Internationale Politik

Вид материала

Документы

Содержание Затяжной конфликт в Чечне разрушает весь регион Очаги напряженности и зоны конфликтов на Кавказе Размытые фронты Эскалация насилия Бедность способствует экстремизму

Подобный материал:

• 5/2004 = Дорогие читатели!, 4812.92kb.
• Основная тема предлагаемого Вашему вниманию номера журнала "Internationale Politik", 1888kb.
• Сас ua federation Cinologique Internationale (fci), 58.83kb.
• FÉDÉration internationale des échecs, 47.03kb.
• Аботан Международной организацией по Стандартизации (iso), и оформлен под контролем, 125.75kb.
• I конгресс коммунистического интернационала, 260.19kb.
• Международный день ненасилия Международный день ненасилия, 22.14kb.

Кавказский порочный круг

Затяжной конфликт в Чечне разрушает весь регион


Война, которую Россия ведет в Чечне, превратилась в кровавую драму, в ходе которой все конфликтующие стороны грабят государство, а насилие все больше становится самоцелью. Фронты, которые сначала были ясны, теперь размыты, противники воюют и в то же время сотрудничают друг с другом. Соседним северокавказским республикам грозит схожая судьба. Западу надо понять: только Кремль сможет умиротворить Кавказ. Москва должна коренным образом изменить свою политику.


2005 год принес российскому оружию на Северном Кавказе немало побед. Крупнейший успех на данный момент – это «уничтожение» лидера повстанцев Аслана Масхадова. 8 марта 2005 года государственное телевидение показало полуголый труп подпольного чеченского президента, за которым российские секретные службы и спецподразделения безуспешно охотились в течение пяти лет. С начала этого года российская тактика начинает, кажется, приносить свои плоды: почти каждую неделю Москва сообщает о новых успехах. Боевиков обнаруживают в жилых домах и после ожесточенного сопротивления уничтожают с применением тяжелого оружия. Правда, подобные взятия жилых домов происходят большей частью не в Чечне, а в соседних республиках – Дагестане, Ингушетии и Кабардино-Балкарии.

Уже десять лет и пять месяцев в Чечне царит насилие. Насилие, ставшее самоцелью, насилие, которое воспроизводит самое себя и захватывает новые территории. Чечня – это эпицентр катастрофы, которая теперь угрожает всему Северному Кавказу и самой России. Хронический региональный конфликт с нарастающим потенциалом территориального расширения. Или, попросту говоря, кавказский порочный круг.

Первая чеченская война началась в декабре 1994 года вводом российских войск в восставшую Чечню и закончилась в августе 1996 года их выводом после кровавого военного поражения. В этой войне погибли 8500 российских военнослужащих, 52 тысячи получили ранения.⁹²


Очаги напряженности и зоны конфликтов на Кавказе




С другой стороны погибли 50 тысяч чеченцев – в основном мирных жителей.⁹³

Вторая чеченская война, объявленная Москвой «антитеррористической операцией», началась в октябре 1999 года. По официальным данным, на сегодняшний день потери «федералов»: солдат вооруженных сил и подразделений Министерства внутренних дел, а также милиционеров – составляют более 5000 человек. Комитет солдатских матерей приводит, правда, цифры, вдвое превышающие официальные. Жертвами войны стали, кроме того, от 10 до 20 тысяч чеченцев – опять-таки в основном мирных жителей; около 5000 человек пропали без вести.⁹⁴ Из 1,1 миллиона жителей Чечни около половины покинули родину.

Открытых боев больше не ведется, но убийства продолжаются. У боевиков теперь недостаточно сил для организации крупных засад на российские колонны, а федералы не совершают массовых убийств, как это было в начале войны. Но по-прежнему почти ежедневно хоронят расстрелянных, забитых до смерти, изуродованных людей – федералов, пророссийских чиновников, известных или подозреваемых боевиков, их пособников или простых граждан. Зачастую бывает неясно, кто и за что их убил. По данным Владимира Лукина, российского Уполномоченного по правам человека, в 2004 году в Чечне ежедневно исчезали четыре человека.⁹⁵ Но и здесь зачастую совершенно непонятно, кто за этим стоит: федералы, люди вице-президента Рамзана Кадырова, боевики или просто преступники, похищающие людей за выкуп. Государственная силовая монополия стоит не больше, чем ручная граната, которую на черном рынке чеченской столицы Грозного можно купить за 30 рублей.


Размытые фронты

Насилие стало диффузным. Сначала друг с другом воевали две враждебные, четко различимые силы: с одной стороны – федералы и одетое в форму пророссийское чеченское меньшинство, а с другой – антироссийские сепаратисты. Сейчас же оба фронта раскололись на части, новые субъекты войны то воюют, то конкурируют, то даже сотрудничают друг с другом.

Идеологическое боевое задание российских федералов (от 55 до 70 тысяч человек)⁹⁶ и помогающих им чеченских подразделений звучит так: уничтожать «террористов», защищать мирных чеченцев. Но их реальные цели различны. Существуют «спецназовцы» – элитные профессиональные подразделения, которые прилетают только для осуществления конкретных операций, профессионально и мужественно выполняют свой долг. Но это исключение. Основная масса федералов – это «контрактники», то есть более или менее добровольно служащие в Чечне солдаты и милиционеры. Их цель состоит в том, чтобы выжить в Чечне и вернуться домой с деньгами. Тактика: засесть на блокпостах и собирать деньги за проезд – как с мирных граждан, так и с вооруженных до зубов боевиков. Они продают врагу боеприпасы, забирают молодых чеченцев, объявляя их боевиками, чтобы родственники дали за тех – живых или мертвых – выкуп, получают деньги за сопровождение нелегальных нефтепродуктов.

Есть еще сотрудники спецслужб и следственных органов, которые «обрабатывают» Чечню в составе десятков конкурирующих друг с другом групп. Их реальная цель – сделать карьеру. Тактика: добиться «признаний» любыми средствами, в том числе с помощью электрошока и маникюрных ножниц.

Чеченские боевики орудуют в составе десятков групп, большинство их которых организовано по тейповому принципу. Их реальная цель: обеспечить выживание семейного клана (это зачастую относится и к родственникам, которые сражаются на стороне повстанцев), а по возможности также укрепить влияние и богатство тейпа. Сильнее всех сейчас группировка вице-премьера Чечни Кадырова. Кадыров командует примерно 6-тысячным подразделением, он и его клан хотят захватить политическое и экономическое господство в Чечне. Тактика: жестоко преследовать боевиков и их родню, в то же время вербуя перебежчиков, чтобы укрепить свои боевые позиции, демонстрируя при этом верность Кремлю.

Клан Кадырова практически монополизировал нелегальную торговлю чеченской нефтью.⁹⁷ Ни для кого не секрет, что он платит за добычу и транспортировку нефти как федералам, так и боевикам.

Другие чеченцы, которые были на стороне федералов еще в первую войну, считают Кадырова, который тогда воевал против русских, предателем. С другой стороны, они часто поддерживают контакты с боевиками. И независимо от тейповой принадлежности нередко бывают случаи, когда чеченские милиционеры с оружием в руках защищают мирных чеченцев от федералов. Представители российских спецслужб, в свою очередь, исходят из того, что около 30% их чеченских коллег действуют заодно с боевиками.⁹⁸ Так что между ними нет ни взаимной любви, ни доверия.

Фронт боевиков также не отличается единством. Раньше они формально подчинялись Аслану Масхадову, который в 1996 году был избран президентом Чечни. До самой смерти его считали «легитимным» лидером сопротивления. Фактически же уже тогда десятки отдельных бандформирований действовали на свой страх и риск. По российским оценкам, банформирования насчитывают сейчас в целом от 1200 до 1500 боевиков.⁹⁹ В то же время можно предположить, что в любой момент за оружие могут взяться от 5000 до 10000 «партизан по совместительству».

Изначально идейная задача боевиков состояла в защите самостоятельности Чечни. В первую чеченскую войну понятия «боевики» и «борцы за независимость» еще использовались как синонимы. Но после того как реальный суверенитет, существовавший с 1996 по 1999 год, завершился всеобщей анархией, лозунг сепаратизма с самого начала второй чеченской войны был сомнительным; многие полевые командиры вместе со своими бойцами перебежали к русским. Тактика оставшихся сепаратистов: военные «булавочные уколы» и предложения переговоров. Масхадов неоднократно и тщетно приглашал Москву за стол переговоров, проявляя готовность к тому, чтобы оставить Чечню в составе Российской Федерации и даже согласиться на размещение там российских войск. Так что сопротивление Масхадова уже давно было лишено смысла. Горькая логика: он погиб после продления объявленного им в одностороннем порядке перемирия, которого боевики, правда, не соблюдали. За несколько дней до гибели Масхадова они убили в ходе перестрелки Грозном девятерых федералов.

Самой яркой фигурой среди лидеров боевиков остался Шамиль Басаев. Русские считают Басаева террористом № 1, он сам признался в том, что является организатором страшных террористических актов – драм с заложниками в московском мюзикл-театре «Норд-Ост» в октябре 2002 года и в средней школе в осетинском городе Беслане в сентябре 2004 года, а также крестным отцом шахидов – террористов-смертников, которые с 2001 года сеют ужас на Кавказе и в России. Своих сторонников Басаев вербует среди «ваххабитов», в большинстве своем молодых и социально неустроенных последователей вульгарно-исламистского движения. Объявленная цель: священная война за свободный, справедливый исламский Большой Кавказ. Басаев сократил ислам до набора примитивных, утопичных максимальных требований, его считают циником и отморозком. Тактика: акты террора за пределами Чечни с максимальным количеством жертв и громким эхо в СМИ. Высказываются предположения, что Басаев поддерживает контакты с российской секретной службой ФСБ, некоторые российские наблюдатели считают вполне возможным, что спецслужбы обладали информацией о террористических вылазках Басаева и даже помогали их осуществлять. Во всяком случае, он, как и другие полевые командиры, извлекает выгоду из кровавых закулисных договоренностей с Кадыровым и федералами, контролирует финансовую помощь, поступающую из исламского мира, а также от чеченской диаспоры в России, Европе и Турции.

Но Басаева и его ваххабитов ненавидят также многие антироссийски настроенные чеченцы. Патриархальное чеченское общество испокон веку исповедует ислам светской направленности и живет в соответствии с архаичным, но строгим привычным правом, нормы которого «молодые дикари» Басаева слишком часто нарушают. В Чечне есть также сотни мелких вооруженных групп, которые гоняются и за федералами, и за боевиками по чисто личным мотивам. Множество убийств милиционеров и чиновников, а также так называемых «спецопераций» против главарей бандформирований осуществлены чеченцами, которые по закону гор мстят за своих подвергшихся издевательствам, убитых или исчезнувших родственников. Федералы, кадыровцы, сотрудники спецслужб, «умеренные» боевики и ваххабиты убивают друг друга, обманывают друг друга, торгуют друг с другом. Торгуют оружием, нефтью, людьми. А также государственными ресурсами, служебными документами, милицейскими знаками различия, но прежде всего государственными финансами. Их растаскивают по личным карманам или закапывают в абсурдные престижные объекты вроде аквапарка в Грозном, первый камень которого в начале года заложил Рамзан Кадыров вместе с московской светской львицей Ксенией Собчак. Коррупция и жестокий произвол заставляют измученное гражданское население либо бежать куда глаза глядят, либо оказывать сопротивление. Создается впечатление, что Кремль смирился с кровавым статус-кво в Чечне.


Эскалация насилия

С начала года российские борцы с террором все чаще сражаются вне территории Чечни. Начало было положено 8 января, когда 150 человек окружили дом в ингушской Назрани, где засели пятеро боевиков. Сценарий повторился в Махачкале (Дагестан) и Нальчике (Кабардино-Балкария). Всего силы безопасности уничтожили в ходе операций вне Чечни более 50 предполагаемых террористов. Боевиков окружали с использованием бронетранспортеров, гранатометов и огнеметов, штурмовали дома, разрушая их до основания. Антитеррор на всю катушку.

Террористы тоже перестали прятаться. В многонациональном Дагестане уже несколько лет идет кровопролитная междоусобица между правоохранительными органами и ваххабитскими общинами. То пропадают ваххабиты, то из кустов стреляют по милиционерам. За прошлый год только в Дагестане погибли 40 работников милиции. В Кабардино-Балкарии неизвестные разграбили в декабре оружейную комнату отдела по борьбе с распространением наркотиков, расстреляв при этом четверых милиционеров. А в июне прошлого года три сотни боевиков устроили в Ингушетии настоящую «варфоломеевскую ночь»: было убито 79 человек, из них 49 стражей порядка. В нападении участвовали также ингушские повстанцы, причем не только из симпатии к этнически близким чеченцам. В 2002 году выборы там при массированной поддержке Кремля выиграл генерал ФСБ Мурат Зязиков. С тех пор участились сообщения о том, что милиция похищает молодых ингушей. Дагестанская милиция теперь тоже ведет следствие по примеру своих коллег в Чечне. «Милиционеры пытают и избивают, потому что начальство требует: выполняй план!» – заявил в «Известиях» представитель профсоюза работников милиции.¹⁰⁰

Экстремисты Басаева, в свою очередь, провоцируют массовое насилие. Самый отвратительный пример – северо-осетинский Беслан. Там 1 сентября 2004 года отряд террористов захватил школу, взял более тысячи заложников – в основном женщин и детей, 330 из них погибли. Цель кровавого теракта состояла, очевидно, в том, чтобы натравить христиан-осетин на соседей-ингушей. Оба народа давно враждуют.

Тогда удалось предотвратить ответные этнические погромы. Но российские СМИ опасаются самого худшего развития событий на Кавказе. «Экстремистские ваххабитские организации все активнее борются с государственными органами за власть в регионе,- сетует «Независимая газета». - Они сотрудничают с чеченским подпольем, их деятельность координируется из единого центра».¹⁰¹


Бедность способствует экстремизму

Республика	Население	Среднедушевой доход в рублях
Адыгея	447100	2174
Дагестан	2576500	1886
Ингушетия	467300	1392
Кабардино-Балкария	901500	2389
Карачаево-Черкесия	439400	2043
Северная Осетия-Алания	710300	2050
Чечня	1103700	нет данных

Может быть, опасность преувеличивают, но она существует. В этническом плане Кавказ – это настоящее лоскутное одеяло, но в культурном, экономическом и социальном – единое жизненное пространство. Опасно то, что среднедушевой доход во всех республиках значительно ниже среднероссийского уровня (см. таблицу). Фактическая безработица во многих регионах Кавказа оценивается в 70%. Нищета способствует распространению ваххабизма – надо иметь при этом в виду, что за исключением Северной Осетии во всех республиках Северного Кавказа большинство населения исповедует ислам. Кроме чеченцев царский режим притеснял также черкесов, Сталин депортировал ингушей и балкарцев. Сегодня русские шовинисты всех кавказцев без разбору обзывают «черными». В течение веков в силу своей географии кавказцы жили вдали от обеспечивающих правопорядок государственных инстанций. Культ воина и оружия по-прежнему накладывает свой отпечаток на самовосприятие горцев.

Архаичная организация общества сдерживает, однако, склонность кавказцев к радикализму. Чеченцы и другие кавказцы мыслят не столько категориями нации или региона, сколько категориями семьи, то есть довольно прагматично. Кроме того, чеченские беженцы разбрелись по всему Кавказу, поэтому население получает гораздо больше информации о реальном положении дел в Чечне. Большинство кавказцев не хотят повторить судьбу чеченцев. Угроза распространения пожара существует, но отнюдь не является неотвратимой.

Но государственные органы сами нагнетают обстановку. В Кабардино-Балкарии президент Валерий Коков по любому поводу размахивает черным списком, в котором, например, в сентябре прошлого года значились 54 «нелегальных боевика» и 430 «религиозных фанатиков». Тот, кто молод и ходит не в ту мечеть, рискует своим здоровьем, своей свободой.

Деньги здесь, конечно, тоже играют немалую роль. В начале 90-х годов несколько десятков мусульман из этой республики учились в арабских странах. Вернувшись домой, молодые священнослужители поссорились со старшими, «советскими» имамами. Старые имамы брали деньги за исполнение ритуальных обрядов во время мусульманских свадеб и похорон, грубо нарушая, по мнению молодых, нормы Корана. Деньги они собирали немалые – в пересчете более 3500 евро в год на одного имама. Тогда старые имамы пожаловались начальству на фанатизм молодых. И вот теперь, когда в связи с чеченской войной все заговорили об «исламской угрозе», начальство усиленно ищет «религиозных фанатиков».

Госорганы уже в течение нескольких лет закрывают мечети: в сентябре 2004 года из семи мечетей в столице республики Нальчике шесть было закрыто. Верующие и священнослужители жалуются, что «органы» за ними следят, подвергают угрозам, задержаниям, избиениям. Милиционеры нередко вырезают у них на голове кресты. В конце апреля государственное телевидение показало труп предполагаемого террориста, убитого в ходе спецоперации под Нальчиком. На самом деле 27-летний Мухтар Шашев работал в строительной фирме в черноморском городе Сочи и приехал домой погостить. Родственники говорят, что Шашев никаким террористом не был, а был верующим мусульманином и миролюбивым человеком.

Предприниматели из Дагестана заявили корреспонденту «Известий»,¹⁰² что высокопоставленные чиновники инсценировали покушения на самих себя. То есть, речь идет о «потемкинском» терроре, с помощью которого начальство доказывает необходимость усиленных мер безопасности. В Кабардино-Балкарии, например, кроме МВД и ФСБ генеральная прокуратура и налоговая полиция открыли у себя отделы по борьбе с религиозным экстремизмом. По данным Руслана Нахушева, директора Нальчикского института исследований ислама, количество сотрудников милиции в республике возросло с 1800 человек в 1991 году до 10 тысяч в настоящее время.

Дмитрий Козак, Уполномоченный представитель Путина в регионе, сетует: «У нас один сотрудник милиции расследует от 0,3 до 2,7 преступлений в год. В то же время в Израиле, где существует сравнимая угроза терроризма, на одного полицейского приходится 25 преступлений».¹⁰³ Козака считают честным чиновником, одним из немногих приближенных Путина, реально стремящихся к построению правового государства. Но чтобы переделать кавказское чиновничество, потребовалось бы целая тысяча борцов с коррупцией.

Органы множатся, коррупция и кумовство процветают. Должности считаются самым лучшим бизнесом, кафедры, дипломы и посты продаются – правда, дорого. Чтобы стать судьей, даже квалифицированный юрист должен выложить 30 тысяч долларов. «Большая коррупция. Экстремизма у нас я не вижу, - говорит кабардинский банкир Каншуби Аршанов, председатель бизнес-клуба в Нальчике. - Борьба с экстремизмом нужна для того, чтобы отвлечь Москву и народ от собственных махинаций».

Так же, как и в Чечне, государство и его учреждения стали ресурсом коррупционеров или криминала. Региональные режимы сдают мертвых или раскаявшихся террористов как бы в обмен на политическую и финансовую поддержку Кремля. Он же, в свою очередь, демонстрирует всероссийской общественности сообщения с мест с той же задней мыслью, что и в случае с трупом Масхадова. «Можно предположить, что смерть Масхадова была не случайной удачей, а результатом решения на высшем уровне», - пишут «Известия».¹⁰⁴ За несколько дней до этого Владимир Путин потребовал от соответствующего министра перед объективами телекамер более жестких мер в отношении террористов.

Своей жесткой линией в Чечне Путин, еще будучи премьер-министром, завоевал летом 1999 года симпатии среднего российского избирателя. Очевидно, он хотел бы теперь освежить эти симпатии. Ведь после сокращения многих социальных льгот в начале года рейтинги Путина пошатнулись. К тому же Кремль использует борьбу с террором отнюдь не для защиты национальных интересов: его политика в Чечне напоминает – как и во многих других сферах – политику Бориса Ельцина; главную роль здесь играют не стратегические установки, а тактический оппортунизм.

На практике жесткость в отношении террористов на Кавказе означает усиление давления на верующих мусульман, то есть их преследование. Эта жесткость еще больше углубляет отчуждение между мусульманскими общинами Кавказа и Россией. Чем больше молодых парней подвергаются арестам, избиениям и унижениям, тем больше российские солдаты ущемляют их кавказскую гордость. В начале 90-х годов кроме чеченцев и ингушей сотни кабардинских и балкарских добровольцев сражались против грузин на стороне абхазов. Если Москва продолжит свою «жесткую» политику, не исключено, что они когда-нибудь выступят единым фронтом против нее.

По рассказам чеченских беженцев в Москве, многие молодые чеченцы, вместо школьных наук овладевшие ремеслом насилия, стремятся в Россию. России грозят новые акции террористов-самоубийц и другие преступления. В прошлом году отмечен рост числа грабежей на 13,9%, краж – на 27,9%. С другой стороны, правозащитники указывают на то, что на Урале или в Сибири милиция все более жестоко обращается с подозреваемыми и непричастными к правонарушениям лицами, применяя к своим жертвам «чеченские» методы. «Я две войны прошел и могу с тобой делать, что хочу»,- заявил в ноябре 2004 года сотрудник следственных органов в провинциальном городе Бежецке человеку, подозреваемому в совершении экономического преступления, и загнал ему в ноздри два карандаша. Кавказский порочный круг уже грозит охватить всю Россию.