Аналитический отчет о результатах исследования «Преодоление ксенофобии в сми»
| Вид материала | Отчет |
- Доклад Ирины Игоревны Шурыгиной (Институт социологии ран) был посвящен результатам, 384.39kb.
- Информационно-аналитический отчет по итогам проведения мониторингового исследования, 550.33kb.
- Отчет о результатах проведения маркетингового исследования рынка предприятий-товаропроизводителей, 339.5kb.
- Краткий аналитический отчет о достигнутых результатах Миссия гимназии и цели образовательной, 549.55kb.
- Российские сми о мчс мониторинг за 9 Апрель 2012, 4242.85kb.
- Российские сми о мчс мониторинг за 10 Март 2012, 4242.83kb.
- Аналитический отчет Редакция от 25. 02. 2011 Бишкек февраль, 2011 г. Свод некоторых, 1653.49kb.
- Аналитический отчет по результатам социологического исследования Москва, 2010, 1311.92kb.
- Аналитический отчет по результатам исследования Ассоциации менеджеров и Российского, 357.36kb.
- Аналитический отчет о результатах управленческой деятельности руководителя дошкольного, 322.17kb.
Обычно корректный «Коммерсант» достаточно редко транслирует этнические стереотипы, однако иногда «грешит» стереотипами национальными (в гражданском значении этого слова). Валерий Панюшкин в остроумной и даже саркастичной статье «Принятая США роль пупа земли будет обязывать их рисовать на карте все новые сферы своих интересов» формирует у читателей самый негативный образ рядового американца, делая упор на интеллектуальную неполноценность последнего: «Ее величество американская домохозяйка покамест гордится тем, что главный в стране ковбой эффектно разнимает арабов и евреев где-то там за океаном, откуда арабы и евреи приезжают в Америку. Но рано или поздно ее величество американская домохозяйка спросит: «Послушайте, какого черта навязались на нашу голову эти дикари?» Так она спросит, искренне считая дикарем всякого, кто не ест гамбургер»[161]. Заметим, что подобная упрощенно-грубая характеристика интеллектуального уровня всех американок (среди которых, кстати, не так много домохозяек) вряд ли демонстрирует высоту интеллекта самого автора, равно как и не может служить украшением солидной газеты.
Особым жанром, в рамках которого средства массовой информации воспроизводят этнические стереотипы, являются анекдоты. Среди исследованных нами изданий постоянную рубрику «Анекдоты» имеют только «Московский комсомолец» и «Комсомольская правда» (ежедневная и «толстушка»). Остальные СМИ иногда включают анекдоты в те или иные материалы (аналитические очерки, интервью и т.д.).
Темой абсолютно всех «этнических» анекдотов, опубликованных за исследованный трехмесячный период в «МК» и большинства – в «Комсомольской правде», стали русские и «русский менталитет». Чаще всего предметом иронии (точнее даже – самоиронии) в таких анекдотах становится такие «традиционные русские» качества, как смекалка и слабость к спиртным напиткам:
«Только русский может во время грозы гнаться за зонтиком и кричать вдогонку: "Стой, падла, а то пропью!"»[162] («МК»).
«Товарищество «Умелец» предлагает для внедрения за рубежом традиционное русское изобретение – болт забиваемый»[163] («КП»).
А вот анекдотический случай из жизни, вполне в духе предыдущих примеров. Игорь Коц в рубрике «Люди, которые нас удивили» сообщает о том, что на Брянщине к 200-летию поэта Тютчева «освоили производство одноименной водки (0,75 л., в комплекте со стаканами и юбилейным тостом на наклейке: “Поэзия Тютчева – кристальный родник русской словесности. Вкусивший от него приобретает веру в гений русского народа…”»[164] («КП» - толстушка).
Конечно, анекдоты – это специфический жанр, любимый читательской аудиторией. Требовать от журналистов, чтобы они давали комментарии к «этническим» анекдотам или чтобы полностью очистили от них свои издания – и неразумно, и, наверное, неправомерно. До тех пор, пока такие анекдоты придумывают и рассказывают, они неизменно будут воспроизводиться в прессе. Однако, на наш взгляд, журналисты и редакции, размещающие подобные анекдоты на страницах своих СМИ, должны следовать двум правилам: во-первых, отбирая анекдоты, соблюдать «этническое разнообразие», во-вторых – не печатать «злых» анекдотов, унижающих «национальное достоинство» и, тем более, иронизирующих над «историческими травмами». Как, например, этот:
«Вчера от нас ушел дедушка. - А что случилось? – Мы завели немецкую овчарку, на что он сказал: “В доме либо я, либо немцы!”»[165] («МК»).
Такие анекдоты неизменно будут производить конфликтогенный эффект, равно как и те, в которых содержится намек на интеллектуальную (моральную, физическую и др.) неполноценность той или иной этнокультурной группы:
«Чукотские ученые опровергли факт, что земля круглая. Они утверждают, что она грязная и на зубах скрипит»[166] («КП»).
«Самые надежные киллеры – финны. За время подготовки покушения клиент гарантированно умирает естественным образом»[167] («КП» - толстушка).
Неконфликтогенный «этнический» анекдот должен быть добрым и необидным. Предметом шутки в нем могут становиться реальные культурно-отличительные особенности образа жизни, поведения и т.п., имманентные данной группе и, главное, осознаваемые ее членами. Наверное, признаком неконфликтогенного «этнического» анекдота должен быть смех, вызываемый им, в том числе, и у представителей тех «этносов», над которыми он иронизирует, а не только у их этнических контрагентов. Такие анекдоты сочиняются с любовью и, видимо, в большинстве случаев - про «своих» (русскими - про русских, евреями - про евреев).
Анекдот, который по праву можно назвать самым толерантным из всех зафиксированных нами за три месяца, воспроизводят «Итоги». Журналист Михаил Поздняев в рецензии на книгу “Шостакович в воспоминаниях современников”» наглядно демонстрирует, что даже «этнические» анекдоты могут быть добрыми:
«Еврея из местечка взяли в армию и отправили на фронт. И как только раздались выстрелы противника, этот человек выскочил из окопа и закричал в сторону немцев: «”Что вы делаете? Здесь же живые люди!”»[168] («Итоги»).
Иногда предметом иронии становятся сами этнические стереотипы. Такие анекдоты могут рассматриваться как вполне позитивные: будучи правильно поняты, они не формируют, а разрушают этнические предрассудки:
«Маленькие девочка и мальчик на пляже. Они совсем маленькие и поэтому голенькие. Девочка долго разглядывает мальчика и, наконец, говорит: "Никогда не думала, что такая большая разница между русскими и украинцами"»[169] («МК»).
«- Что русского мужика-то губит? Бабы, водка, понажовщина…
- И не говори, Петровна. А вот у их в Японии как все красиво: гейши, сакэ, харакири…»[170] («КП» - толстушка).
Чтобы не создавать искаженного впечатления, что большинство рассмотренных нами изданий формируют исключительно негативные этнические установки и несут в массовое сознание только ксенофобию, в заключительном разделе мы рассмотрим примеры позитивных этнически окрашенных публикаций в СМИ.
Среди исследованных нами изданий, пожалуй, наиболее толерантным является «Коммерсант», как никакая другая газета формирующий позитивные этнические стереотипы. Чаще всего толерантные установки транслируются в этом издании в материалах, относящихся к культурно-искусствоведческой тематике. В тексты самых разных публикаций вкраплены фразы, аналогичные следующей: «Изображенная на портретах властно романтическая дама в черном платье с белым воротничком и с низким узлом волнистых темных волос обладала выдающимся талантом держательницы салона, что в русском варианте предполагает не столько светскую блистательность, сколько этакую взыскующую духовность»[171] (Ирина Кулик). В статье Романа Должанского о Чеховском фестивале в Москве и о новой постановке мольеровской комедии французского режиссера Жака Лассаля подкупающе звучат суждения знаменитого режиссера о России и русских: «У меня Россия в сердце: здесь чудесная жажда жизни и чудесная грусть»[172]. С удивительной заинтересованной симпатией пишет о китайской опере Сергей Ходнев: «… ведь несколько композиторов – от Вивальди до Пуччини – сочиняли китайские оперы, но вот посмотришь на настоящую пекинскую оперу – и понимаешь, этот нафантазированный европейский Китай ни в какое сравнение не идет с простотой и естественностью посланцев мудрой и таинственной чужеземной цивилизации»[173]. Самой высокой оценки заслуживает статья Марины Шимадиной о постановке японским режиссером Тадаси Судзуки пьесы «Сирано де Бержерак». Японец, по мнению автора, «продемонстрировал идеальную модель театральной дружбы народов в эпоху всеобщей глобализации, интеграции и одновременно моды на национальную экзотику»[174]. Статья главного раввина России Берл Лазара «Почему Тора была дана в пустыне?» написана с любовью к евреям и лишена какой бы то ни было ксенофобии или шовинизма: «Поколение, вышедшее из Египта было поколением рабства, но в страну Израиля должны были прийти свободные люди. И евреи бродили, пока не произошла смена поколений. Сорок лет в пустыне – это сорок лет наказания и сорок лет воспитания… Благодаря сорока годам в пустыне евреи поднялись на новый духовный уровень»[175]. Cамых теплых дружеских чувств к русским преисполнено интервью с Президентом Ассоциации греческих общественных объединений России Владимиром Кайшевым: «Греция. Вряд ли найдется еще одна страна, с которой Россию связывают столь давние и столь дружеские отношения»[176]. (Жаль только, что текст интервью предваряет набранный петитом анонс: «На правах рекламы».)
Журналистам этого издания чаще других удается избегать этнической ангажированности в интерпретациях и достигать отстраненной непредвзятости суждений. В материале Лидии Масловой «Старухи и прорухи» дан критический анализ новой картины режиссера Сидорова «Старухи» с неоднозначным «этническим» сюжетом: «Режиссер мужественно констатировал факт «ласковой мусульманской оккупации» на примере сосуществования в глухой костромской деревне нескольких одиноких старух и многодетной семьи узбекских беженцев. Старухи гонят самогон и обсуждают, кто кого будет хоронить, а узбеки размножаются, молятся, варят плов, строят электростанцию и не обижаются даже тогда, когда местный даун поджигает их дом. Режиссер отказался от написанных им диалогов и предложил старухам импровизировать, а узбекам дал говорить между собой на своем родном языке без перевода. Тем самым достигается ненавязчивость фильма, в котором никто из персонажей не транслирует авторскую точку зрения. Из-за этого зрители растерялись: половина сочла картину антирусской, половина – антимусульманской»[177].
В ситуации, когда журналисты большинства периодических изданий постоянно демонстрируют этнологическую безграмотность, особенно позитивно выглядят публикации, в которых озвучивается «правильное» понимание этнологических терминов. В интервью Юнны Чуприной с Владимиром Спиваковым в «Итогах» дирижер отвечает на вопрос «Что Вы вкладываете в понятие “национальный”?»: «Прежде всего национальный – это тот, который выходит из нации и обращен к нации. Играть в таком оркестре должны российские музыканты, а наслаждаться их трактовкой и исполнением – российские зрители. Такой оркестр должен развиваться на основе могучих отечественных традиций»[178]. Использование понятие «нация» не в этническом, а в гражданском значении этого слова (граждане одной страны) давно уже принято в большинстве европейских стран и США. Сам термин «нация» в значении «согражданство» несет позитивный, толерантный заряд, так как имеет этнообъединяющий, а не этнодифференцирующий смысл (то есть фиксирует внимание не на этнических различиях, а на общих – гражданских – интересах представителей разных этнических групп, проживающих в одной стране). Такое этнообъединяющее понимание «национального», озвученное талантливым, известным и уважаемым российским дирижером, подспудно несет установки толерантности в массовое сознание.
К публикациям, формирующим толерантное отношение к «другим», следует отнести не только статьи, содержащие позитивные этнические стереотипы (которые, как было отмечено выше, могут играть и прямо противоположную роль), но прежде всего материалы о позитивном межкультурном взаимодействии.
Много примеров таких публикаций дает «Вечерняя Москва», на страницах которой, кстати, практически не встречаются этноконфликтогенные материалы. Оксана Нараленкова рассказывает о новой кинокартине немецкого режиссера Каролине Линк «Нигде в Африке», удостоенной в этом году премии «Оскар»: «В основе сюжета – автобиографический роман Штефани Цвейг. В 1938 году еврейская семья Цвейгов едва успевает сбежать из родной Германии «куда подальше» - в Африку… Несмотря на «еврейскую тематику», в картине нет насилия и изуверств, да и собственно фашисты отсутствуют напрочь. Вместо этого показана адаптация европейцев (и даже не евреев) к особенностям национального быта африканских аборигенов… Герои… из немецко-еврейских интеллигентов превращаются в африканских фермеров и учатся земледелию и скотоводству в экстремальных условиях у местных лиц “негритянской национальности”… Но то, что для взрослых – проблема, легко и просто дается дочке переселенцев… маленькая еврейка, как губка, впитывает в себя местные обычаи и культы и превращается в языческую «адептку». Она, как проводник между миром своих родителей и миром местных племен, учит эти “не сообщающиеся сосуды” взаимодействию»[179]. Позитивный заряд статьи не нивелирует даже некорректное выражение «лица негритянской национальности», использованное автором. Другой материал – Елены Кривякиной – не только формирует толерантные установки у читателя, но и весьма поучителен для журналистов (в особенности тех, кто пишет о приезжих и гастарбайтерах). Автор берет интервью у Ашота Джазояна – генерального секретаря Международной конфедерации журналистских союзов, 12 лет назад иммигрировавшего из Еревана, и в настоящее время реализующего журналистский проект «Немосквичи о Москве». «Цель конкурса – лучшей публикацией, короткометражным телефильмом, фотографией представить жизнь Москвы, образ москвича, какими они видятся со стороны. Мы хотим продемонстрировать непреходящую… ценность Москвы как главного культурного центра Евразии, города с особой и неповторимой культурой. В российской столице живут люди разных национальностей и культур, и очень важно не допустить их взаимного озлобления… в столицу будут приглашены журналисты из-за рубежа, а также стран СНГ и Балтии. Ведь это очень интересно – познать Москву глазами других людей, поскольку сторонний благожелательный наблюдатель может подметить то, что нам самим не заметно»[180]. Существенным позитивным моментом является то, что инициатором такого проекта выступает не просто представитель иноэтничной интеллигенции, но уроженец Закавказья. Таким образом, материал Е. Кривякиной способствует разрушению установок самого распространенного ctujlyz среди москвичей вида этнической ксенофобии – кавказофобии.
Несколько публикаций «Вечерки» посвящены деятельности летней школы русского языка, организованной по инициативе Правительства Москвы в июле прошлого года в Подмосковье. Сюжет статей, рассказывающих о конструктивном межэтническом сотрудничестве и творческом общении детей и учителей из республик бывшего СССР, безусловно является позитивным и способствует формированию этнической толерантности. Журналист Мона Платонова вспоминает о том, что «когда-то русский был главным языком для бывших союзных республик. Потом в одних странах его сделали вторым государственным, в других – иностранным. Чтобы помочь молодым людям разных национальностей сохранить знание русского языка и любовь к нему, Юрий Лужков задумал открыть в Подмосковье международный детский лагерь… Практически все школьники, приехавшие в Москву, обучаются в обычных национальных школах, где русский считается факультативным. Например, Лусине Хачатрян (13 лет) из Армении лишь четвертый год учит русский. Его преподают в школе, но только с пятого класса… ”Я хочу хорошо выучить русский язык, потому что, когда вырасту, может быть, поеду учиться в Россию, ведь образование у вас самое лучшее в мире, - говорит Лусине”»[181]. Наталья Козырева пишет о той же летней школе: «Практически все ребята говорили мне, что в летней языковой школе им очень нравиться, интересны уроки русского языка, разнообразно организован досуг и, главное, интересное общение. Это, наверное, единственное место, где дети бывшего СССР могут вместе учиться, отдыхать, обсуждать между собой интересующие их вопросы. На одной из дискуссий на политическую тему прозвучала фраза, которую сразу же все подержали. Мне было странно слышать ее от людей, которые родились после распада нашей общей страны и росли в период разгула националистических идей. Это слова четырнадцатилетнего подростка: «Я уверен, что лет через десять наши страны опять будут вместе». Возможно, это по-детски наивно, но лучше, чем озлобленность и цинизм некоторых взрослых политиков»[182].
Газета «Семь дней», в силу ее специфики (развлекательное издание с телепрограммой), практически не содержит этнически окрашенных публикаций – ни негативных, ни позитивных. Из двенадцати номеров, попавших под наш мониторинг, только в одном присутствовал материал, содержащий этнически окрашенные интенции. Это большая биографическая статья Ирины Лыковой о Леониде Утесове (Лейзере Вайсбейне). Автор рассказывает об училище, в котором учился маленький Лейзер: «Коммерческое училище Генриха Файга… знали далеко за пределами Одессы. Это было единственное в Российской империи учебное заведение, где допускалось обучать не пять, а пятьдесят процентов евреев от общего числа учеников. Еврей, чтобы определить своего отпрыска в училище, должен был платить за него, и еще за какого-нибудь русского мальчика. К Файгу съезжались русско-еврейские пары из Гомеля, Бердичева, Москвы и Киева. Это был настоящий Ноев ковчег!»[183]. Материал формирует толерантные установки по отношению к евреям и дает пример позитивных межэтнических отношений.
Если для «Коммерсанта», «Итогов» и «Вечерней Москвы» материалы о позитивном межкультурном, межэтническом и межконфессиональном взаимодействии достаточно типичны, то в «Московском комсомольце» и «Московской правде» они встречаются гораздо реже, а для «Комсомольской правды» и «Аргументов и фактов» являются скорее исключением.
Среди позитивных публикаций в перечисленных изданиях стоит особо отметить две статьи в «Московском комсомольце», которые по праву можно считать образцовыми примерами формирования толерантных установок на межэтническое взаимодействие. Дмитрий Мельман публикует интервью с известным публицист, уроженцем Баку – Юлием Гусманом. Писатель с непередаваемой теплотой делится своими воспоминаниями о городе детства, где, по его словам, представители самых разных этнических сообществ жили в мире и согласии: «Для любого коренного бакинца вся его жизнь начинается с Баку и по большому счету в Баку и заканчивается. Живи и процветай он хоть на краю света… все равно для него город, в котором действительно очень дружно и правильно жили люди самых разных национальностей, останется в сердце навсегда. Я жил в центре самого настоящего интернационала! Около 50% азербайджанцев, более 30% армян, а еще русские, украинцы, лезгины, евреи, дагестанцы, татары, грузины… Я, например, всегда гордился своим отчеством – Соломонович. Может еще и потому, что никогда от него не страдал. Никаких скандалов, никаких обзывательств «жидовскими мордами». В Баку этого не могло быть по определению»[184]. Во второй статье Анна Санькова рассказывает об интересной и необычной судьбе гражданина Эфиопии Мидекссу, для которого Москва стала вторым домом. Герой материала волею судеб оказался в России, выучился на военного летчика и три года летал на военных вертолетах. После распада СССР попал под сокращение и последние девять лет работает машинистом столичной «подземки». Мидексса любит свою работу, прекрасно ладит с коллегами и хорошо отзывается об их отношении к себе: «Рабочий коллектив принял меня тепло. Непривычное для русского слуха имя они заменили на более простое – Майкл. С русскими вообще быстро находишь общий язык, потому что они легкие в общении… «Подземная» профессия нравится мне не меньше, чем небесная. Метро - мой второй дом»[185]. Чернокожий москвич позитивно характеризует свои отношения не только с коллегами, но и с однокурсниками в университете, где учится на вечернем – получает профессию юриста. Чтобы поступить в вуз, Майкл-Мидексса «самостоятельно выучил историю и литературу нового отечества». По его словам, «на экзамене, отвечая на вопрос “принятие христианства на Руси”, столь же подробно рассказал о принятии христианства в Эфиопии. Профессор удивился: “А у нас оказывается одна религия!”». Яркий образ симпатичного и образованного африканца, прекрасного адаптировавшегося в российской столице, формирует у читателя позитивные установки не только на межэтническое, но и на межрасовое взаимодействие. К сожалению, автор, опубликовав столь толерантный материал, не смогла полностью уйти от эпатажного стиля газеты. Статья называется «В метро ездят по-черному».
Неоднозначной оценки заслуживает материал Марины Тульской, опубликованный в «АиФ». Автор берет интервью у российского раввина, писателя и ученого Адина Штейнзальца. Раввин, в числе прочего, говорит о традиции создания еврейской (иудейской) семьи: «По религиозным еврейским законам иудеи создают семьи внутри своей конфессии… И нация в данной ситуации не имеет принципиального значения: будь то китаец, японец, негр преклонных годов или славянин. Если он переходит в еврейство и принимает его, то он становится интегральной частью нашего народа»