Василий Галин Запретная политэкономия Революция по-русски

Вид материала

Содержание

Америка не только торговала
Россия не желает приносить величайшие жертвы ради того, чего русские неспособны постичь»
Второй и третий

Подобный материал:

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 45

США

П. Столыпин за несколько лет до Первой мировой войны оценивал расстановку сил в Европе следующим образом: «Германия со своим большим населением, вне всякого сомнения, задыхается на своей сравнительно небольшой территории. Ее стремление расширить свою территорию на восток легко может послужить поводом к войне против России. Один лишь Бисмарк, сравнительно хорошо знавший Россию, не раз предупреждал германского императора, что всякая война против России очень легко поведет к крушению германской монархии. Англия же, считая себя первой державой мира и стремясь к тому, чтобы всегда играть первую скрипку в международном концерте, вне всякого сомнения, боится того, чтобы Россия, постоянно улучшая свое экономическое и военное положение, не помешала бы ей в ее колониальной политике. Больше всего Англия боится того, чтобы Россия не проникла в Индию, хотя Россия абсолютно не имеет никаких желаний захватить Индию... Англия не может не чувствовать, что ее эксплуатация таких стран, как Индия и других, рано или поздно может закончиться, и тогда она не только не будет играть роль первой скрипки в международном концерте мира, но и перестанет быть той великой империей, каковой является в данное время. Поэтому Англия больше всех ненавидит Россию и будет искренне радоваться, если когда-нибудь в России падет монархия, а сама Россия не будет больше великим государством и распадется на целый ряд самостоятельных республик... Ни любви, ни уважения во Франции к России нет, но вместе с тем Франция, ненавидя и боясь Германию, совершенно естественно стремится к тому, чтобы быть связанной с Россией военными союзами и договорами»²³⁰¹.

Об Америке Столыпин отзывался иначе. Он видел в США не соперника, а союзника и предполагал в ближайшее время поехать в Вашингтон и «в разговоре с президентом и государственным секретарем найти общие пути к более тесному и дружескому сближению России с Соединенными Штатами...» Столыпин надеялся «повлиять на прессу и общественные круги, чтобы путем личного посещения России большой группы представителей законодательных палат, корреспондентов и общественных деятелей Соединенные Штаты могли бы иметь

* 16 марта 1921 г. в Москве между РСФСР и Турцией был подписан договор о проливах, отражавший интересы двух стран.

528

возможность убедиться в том, что в России существует свобода и нет того угнетения национальностей, населяющих Россию, о котором распространяют слухи враги России». Он надеялся привлечь США к идее Международного парламента. «Считаю вполне возможным, что в будущем в России, как и в каждом государстве, могут меняться формы управления государственного режима, но русский народ по своему характеру, по своим взглядам, в своем отношении к людям не будет меняться и лишь об одном не будет забывать: кто его враги и кто его друзья. Народы Западной Европы, безусловно, значительно культурнее русского народа, но его искренними друзьями никогда не будут, и, может быть, только за океаном русский народ скорее в состоянии будет рассчитывать на то, что его поймут и пойдут ему навстречу. Равным образом народы Северной Америки всегда могут рассчитывать на то, что русский народ со своим русским радушием, со своей отзывчивостью и доброй душой, с искренним сердцем отзовется и во всем пойдет навстречу Америке, которой Россия и раньше помогала»²³⁰².

С обострением ситуации на Балканах в июле 1914 г. США выступили с предложением мирного посредничества, но никто не нашел возможным его принять. Одни не желали утратить преимущество своего внезапного наступления, другие рассчитывали на войну, как на шанс достижения своих реваншистских или империалистических целей. На протяжении войны США неоднократно возвращались к предложениям мирного посредничества. В 1916 г. президент полагал, что «наступило время получить от всех воюющих ныне держав соображения как об условиях, на которых война могла бы быть закончена, так и о формах, которые, по их мнению, могли бы быть признаны в качестве действительной гарантии против ее возобновления...»²³⁰³

Условия, которые выставила Германия, включали в себя: «Возвращение оккупированной Францией части Верхнего Эльзаса... Возврат колоний... Экономическое и финансовое возмещение при обмене завоеванными обеими сторонами областями, подлежащими возвращению при заключении мира. Возмещение убытков пострадавшим от войны германским предприятиям и частным лицам...» Кроме этого, Германия требовала свободы торговли и свободы морей²³⁰⁴. Англия и Франция откликнулись на призыв американского президента своим меморандумом. Комментируя его, Хауз приходил к выводу, что союзники «хотели попытать счастья в войне против Германии, ничем не связывая себя при выработке условий в случае победы»²³⁰⁵.

Оставалась Россия, которая еще в первые месяцы войны пыталась установить общие «условия, на которых война могла бы быть закончена». Пуанкаре тогда с насмешкой писал: «В Петрограде продолжают делить шкуру неубитого медведя в надежде на то, что условия мира долж-

529

ны быть установлены между союзниками и будут затем продиктованы Германии и Австрии и что мирный конгресс или мирная конференция состоятся лишь для урегулирования второстепенных вопросов»²³⁰⁶. Пуанкаре не захотел ограничивать «французский кусок шкуры». Россия же в то время была готова удовлетвориться только приданием Константинополю статуса вольного города²³⁰⁷.

Предложения американского президента 1916 года России уже не касались. Ее к тому времени попросту списали со счетов. Ни «союзники», ни американцы не рассматривали российскую империю, как полноценного политического партнера. Асквит, Э. Грей, Бальфур и Хауз уже в феврале 1916 г. пришли к выводу, что Россия с истощенными войной ресурсами скорее заключит сепаратный мир с Германией, чем обратится за помощью к США²³⁰⁸. Союзники имели веские основания для подобных выводов, ведь Россия на протяжении всей войны неоднократно обращалась к ним за помощью, получая в ответ большей частью одни обещания. Та легкость, с которой лидеры Англии и США пришли к выводу, что России легче заключить мир с Германией, чем добиться реальной помощи от своих «союзников», свидетельствует о том что они сами, после поражений России в 1915 г., больше верили в силу Германии, чем в выполнение своих союзнических обязательств.

Впрочем, даже англичане, по словам Э. Хауза, испытывали «подозрения к президенту Вильсону». В них нарастало чувство уверенности «в том, что он никогда не предпримет решительных действий и что на американскую помощь рассчитывать не приходится. Эти чувства подозрения... постепенно переходили во враждебность»²³⁰⁹. И тогда уже Ллойд-Джордж начнет искать сепаратные пути поиска мира с Германией.

Но, казалось бы, какое США дело до России и ее союзников, воюющих на другой стороне океана? Сапог немецкого солдата все равно никогда не ступит на американскую землю. Следовательно, и помощь России и союзникам для американцев были проявлением чистого демократического альтруизма?

Но во-первых, для США, как участника Гаагской конференции, вступление в войну на стороне Антанты было моральным долгом. Во-вторых, демократические принципы и права человека, которые отстаивали США, так же требовали вступления Америки в войну. Однако вместо этого В. Вильсон, спустя две недели после начала войны, заявил о нейтралитете своей страны.

В-третьих, уже 15 сентября 1914 г. американский посол в Лондоне Пэйдж сообщал: «Цивилизация должна быть спасена. А это невозможно, пока жив германский милитаризм»²³¹⁰. Менее года спустя Хауз пришел к выводу, что Германия представляет прямую угрозу для Америки: В мае 1915 г. он пишет президенту: «Война неизбежна»²³¹¹. В июле: «Мы идем на ужасный риск ставя свою безопасность почти в полную

530

зависимость от победы союзников»²³¹². В октябре: «Следующим объектом нападения несомненно были бы мы, и доктрина Монро в самом деле превратилась бы в клочок бумаги...»²³¹³ В итоге, констатировал Хауз, в случае поражения союзников «положение для Америки было бы роковым»²³¹⁴. Американский посол в России Фрэнсис был аналогичного мнения: «...Я думаю, что если Германия выиграет эту войну, не только нашей свободе в Америке будет угрожать опасность, а нашим принципам — разрушение, но и сам этот мир перестанет быть подходящим местом для свободомыслящего человека»²³¹³. Но тем не менее вступать в войну США не торопились.

Американцев не смущали и заявления военного министра Англии Китченера, по мнению которого вступление США в войну «намного сократит срок войны и сохранит неисчислимые жизни не только у союзников но и у немцев», он «не скрывал своего мнения, что наше вступление в войну сыграет решающую роль»²³¹⁶. На реплику английского посла в адрес США: «Одно время эта страна была построена из чистого камня, но теперь она построена из грязи, песка и небольшого количества камня; и никто не может предсказать, как и куда она ползет»²³¹⁷. Э. Хауз позволил себе только оскорбиться*.

Чем объяснялась такая «непробиваемая» «миролюбивая» позиция США? На этот счет существует множество версий. Например, В. Вильсон 11 мая 1915 г. заявлял: «Есть такая вещь, как гордость, не позволяющая вступать нам в драку»²³¹⁸. Другие объясняют этот факт пацифизмом, присущим американцам, третьи их приверженностью к позиции изоляционизма, четвертые желанием американского истеблишмента найти пути мирного урегулирования мировой войны, пятые считали оскорблением чести американской нации участие в империалистической войне. Хауз ссылается и на профессорские склонности президента, не позволяющие ему быстро принимать решения, не обдумав все варианты. Есть и такое мнение, что Вильсон не мог предпринять более решительные шаги накануне предвыборной кампании, и лишь перевыборы на второй срок развязали ему руки и т.д.

Чем же тогда занималась Америка во время мировой войны, грозившей по мнению Фрэнсиса, Пэйджа, Хауза, Элиота... ее существованию? Во время войны уносившей миллионы человеческих жизней?

Америка — торговала!

Ни один вид бизнеса не дает таких прибылей, как война. Уже в апреле 1914 г. газеты «Нью-Йорк Таймс» и «Бостон Коммершл Бюллетин» устами Гилда утверждали, будто президент предсказал друзьям бум американского бизнеса, торгующего во время войны с обеими сторонами²³¹⁹. Секретарь президента отрицал подобные высказывания²³²⁰. Тем не менее очевидно, что публикации отражали вполне определенные надежды и ожидания в американском обществе.

531

Торговля оружием, сырьем, продовольствием — во время войны это «золотой дождь». Но для того, чтобы он «пролился», товар необходимо было доставить потребителю, и тут у США возникали проблемы. Для «свободы торговли» необходима — «свобода морей»*. Но свободе торговли с Англией представляли угрозу немецкие подводные лодки, с другой стороны ей мешала английская морская блокада портов европейских нейтральных держав, которые использовали немцы для торговли с Америкой. США стояли перед дилеммой: с кем торговать — с немцами или англичанами. Э. Хауз писал президенту: «Германия нарушала права человечества, между тем как разногласия с Великобританией были гораздо менее значительны. Но они задевали карман и самолюбие многих американцев»²³²¹.

И США пошли третьим путем, торгуя с теми и с другими, под прикрытием «прав нейтральной державы»**. Америка поставляла союзникам вооружения, а немцам продовольствие и сырье: медь, сталь, хлопок и т.д. На этой почве у США возникли разногласия с Англией, которые постоянно грозили перерасти в серьезный конфликт. Американские представители негодовали. Лэйн заявлял: «Ее победа зависит от нашего строжайшего нейтралитета, и вместе с тем она нам не дает пользоваться нашими правами нейтральной державы»²³²²; Хаус утверждал: «Поддержание дружеских отношений между двумя странами оказало больше пользы Англии, чем нам»²³²³. Генеральный прокурор Т. Грегори рассказывал, «какое давление оказывалось на Вильсона, чтобы вынудить его принять репрессивные меры против Антанты за ее вмешательство в американскую торговлю»²³²⁴. Американцы доходили

* Термин «свобода морей» введен Э. Хаузом в начале 1915 г. (Хауз... Т. 1. С. 198.)

** Права блокады и нейтралитета стороны толковали в зависимости от своих интересов. Так требуя блокады Германии Великобритания одновременно протестовала против подводной войны развязанной немцами. Она называла «ее негуманным способом ведения войны, противоречащим международному праву. Удивительная фраза при постоянном нарушении этого права Антантой!,— восклицал Людендорф, — Новые средства войны создают новые нормы международного права. Последнее было признано Соединенными Штатами в ноте к Англии от 5 марта 1915 г. Таково же суждение английского руководства, принадлежащее адмиралу сэру Перси Скотту, опубликованное в «Таймсе» 16 июля 1914 г. Он пишет: «Я считаю объявление блокады... вполне допустимым... И если при попытке прорваться судно будет потоплено, то это никак нельзя квалифицировать как возвращение к варварству и пиратству в их самых мрачных формах». Американцам блокада мешала наживаться на войне, поэтому нота протеста США от 30 марта 1915 г. утверждала, что английская блокада «является почти полным отрицанием суверенных прав наций, не находящихся в состоянии войны... что несовместимо с лежащим в настоящих условиях на Соединенных Штатах высоком долге»... Вторая американская нота от 5 ноября указывала, что «блокада... является незаконной и недействительной». (Людендорф Э.... С. 214-215,414.)

532

до откровенного шантажа англичан, угрожая приостановить поставки вооружений²³²⁵.

По мнению американского историка, англичане и французы «считали себя защитниками цивилизации и верили в то, что дерутся за Америку, которая из трусости или жадности оставалась в стороне и собирала золотую жатву от продажи военного снаряжения»²³²⁶. Э. Хауз этого не отрицал, в письме президенту он указывал: «мы наживаем деньги на их несчастье, но это тем не менее неизбежно»²³²⁷. Отчасти это действительно было так, поскольку сохранение принципа «свободы морей» было выгодно не только Германии, но и Англии. Хауз по этому поводу замечал: «Настойчивость Вильсона спасла английский торговый флот от усиления подводной войны»²³²⁸.

Что ожидало Англию в противном случае, наглядно демонстрирует неограниченная подводная война, объявленная немцами в конце 1916 г.: Глава комитета морского транспорта союзников сообщал: «Все военные успехи союзников оказались под угрозой катастрофы — и над всеми главными европейскими державами нависла неизбежная опасность голода... За первые три месяца подверглись уничтожению 470 судов океанского класса (если включить суда всех классов, то общее число единиц дойдет до 1000). Только за две недели апреля были потоплены 122 океанских судна..., (что) эквивалентно 25% среднего количества находившихся в пути судов... Дальнейшие потери в таком размере имели бы следствием бедственное положение на всех союзных фронтах и могли довести до безоговорочной сдачи»²³²⁹. У. Черчилль тогда говорил: «Еще бы немного, и подводная война, направленная против морской торговли, вместо того чтобы привлечь на нашу сторону Америку, привела бы нас к неизбежному поражению вследствие голода...»²³³⁰ Правда, в первые годы войны у Германии еще не было достаточного количества подводных лодок для тотальной подводной войны. А вступление в войну США в любом случае неизбежно приводило к скорой победе коалиции.

Америка не только торговала — она еще и продвигала свои политические идеалы, основанные на твердом экономическом интересе.

Американцы не вступали в войну, поскольку меньше всего хотели воевать за империалистические интересы европейских стран, которые в случае победы вели к новому переделу мира. В. Вильсон в обращении от 27 мая 1916 г. по сути обвинил обе воюющие стороны в преследовании ими империалистических целей: «Цели обеих сторон... фактически одинаковые» и сформулировал свои принципы демократического мира, в конце призвав к «миру без победы»²³³¹. На пути Вильсона стоял европейский империализм образца XVIII-XIX веков, который и привел к Первой мировой войне. США совершенно хладнокровно предоставили возможность Европе «перевариться в собственном соку», «в соб-

533

ственной крови», т.е. самим переваривать свой империализм, и его последствия.

С другой стороны, на пути продвижения американской экономической экспансии, непосредственно связанной со свободой торговли и морей, стояла Великобритания — ее колониальная империя и ее морское господство. И США были жизненно заинтересованы в радикальном ослаблении своего грозного конкурента. Мировая европейская война представляла для этого уникальные возможности. Без долгой и разорительной торговой войны американцы могли получить все не только даром, но еще и с огромной доплатой в виде военных заказов...

Но главное препятствие в продвижении американских интересов, по мнению Хауза, создавалось в случае победы в войне России или Германии: «Самое печальное во всем этом положении для меня то, что ничего хорошего от него нельзя ожидать. Если победят союзники, то это главным образом будет означать господство России на Европейском континенте. Если же победит Германия, это означало бы пришествие на целые поколения несказанной тирании милитаризма... Успех Германии в конечном счете означал бы большие заботы для нас. Нам пришлось бы сойти с того пути, который Вы осветили для будущих поколений, с постоянным миром как конечной цели и новым международным кодексом морали как путеводной звездой, и вместо этого создавать военную машину грандиозных размеров»²³³².

Новые политические принципы, выдвигаемые США, опирались на их глобальные экономические интересы. Америка, как самая мощная экономическая держава, могла реализовать свое мировое господство только посредством распространения во всем мире политического строя, основанного на действии чисто экономических законов — «американской демократии», «свободы наций», «свободы торговли». В этом случае Европа и мир превращались в шахматную доску, на которой фигуры передвигались экономическими рычагами, управление которыми неуклонно перемещалось в США. Именно глобальные экономические интересы, по мнению Л. Троцкого, привели США к участию в войне: «Соединенные Штаты вступили в войну спустя три года после ее начала под влиянием трезвых расчетов американской фондовой биржи. Америка не может смириться с победой одной коалиции над другой. Америка заинтересована в ослаблении обеих коалиций и консолидации гегемонии американского капитала»²³³³.

«Мир без победы» на деле фактически оставлял в Первой мировой войне единственного победителя... В. Вильсон, подразумевая глобальное экономическое превосходство США, говорил в начале 1917 г.: «Англия и Франция не имеют тех же самых взглядов на мир, которые свойственны по известной причине нам. Когда война кончится, мы сможем заставить их думать по-нашему»²³³⁴.

Вступая в войну, в апреле 1917 г. американский президент заявлял: «Миру должна быть обеспечена демократия. Мир должен быть установлен на прочной основе политической свободы. Мы не преследуем эгои-

534

стических целей. Мы не хотим ни побед, ни власти, нам не нужны военные контрибуции и никакие материальные компенсации за жертвы, которые мы добровольно принесем. Мы только боремся за права человечества. Мы будем удовлетворены тогда, когда эти права будут обеспечены так, как могут обеспечить их только доверие и свобода наций»²³³⁵.

Решение о вступлении США в войну было принято за год до этого. В мае 1916 г. В. Вильсон говорил: «Хотим мы того или нет, но мы живем жизнью всего мира. Интересы всех стран — наши собственные интересы. Мы партнеры всем остальным. То, что затрагивает интересы человечества, неизбежно наше дело, точно так же, как дело всех стран Европы и Азии»²³³⁶. Хауз отмечал: «Это решение означало поворотный пункт в наших международных отношениях и в нашей прежней политике невмешательства»²³³⁷. Решение было принято под массированным давлением союзников на США, Хауз записывал 24 мая 1916 г.: «Становится очевидным, что если США не выкажут готовности пожертвовать сотнями тысяч жизней и миллиардами долларов, мы никогда не будем в хороших отношениях с союзниками»²³³⁸.

Окончательное решение о вступлении США в войну было принято после развязывания немцами тотальной подводной войны. Она стала следствием провала декабрьских 1916 г. мирных инициатив президента США. Тогда Германия выдвинула неприемлемые условия окончания войны, а Англия и Франция вообще отказались их обсуждать. Только после этого правящие круги Германии приняли решение о возобновлении полномасштабной подводной войны²³³⁹.

Что она значила для США? Ответ давал Л. Троцкий: «Экспорт Соединенных Штатов, достигший в 1913 г. суммы в 2 466 миллиардов долларов, поднялся в 1916 г. до совершенно невероятной высоты в 5 481 миллиардов! Львиную долю этого экспорта доставляет, разумеется, военная индустрия. Внезапное прекращение, после объявления неограниченной подводной войны, вывоза в союзные страны, которые поглотили в 1915 г. американских товаров не менее, как на 3 1/2 миллиарда, означало не только прекращение притока чудовищных барышей, но и грозило небывалым кризисом всей американской промышленности, перестроившейся на военную ногу»²³⁴⁰.

Чем же определялся конкретный момент вступления США в войну? У. Черчилль в своем привычном тоне дает направление для поиска ответа на этот вопрос: «Но не напрасны были ее (России) героические поступки. Гигант, сраженный насмерть, умирая, успел передать эстафету с востока через океан новому титану... Российская империя пала 16 марта, 6 апреля в войну вступили Соединенные Штаты Америки»²³⁴¹. США не могли допустить поражения союзников и после падения Восточного фронта, были вынуждены воздвигнуть Второй (американский) фронт. Этот вопрос в принципе был решен на совещании представителей британского и американского истеблишмента еще в феврале 1916 г. — угроза поражения России делала неизбежным вступление в войну США.

535

Тогда Э. Хауз заявил: «Россия, может быть, и останется в рядах борющихся но стоит ли рисковать?»²³⁴²

Союзники не только не сомневались в поражении России, но и вполне прагматично планировали его. России не было места в клубе победителей, ее место должны были занять Соединенные Штаты. И именно поэтому англосаксов тогда больше волновал вопрос: «Каким образом английское правительство сможет сообщить нам (американскому правительству), что оно считает момент благоприятным для нашего вмешательства... и как в таком случае избегнуть обвинений в двойной игре?»²³⁴³

Америка, вступая в войну, была не готова к ней — «армия США в апреле 1917 года насчитывала лишь 108 тысяч человек... национальная гвардия, состоящая из 130 тысяч солдат запаса, лишь незначительно повысила ее эффективность. Лучшие американские формирования входили в состав корпуса морской пехоты, но они насчитывали только 15 тысяч человек»²³⁴⁴. Однако для Европы основную ценность имели не американские солдаты, а американские доллары. Французский уполномоченный Тадье вспоминал: «Лишившись возможности расплачиваться долларами... союзники были бы разбиты до конца 1917 г. Вступление Америки в войну спасло их. Еще раньше американских солдат американские доллары придали событиям совсем другое направление... Что за поток золота хлынул в Европу!»²³⁴⁵ Английский уполномоченный лорд Нортклиф писал о том же: «Американцы являются полными хозяевами положения, как в отношении нас, англичан, так и в отношении Канады, Франции, Италии и России. Наш заем встречает резкую оппозицию конгресса. Если провалится заем, то провалится и война»²³⁴⁶.

Тем не менее У. Черчилль 10 мая 1917 г. в обращении к палате общин заявлял: «Мы не должны растрачивать остающиеся армии Франции и Британии, прежде чем американская мощь станет ощутимой на полях сражений»²³⁴⁷. В это же самое время английские, французские и американские представители вели в России усиленную пропаганду войны и требовали от русских армий нового летнего наступления. России на него был выделен, хоть и скромный по сравнению с союзниками (в пять с лишним раз меньше, чем Англии), но все-таки заем. Однако к июльскому наступлению и даже к Октябрьской революции практически ни один овеществленный «заемный доллар» не достиг берегов России.

США вступали в войну уже после того, как Россия, провоевав три с половиной года, находилась за гранью экономической и политической катастрофы, она потеряла только погибшими более 1,5 млн. человек. Тем не менее в мае 1917 г. И. Рут, глава миссии США, не потерявших в этой войне еще ни одного человека, отчаявшись побудить Россию к продолжению войны, писал: «Осознавая примитивный характер российской

536

демократии, можно сделать вывод, что Россия не желает приносить величайшие жертвы ради того, чего русские неспособны постичь»²³⁴⁸. Президент США В. Вильсон в то время в своем послании Конгрессу выражал надежду, что «великий и щедрый русский народ во всем своем наивном величии и могуществе присоединится к силам, сражающимся за свободу, за справедливость и мир во всем мире».

Когда «передовая демократия» только грузила первую дивизию для отправки в Европу, Россия была уже разорена... Для США, наоборот, Первая мировая война стала «золотым дождем». Так, капитал одной только «Дюпон де Немур» за четыре года войны вырос с 83 до 308 млн. долл. Военные дивиденды были исчислены из нормы 458% нарицательной стоимости акционерного капитала. Штаты из должника Европы (3 млрд. долл.) превратились в ее кредитора. Союзники по окончании войны были должны США 10,4 млрд. долл. Но и это была лишь сравнительно ничтожная часть полученной выгоды, ведь помимо этого США благодаря войне получили глобальное экономическое превосходство над всеми мировыми державами. Естественно, что США не требовали ни контрибуции, ни материальные компенсации; они их уже получили и будут получать в виде процентов и возврата долгов, как с союзников, так и с противников на протяжении почти 15 лет после окончания войны...*

Теперь можно было поговорить о «правах человечества» и «идеалах»... Э. Хауз еще в январе 1916 г. писал В. Вильсону, что «ни одна стран в мире не обладает такими высокими идеалами и не проявляет столько готовности к жертвам ради этих идеалов, как наша»²³⁴⁹. Наглядно слова Э. Хауза о жертвах «подтверждает» нижеприводимая таблица...

Сальдо долгов «союзников» друг другу по окончанию Первой

мировой войны, млрд. фунтов стерлингов²³⁵⁰, и количество

погибших в Первой мировой войне, млн. чел.²³⁵¹

	Актив	Пассив	Баланс	Количество погибших
США	1,9	0	1,9	0,037
Великобритания	1,7	0,84	0,86	0,485
Франция	0,35	1,06	-0,71	0,898
Россия	0	0,76	-0,76	1,2

* США получали бы проценты и долги с союзников почти до 1960 года, но этому помешала Великая Депрессия.

537

Даже У. Черчилль не мог сдержаться: «Европе предстояло выбираться из положения, созданного мировой катастрофой, собственными силами; а Соединенные Штаты, которые во всей этой борьбе потеряли лишь 125 тысяч человек, настояли на получении тем или иным путем четырех пятых всей суммы репараций, уплачиваемых Германией тем странам, которые она опустошила и цвет мужского населения которых она уничтожила. Говоря так, мы не хотим высказать осуждения народам или их руководящим государственным деятелям. Необходимо указать лишь на сравнительно низкий моральный уровень, которым характеризуются взаимоотношения больших государств на современной стадии развития человечества»²³⁵².

Тем временем И. Рут, вернувшись из России, стал горячим сторонником оказания ей помощи, указывая на то, что «мы пришли в виноградник в одиннадцатом часу»*. В августе 1917 г. он рекомендовал «оказывать в полной мере помощь России... Чтобы Россия продолжала войну, требуется материальное, существенное, практическое содействие. Мы должны ее обеспечить, если верны своим обещаниям, если верны своим принципам»²³⁵³. Мысли Хауза отчасти совпадали с предложениями Рута, но при этом он был более прагматичен: «Важнее превратить Россию в жизнеспособную республику, чем поставить Германию на колени. Если внутренний раздор достигнет в России точки, когда Германия сможет вмешаться, тогда Германия окажется в состоянии доминировать в России и политически и экономически. Это привело бы к выходу монолитного блока Евразии, возглавляемого Германией, за пределы зоны влияния США, превратило бы его в непобедимую мировую силу. Если же Россия выйдет из своего кризиса окрепшей республикой, Германии не миновать своей скорбной участи, сколько бы ни длилась война»²³⁵⁴.

Однако В. Вильсон и госсекретарь Лэнсинг слабо реагировали на эти призывы. Выводы миссии Рута приводили Лэнсинга в недоумение: «Я поражаюсь их оптимизму»²³⁵⁵. Уоллинг заявлял: «Послали комиссию Рута, которая заблудилась в России, как дети в лесу»²³⁵⁶. Рут жаловался, что «миссия была показным представлением», с помощью которого президент хотел продемонстрировать свое сочувствие русской революции. Когда мы доставили послание и произнесли речи, он удовлетворился: это все, что было ему нужно»²³⁵⁷.

Победа большевистской революции в России стала первым практическим прорывом в истории на пути к демократическому миру. Американский историк писал: «Едва захватив бразды правления, большевики предложили перемирие всем участникам войны и обнародовали замеча-

* Притча Христа о работниках, последними пришедших на виноградник. Евангелие от Матфея, 20:1-16. (Дэвис Д.Э., Трнаи Ю.П... С. 93.)

538

тельный манифест, отмечающий первый официальный шаг советского правительства к «справедливому и демократическому миру»²³⁵⁸. «Отвечая на брошенный Октябрьской революцией вызов, Вильсон в начале 1918 г. готовил заглавную речь своей мировой дипломатии — об условиях предстоящего мира (Знаменитые 14 пунктов Вильсона). По словам одного из наиболее известных исследователей «вильсонизма» Ч. Сеймура, «главной причиной выдвижения мирной программы США являлось положение в России»²³⁵⁹. «Мирной программе в России... и Брест-Литовскому миру он (Вильсон) посвятил почти половину программной речи...»²³⁶⁰ Декларация Вильсона носила откровенно двойственный характер: с одной стороны, она определяла новые демократические принципы мирного сосуществования народов, с другой — утверждала мировое господство США, отражая новую расстановку сил на мировой арене.

В первом пункте содержалось осуждение тайной дипломатии. Вильсон заметил, что желание России вести открытые переговоры отражает «подлинный дух современной демократии». Американская демократия постарается соответствовать моральным принципам, исповедуемым Россией.... «Секретность обсуждений, отсутствие бесстрашной прямоты, неспособность определенно объявить о целях войны присуща Германии и ее союзникам, но слышен голос, призывающий к определению принципов и целей, и этот голос, как мне кажется, является самым волнующим и убедительным среди голосов, которыми наполнен охваченный беспокойством мир. Это голос русского народа. Этот народ находится в прострации и почти беззащитен перед мрачной мощью Германии, от которой до сих пор никто не видел сочувствия или жалости. Мощь русского народа, по-видимому, сокрушена. Но дух его не покорен. Русские не подчиняются ни в принципах, ни в реальных действиях. Их понимание того, что справедливо, того, что гуманно, и того, что затрагивает их честь, выражено откровенно, с широким взглядом на мир, щедростью души и всемирной человеческой симпатией, которая вызывает восхищение всех друзей человечества».

Второй и третий пункты призывали к свободе торговли. После войны США не имели конкурентов на мировом рынке, и экономическую экспансию Нового Света сдерживали только торговые барьеры и морская гегемония Великобритании. Поэтому В. Вильсон призывал к «снятию экономических барьеров и установлению свободы торговых отношений между всеми нациями» и требовал свободы морей. Мало того, США выдвигали прежде немыслимое требование равенства морских вооружений с Англией.

Четвертый пункт провозглашал необходимость разоружения. Он повторял как предложения России на гаагской конвенции 1899 и 1907 гг., так и большевиков, уже ликвидировавших армию. С другой стороны окруженным океанами Штатам нечего было бояться Канады и Мексики. Кроме того лозунг требовал разоружения прежде всего тех, кто мог со-

539

перничать с США — главных европейских государств Германии, Франции и Англии.

Пятый пункт призывал к «свободному, открытому и абсолютно беспристрастному урегулированию всех колониальных притязаний». Оборотной стороной этого пункта была борьба за новый передел мира.

В шестом пункте речь шла о России. Президент так определил свою позицию: «Эвакуация иностранных войск со всей русской территории — таково решение всех вопросов, касающихся России, которое обеспечит получение ею возможности независимого определения своего собственного политического развития, проведения национальной политики; обеспечение приглашения ее в сообщество свободных наций на условиях гарантии независимого выбора своих политических институтов».

...Четырнадцатый пункт, который, в определенном смысле, стал самым главным, предлагал создание всемирной организации государств: «Должна быть создана ассоциация наций с целью обеспечения гарантий политической независимости и территориальной целостности, как для великих, так и малых стран»²³⁶¹. США естественно надеялись занять в этой ассоциации доминирующее положение.

«Четырнадцать пунктов» В. Вильсона венчали Первую мировую войну. Они разрушали великие колониальные империи и утверждали экономическое и политическое мировое господство США. Не случайно, что «пункты» вызвали скрытое противодействие европейских держав и прежде всего Англии и Франции. В случае их полной реализации в начале XX века даже Европа по сути дела превращалась если не в американскую колонию, то в американский протекторат. Но европейский империализм был еще силен и сдаваться не собирался. Америка не смогла «заставить Европу думать по-американски». Американо-европейский конфликт возникший в ходе Первой мировой войны, не был разрешен и неизбежно в будущем вел к новым войнам.

Blog

Василий Галин Запретная политэкономия Революция по-русски

Содержание