Geum.ru

Молодежь – позитивная сила развития российского общества

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   23
родном – залог высокого потенциала развития страны.


Фобьянчук А.А. (Москва)

Конструктивизм рефлексивных отношений молодежи
в социальной среде


Бурные периоды перестроечных процессов, последних десятилетий в России, отложили свой отпечаток на культуру в социальной среде. Смена ценностей и приоритетов сказалась не только ослаблением экономики страны, но и на социальной сфере общества. Происходящие таким образом события легли в основу образовательного и воспитательного процесса подрастающего поколения.

Последний период новейшей истории России скорректировал деятельность государства и общества в целом по привлечению молодежи к политической и общественной жизни своей страны, развитию образовательных программ по выходу из кризиса системы воспитания. Мной рассматривается один из сегментов социальной среды – это молодежь. Конкретно в этой работе я не определяю возрастной состав. Интерес проявляется к молодому поколению, находящемуся на ступенях своего социального развития (школа, колледж, институт и т.д.).

Необходимо разобраться, как влияет социальная среда на человека, а точнее на человека, еще не сформировавшегося как личность. При этом необходимо затронуть не только социальные условия, но и психофизиологические особенности человека. Почему затрагивается психология и физиология? Мы понимаем под обыденной психологией – память, внимание, ум, чувство и другие основы, которые дают возможность интерпретировать поведения людей. В нашем случае этого недостаточно, так как нам необходимо понять воздействия внешних раздражителей из социальной среды на психику человека и его реакцию на эти раздражители, его поведение в обществе. Это простой цикл, а более сложный состоит из накопления этих стимулов, их переработка и все это во временном интервале – год, два, десять лет.

Рассматривая предметно рефлексивные отношения можно с уверенность говорить, что сам механизм познания социальной среды индивидом и его отношение к этой среде является необходимым условием воспитания молодого поколения в рамках конструктивного подхода.

При детальном рассмотрении ключевых понятий можно сослаться на определение, данное Е.Н. Емельяновым в словаре «Социальная психология», где более полно раскрывается сам механизм рефлексии.

Отношения предметно-рефлексивные [лат. reflexus – отраженный] – интериоризованная система рефлексивных связей субъекта с другими людьми, основывающаяся на способности к мысленному отражению позиции "другого" или представлений других об особенностях собственного видения предмета (объекта, проблемы).

Предметно-рефлексивные отношения для индивида являются познавательным инструментом, так как воспринимаемая им информация, поступающая извне, дает возможность индивиду переосмыслить действия других людей и вывести для себя новые умозаключения по отношению к социуму.

В основе предметно-рефлексивных отношений лежат:

1) адекватность в процессе отношений с другими людьми в рамках рефлексивного подхода;

2) масштабность охвата осмысления предметных отношений в социуме;

3) направленность – векторные составляющие коэффициента внимания на значимые субъекты предметных отношений индивида, становящиеся объектом рефлексивной направленности.

Данные критерии позволяют индивиду повышать качественно свой уровень общения с другими людьми. Поэтому, учитывая такие особенности необходимо выстраивать методику воспитания, направленную на конструктивные основы формирования личности.


Фурсова В.В. (Казань)

Теневое предпринимательство (репетиторство и коррупция)
в современной российской системе образования как фактор
воспроизводства социального неравенства в молодежной среде


Всякие существенные, базисные изменения в развитии того или иного общества, безусловно, ведут к различного рода социальным изменениям: меняется социально-классовая структура, появляются новые социальные образования, существования которых объективно требует новый способ производства, новый экономический уклад жизни. Современное российское общество осуществляет очень болезненный переход посттоталитарного государства с чрезмерно централизованной экономикой к рынку свободного предпринимательства, не такого, каким он был в странах Западной Европы и Америки в прошлом столетии. Но и, конечно, другому, нежели глубоко интегрированный и социально-ориентированный рынок современных развитых стран. Это переходное и своеобразное состояние обусловило появление самых различных социальных явлений, кото­рые как количественно, так и качественно меняют сложившуюся в условиях социалистической системы и упрощенную до предела со­циально-классовую структуру. Дифференциация, т.е. все большее расслоение общества, появление новых классов, социальных слоев и групп – это безусловный и вполне объективный показатель проходящих в нем сложных социальных процессов. В этой связи очень интересен для изучения новый социаль­ный феномен – российское предпринимательство, ко­торое играет все более значимую роль в системе общественного производства, и которое должно послужить основой для становления одного из ведущих классов общества. Поэтому мы с полным основанием можем говорить о предпринимателях как о большой группе людей, кото­рые составляют новую социальную общность, новый класс с харак­терными признаками и внутренней структурой. Основными видами предпринимательства можно считать: производственное, коммерческое, финансовое, а также легальное и теневое. В современном российском обществе наиболее развито коммерческое и теневое предпринимательство, то есть желание как можно больше заработать денег, причем не всегда честным путем. Сюда относится и уклонение многих предпринимателей от уплаты налогов, и запрещенный теневой бизнес: торговля наркотиками, оружием, людьми и т.д.

Предпринимательство развито и в сфере образования. Это и репетиторство, и коррупция, и незаконное поступление в различные школы и вузы, и вымогательство денег с родителей и прочее. Все это является незаконной, девиантной, преступной деятельностью в сфере образования и карается уголовным кодексом. Таким образом, мы можем охарактеризовать, например, репетиторство как незаконную коммерческую деятельность с целью излечения прибыли, не облагаемой налогами.

При анализе уровня знаний абитуриентов высшей школы сразу бросается в глаза недостаточность базовых знаний, полученных в средней школе, для участия в конкурсных экзаменах. Эту невыполняемую школой функцию на практике реализуют коммерсанты от образования и науки, активно использующие сложившуюся ситуацию. Требования вступительных экзаменов часто не соответствуют школьной программе, а репетиторы прекрасно знакомы с этими требованиями, тем более что нередко они сами непосредственно участвовали в их разработке. Часть репетиторов гарантирует получение высоких оценок на вступительных экзаменах, достаточных для поступления. Сформировалось общественное мнение о том, что без репетиторства нельзя поступить в престижные вузы и на пользующиеся повышенным спросом специальности.

Качество нынешних абитуриентов в известном смысле определяется организацией современной конкурсной системы, базирующейся на корпоративной поруке репетиторов-преподавателей вузов и «специальных мерах профилактики» по недопущению провала на экзаменах.

Неформальный институт репетиторства олицетворяет систему так называемого «латентного взяточничества». Он показывает значительное влияние на процедуру поступления в государственные вузы страны. Эта система не заинтересована во введении национального тестирования, а также в повышении качества школьного образования. Это позволило бы на основе полученных в школе знаний поступать в вузы, минуя репетиторство и взятки. Следует отметить тот факт, что, даже оканчивая элитную специализированную школу, абитуриент пользуется услугами репетитора. Селективный отбор в учебные заведения нового типа, призванные готовить элиту, чаще всего заканчивается конкурсом родительских возможностей.

Еще одна проблема, которая постоянно воспроизводится, – коррупция в системе образования. Коррупция является видом теневого предпринимательства. По данным социологических исследований, проведенных в Казанском государственном университете (качественные исследования за 2007-2008 гг.), без взятки невозможно устроиться в университет. По мнению студента А. геологического факультета: «В университет можно поступить и без подготовки, и плохо сдав ЕГЭ, главное – заплатить за поступление». В ходе качественного интервью со студентами Казанского государственного университета было выяснено, что вторая проблема, с которой сталкиваются абитуриенты, – это поступление. Так, на вопрос: «Можно ли своими силами поступить в университет?» большинство респондентов ответили отрицательно. Н., студентка юридического факультета, считает, что «на юрфак своими силами поступить практически невозможно; необходимо иметь или связи, или деньги, несмотря на большой план приема студентов». Так же считают и представители других факультетов. Это означает, что нелегальный бизнес остается основным способом поступления в вузы. В меньшей степени, по результатам исследования, коррупция развита на «непрестижных» и «сложных» факультетах – филологическом, химическом, физическом. Многие студенты считают, что на бюджете в основном учатся все студенты «по блату». А на коммерческих отделениях – все остальные. На вопрос: «Какие недостатки вы видите в системе образования?» студентка В. ответила: «Везде коррумпированность, я считаю, что умные дети должны учиться не на контрактной, а на бюджетной основе».

Некоторые респонденты отметили, что систематически дают взятки и различные подарки педагогам во время сессий. По мнению К., студентки экономического факультета, «По многим предметам преподавателям приходится дарить подарки или давать денежное вознаграждение, особенно когда по каким-то причинам есть пропуски занятий». Опрашиваемые респонденты – студенты 2-4 курсов – считают, что без денег невозможно ни сдать ЕГЭ, ни поступить, ни учиться. Наиболее коррумпированные факультеты – юрфак и экономфак. Эта проблема касается и других вузов. Таким образом, и в школьной системе (незаконные поборы с родителей якобы на благоустройство школы, поступление в наиболее престижные школы), и на уровне высшего образования невозможно обойтись, к сожалению, без нелегальных поборов.

Таким образом, становится понятно, что в современной системе образования воспроизводится социальное неравенство и многие молодые талантливые люди не могут поступить в вузы, если у родителей нет денег на репетиторов и взятки. А в связи с кризисом и падением уровня жизни в нашей стране эта проблема становится все более актуальной.

В целом, эту проблему можно решить, только модернизируя всю систему образования. Бороться с этим явлением возможно только с помощью демократизации всего общества, адекватной политики государства по поддержанию и социальному обеспечению всех, особенно, низших слоев населения, при поддержке средней школы, прозрачности сдачи ЕГЭ и вступительных экзаменов.


Хвыля-Олинтер Н.А. (Москва)

Роль идентичности в процессе реализации
образовательного потенциала молодежи


Рассмотрим важность формирования российской идентичности молодежи для реализации молодежного потенциала на примере образовательной и профессиональной сферы.

Сегодня молодые люди благодаря развитию системы образования имеют возможность освоить новые профессии, получить необходимые для этого знания и интересные навыки. Но в чем заключается дальнейший смысл получения знаний и освоения навыков молодежью? Важно, чтобы молодежный потенциал реализовывался на благо страны, предоставляющий молодым людям возможность получить образование.

На социологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова было проведено исследование [1], показавшее, что подавляющее большинство сегодняшних выпускников московских школ намерено продолжить образование (32%), работать и учиться (33%), 11% молодых людей (в основном, мужского пола) предполагают после школы сразу идти на работу, 17% еще не задумывались над этим вопросом, а 6% (в основном, девушки) ничего не хотят делать.

Подавляющее большинство (91%), желающих после школы продолжить обучение считают, что образование позволяет добиться успехов в жизни, влияет на карьерный рост.

Данные другого исследования показали, что ценность высшего образования для молодежи сегодня более чем очевидна – более 80% студентов отмечают, что наиболее важно для них в данный период жизни – успешное окончание вуза [2].

Кроме того, по данным того же исследования, каждый третий опрошенный студент полагает, что доступ к высшему образованию является важнейшим фактором профилактики и решения проблемы экстремизма среди молодежи в России.

С другой стороны, сегодня уже более 30 тысяч российских ученых по контрактам работают за границей. По данным 2002 года 5% выпускников вузов хотят уехать после получения диплома за рубеж [3, с.77], а в 2007 году эта цифра практически удвоилась и составила 9% опрошенных [2].

Кстати, степень религиозности молодых людей оказалась одним из факторов, влияющих на готовность молодого поколения россиян навсегда покинуть Россию и уехать за границу, что очень важно при учете перспектив реализации потенциала молодежи. Так, готовых навсегда покинуть Родину среди глубоко верующих молодых людей наименьшее количество (1%), далее вероятность отъезда распределяется по нарастающей.

Подобная тенденция говорит о том, что мало подготовить талантливого ученого, нужно создать ему мотивацию работать в России.

Причина сложившейся сегодня на рынке труда ситуации – в отсутствии у выпускников вузов мотивации к работе в России, и не только материальной. Причина также заключается в отсутствии соответствующих ценностных установок и постепенном размывании российской идентичности в молодежной среде.

Роль системы образования в формировании идентичности сегодня нельзя недооценивать, т.к. в условиях глобализации институт семьи в одиночестве уже не справляется с этой задачей. Еще в 19 веке российским мыслителем и общественным деятелем П.Я. Чаадаевым было написано письмо, содержащее в себе следующие строки: «Я полагаю, что на учебное дело в России может быть установлен совершенно особый взгляд, что возможно дать ему национальную основу, в корне расходящуюся с той, на которой оно зиждется в остальной Европе, ибо Россия развивалась во всех отношениях иначе, и ей выпало на долю особое предназначение в этом мире. Мне кажется, что нам необходимо обособиться в нашем взгляде на науку не менее, чем в наших политических воззрениях, и русский народ, великий и мощный, должен, думается мне, вовсе не подчиняться воздействию других народов» [4, с.116].

Для того, чтобы молодой человек действовал определенным образом, необходимо сначала привить ему надлежащие ценности, а это – реализация воспитательной функции образования. Известно, что воспитательный компонент после двадцатилетнего своего изгнания сегодня возвращается в вузы. Проблема в том, что ему просто нет там места, он остается формальным и в большинстве случаев на практике не работает. Нужно вспомнить и опыт советской системы образования, когда ценности обязательно закладывались с помощью образовательных учреждений. Сегодня предлагаются разные модели образования, но надо задавать вопрос: есть ли в них место воспитательному компоненту, формирующему у молодых людей ценностные установки и российскую идентичность, как основу их поведения и в профессиональной сфере в том числе.

Отсутствие работающей воспитательной стратегии в российской образовательной системе также способствует распространению в молодежной среде развлекательных ценностей, замещающих ценности трудовые. Молодежь рисует себе образ заграницы, как места, где существует возможность не трудиться столь упорно и при этом в полной мере использовать все предложения западной индустрии развлечений. Постепенно возникает трансформация «доминирующих типов идентичности и желание многих молодых людей уехать за границу в поисках «другой жизни», презрительное отношение к необходимости «жить на скромную зарплату», вести умеренный образ жизни на родине» [4, с.64].

Российская культурная традиция предстает в глазах молодых людей как навязываемый взрослым поколением архаизм, в то время как пренебрежение традициями своей страны, погоня за модой и красивыми терминами грозит обернуться национальной катастрофой.

Человек с маргинальной идентичностью играет роль космополита в собственной стране, имеет размытое понятие о нормах и традициях, хотя, скорее всего, и обладает более широким кругозором и либеральными взглядами. Он постепенно утрачивает идентификацию со своей родиной и становится мало восприимчивым к потребностям страны. В результате мощная энергия молодого поколения работает скорее на достижение личного благополучия, а отсутствие внутренней направленности на подтверждение идентичности молодого человека с Россией, русским народом и русской культурой не позволяет эффективно задействовать потенциал молодежи в интересах страны.

_______________


1. Госконтракт № 0641 «Молодежь современного московского мегаполиса: потенциал и риски стабильного развития города», 2008 г.

2. Данные представлены по результатам исследования «Экстремизм в молодежной среде», проведенного при финансовой поддержке гранта РГНФ №05-03-03237а, 2007 г..

3. В мире науки. 2008. № 3.

4. Кожинов В.В. Победы и беды России. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. (Серия «История России. Современный взгляд»).


Ховрин А.Ю. (Москва)

Современная молодежь как субъект
процессов социального партнерства


Текущая общественная ситуация, несмотря на нелинейность протекания процессов развития страны, все же свидетельствует о достижении транзитивным по своей сущности российским социумом некой начальной фазы «зрелости». Это подтверждается тем, что сегодня на фоне серьезных проблем, которые из-за глобального финансово-экономического кризиса испытывают и граждане, и юридические лица, в обществе не сформировался сколь-нибудь серьезно ощутимый протестный потенциал и не возрос общий уровень конфликтогенности.

Принципиально важно, что данные особенности характерны не только для взрослого населения, но и для молодежной группы. Во многом это объясняется произошедшими в последние 5-7 лет ощутимыми позитивными изменениями в молодежной среде. Так, большая часть наших молодых современников либо уже смогла успешно адаптироваться, либо адаптируется к условиям рыночной экономики. Молодежь теперь рационально сочетает в своей жизни и удовлетворение потребностей в высоком заработке, профессиональном росте, общественном престиже, и, одновременно, вновь начинает во все большей степени разделять традиционные ценности (любовь, дружба, семья, честность, порядочность и т.д.). В своей массе молодые граждане настроены патриотично по отношению к России и связывают свои личные планы с перспективами проживания в ней, не предполагая иммиграцию как радикальный способ решения актуальных для них проблем. Но в то же время именно молодежь все еще продолжает являться одним из главных носителей серьезных социальных патологий, среди которых: наркомания, алкоголизм, проституция, преступность, экстремизм и др.

Однако год от года ситуация постепенно меняется к лучшему. В молодежной среде снижается социальный потенциал деструктивной направленности, постепенно усиливается готовность молодых действовать позитивно, искать и находить разумный баланс между личными, групповыми, государственными и общественными интересами. Растет их стремление к проявлению социальной активности, причем не спорадической, случайной, а осознанной, системной, выраженной в желании (а затем и в деятельности) преобразовать к лучшему местные сообщества и отечественный социум в целом. Все большее число молодых людей начинает заботиться о сохранении своего здоровья, рассматривая его ресурс долголетия как фактор достижения жизненного успеха.

Это происходит не только вследствие определенной стабилизации общественных отношений, возврата общества и молодежи к базисным ценностям, но и за счет результатов, достигаемых в ходе реализации государственной молодежной политики (ГМП).

Выделим ее две главные особенности.

Во-первых, важно отметить инструментальный характер мер, осуществляемых субъектами ГМП. Они направлены на создание условий, обеспечивающих равные возможности представителям молодого поколения на этапе их старта во взрослую жизнь, и не предполагают жесткую «заданность» достижения тех или иных черт личности молодых граждан, «устанавливаемых» государством и обществом как «цели» ГМП. Тем самым этот вид государственной политики обладает ярко выраженной гуманистической направленностью, ставя во главу угла интересы молодой личности. При этом, с одной стороны, ГМП выполняет функции оказания социальной помощи, нуждающимся в ней лицам, а, с другой стороны, обеспечивает успешную социализацию и интеграцию молодых индивидов в общество, содействует развитию и реализации их потенциала в социальной и иной деятельности.

Во-вторых, ГМП предполагает участие молодежи в процессах ее формирования и реализации не только в качестве объекта, но и субъекта. Поэтому для сферы ГМП характерно формирование не только субъект-объектных отношений с молодежью, но и субъект-субъектных, которые в полной мере можно назвать партнерскими.

С момента зарождения ГМП в начале 90-х гг. одним из главных инструментов ее осуществления стало социальное партнерство. Данный общественный феномен сферы работы с молодежью предполагает установление между властью и молодым поколением диалогического, продуктивного по своей сущности взаимодействия. В его основе лежат принципы равноправия, равной субъектности сторон партнерства, добровольности, достижения консенсуса, принятия сторонами обязательств в рамках партнерства и установление ответственности за их соблюдение. В социологическом аспекте партнерство предполагает симметрию отношений субъектов, между которыми они устанавливаются, уравновешенность, баланс прав и обязанностей сторон [1, с.113].

В целом социальное партнерство в сфере ГМП можно определить как особый тип цивилизованных общественных отношений, возникающих между ее субъектами. Предметами этих отношений являются: решение актуальных проблем молодого поколения; вовлечение молодых людей в процессы управления жизнедеятельностью социума и в том числе реализации ГМП; использование потенциала молодежи для решения задач, имеющих важное общественное значение. Социальному партнерству, разворачиваемому в сфере реализации ГМП, присущ позитивный характер цели(-ей) взаимодействия партнеров, созидательная направленность деятельности партнеров, ориентация на исключительно мирное, неконфронтационное, бесконфликтное взаимодействие его участников.

В качестве одного из наиболее ярких результатов распространения молодежных партнерских практик, в первую очередь, можно выделить деятельность структур молодежного общественного самоуправления, функционирующих при органах государственного и муниципального управления различного уровня (молодежные общественные советы и палаты, студенческие правительства дублеров и т.д.), на предприятиях (советы молодых специалистов, молодых ученых и др.), в учебных заведениях общего и профессионального образования.

В отличие от других сфер (направлений), где осуществляется взаимодействие государства с гражданами и где социальное партнерство скорее декларация, миф, чем реальность, молодые граждане и молодежные общественные объединения в процессах реализации ГМП являются фактическими партнерами властных структур. Представители молодого поколения при финансовой, организационной, методической поддержке государства и местного самоуправления ведут самую разноплановую деятельность в интересах молодежи, выступая в роли исполнителей государственного и/или муниципального заказа.

В аспекте анализа партнерских практик молодежи, несомненно, заслуживает внимание общественное движение студенческих отрядов. Его участники решают важнейшие социальные задачи, связанные с кадровым обеспечением детских загородных и городских лагерей, ведут обширную работу по обучению детского и молодежного актива, организовывают с его помощью проведение акций, мероприятий, адресованных детям, молодежи, пожилым людям.

Значимым проявлением молодежной инициативы, осуществлением стремления молодых граждан к социальному служению является их участие в деятельности волонтерского движения. Вступая в благотворительные организации молодежь участвует в деятельности по защите окружающей среды, оказывает помощь инвалидам, представителям других депривированных групп, содействует персоналу учреждений культуры, в развитии их социокультурной деятельности и т.д. Отношения между благотворительной организацией, молодым гражданином и субъектом, использующим социальный потенциал волонтеров, также несут в себе черты партнерства.

На сегодня можно утверждать, что молодежь все более интенсивно и масштабней включается в разнообразные партнерские процессы в качестве их субъекта, принося при этом очевидную пользу и себе, и обществу.

Социальное партнерство, в котором осознанно участвует молодежь, позволяет:

- внедрить в молодежную среду ценности культуры мира, ненасилия, толерантности, общественного диалога;

- «оснастить» молодежь партнерскими технологиями, обеспечивающими высокую эффективность ее функционирования в социуме;

- снизить степень социальной напряженности, конфликтогенности, обеспечить установление в обществе гражданского мира;

- создать условия для просоциальной социализации молодежи и ее успешной интеграции в общество;

- использовать социальный, творческий, инновационный и др. потенциал молодежи в интересах молодой личности, молодежной группы, государства, общества;

- повысить результативность мероприятий ГМП в случае применения технологий партнерства власти и молодежи.

Таким образом, одной из приоритетных задач деятельности государственной системы работы с молодежью становится развитие субъектности молодых граждан и их объединений в процессах социального партнерства.

_______________


1. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / Пер. с пол. С.М.Червонной. М.: Логос, 2005.


Чайкин В.Н. (Нижний Новгород)

Организация Русской Православной Церковью реабилитации пострадавших от духовного насилия в культовых группах


Возросшая в наши дни активность верующих, гарантированная Конституцией и Законом РФ о «Свободе совести и религиозных объединениях», побуждает исследователей активнее заниматься религиоведческой проблематикой. Современное общество все в большей степени становится подвижным и подверженным социальным трансформациям. Сегодня процесс формирования гражданского общества отражается в том числе и в поиске религиозными организациями своего места в современном государстве. В результате демократизации российского общества в религиозной сфере произошли действительно принципиальные изменения. В отношении государства к религии и религиозным объединениям они нашли отражение в законодательстве страны, в государственно-конфессиональной политике. Еще более существенные перемены произошли в общественном сознании людей: возросли авторитет религии, доверие к религиозным объединениям, надежды на них в деле духовно-нравственного оздоровления общества. Происходит обострение проблем осуществления контроля сознания в культовых группах. Необходимо упомянуть важный аспект этой проблематики – взаимоотношения религиозных организаций между собой и помощь пострадавшим в моральном и психологическом планах от действий новых религиозных групп, где практикуется крайне неэтичные техники контроля сознания. Под такими организациями, где происходит манипулирование психикой членов, стоит подразумевать группы авторитарно руководимые одним человеком или небольшой группой людей, имеющих почти полный контроль над своими приверженцами. Группы становятся деструктивными, когда лидер активно пользуется неограниченной властью с целью обмануть членов группы и лишить их индивидуальности и свободной воли. Наконец, они (деструктивные культы) используют методы контроля сознания с целью удерживать своих последователей в зависимом и покорном состоянии [1, с.400].

Учитывая темпы роста пострадавших от деструктивных культов, в России Церковь сейчас предпринимает активные действия, для того чтобы предотвратить попадания людей в культы.

В задачу Церкви входит, прежде всего, конечно пастырское попечение, духовная и психологическая поддержка людей, пострадавших от деятельности таких деструктивных псевдорелигиозных организаций, и близких – родственников, знакомых, друзей, которые страдают вместе с ними. Еще одна задача Церкви – это активное участие в профилактической работе. Необходимо проводить образовательную и воспитательную работу с детьми и молодежью, а также с теми, кто соприкасается и работает с ними: их семьями, родителями, врачами и учителями. Правда Церковь, в отличие от правительственных и светских неправительственных организаций, имеет свои ограничения в реабилитации пострадавших от деструктивных культов, которые, кроме всего прочего, объясняются и ограниченными финансовыми возможностями. Однако, безусловно, Церковь может и должна внести весьма весомый вклад в решение проблемы пострадавших от деятельности деструктивных культов, хотя ясно и то, что, как и любому другому ведомству, ей одной не под силу радикально изменить ситуацию. Здесь, конечно же, необходимо сотрудничество с правительственными и общественными организациями (как российскими, так и зарубежными), у которых накоплен огромный опыт работы, который необходимо использовать в совместных программах. Эти программы должны быть согласованными и приемлемыми как для Церкви, так и для общественных и государственных организаций.

В чем же состоит на сегодняшний день помощь православной церкви людям, пострадавшим от деятельности деструктивных культов? Сегодня на территории России действуют порядка десятка православных организаций, которые кроме миссионерской и богословской деятельности, ведут активную работу среди пострадавших от деятельности деструктивных культов. Среди них хотелось бы выделить: центр сщмч. Иринея еп. Лионского, Душепопечительский центр во имя святого праведного Иоанна Кронштадского, миссионерский отдел Санкт-Петербургской епархии, центр реабилитации нетрадиционных религий памяти А. С. Хомякова при храме «Всех скорбящих радость», православный миссионерский центр Красноярско-Енисейской епархии, информационно-консультационный центр по вопросам сектантства при соборе св. Александра Невского, Новосибирское региональное отделение Центра религиоведческих исследований, информационный центр свт. Марка Эфесского, информационно-консультационный центр по проблемам сект и оккультизма при миссионерском отделе Уфимской епархии, Камчатский апологетический центр свт. Патриарха Ермогена, антисектантский проект «Гнев» (Новгород Великий), миссионерский отдел Рязанской епархии, общественный центр «Гражданская безопасность» в Ярославле и др. [3, с.374-375].

В деятельности этих центров можно условно выделить направление профилактико-просветительского характера, которое заключается в предоставлении информации о сектах. Так, например, основной задачей информационно-консультационного центра Иринея еп. Лионского является распространение достоверной информации об учении и деятельности тоталитарных сект и деструктивных культов. С этой целью, согласно официальной информации с сайта центра, сотрудники занимаются научно-исследовательской, консультативной, лекционной и издательской деятельностью, а также поддерживают связь с государственными структурами и средствами массовой коммуникации. Центр находится в постоянном взаимодействии с христианскими антисектантскими организациями в России и за рубежом, являясь головным центром Российской ассоциации центров изучения религий и сект. Сотрудники центра считают, что лучший способ выйти из секты – это туда не попасть, и если те, кто был вовлечен в культ, имели бы достоверную информацию об этой религиозной организации, а также о возможных последствиях, большая часть из них ни за что бы не попала в секту.

Другое направление в деятельности православных центров – реабилитационное, которое посвящено отрыву от сект отдельных людей и возвращению их к нормальной жизни в обществе. Примером здесь может служить душепопечительский центр во имя святого Иоанна Кронштадского. Руководитель центра – иеромонах Анатолий Берестов, кандидат медицинских наук, специалист по детской невропатологии. Центр создан по благословению Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II как место, где могли бы проходить реабилитацию лица, пострадавшие от оккультизма и тоталитарных культов. Программа реабилитации центра основана на святоотеческом опыте душепопечения. Прием больных осуществляется на благотворительной основе. По словам проф. Дворкина, необходимо создание сети «загородных реабилитационных центров», т. е. мест, куда можно было бы вывезти жертв сектантства на более или менее длительное время для изъятия их из сектантского контекста и прохождения первого (обычно самого болезненного) периода реабилитации и адаптации к самостоятельной жизни. Естественно, что каждый из таких центров должен быть связан с местной реабилитационной командой. Такие центры желательно организовывать в удалении от крупных городов, при сельских приходах или небольших монастырях. Кроме того, высказывается предложение создания «реабилитационных бригад» (возможно и быстрого реагирования, т. е. способных выехать на дом, немедленно принять пострадавшего, грамотно провести длительную серьезную беседу с жертвой сектантства и т. д.). В такую группу могут входить «консультанты по выходу», священники, добровольцы, бывшие сектанты и т. п. Цель их работы – не только показать человеку его заблуждение, но и помочь восстановить утраченные семейные связи, помочь вернуть утраченное имущество, жилье и т. п., помочь с устройством на работу. Эта работа, конечно, невозможна без участия приходов, без контактов с больницами, санаториями, службой по делам опеки, службой занятости и т. д. Тут следует широко использовать как опыт и ценные наработки реабилитационных центров, так и опыт зарубежных специалистов [2].

Можно сделать вывод, что Православная церковь играет одну из главных ролей в процессе реабилитации пострадавших от деятельности подобных организаций. Но Православная Церковь одна не в силах справиться с проблемой людей, которые пострадали от деятельности сект, и в связи с этим консультирование пострадавших должно носить комплексный характер. РПЦ следует активно взаимодействовать и со светскими специалистами: медиками, психологами, представителями правоохранительных органов и социальными работниками.

_______________


1. Хассен С. Освобождение от психического насилия / Перевод Е.Н.Волкова. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003.

2. Дворкин А.Л. Типология сектантства и методы антисектантской деятельности Русской Православной Церкви // Миссионерское обозрение. 1997. № 1 [online] [Обращение к документу: 20 сентября 2008] Доступ через ссылка скрыта

3. Исцеление от «Рая»; реабилитация и самопомощь при социальной зависимости // Под науч. ред. Волкова Е.Н. СПб.: Речь, 2008.


Чигрина А.Я. (Нижний Новгород)

Общие основания подхода к образованию
молодых людей с сенсорными нарушениями


Последние десятилетия инвалидов и лиц с тяжелыми нарушениями развития изымали из поля зрения общества: они должны были быть максимально незаметны. К сожалению, подобная ситуация сохраняется и сейчас. По-прежнему государственная политика в отношении лиц с аномалиями развития основана на системе интернирования – системе изъятия из общества лиц с серьезными нарушениями развития и содержания их в закрытых стационарных учреждениях. Между тем, многолетние исследования подтверждают [1], что наиболее благоприятным для ребенка является развитие в семье, особенно для ребенка с серьезными физическими ограничениями. И напротив, чем дольше находится человек в интернате, тем более он утрачивает шанс когда-нибудь интегрироваться в общество. Особенно это касается тех, кто попал в интернат в детском возрасте.

Каковы возможные сюжеты развития молодых людей «зоны риска»? Специалисты, работающие в сфере помощи детям и молодежи с сенсорными нарушениями, наблюдают следующую картину.

Социальная и образовательная системы России работают на понижение личностного, познавательного и социального статуса субъекта. Образовательная среда агрессивна по отношению к ребенку с проблемами развития, постепенно вытесняя его и его семью за пределы системы образования и «нормального» общества. Практически отсутствуют физически и психически дружественные ребенку среды, что жестко работает на «отбраковку» не только самых слабых, зачастую формируя аномалию там, где исходно ее не было.

Специальная педагогика нацелена преимущественно на дифференциацию, пытаясь все более тонко отделить друг от друга разные виды нарушений. Вся дефектология и медицина до настоящего времени направлены на сегрегацию: «разнесение детей по полочкам» и попытку работать с ними в таких неестественных условиях.

Кроме того, в образовательной практике можно видеть заметное расхождение между высоким уровнем каждого образовательного стандарта и реальными затруднениями большого числа учеников, которые не могут его достичь. Стандартов мало, и зазоры между стандартами огромны. Получается, что у ребенка нет возможности двигаться вверх постепенно.

Образовательные стандарты закрепляют представления о ценностях образования. Но при этом программы, методики, пути и средства образования – все то, что мы объединяем понятием «образовательная среда», ориентированы на некоего абстрактного ребенка – физически, эмоционально и интеллектуально «здорового», (которого в наше время встретить довольно затруднительно), и находятся в заметном несоответствии с возможностями современных детей. Попытка же приспособить конкретного ребенка к этой абстрактной образовательной среде для него травматична.

Учителя в большинстве случаев не решают собственно педагогические задачи, они сосредоточены исключительно на учебной стороне дела. Они много задают, много требуют и в результате отбраковывают слабых.

Получается, что современная образовательная система в целом нацелена на изоляцию детей, не готовых полностью следовать всем ее этапам. Описанные выше практики вполне можно отнести к разряду дезинтегративных.

Необходимость особого отношения к «особым» людям, к «больным», к «слабым» членам общества – проблема не новая. Разные сообщества в разные века решали ее по-разному.

За сменой времен и декораций можно наблюдать один и тот же очень небольшой набор подходов: либо мы признаем «особого» человека равным себе, на каком-то уровне столь же совершенным, либо мы не готовы принять его как равное себе существо. Позиция, которая в данном обществе оказывается сильнее, определяет государственную политику. В зависимости от господствующего подхода складывается вся жизнь «особого» человека и его близких с самого рождения (проявления или появления аномалии).

При этом интеграцию неправильно понимать просто как включение ребенка с нарушениями развития в произвольное сообщество, в среду, которая ни материально, ни духовно не готова его принять. Такая интеграция может быть губительна для обеих сторон. Мы понимаем интеграцию как сложный процесс, тщательное построение последовательной цепочки адекватных коммуникативно-познавательных сред, каждая из которых содействовала бы расширению возможностей ребенка и готовила бы его к переходу на следующий уровень интеграции.

Абилитация (в данном случае этот термин точнее обычно употребляемого термина «реабилитация» – возвращение некогда утраченных возможностей) – создание новых возможностей, наращивание социального потенциала, т.е. возможности личности реализоваться в данном сообществе. Речь здесь идет преимущественно о развитии у ребенка тех функций и способностей, которые в норме появляются без специальных усилий окружающих, а у ребенка с проблемами могут возникнуть только в результате направленной работы специалистов.

Адаптация – собственно реализация накопленного социального потенциала в данном сообществе.

Интеграция – процесс, в рамках которого данное сообщество обеспечивает условия для реализации максимального социального потенциала каждого индивида этого сообщества.

В существующей образовательной системе помощь детям с проблемами сосредоточилась на достижении адаптации, что подразумевает в основном некоторую локальную «работу над дефектом», в то время как полноценная работа по развитию и обучению предполагает смещение акцента на интеграцию. В учреждениях специального образования чаще всего достигается абилитация, а не интеграция, а во многих случаях – просто приспособление путем тренировки.

Если абилитация проведена, а все остальное нет, то проблема не может считаться решенной. Само по себе создание возможности не является достаточным для того, чтобы ребенок смог использовать ее в активной деятельности.

Если ребенок вовремя (пусть даже с помощью специалистов) овладевает очередным навыком, этот навык естественным образом востребуется и используется в ходе его дальнейшего развития. В более позднее время недостаточно просто вызвать функцию, сенсорный, двигательный акт. Необходимо специальной работой вводить эту функцию во все действия более высокого уровня. Например, если позже срока научить ребенка двигать рукой, то его нужно специально учить двигать игрушки.

Таким образом, полноценная помощь ребенку с нарушениями развития с необходимостью должна включать не только систему абилитационных мероприятий, но и комплексную психолого-медико-педагогическую работу по построению такой среды жизни и активности, которая наилучшим образом побудит ребенка использовать приобретенные функции в естественных условиях.

Задачи по организации направленной активности ребенка, созданию у него мотивов к выполнению действий, вызывающих затруднения, к преодолению собственных трудностей входят в сферу педагогики и психологии и решаются с помощью построения специальной педагогической среды. Чем раньше ребенок, получив помощь, получит возможность активно действовать в адекватно организованной среде, тем лучшим будет результат для его дальнейшего развития.

_______________


1. Зайцев Д.В. Проблемы обучения детей с ограниченными возможностями здоровья // Педагогика. 2003. № 1, с.21-30.


Чукреева А.В. (Санкт-Петербург)

Российские студенты на пороге вступления на рынок труда


Экономический потенциал любой страны во многом зависит от того, насколько эффективно используются ее трудовые ресурсы. В связи с этим становится очевидной значимость процесса подготовки молодых специалистов и их включения в трудовую жизнь общества. Одним из критериев успешной подготовки специалистов является ее соответствие требованиям рынка труда, но при этом следует учитывать предпочтения, потребности, ориентации самых студентов. Необходимо выявлять трудности, с которыми сталкиваются студенты при поиске работы, их потребности, трудовые ориентации.

В 1999 году О.И. Ивановым было проведено исследование среди студентов высших учебных заведений с целью выявления основных тенденций в процессе профессиональной подготовки старшекурсников [1, с.176-182]. В 2007 г. для выявления изменений в процессе профессиональной подготовки нами было проведено исследование среди студентов Санкт-Петербургского государственного университета на основании методики, использованной в 1999 году.

В рамках исследования было проведено анкетирование. Анкета для исследования составила 37 вопросов. Опрос проводился среди студентов Санкт-Петербургского государственного университета следующих факультетов: биолого-почвенного; географии и геологии; международных отношений; социологического. Всего было опрошено 100 студентов с равной долей на каждом факультете (в исследовании, проведенном Ивановым О.И., было опрошено 478 человек). Респонденты выбирались случайным образом. Все респонденты являются студентами четвертого курса.