О. Р. Введение в социологию науки
| Вид материала | Лекция |
- А. И. Кравченко введение в социологию учебное пособие, 2347.85kb.
- Литература по темам лекций, 88.49kb.
- В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию: Учеб пособие для, 2123.36kb.
- Семинарских занятий по курсу «социология» : Тема Введение в социологию, 324.18kb.
- Г. Мурманска Стетюха, 119.26kb.
- Эркки Калеви Асп Введение в социологию, 1794.21kb.
- Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 306.57kb.
- Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 117.43kb.
- Программа дисциплины «Введение в социологию и история социологии» для направления 040200., 202.88kb.
- Тема введение 8 ч, 1291.99kb.
Лекция 3. Наука как социальный институт
Ценностно-нормативная структура науки
Профессиональная мораль ученого выступает более конкретной, чем общественная мораль, формой разрешения возможных коллизий между интересами личности ученого и интересами общества, между требованиями общества и требованиями профессии. В результате разрешения этих противоречий возникают специфические ценности и нормы, которые затем воспроизводятся, поддерживаются самими же учеными.
Как я говорила в прошлой лекции, профессионализация научного труда (когда ученые стали получать деньги за свою работу) привела к попыткам сформулировать некий «кодекс ученого», «кодекс науки», ставший предметом острого теоретического спора в социологии науки.
«Этос науки» Р.Мертона
Так, в работе “Нормативная структура науки (1942) Р.Мертон назвал этот кодекс «этосом науки», под которым он понимает «комплекс ценностей и норм, которые утверждаются и становятся обязательными для человека науки. Нормы выражаются в форме предписаний, предпочтений и разрешений. Они узакониваются в терминах институциональных ценностей. Эти императивы, передаваемые через предписание и пример и усиливаемые санкциями, в разной степени усваиваются (интернализируются учеными). Они обладают методологической рациональностью и являются одновременно и моральными, и техническими предписаниями». Мертон сформулировал четыре основополагающих ценности, которые назвал “институциональными императивами”, вокруг которых строятся нормы науки:
“Универсализм” - убеждение в том, что изучаемые наукой природные явления повсюду одинаковы и что истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их формирует. Этот императив ориентирует на объективность знания, на принципиальную проверяемость и достоверность научного утверждения. При этом, например, рождается норма – описывать условия эксперимента.
“Общность” (в буквальном переводе – обобществление, “коммунизм”) - убеждение, что научное знание должно свободно становиться общим достоянием. Тот, кто впервые его получил, не вправе монопольно владеть им, хотя он и имеет право претендовать на достойную оценку коллегами собственного вклада. Этот императив вызывает множество противоречий в регулировании норм науки и других видов деятельности (например, секретность в экономике и обороне).
“Бескорыстность” - убеждение в том, что первичным стимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от получения выгоды (славы, денег). Признание и вознаграждение должны рассматриваться как возможное следствие научных достижений, а не как цель, во имя которой проводятся исследования
“ Организованный скептицизм” - ответственность ученого за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами и за то, чтобы эта оценка стала достоянием гласности. Например, рецензии. Равно необходимо как уважение к тому, что сделали предшественники, так и критическое (скептическое) отношение к их результатам (нельзя поддаваться авторитетам!). Ученый, опиравшийся в своей работе на достоверные данные, заимствованные из работ его коллег, не освобождается от ответственности, коль скоро сам он не проверил точность используемых данных. Ученый должен не только настойчиво отстаивать свои научные убеждения, используя все доступные ему средства логической и эмпирической аргументации, но и иметь мужество отказаться от этих убеждений, коль скоро будет обнаружена их ошибочность.
Однако эти нормы являются идеальной моделью, в реальной деятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом осуждению со стороны коллег, хотя нарушения вызывают психологическую напряженность.
Под влиянием критики в более поздней работе «Амбивалентность ученого» (1965) Мертон приводит 18 попарно сгруппированных норм, в которых более или менее четко вырисовываются специфические моральные противоречия в требованиях к деятельности ученого:
1) Естественное стремление ученого быстрее сделать доступным для своих коллег полученное им знание – и недопустимость поспешных, плохо разработанных публикаций.
2) Осторожность при восприятии новомодных идей – и необходимость оставаться восприимчивым к новым, перспективным идеям.
3) Воздержание от претензий на выдвижение новой идеи до ее проверки – и необходимость защищать свои новые идеи как можно быстрее (по приоритетным соображениям).
4) Право ученого рассчитывать на высокую оценку за новое знание со стороны других исследователей – и обязанность трудиться безотносительно к оценке других.
5) Необходимость эрудиции как условие творчества – и возможности сведения на нет собственной творческой деятельности.
6) Обязанность скрупулезно отрабатывать формулировки и детали, – но избегая при этом чрезмерной педантичности, заботясь больше о содержании.
7) Обязанность отдавать все силы и время исследовательской работе – в сочетании с необходимостью иметь учеников: второе не должно отнимать силы и энергию у первого.
8) Право молодого ученого на самостоятельность, независимость – и необходимость учиться, пройти школу у мастеров науки.
9) Универсальность научного знания, которое не принадлежит ни одной нации – но всякое научное открытие делает честь нации, которая способствовала его осуществлению.
Функции ценностно-нормативной системы
Ценностно-нормативная система выполняет две функции:
– во-первых, она обеспечивает согласование мотивов, интересов и целей всех тех, кто входит в научное сообщество (функция интеграции сообщества);
– во-вторых, она позволяет научному сообществу выступать в качестве единого целого во взаимодействиях социального института науки с другими институтами общества, обеспечивая его автономию.
Что касается первой функции, то теоретически отношения в науке, образующие содержание профессиональной этики ученого, можно разделить на три группы: «ученый – предмет научного труда» (этика научного исследования); «ученый – научное сообщество» (этика научного общения) и «ученый – общество» (автономия науки и проблема ценностной нейтральности науки). Рассмотрим эти отношения как бы изнутри – со стороны самой науки.
Этика научного исследования
1. Ученый – предмет научного труда. Этика научного исследования охватывает проблемы, связанные а) с мотивацией прихода в науку, б) с выбором темы исследования, в) с выбором методов и средств исследования, проверки, экспертизы, т.е. с основными этапами исследования.
а). Нравственные ситуации морального выбора, дилеммы возникают уже из-за дисбаланса того, с чем человек приходит, и того, какие реальные ценности и нормы научного общения он находит в рамках конкретного научного учреждения или исследовательского коллектива. Чаще всего адаптация специалиста к новым функциональным ролям, к новой микросреде требуют существенного изменения его установок, перестройки личности. Степень болезненности процесса адаптации во многом зависит от совпадения установок, личных интересов с планами научного учреждения, фирмы, а также от наличия у него резервных установок, формируемых в ходе профессионального обучения в вузе.
б). При выборе направления и темы поведение ученого исследования значительной степени есть следствие уже совершенного однажды выбора профессии, а также манеры его прихода в науку: «с парадного» или «с черного хода».
в). Выбор методов и средств исследования и проверки регулируются логико-технологическими и методологическими нормами выведения знаний, но это – предмет особой науки – методологии науки. Это такие нормы и принципы, как, например: «ищи истину», «избегай бессмыслицы», «излагай ясно», «ищи интересные гипотезы», «старайся проверять гипотезы как можно более основательно», «будь готов начать все сначала» и т.д.
2. Этика научного общения.
Научное общение происходит как непосредственно, так и опосредованно – через научные публикации.
Этика научной публикации
является наиболее важной составной частью этики научного общения. Дело в том, что публикация выступает единицей дисциплинарного знания, свидетельством принадлежности автора к данному научному сообществу. Именно в силу этого важны нравственные гарантии процесса и этапов публикации, которые предполагают обязательное прохождение профессионального контроля (экспертизы, рецензии, письменного отзыва официального оппонента при защите диссертации).
Научная публикация подчиняется определенным нормам, отступление от которых является очень часто и отступлением от истины, а также от норм права. Публиковать следует лишь то, что действительно проверено, испытано, подтверждено экспериментом, архивными материалами, опросом и т.п. Здесь стоят на первом месте такие нормы как добросовестное отношение к полученным результатам, научная честность. А стремление к чести первооткрывателя (по приоритетным соображениям) не должно вступать в противоречие с моралью.
Здесь важно иметь в виду, что научная деятельность носит конкурентный характер. В силу этого и механизмы самоорганизации научного сообщества в некоторых существенных моментах напоминают механизмы рынка с той, однако, принципиальной разницей, что роль капитала в науке выполняет признание коллег. Такая форма капитала, конечно, не поддается столь простому исчислению, как деньги, но подобно количеству денег в экономической системе страны, «общий объем признания», если можно так выразиться, ограничен, что и порождает конкуренцию среди ученых. В последние десятилетия найдена и форма его исчисления, пусть не всегда справедливая и часто критикуемая, но доказавшая свою эффективность – «валютной единицей» признания является цитирование статьи ученого А в статье ученого В. Чем больше таких единиц получает А, тем выше уровень его признания. Этот символический капитал материализуется в разных формах, но прежде всего – в форме рейтинга в науке, который влияет на вероятность получения гранта.
Как и в рыночной экономике, нормативно-ценностная система научного сообщества не только допускает, но и стимулирует конкуренцию между учеными. И при этом пытается установить правила честной конкурентной борьбы и обеспечить консолидацию научного сообщества. Каким же образом? Конкурируя с коллегами в борьбе за признание, каждый ученый реализует свой индивидуальный интерес. Этот интерес, однако, он может преследовать лишь в рамках научного сообщества. А это побуждает ученого относиться с уважением к коллегам, признавать вклад в науку каждого из них и поддерживать климат взаимного доверия.
Поэтому другая группа норм научной публикации относится к соавторству и цитированию. Как правило, благодарность и упоминание всех тех, кто так или иначе помог в осуществлении данного исследования, – самая распространенная форма корректности, дани помощникам. Лучше благодарить конкретное лицо за конкретно названный вклад, а не ограничиваться абстрактным «благодарю тех, кто советом помог появлению на свет данной работы».
Этические аспекты соавторства возникают в связи с тем, что в современной науке преобладает коллективная, групповая форма исследования. И иногда трудно определить размер личной доли каждого участника. Есть или нет моральное право на соавторство при осуществлении совместного эксперимента, проекта? Чтобы «взвесить» эту долю или найти алгоритм такого права в каждом случае, порой нужны специальные исследования. Поэтому целесообразно указать на определенные моральные правила при решении возникающих в данном случае проблем.
Когда нет причин для сомнений по поводу такого права, выражением духа равноправного сотрудничества при соавторстве служит обычно перечень авторов публикаций в алфавитном порядке. Более сложными оказываются нравственным вопросы, возникающие при соавторстве представителей различных научных поколений, а также подчиненного и руководителя. Во всяком случае, можно твердо сказать, что нравственный долг старшего товарища состоит в помощи младшему, но в такой форме, которая не ущемляла бы его самолюбие и достоинство. Моральное правило состоит в том, что высокое положение в административно-служебной иерархии не дает автоматического права на соавторство со своими подчиненными.
Касаясь этики цитирования, следует напомнить, что познание представляет собой постепенное, часто незаметное продвижение вперед в каждой узкой области науки, которое было бы невозможным без знания и использования всего достигнутого предшественниками в данной области. Научной прогресс немыслим без кумуляции и усвоения уже имеющихся идей. Поэтому важной является норма обязательной ссылки на источник идеи, на предшественника.
Правила цитирования выражают не только требования логики или «техники изложения», они выступают одновременно и этико-эстетическими нормами, являясь отражением общей и профессиональной культуры, морального облика автора. Специфика научного общения состоит в том, что коммуникация в основном происходит без личного знакомства, она обезличена. Став ценностью науки, знание как бы теряет «отцовство», поэтому кража идей может происходить и в деперсонифицированном виде, путем «сбора» устно высказанных идей на симпозиумах, конференциях. Здесь грани дозволенного определяются только совестью ученых. Смысл цитирования – не только поиск аргумента в свою пользу, но и корректный учет мнений и использование результатов других, работающих в этой же области ученых.
Цитирование и ссылки на других авторов, включение их работ в библиографию должны быть оправданы содержанием работы, а не служить «реверансом» на всякий случай в адрес возможных будущих оппонентов, рецензентов и и.п. Моральный долг исследователя состоит в цитировании по строго смысловой и логической необходимости.
Отклонением от моральных норм цитирования является преднамеренное умалчивание работ некоторых предшественников или достижений единомышленников. В данном случае пренебрежительное или отрицательное отношение к личности исследователя, как правило, неоправданно переносится на знания, на научные результаты. Отсутствие ссылки на известные результаты – это также выражение пренебрежительного отношения как к автору, так и к его труду. Оно дает основание думать о недостаточно высокой квалификации, общей культуре автора и даже дает основание предполагать, что данный автор просто не знаком с трудами ученых, чье альтернативное мнение он не представил во вводной части своей работы.
Другая группа нравственных ситуаций, возникающих при научной публикации, связана с рецензированием и выполнением учеными экспертной функции. При этом этические проблемы вытекают из того, что реально самыми компетентными, настоящими экспертами является весьма узкий круг специалистов, имеющих профессиональное и моральное право судить о данной работе. Между тем, далеко не всегда рецензируемая работа направляется именно этим специалистам. При существовании такого «незримого колледжа» (как обычно именуется в научной среде группа постоянно информирующих друг друга специалистов, работающих в одной узкой сфере) возникает проблема доверия во взаимоотношениях «рецензируемый – рецензент», если работа попала не по адресу.
Объективность и непредвзятость рецензента – обязательное требование этики науки, предполагающее сознание своей ответственности перед научной общественностью и перед рецензируемым автором. Рецензирование должно быть направлено на максимальное улучшение решения научной задачи, осуществлено без оглядки на личность и статус автора или авторитет учреждения, где тот работает. Следует всегда помнить о том, что максимальная объективность рецензии есть оценка нравственного реноме самого рецензента.
Этика научной дискуссии
Научный прогресс, продвижение человечества вперед по пути познания были бы невозможны без столкновения мнений, идей, точек зрения, без научной критики. Научный спор дает возможность выявить и другие подходы при изучении одних и тех же явлений действительности, разные грани объекта познания при использовании разных методик.
Однако границы понимания друг друга в процессе дискуссии изначально заданы логикой обоснования учеными своей собственной точки зрения. Восприятие противоположной или просто иной концепции всегда подчинено внутренним целям саморазвития, самообоснования, объективизации собственных идей участников дискуссии. Это не может не привести к существенной деформации, частичному искажению или полному непониманию «чужой» логики мышления. Вот почему, выражая традиционные пожелания участникам дискуссий быть взаимно внимательными и стремиться к пониманию различных точек зрения, нельзя в то же время забывать, что у всякого процесса понимания существует объективная граница, перейти которую ученые просто не в состоянии, какими благими пожеланиями они ни руководствовались. В случае знакомства с любым действительно нетривиальным результатом, проблема понимания чужого теоретического языка и логики изложения оказывается сопоставимой по сложности с той научной проблемой, которую решают ученые. Именно поэтому столь часто в истории науки мы сталкиваемся с парадоксальными фактами безразличного отношения к идеям предшественников и современников, или отбрасыванием этих идей без достаточно глубокого понимания их сути и без попыток извлечь из этих идей их «рациональные зерна».
Борьба школ и направлений в науке – это не только специфическая форма соревнования различных идей, подходов, но и борьба носителей этих идей, осуществляемая конкретными людьми, с весьма разными исследовательскими, нравственными, человеческими качествами, характерами и т.п. Форма и исход этой борьбы, в конечном счете, зависят от соблюдения или несоблюдения некоторых требований нравственно-психологического порядка, хотя столкновение мнений, критика, борьба идей – это естественное и необходимое состояние и условие научного прогресса. Это – то, что пришло из Древней Греции. Кроме того, уровень индивидуальной научной эрудиции, общей и философско-методологической культуры и способностей спорящих сторон также отражается на исходе и форме научной полемики.
Сторонники личных контактов справедливо указывают на преимущества непосредственного общения: это – 1) оперативность информации, получаемой в личной беседе, 2) возможность уточнить авторскую позицию в «живом» диалоге. Действительно, личное общение может устранить многие проблемы в понимании оппонента, поскольку далеко не все ученые в одинаковой мере владеют искусством адекватного изложения собственных идей в письменной или устной форме.
Возникает вопрос: для чего необходимы публичные «демонстрационные» дискуссии, происходящие на конференциях, симпозиумах и т.д.? Прежде всего они необходимы для того, чтобы узнать или глубже понять точки зрения других исследователей, а также для того, чтобы услышать самого себя «со стороны», в резонирующем пространстве чужих мыслей, чтобы уточнить свои собственные аргументы, понять и оценить степень их убедительности. Кроме того, необходимость публичных дискуссий связана с социальными процессами жизнедеятельности научного сообщества и направлена на укрепление его статуса в обществе.
В то же время все реальные и потенциальные преимущества непосредственных контактов могут почти автоматически превращаться в существенные преграды для понимания учеными друг друга по той достаточно очевидной причине, что живое общение сопряжено с исключительно сильным эмоционально-психологическим давлением оппонентов друг на друга, которое может значительно отклонить протекание рационально-оценочной деятельности. Ведь если оппонент только читает текст публикации, то его раздражение остается при нем же. Но при живом общении это раздражение создает трудно преодолимое поле психологического отчуждения, сквозь которое не может пробиться никакая аргументация, никакая рациональность. Сторонники опосредованного диалога говорят еще, что именно чтение текста 1) открывает наибольший простор для всех форм взаимодействия, 2) позволяет любому ученому не только самому выбирать круг своих собеседников и возможных оппонентов, но и вести диалог-дискуссию с ними, оставаясь в то же время наедине с собственными мыслями. В конечном счете, только письменная форма позволяет отшлифовать и довести до необходимого уровня логической стройности и убедительности авторскую аргументацию.
И все-таки скажем прямо: история и сегодняшний день развития науки, для которой «бытие в дискуссии» есть естественный способ существования, свидетельствуют о том, что никакая степень свободы выдвижения и опровержения гипотез не является сама по себе «гарантом истинности», побеждающей точки зрения. Над диалектикой истины и заблуждения не властен никто, и потому большинство ученых, принимающих ту или иную концепцию, может ошибаться столь же часто, как и меньшинство, упорно ее отрицающее. У человека вообще нет гарантий безошибочности ни в одной из сфер его деятельности, однако есть безусловная гарантия обнаружения заблуждения и его устранения.
В обстановке широких общественных дискуссий, охватывающих проблемы всех сфер жизнедеятельности общества и втягивающих в круг своих участников тысячи представителей различных социальных групп, анализ особенностей научных дискуссий, при всей своей специфичности, может оказаться не только поучительным, но и предостерегающим в самом широком общественно-политическом контексте. Поучительным – прежде всего потому, что в тематическом, методологическом, социально-психологическом, культурно-историческом и прочем многообразии дискуссий ни одна другая сфера человеческой жизнедеятельности не может соперничать с наукой. Предостерегающим – потому, что позиция бескомпромиссного противостояния, необходимая в борьбе за истину, неприемлема в общественной жизни, где противостояние оборачивается не только идейными битвами, но и реальными человеческими жертвами.
Теперь перейдем к другой группе норм науки, регулирующих взаимоотношения науки и общества. Со стороны науки это нормы, регулирующие автономию науки.
Автономия науки и проблема ценностной нейтральности науки
Автономным следует считать такое научное сообщество, которое в состоянии:
– самостоятельно формулировать и поддерживать собственные нормы и ценности;
– самостоятельно определять направления, тематику и проблематику своей деятельности.
При этом социальная роль ученого в обществе двойственна. Она предполагает:
– как стремление отстоять и упрочить автономию науки,
– так и одновременно с этим – необходимость создания того, что требуется обществу в данный момент.
Столь же двойственен, в свою очередь, и интерес общества к науке. Оно дает науке огромные ресурсы и, конечно, ждет от науки удовлетворения, и притом как можно более быстрого, своих самых разнообразных запросов. Отсюда рождается побуждение диктовать ученым, нимало не считаясь с их автономией, какими именно проблемами им надлежит заниматься. Наряду с этим (поверхностным) интересом, впрочем, общество имеет и более глубокий, хотя и менее отчетливо осознаваемый долговременный интерес в поддержании существования науки, ставка на богатые и необходимые плоды не сегодня, а в более отдаленной перспективе.
Эта двойственность позиций и ожиданий обеих сторон вносит в соотношение науки и общества постоянную проблематичность. Более или менее проблематичным всегда является 1) решение о том, какой из сторон принадлежит приоритет в формулировании запросов общества к науке, так и 2) определение того, что именно и как должны делать ученые для удовлетворения этих запросов.
Следовательно, автономия науки не достигается раз и навсегда. Для ее поддержания и укрепления требуются специальные действия научного сообщества и его лидеров.
Можно выделить несколько параметров, по которым можно судить о степени самоорганизации науки.
1) Свобода выбора направления исследований и свобода объединения в научное сообщество ученых, включающихся в разработку той или иной проблемы. Формирование так называемых «незримых колледжей» (узких кругов специалистов) – это типичный пример самоорганизации для обмена оперативной информацией, ускоряющего получение новых результатов. Взаимная заинтересованность в налаживании научных коммуникаций заставляет принимать жесткие критерии отбора членов данного научного сообщества – человек получает информацию только если он не бесполезен для дела и для других людей.
2) Обеспечение права ученого на материальную поддержку его новых идей и научных программ. Сама принадлежность к научному сообществу определяет это право профессионала, в научной компетенции которого общество не имеет оснований сомневаться. Конечно, это не означает, что любая заявка ученого будет немедленно удовлетворена. Самоорганизация предполагает конкурентность, и из поступающих предложений органы, распределяющие ресурсы, вправе выбрать то, что считают первоочередным и важным. Эта процедура, если она осуществлена компетентно, предполагается самим механизмом самоорганизации науки и включена в него. Например, распределение грантов в РФФИ осуществляется после экспертизы самих ученых.
Административный произвол и пассивность в этом деле деформируют механизмы самоорганизации науки, нарушают естественный ход ее развития. Нормальное функционирование этих механизмов требует соответствующих общественных условий.
3) Предпосылкой успешного развертывания механизмов самоорганизации являются высокий профессионализм и активность ученых как гарантия того, что в формах самоорганизации развивается наука, а не подделка под нее, что исследования ведутся действительно на переднем крае науки, что инициатива и активность ученых работает именно на науку, а не псевдонауку или квазинауку.
Таким образом, самоорганизация представляет собой свободное и спонтанное объединение ученых для разработки тех или иных идей или проблем. Ставить препятствия этой самоорганизации – значит тормозить развитие науки. Но все-таки полная свобода сталкивается с некоторыми объективными (материальными и иными) ограничениями, которые надо учитывать, заботясь о максимальном проявлении интеллектуальных возможностей науки на каждом этапе ее развития. Поэтому процессы самоорганизации в реальной жизни всегда вступают в сложные взаимосвязи с управлением, планированием, научной политикой.
Главные функции управления состоят в том, чтобы предоставлять интересы общества в науке и интересы науки в обществе.
Интересы общества выражаются в выборе приоритетов и в организации исследований и разработок, имеющих практическую отдачу, в создании благоприятных условий для проявления во всех областях знания научной инициативы. Здесь управление сталкивается с одной из важнейших задач – своевременной поддержки и материального обеспечения новых, признанных перспективными направлений в науки. Для сведения к минимуму возможных ошибок необходима организация независимой экспертизы, на основании которой осуществляется распределение ресурсов.
Интересы науки должны соблюдаться в виде своевременного предоставления ресурсов, защиты автономии, предохранения ее от некомпетентного вмешательства. Сфера управления наукой должна, с одной стороны, способствовать распространению научных достижений, новых технологий и их использованию, а, с другой стороны, – нести ответственность перед обществом за вредные последствия применяемых технологий.
В принципе считается, что для науки нет запретных тем. Она может исследовать все, любые же ограничения нарушают фундаментальнейший принцип – свободу научного творчества. И ученые всегда сопротивляются такого рода ограничениям, рассматривая их как покушение на святая святых науки. Но одно ограничение все-таки существовало всегда и не вызывало протестов. Оно касалось экспериментов на живых людях. Здесь имеется грань, которую нельзя переходить, не нарушая общечеловеческих нравственных императивов. Следовательно, в научном исследовании возникают ситуации, когда ученый обязан считаться с нравственными ценностями. В настоящее же время таких ситуаций становится все больше и больше, по мере того, как наука проникает в самые интимные биологические механизмы человеческого существования, жизнедеятельности, мышления, открывая перспективу использования этого знания в практических целях. Речь идет о генной инженерии, об изучении нервно-физиологических процессов деятельности мозга, об автономном выращивании человеческих зародышей, клонировании, о создании различных психотропных препаратов и т.п. Здесь уже ходом развития самой науки прямо и непосредственно ставится вопрос: наука для человека или против него, или она вообще безразлична к его судьбе?
Если мы исходим из того, что наука должна служить человеку, общественному прогрессу, то, следовательно, она обязана считаться с нравственными принципами гуманизма, оберегающими человеческую личность. Эти принципы вплетаются в ткань самого исследования, определяют критерии подхода к объекту и средствам познания.
Можно сказать, что современная наука находится сейчас в положении, противоположном тому, которое было на начальных стадиях ее формирования. Тогда она стремилась освободиться от любых форм вненаучного контроля, добиться свободы мысли, исследования, творчества. Сейчас же наука должна сама и добровольно принять на себя определенные обязательства ценностного характера, выработать механизмы внутреннего контроля за ориентацией научной деятельности, использованием ее результатов.
Идей ценностно-нейтральной науки является сегодня не только устаревшей, консервативной, но и опасной. «Чистое служение знанию», вдохновлявшее целые поколения людей науки, оказывается уже не просто иллюзией, а нравственной безответственностью. Однако не меньшие опасности подстерегают общество, в котором истина не является фундаментальной ценностью. Поэтому отвергая образ ценностно-нейтральной науки, нельзя делать это за счет принижения ценности истины, авторитета научного знания.
Теперь поговорим о том, как эти нормы и ценности интернализованы в самих ученых.