О. Р. Введение в социологию науки

Вид материала

Лекция

Содержание Эпоха НТР Институциональные конфликты. Институт государственной научной политики Научное сообщество

Подобный материал:

• А. И. Кравченко введение в социологию учебное пособие, 2347.85kb.
• Литература по темам лекций, 88.49kb.
• В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию: Учеб пособие для, 2123.36kb.
• Семинарских занятий по курсу «социология» : Тема Введение в социологию, 324.18kb.
• Г. Мурманска Стетюха, 119.26kb.
• Эркки Калеви Асп Введение в социологию, 1794.21kb.
• Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 306.57kb.
• Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 117.43kb.
• Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 202.88kb.
• Тема введение 8 ч, 1291.99kb.

Эпоха НТР

(вторая половина ХХ века) характеризуется новым существенным изменением положения науки в системе общественных отношений. Триумфальное развитие науки, грандиозные успехи, достигнутые ею во всех областях знания, порождают научно-техническую революцию, представляющую собой качественный переворот в современных производительных силах.

Особенностью современного этапа взаимоотношений науки и общества является все более широкое применение данных науки не только в производстве, но и в других сферах общественной жизни. Наука становится все более необходимым компонентом социальной системы, без которого немыслимо ни функционирование, ни дальнейшее развитие современного общества. В это время происходит институционализация государственной научно-технической политики, дальнейшее развитие сциентистских и антистциентистских настроений и оттачивание аргументации этих позиций.

Итак, ко второй половине XX в. происходит осознание обществом военной и политической ценности науки. Вторая мировая война показала, что наука стала доминирующим фактором создания военно-стратегического потенциала, а такие события, как запуск первого советского искусственного спутника и испытания атомной бомбы, разбили иллюзии относительно военно-технического превосходства Запада и дали начало “холодной войне” и гонке вооружений. Все это привело к становлению института государственной научно-технической политики, первоначальной целью которого была мобилизация национальных ресурсов ради выигрыша в этой войне. Кстати, в настоящее время объектом военно-стратегического соперничества между державами являются космос и информационная сфера, причем наибольшие средства в развитие военных научных исследований вкладывают бывшие империи (Великобритания – почти половину из суммы вложений в науку, Франция, США и Россия – треть; в то время как в Японии такие расходы не превышают одного процента).

Одновременно создаются соответствующие законодательные и исполнительные органы, отвечающие за формирование приоритетов научной политики (в условиях ограниченности ресурсов) и за их реализацию. Три основных способа осуществления государственной научно-технической политики: 1) внеэкономический (принятие соответствующих законов и др. нормативных актов, а также прямое управление научно-техническими структурами, находящимися в государственной собственности); 2) приоритетное финансирование исследований, которые в наибольшей степени соответствуют целям государства; 3) создание определенного общественного мнения в пользу науки, ученых, нововведений. Важность последнего пункта заключается в том, что широкой общественности зачастую непонятны мотивы, цели и методы научного творчества, а неизбежная элитарность подлинной науки вызывает протест. В настоящее время различные государства используют все эти способы, однако пропорции, в которых они сочетаются, в каждой стране разные и обусловлены интересами и потребностями общества в научно-технической базе определенного типа и уровня, экономическими и научно-техническими возможностями страны, историческими традициями взаимоотношений науки и власти.

В целом успешное выполнение наукой когнитивной и социальных функций, в результате чего страна выходит на передовые позиции в мире в области фундаментальных исследований, по экономическим, военно-техническим показателям и т.п., является идеологическим фактором, повышающим внешнеполитический статус нации, и может выступать в качестве значимого элемента идеологии внутри страны как символ национальной гордости.

В США научно-технической политике уделяется большое внимание. В результате наука, научные учреждения и сами ученые пользуются большим доверием общества, о чем свидетельствуют опросы общественного мнения. Еще в 1960 г. Р.Уильямс назвал “уважение к науке” одной из шести основных ценностей американцев (наряду с такими ценностями, как личный успех, активный и упорный труд, эффективность и полезность, прогресс, вещи как признак благополучия). Социальный статус научной деятельности выражается прежде всего в привлекательности профессии ученого, ее престиже и установках в отношении социальной мобильности. Многим импонируют не только главные институциональные ценности и нормы науки, но и такие нравственные ценности, присущие научному сообществу, как стремление к общественному признанию, широта взглядов, смелость в отстаивании своих взглядов, свобода, удовольствие от работы, а также честность, объективность, самоконтроль. Стабильное финансирование, высокие ставки заработной платы ученых делают эту профессию привлекательной. Кроме того, эта профессия дает то, что более всего ценится в развитых странах: возможность самосовершенствования, творчества, свободной организации своей деятельности; разнообразные и постоянные контакты с представителями научной элиты других стран, включающие такую привлекательную их форму, как участие в экспедициях и конференциях.

К 60-м годам ХХ в. и в самом научном сообществе сформировался романтический сциентизм – образ науки как некоей эзотерической деятельности, имеющей свой собственный внутренний контроль, которая может быть разрушена только попытками регулировать ее извне, но которая будет исправно производить объективное и тем самым практически эффективное знание, если ей предоставят независимость и адекватную поддержку. Объективное знание описывалось накапливающимся в соответствии с внутренней логикой развития, способного замедляться или ускоряться (но не направляться!) социальными влияниями. Такую систему воззрений можно охарактеризоватьт как романтический сциентизм. Она основывается на демократической, либеральной, прогрессистской системе ценностей, как социальном идеале, и безусловной социальной ценности науки, поскольку социальный институт науки опирается и воспроизводит эту систему ценностей. Более того, с этой точки зрения любое общество может оцениваться в зависимости от того, насколько оно обеспечивает возможности беспрепятственного прогресса науки и в какой мере ценности и институты общества гармонируют с этосом науки.

Но здесь возникает социальное противоречие: формирование института государственной научной политики означало ограничение автономии науки, сдерживающее ее институционализацию. Как крайний случай – когда государство посягало на выбор методов исследования и даже на оценку полученных результатов (“лысенковщина” в генетике, негативная оценка кибернетики в СССР, запрещение развивать идеи А.Эйнштейна в фашистской Германии). Конечно, полная независимость от прагматических требований общества и политиков невозможна, т.к. средства для науки может дать только общество. Разумным компромиссом считается сочетание государственной поддержки с другими источниками финансирования (!), и это очень важно, а также вложения в фундаментальную науку как признание познавательной деятельности в качестве исходной цели научной деятельности. Современная фундаментальная наука требует огромных средств, поэтому финансируется в основном государством или даже на межгосударственной основе (например, научно-техническая кооперация в рамках ЕЭС). Бюджетное финансирование должно обеспечивать высокие ставки и стабильность оплаты труда научных работников, что является немаловажным фактором для привлечения в науку лучших интеллектуальных кадров.

Теперь поговорим о «выходе» – о социальной оценке результатов научной деятельности.

В целом можно констатировать, что потребности общества в научных исследованиях и реализации их результатов, а также критерии оценки этих результатов, во многом зависят от тех представлений, которые складываются у субъектов различных видов деятельности в отношении того, каким образом наука может способствовать или препятствовать достижению их целей. А она может и то, и другое (например, промышленность и экология). Что касается значимости самих целей, то они обусловлены ценностно-нормативной структурой, сложившейся в данном обществе. Прерогатива формулирования глобальных целей общества предоставлена государству. Оно регламентирует степень участия науки в достижении этих целей, определяя приоритетные направления научных исследований и выделяя соответствующие ресурсы. Одним из главных условий осуществления этих целей является понимание и согласие со стороны общества.

Если развить те теоретические построения, о которых мы говорили в начале лекции (о трех фазах взаимоотношений науки и общества), то можно построить некоторую гипотетическую схему признания ценности научной деятельности, состоящую из шести параметров. (1) Общество испытывает острую потребность в познании, в решении продовольственной, экологической, каких-либо социальных и (или) других проблем, в повышении интеллектуального, экономического, технологического, военного (или оборонного) потенциала и (2) делегирует эти функции научному сообществу, выражая свое доверие в форме (3) признания институционального статуса научной деятельности и (4) гарантии невмешательства в ее внутренние дела (автономии науки), кроме того, (5) общество выделяет науке необходимые ресурсы, материальные и интеллектуальные, и (6) всеми возможными способами выражает ей моральную поддержку (обеспечивая высокий социальный статус научной деятельности). Реальность всегда была далека от этой картины (совпадения всех шести параметров), хотя во времена холодной войны ситуация почти приближалась к идеалу (в СССР и США), за исключением одного параметра – автономии науки, ведь тогда цели научной деятельности формулировали политические институты. Но именно в этот период огромный рывок сделала фундаментальная наука.

Как развивались антисциентистские позиции?

Прогресс науки и техники оборачивается в социальной сфере проблемой адаптации человека к вносимым изменениям в среду обитания, средства и условия труда, средства транспорта и связи, быт. Речь идет также о необходимости приспособления к быстрому темпу жизни, возрастающим потокам информации, загрязнению окружающей среды. Управление мощными источниками энергии, разнообразными и все более усложняющимися техническими средствами выдвигает все новые требования к физическим и психическим качествам людей – максимум внимания, компетентности, дисциплины и ответственности во избежание техногенных катастроф.

Кроме того, со стороны общественности вызывало все более широкую критику увлечение идеологией технократии политической элиты многих развитых индустриальных стран, выражавшейся в идее научно-технического развития как главной национальной цели. В конце 1960-х годов разразился “кризис доверия к науке”, поставивший под сомнение ценность науки как социального института, способствующего общественному прогрессу. Например, крайние позиции “новых левых” отождествляли систему ценностей науки с институтами подавления и нивелирования личности и рассматривали науку как служебный социальный институт - инструмент в руках репрессивных, манипуляторских социальных сил, действовавших через институт государственной научно-технической политики. Подобную позицию можно назвать романтическим антисциентизмом.

Институциональные конфликты. Уже с середины ХХ в. сдвиг общественных предпочтений в сторону научного знания (сциентизация общества) приводит к институциональным конфликтам между традиционными социальными институтами и наукой. Многие обществоведы, в том числе, еще Макс Вебер¹, предупреждали о недопустимости односторонней ориентации на науку в мировоззренческом плане, о необходимости единства науки с другими формами культуры.

Негативные процессы описывает немецкий социолог П.Вайнгарт следующим образом. Во-первых, наука обеспечивает возможность прямого вмешательства в человеческое поведение, однако формируя инструментальную рациональность, она расшатывает схемы регулирования, традиционно принятые другими институтами. Так, например, в сфере права влияние науки привело, по сути дела, к размыванию связи между преступлением и наказанием. Преступление описывается как отклоняющееся поведение, что, в свою очередь, объясняется условиями детской социализации. Поэтому и решения о наказании все чаще относят к сфере деятельности научных экспертов или принимаются на основе консультации с экспертами. Сходные примеры П.Вайнгарт приводит и в медицине, где граница между нормой и патологией, когда речь заходит о душевных болезнях, определяется наукой – психологией, психиатрией и психоанализом. Самый драматический пример, по его мнению, представляет собой институт образования: «научно обоснованные учебные программы используются для подготовки детей (и даже взрослых) к отправлению таких нормальных человеческих функций, как супружество, забота о здоровье, питание, воспитание детей и т.п.»

По мере того как научное обоснование проблем, традиционно входящих в сферу деятельности тех или иных институтов, получает широкое распространение, сами эти институты утрачивают свой авторитет как жизненные ориентиры. Последние 50-60 лет этот процесс постоянно усиливается вместе с ростом доверия к объяснительному потенциалу науки. Подрывая ориентирующие функции традиционных социальных институтов, наука не в состоянии заменить их полностью.

С другой стороны, экспансия науки в наиболее чувствительные сферы этических суждений приводит к конфликту с ценностями общества, в результате чего все чаще ставится вопрос об актуальности исследований в области биологических, биохимических, медицинских и поведенческих наук. С особой остротой, например, встал вопрос об определении момента смерти донора в связи с успехами экспериментов по пересадке органов. Этот же вопрос возникает и тогда, когда у необратимо коматозного (т.е. навсегда утратившего сознание) пациента с помощью технических средств поддерживается дыхание и сердцебиение. Под воздействием экспериментов с человеческими эмбрионами столь же острым становится вопрос о том, с какого момента эмбрионального (или постэмбрионального) развития развивающееся существо следует считать ребенком со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями. Апелляции к общественности в связи с рекомбинантной ДНК и клонированием человека привели, как известно, к дискуссиям о свободе исследований или запрете некоторых направлений.

При этом высказывались самые разные точки зрения – от абсолютной свободы до регулирования науки так же, как регулируются железные дороги. Например, по мнению американского биолога Р.Синшеймера, существуют три научных направления, которые не следует развивать с точки зрения будущего человечества: работы по лазерному разделению изотопов (они могут сделать ядерное оружие легкодоступным для террористов); попытки установить контакты с внеземными цивилизациями (это может оказать разрушительное воздействие на наши системы ценностей); исследования в области геронтологии (их результатом может стать значительное постарение населения и вообще перенаселенность планеты).

Российский науковед И.С.Злобин выделяет противоречие в самом положении науки, когда, “оставаясь институтом познания, наука все более принимает на себя общественную функцию проектирования, а в значительной мере и руководства материально-техническими, энергетическими, биологическими, экологическими и прочими процессами и соответствующей экспертизы... - она оказывается замешана в том конфликте общества с природой, разрешить который общество ей же и поручает”. Он предлагает при проведении научной экспертизы согласовывать цели научно-технического развития прежде всего с целями и интересами социума. Такая экспертиза, “следовательно, должна быть “дополнена” экспертизой социокультурной”. П.Вайнгарт расценивает эти апелляции к общественности, сам факт социальной оценки науки как конец сциентизма, как такую ступень общественного развития, на которой ориентирующие качества науки в мировоззренческом плане исчерпаны.

Какие сейчас происходят процессы во взаимоотношениях науки и общества?

Институт государственной научной политики стал более гибко подходить к формированию общественного мнения о науке, пропаганде науки. Почему? Прогнозы дальнейшего развития индустриальных стран показывают, одного уважения к науке со стороны населения оказывается недостаточно.

Все чаще ставится вопрос о повышении научной грамотности населения как актуальная политическая и экономическая проблема.

Экономическая проблема связана с повышением значимости научно-технических знаний, воплощенных в человеке и технологиях, для экономического роста. В этих условиях люди выступают, во-первых, в качестве субъекта производства, от которого требуются не только базовые знания науки и техники, но и способность к непрерывному развитию профессиональных и технических навыков. Во-вторых, население можно рассматривать как потребителя, воспринимающего и использующего в практической жизни информацию о действии, безопасности и эффективности новых продуктов и технологий. Отсутствие таких способностей у определенной части населения может стать фактором, сдерживающим создание и распространение новых технологий, и препятствием к дальнейшему экономическому развитию.

Политическая проблема связана с тем, что решение энергетической, экологической, продовольственной и других глобальных проблем находится в ведении политических институтов общества, которые обращаются к науке за поиском способов решения этих проблем. А когда дело доходит до реализации этих решений, власти наталкиваются на непонимание и даже сопротивление населения, что в будущем чревато политической нестабильностью. Еще в 1950-1960-е гг. проведенные в США референдумы показали роль научной грамотности электората. Более поздние дебаты в Европе и Северной Америке по поводу размещения АЭС, утилизации ядерных отходов и рекомбинантной ДНК, воздействия сжигания природного топлива на планетарную экологию снова высветили необходимость активного информирования граждан при формировании и реализации конкретных мер в сфере научной политики.

Очевидно, что в первые десятилетия XXI в. политические вопросы в индустриальных странах будут все в большей степени включать научно-технические аспекты, связанные с решением глобальных проблем, развитием информационных и био-технологий, влиянием науки на социальную сферу. В связи с этим развитие демократических процессов требует достаточного количества граждан, способных понять конкретную проблему, обсудить альтернативы и выработать решение. Американский политолог, один из ведущих исследователей отношения общества к науке Дж.Миллер называет такой уровень понимания гражданской научной грамотностью (civic scientific literacy) и определяет его как уровень понимания науки и техники, необходимый для гражданина, чтобы понять и проанализировать противоположные аргументы в общественных политических дебатах по проблемам науки и техники.

Научное сообщество. Внутри научного сообщества возникает конфликт между социальной ответственностью ученых и их профессиональными, собственно научными интересами. Он начался после осознания роли науки во второй мировой войне и гонке вооружений. Соглашаясь на разработку атомной бомбы, ученые исходили из самых гуманных побуждений - остановить фашизм, результат же оказался прямо противоположным; началась гонка вооружений и “холодная” война уже между странами бывшей антигитлеровской коалиции, поглощавшая огромные финансовые, материальные и интеллектуальные ресурсы, распределявшиеся через государственные органы. А сейчас мы пожинаем плоды в виде терроризма.

Сейчас научное сообщество вынуждено постоянно демонстрировать обществу и то, что блага, которые несет людям прогресс науки, перевешивают его негативные последствия, и то, что оно, сообщество, озабочено возможностью таких последствий и стремится предупредить их, либо, если они уже стали реальностью, нейтрализовать их.

Эти действия имеют два направления. Первое - внутринаучное - расширение тематики и изменение методов научных исследований, связанное с гуманистической и экологической ориентацией науки. Этому способствует и институт научной политики – он переориентирует национальные приоритеты в области науки и техники в сторону исследований, способствующих улучшению качества жизни человека в самом широком понимании этого термина.

Второе направление связано с активизацией политической и общественной деятельности ученых, а также популяризацией научных достижений и пропагандой научного мировоззрения.

Примером активной политической позиции ученых может служит общественная деятельность за мир и демократию А.Эйнштейна, Б.Рассела, Ф.Жолио-Кюри, А.Д.Сахарова. Она основана на ясном понимании того, что использование достижений науки и техники на благо всем людям возможно только в здоровом, демократическом обществе. Социальная позиция ученых проявилась, например, в том, что ученые первые увидели опасность экологической катастрофы и привлекли к этой проблеме внимание политических и государственных деятелей и общественного мнения. Беспрецедентным случаем стал в 1970-е годы призыв группы молекулярных биологов и генетиков во главе с П.Бергом (США) к объявлению добровольного моратория на такие эксперименты в области генной инженерии, которые могут представлять потенциальную опасность для живущих ныне организмов.

Таким образом, в образ научной деятельности добавляется дополнительный фактор мотивации научного труда – стремление к социальному признанию, а также активная роль в развитии демократических свобод.