и просвещения.
Международный терроризм, конфликты вокруг дефицита ресурсов, ВИЧ/СПИД, распад государств и распространение оружия массового уничтожения – вот нынешние угрозы коллективной безопасности. Поэтому задача германской и европейской внешней политики состоит в том, чтобы противостоять новым угрозам, способствовать обеспечению мира в конфликтных регионах и установлению справедливых рамок для глобализации. В условиях нынешнего кризиса Европы после «нет», сказанного населением Франции и Нидерландов в ходе референдумов по Европейской Конституции, следует к тому же опасаться того, что склонность к национальному эгоизму создаст новые препятствия для европейской внешней политики и политики обеспечения мира.
Европейская политика мира – внутренняя и внешняя
Для отцов-основателей ЕС европейская интеграция однозначно обладала задачей в области внешней политики - установление мира в Европе. Эта задача до сих пор актуальна: десятая годовщина событий в Сребренице напоминает о постоянной обязанности Европы обеспечивать устойчивый мир в Юго-Восточной Европе. Кроме того, вступление десяти новых стран-членов в ЕС принесло с собой новые сферы соседства и новые вызовы. «Оранжевая революция» в Украине, переговоры с Турцией о вступлении в ЕС, неустойчивая ситуация на Балканах, закосневшая диктатура в Белоруссии и неоднозначные тенденции в России – задачи, возникающие после «холодной войны», сложны и противоречивы. Мы готовы решать эти задачи на основе нашей системы ценностей.
Кроме того, по-прежнему актуален вопрос о том, как мы, европейцы, могли бы внести общий вклад в укрепление мира во всем мире. Для нашей страны нет эффективной внешней политики вне европейских рамок. Что касается нашей роли в НАТО и перспектив самой НАТО, то укрепление ее европейской опоры имеет стратегическое значение. При этом «зеленая» внешняя политика – это не просто любая общеевропейская политика. Европейская политика мира должна определить свои цели в рамках всемирной ответственности. Речь идет о новом мировом порядке демократии и прав человека, справедливости и устойчивом развитии на основе многостороннего сотрудничества, мирного разрешения конфликтов, их предотвращения и соблюдения международного права. В этом смысле мы вносим в европейскую дискуссию самобытную немецкую «зеленую» перспективу.
Она реально существует – европейская политика мира. Осуществленная в Конго летом 2003 года операция «Артемида», операция «Алтея» в Боснии в декабре 2004 года, совместная политика на Ближнем Востоке, а также Европейская стратегия безопасности – вот некоторые из первых важных шагов европейской политики мира. Дискуссия в связи с войной в Ираке показала, однако, что в обозримом будущем мы, конечно, не сможем прийти к полной унификации европейской внешней политики и политики безопасности. Вопрос войны и мира еще долго будет решаться на уровне национальных государств. Различные позиции европейцев по отношению к иракскому конфликту вызвали острую общественную дискуссию по вопросу о том, в каком направлении должна двигаться европейская внешняя политика, о сути европейских ценностей, возникли совершенно новые внутриевропейские коалиции. Это надо оценивать как прогресс.
Поэтому общая европейская внешняя политика в связи с конфликтом вокруг Ирака не закончилась, а обрела новое начало. Неоспорим тот факт, что между отдельными государствами-членами ЕС существуют разногласия стратегического характера. Но важнее этих разногласий - серьезные усилия, предпринимаемые для того, чтобы несмотря ни на что выработать общую линию поведения. Европа и в этой сфере начала срастаться. Реакция на акты террора в Мадриде и Лондоне показала, что уже существует общая внутренняя политика безопасности, причем ее масштаб оказался довольно убедительным. Разве можно было себе представить 20 лет назад, что 25 министров внутренних дел стран-членов ЕС после терактов в Лондоне выработают общую стратегию борьбы с террором, то есть тесно скоординируют свою деятельность в сфере внутренней безопасности – области, которая относится прежде всего к компетенции национального государства?
Трансатлантические разногласия
В борьбе с международным терроризмом администрация США разработала теорию военного упреждения. С точки зрения «зеленых», она не совместима с международным правом. Совершенно очевидно: эта теория вызывает угрозу того, что государства снова станут присваивать себе полномочия на использование военной силы, что было бы равносильно возврату в XIX век. Поэтому «зеленые» ясно высказались против стратегии военного упреждения.
Но огульная критика этой американской стратегии была бы большим упрощением. Угрозы, из которых исходят США, более чем реальны. Мы, европейцы, занялись этими вопросами слишком поздно и в недостаточной мере. Мы предоставили право американцам ставить эти вопросы и отвечать на них. Даже если США дают неверные ответы, серьезность вопросов не вызывает сомнений. Террористические угрозы обусловлены тоталитарной идеологией в сочетании с использованием самых современных средств коммуникации. Они многократно усиливаются, сочетаясь с распадом государств и распространением ОМУ. Каждое демократическое правительство должно задуматься над тем, как ему защитить от этих угроз собственное население.
Задавая вопрос о приемлемых стратегиях предотвращения угроз, мы, европейцы, будем вынуждены признать, что без вмешательств здесь не обойтись. Для этого необходима политическая воля. Нам неизбежно придется думать категориями складывающейся всемирной внутренней политики, которая находит свое выражение и в общеевропейской внутренней политике.
Тот, кто не хочет заниматься военным (а значит, иллюзорным) упреждением, должен прийти к альтернативной стратегии упреждения. В чем состоит европейская стратегия демократизации стран без перспективы их вступления в ЕС? Что Европа готова сделать для развития африканского континента? Готова ли Европа, наводя мосты во взаимоотношениях с исламом, открыть двери реформированной Турции, либо она захлопнет дверь перед носом этой страны? Какой вклад вносит Европа в достижение целей нового тысячелетия? Что предпринимает Союз, чтобы помочь разрешению региональных конфликтов, связанных, в частности, с дефицитом ресурсов? Как Европа – в сотрудничестве с США – могла бы мирными средствами удержать Иран от создания атомной бомбы? Какие существуют устойчивые и эффективные стратегии для того, чтобы побудить Северную Корею к отказу от дальнейшего распространения ракет-носителей?
Политика, способствующая решению глобальных проблем
Во-первых, надо пересмотреть само понятие безопасности. Безопасность – это нечто большее, чем то, что можно обеспечить военными средствами. Понятие безопасности охватывает демократию и права человека, безопасность – это справедливые отношения, безопасность – это борьба с бедностью, безопасность – это защита от природных катаклизмов. Поэтому с европейской точки зрения ответственность за мир во всем мире – это прежде всего не политика мирового господства, а «политика мировых проблем», как выразился Вольф Лепенис. Политика, обращенная на решение таких проблем, как угроза экологических катастроф, недостаток воды, несправедливый экономический миропорядок, бедность и попрание прав человека.
Реализация концепции расширенной безопасности требует установления справедливых политических рамок для глобализации. Это значит, что надо продолжать политику списания долгов с развивающихся стран, направлять больше средств на сотрудничество в интересах развития, но прежде всего лучше и эффективнее их расходовать, добиваться структурных изменений в торговле. Что касается Африки, то здесь нужны новые подходы к сотрудничеству в интересах развития, если мы не хотим вообще утратить там свои позиции. Китай дает Африке то, в чем она больше всего нуждается, он дает частные инвестиции, сильно выигрывая от этого в плане влияния. Китай делает это, не требуя взамен соблюдения прав человека и демократии. Если Европа хочет остаться важным игроком, способствуя демократизации и соблюдению прав человека, мы должны изменить соотношение между сотрудничеством в интересах развития и нашей внешнеэкономической политикой. Справедливая торговля и прежде всего открытие наших рынков для товаров из этих стран – один из главных моментов такой политики.
Сегодня экологическая внешняя политика стала предпосылкой обеспечения мира. Это относится, например, к проблеме доступа к воде. Это касается, в частности, такого дефицитного ресурса, как нефть. Наша стратегия поддержки новых источников энергии, альтернативных нефти, является фактором мирной политики, она показывает, насколько взаимосвязаны между собой внешняя и внутренняя политика «зеленых». Центральным элементом концепции расширенной безопасности является приоритет мирного разрешения конфликтов и предупреждения применения силы. Именно «зеленые» форсировали внедрение принципа мирного предупреждения конфликтов в политику Федерального правительства Германии. Возникшие на этой основе «Центр международных миротворческих операций» и новый «План действий по предупреждению кризисов» считаются на международной арене образцовыми.
Сила ЕС уже сейчас сосредоточена в области гражданских компетенций и возможностей. Нынешние и будущие государства-члены ЕС посылают, например, вдесятеро больше солдат, чем США, для участия в миротворческих и полицейских миссиях ООН. Эти силы являются как упреждающими, так и в среднесрочном плане по меньшей мере столь же важными, как и ударная военная сила. Поэтому необходимо расширять практику мирного предупреждения и разрешения конфликтов, подкрепляя ее финансовыми средствами, соответствующими ее значимости. Безопасность и мир нельзя обеспечить ни сейчас, ни в будущем, не будучи готовым использовать в качестве крайнего средства военную силу. Европа сможет более эффективно участвовать в решении глобальных проблем, если она будет обладать достаточной военной мощью, чтобы разрешать свои внутренние конфликты без помощи США и принимать активное участие в военных миссиях ООН. Государства-члены должны быть готовы брать на себя ответственность за мир во всем мире, расширять свои возможности по обеспечению безопасности и, главное, более эффективно сотрудничать.
Европейская политика мира должна быть многосторонней. Для этого мы должны наполнить реальным содержанием концепцию эффективного мультилатерализма. В первую очередь сюда относится укрепление демократически легитимной и эффективной Европейской внешней политики и политики безопасности и усиление структур ООН. Многосторонняя система не будет работать без привлечения гегемона – это наглядно продемонстрировала негативная позиция США в отношении предложения «большой четверки» о реформе ООН. Многосторонние структуры работают лишь в очень ограниченном масштабе, если США стоят за дверью. Вовлечение Соединенных Штатов в эти структуры является одной из существенных задач европейской политики мира. Если мы будем создавать многосторонние структуры, а США займут при этом позицию стороннего наблюдателя, то ничего хорошего из этого не выйдет, да это и не желательно.
Трансатлантические параллели
Европейская политика мира не может отказаться от трансатлантического партнерства, оно должно быть, напротив, расширено – в рамках НАТО и благодаря сильному ЕС. Без укрепления ЕС как субъекта политики он утратит свою значимость для США, и в результате трансатлантические связи ослабнут. При всех сомнениях и всей критике, которой мы подвергаем американскую политику, мы придерживаемся трансатлантической перспективы.
Не желая отрывать Европу от США, мы хотим продолжать диалог с ними по региональным и глобальным вопросам. Европейская стратегия многополярности противоречила бы этому. Поэтому мы ее отвергаем. Визит американского президента Джорджа В. Буша в Брюссель в начале его второго президентского срока следует воспринимать как позитивный сигнал, направленный на расширение партнерства с ЕС. Но насколько содержателен этот сигнал? Министр обороны США Дональд Рамсфельд приводил в начале года в Мюнхене аргументы, которые можно было бы интерпретировать так, будто у него есть альтернативы партнерству. Ключевой была его знаменитая фраза: «Задача определяет коалицию». Если главной является цель, в одностороннем порядке поставленная Соединенными Штатами, то тогда уже не альянс определяет, что следует делать. Европейским партнерам США при таком раскладе определена роль отдельных инструментов в инструментальном ящике Вашингтона.
Но если Европа не преодолеет свою раздробленность во внешней политике, не упадет ли она тогда практически сама в инструментальный ящик глобального игрока США? При том, что Соединенные Штаты пытаются выстроить мировой порядок, в котором они доминировали бы. Любое желание преодолеть эту ориентацию, которую наиболее рьяно защищают неоконсерваторы-республиканцы, останется благим желанием, если Европа не будет продвигать вперед свою интеграцию во внешней и оборонной политике – прежде всего с оглядкой на Китай. Для Китая Европа – более важный торговый партнер, чем США. ЕС не должен, однако, ограничиваться торговыми связями, ему нужна более широкая политическая стратегия в отношении Китая. Возможную поляризацию между США и Китаем Европа должна ослабить за счет своей самостоятельной роли, стараясь при этом вовлечь и нынешнюю, и будущую супердержаву в эффективный мультилатерализм.
Только благодаря такой самостоятельной политике – не только в отношении Китая – Европа приобретет новую значимость для США. Больше Европы, а не меньше США! Как верно констатировали Эндрю Моравчик и Калипсо Николаидис в своем меморандуме в адрес Жозе Мануэла Баррозу и Хавьера Соланы78, для улучшения трансатлантических отношений ЕС должен укреплять уже существующие европейские гражданские ресурсы, подчеркивая тем самым свои успехи.
Вывести Европу из кризиса
Для выработки такой самостоятельной позиции нам нужна общеевропейская политика мира и безопасности, которая выходила бы за рамки сотрудничества отдельных национальных государств. Национальные государства должны быть готовы к тому, чтобы уступить свои суверенные права Европе. Для этого Европе нужна конституция, которая, как это ни парадоксально, была отвергнута именно там, где стремление к политической Европе до сих пор было самым сильным. После отрицательных результатов референдумов, однако, не должно быть возврата к национальному эгоизму. Европейский Союз доказал, что идет верным путем, доказал свою важность и стабильность. Но нынешняя ситуация требует новых подходов, которые мы должны творчески и терпеливо продвигать.
Одно внушает нам большую надежду и уверенность: что касается внешней политики и политики безопасности, то население Европы уже давно обогнало тех, кто вершит политику. Массовые демонстрации против войны в Ираке показали, что в своем подавляющем большинстве оно сообща выступает за строительство мирной Европы. Мы как политики должны брать с него пример. О том, что одни лишь правительства не смогут продвинуть вперед интеграцию ЕС, свидетельствует уже неудача Ниццы. Конституционный Конвент стал первым шагом в направлении более активного участия граждан в политике и в форме Хартии основных прав человека впервые дал Евросоюзу общий фундамент политических и социальных прав, но не привел к желаемому становлению европейской общественности. Нынешний ЕС слишком часто воспринимается как проект трансевропейских элит. Предложения о том, чтобы все-таки реализовать Конституционный договор «по кусочкам» через решения Европейского Совета, обусловлены именно этим видением и поэтому не могут способствовать разрешению кризиса.
Руководство ЕС должно теперь доказать, что оно прислушивается к мнениям граждан Европы, и внести предложения, которые помогли бы сделать Союз более близким его гражданам. Люди тоже должны активнее подключаться к ЕС. «Зеленые» выступают за всеевропейский референдум в День Европы 2007 года, на который должны быть вынесены вопросы об институциональных рамках ЕС и о Хартии основных прав человека, входящей в Конституционный договор. Референдум должен быть подготовлен европейскими гражданскими форумами. Будучи европейскими по форме и содержанию, эти гражданские форумы одновременно должны продемонстрировать шансы европейского многообразия. Как верно констатировал Ульрих Бек79, речь идет о том, чтобы освободить людей от страха перед утратой культурной и национальной идентичности, ясно показав им, что ЕС расширяет возможности национальных государств в решении проблем, не становясь при этом национальным государством.
Германия призвана сыграть важную роль в преодолении кризиса ЕС. Необходимо пересмотреть концепцию германо-французского мотора. Прошедшие месяцы показали, что германо-французского сотрудничества - сколь бы важным оно ни было - недостаточно для дальнейшей интеграции Европы. В расширяющейся Европе Германия и Франция не могут все брать на себя, они должны привлекать и другие страны, преодолевая при этом в первую очередь противоречия между большими и малыми государствами Европы.
Прием в ЕС десяти новых государств был верным шагом, жизненно важным для стабильной и мирной Европы. Для того чтобы сообщество стало прочным и отвечало новым требованиям, нужно время и много совместных инициатив – экономических, социальных, культурных, экологических. Пресловутый раскол на старую и новую Европу произошел лишь потому, что многие думали, что с вступлением десяти стран в ЕС все проблемы уже решены. Мы в недостаточной мере понимали, что это только первый шаг долгого пути. Чтобы сложилась прочная европейская общность, в основу своей политики мы должны положить исторический опыт наших европейских партнеров. Когда говорят об оси Париж-Берлин-Москва, упоминавшейся, к сожалению, слишком часто, гражданам Польши наверняка бросается в глаза, что при этом не упоминается Варшава, расположенная между Берлином и Москвой. И что именно с этим промежуточным положением у них ассоциируется преимущественно негативный исторический опыт. В этом плане многое зависит от Германии: общая европейская внешняя политика возникнет только тогда, когда ни у кого не будет оснований опасаться Германии.
Джулиано Амато,
1992/93, 2000/01 - премьер-министр Италии,
с 2001 г.- вице-президент Европейского конвента
После потопа
Отрезвляющий урок последних неудач
После того, как граждане Франции и Нидерландов отвергли на референдумах конституцию Европейского Союза, остаются всего лишь два варианта разумных действий: заморозить процесс ее ратификации в надежде на лучшее будущее или отважиться на кажущуюся невыполнимой миссию, т.е. форсировать либерализацию, разъяснять смысл расширения ЕС, мужественно говорить о вялом экономическом росте и дефиците демократии в Европейском Союзе. Это – отнюдь не неразрешимая задача, это – объективная необходимость.
После многих недель анализа и дебатов о мотивах, которые могли бы побудить Францию сказать «нет» конституции Европейского Союза, французы и в самом деле отвергли ее проект. По многим причинам. Нидерланды - отчасти из других побуждений - также проголосовали против. Тем не менее в нашей дискуссии о конституции намечается прогресс. Теперь нам нужно исследовать на разных уровнях шоковый эффект этого двойного отказа от европейского конституционного договора: с одной стороны, посмотреть как он скажется на процессе ратификации, с другой стороны, на процессе общей интеграции в грядущие месяцы и годы.
Как я писал несколько месяцев тому назад, новой конституции не нужен собственный Мэдисон – пламенный ее сторонник, который разъяснял бы гражданам содержание этого документа. Лучшим, возможно, единственным защитником Конституции ЕС является сама Европа: ее действия, ее упущения, реакция европейских граждан на то и другое. Во Франции и Нидерландах этот защитник проиграл свой процесс.
Из критических замечаний по поводу конституции единственно справедливы те, которые касаются объема этого документа, неясности и излишней пространности большинства статей его третьей части. Многие из нас неоднократно, но безуспешно пытались убедить свои правительства в преимуществах двух раздельных процедур ратификации (одна процедура для первой и второй частей конституции, другая - для третьей части). 114 статей, содержащиеся в первых двух частях, единственные, которые можно по праву назвать «конституцией». Третья часть – это нечто совершенно другое. В нее включены три уже существующие договора, синтезированные в единый текст. Как и предполагалось, публикация этого весьма объемистого документа не упростила – вопреки надеждам правительств – положение вещей. Европейцы по понятным причинам раскритиковали текст как нечитающийся.
В остальном возражения выдвигались против Европы как таковой, а не против ее конституции. Европы, которая не защищает в достаточной степени своих граждан от неконтролируемой конкуренции глобального рынка. Европы, либерализирующей свой внутренний рынок и не заботящейся о тех, кто лишился в результате этого работы. Европы, не добившейся экономического роста, но голословно заявляющей о приверженности развитию экономики (издержки на такую Европу больше, чем отдача от нее, как в случае Нидерландов). Европы, открывающей свои двери чужакам, вторгающимся в размеренную жизнь ее граждан. И, не в последнюю очередь, Европы, принимающей в свою семью новые страны, не спрашивая на это согласия собственных граждан.
Из всех этих неудач Европы можно извлечь уроки. Конечно, мы могли бы утверждать, что исход референдумов был бы другим, если бы они прошли в период бурного экономического роста и низкой безработицы. Можно допустить также, что в более демократической Европе (которой мы еще не видели) дефицит демократии не вызвал бы такую сравнительно резкую реакцию стран, излившуюся парадоксальным образом как раз на тот договор, который замышлялся и воплощался как самый демократичный в истории европейского сообщества. К этой оценке я еще вернусь. Между тем не можем ли мы в ответ на критику возразить, что конституция стала всего лишь невольной жертвой референдумов и ее еще можно спасти в конце процесса ратификации, который необходимо без заминок продолжить?