С. В. Куликов Государственноправовой дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале ХХ в

200 Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства, не заинтересованная в преуменьшении реакционности его предшественника, констатировала, что период после 1907 г. – это «время постепенного упадка» крайне правых партий, когда правительство «только терпит их, помня о деятельности их в годы революции» (Кирьянов Ю.И. Предисловие. // Правые партии… Т. 1. С. 20). Факт отпуска субсидий крайне правым по линии МВД говорит не о тождественности взглядов сановников и черносотенцев, а об ее отсутствии. Считая взгляды крайне правых неприемлемыми, представители бюрократической элиты хотели добиться при помощи подкупа эволюции лидеров черносотенного движения в сторону умеренности. Когда этого не происходило, субсидии перекрывали. Так, летом 1907 г. П.А. Столыпин распорядился выдать А.И. Дубровину 25.000 рублей, но под условием прекращения на страницах его газеты «Русское знамя» критики правительства за либерализм. Однако на следующий день именно в этой газете появилась очередная антистолыпинская статья, после чего денег А.И. Дубровину больше никогда не выдавали (Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 156). Вслед за А.И. Дубровиным деньги на поддержку черносотенных изданий получал Н.Е. Марков-2-й, которому, под тем же условием, отпускали 10 – 12.000 рублей в месяц. На фоне суммы, полученной рептилиями с октября 1906 г. по март 1911 г. и равнявшейся 3.168.000 рублей, субсидия крайне правым была сравнительно невелика (Допрос С.Е. Крыжановского. 10 июля 1917 г. // Падение царского режима… Т. 5. М. – Л., 1926. С. 412, 413). Правительство отпускало средства не только черносотенцам, но и националистам и октябристам ([Крыжановский С.Е.] Указ. соч. С. 152). Оно отдавало предпочтение изданиям не крайне правого, а «среднего», «национального», «умеренно-правого», т.е. консервативно-либерального направления (Допрос С.Е. Крыжановского. 10 июля 1917 г. // Падение царского режима… Т. 5. М. – Л., 1926. С. 408). Более того, в течение 1905 – 1907 гг. правительство отпустило оппозиционной Общеземской организации, возглавлявшейся князем Г.Е. Львовым, 5.600.000 рублей, т.е. сумму, намного большую суммы, полученной черносотенцами (Полнер Т.И. Жизненный путь князя Г.Е. Львова. Личность. Взгляды. Условия деятельности. М., 2001. С. 193, 194).

201 В сентябре 1905 г. Л.А. Тихомиров отмечал, что у В.А. Грингмута людей «много, может быть и тысячи, но все мелкие люди» (25 лет назад (Из дневника Л.А. Тихомирова) [Публ. В.В. Максакова]. // Красный архив. Т. 40. М., 1930. С. 60). Через десять лет ситуация нисколько не изменилась. Как сообщал К.Н. Пасхалов Н.А. Маклакову в октябре 1915 г., черносотенцами были «чинуши не выше надворного». Следовательно, наличие черносотенцев К.Н. Пасхалов отрицал не только среди высшего (чины 1 – 4 классов), но и среди части среднего чиновничества (чины 5 – 8 классов), поскольку чин надворного советника относился к 7-му классу (Правые в 1915 – феврале 1917. По перлюстрированным Департаментом полиции письмам [Публ. Ю.И. Кирьянова]. // Минувшее. Вып. 14. М. – СПб., 1993. С. 169). К 1917 г. среди 139 членов Государственного совета по назначению и 313 сенаторов членами Главных советов марковского и дубровинского Союзов русского народа были, соответственно, только два сановника – А.А. Римский-Корсаков и А.И. Соболевский (Куликов С.В. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции. // Из глубины времен. Вып. 5. СПб., 1995. С. 29 – 37). Подавляющему большинству представителей бюрократической элиты претил воинствующий антисемитизм черносотенцев. «В той среде, в которой мне приходилось работать и вращаться, - вспоминал бывший министр финансов П.Л. Барк, - в кругах бюрократии и “haut finance”, я не видел неприязненного отношения к еврейству. Конечно, были единичные лица, не питавшие к нему симпатии, но общего враждебного чувства не было» (Барк П.Л. Воспоминания. // Возрождение. Кн. 172. Париж, 1966. С. 98).

202 В декабре 1905 г., при обсуждении проекта выборного закона, Э.В. Фриш говорил о том, что «реакционная партия» «столь же “преступна”, как и “революционная”» (Царскосельские совещания. Протоколы секретного совещания под председательством бывшего императора по вопросу о расширении избирательного права… // Былое. № 3 (25). Пг., 1917. С. 249). Характеризуя газету «Русская земля», которую он собирался издавать, А.А. Бобринский сообщал князю Н.Д. Оболенскому 25 ноября 1908 г., что «она – умеренная, не черносотенная и не кадетская» (Куликов С.В. Правительственный либерализм нач. ХХ в. как фактор реформаторского процесса. // Империя и либералы (Мат. межд. конф.). СПб., 2001. С. 100). «Я, - признавался С.Е. Крыжановский, - всю жизнь занимал центральное положение человека умеренного, убежденного в необходимости органического, постепенного развития государственной жизни. Меня одинаково недолюбливали как “Гражданин” и “Русское знамя”, так и “Речь”» (Допрос С.Е. Крыжановского. 10 июля 1917 г. // Падение царского режима... Т. 5. М. – Л., 1926. С. 436). «Во главе правительства, и каждой его отрасли в частности, - писал обер-егермейстер И.П. Балашев императору в сентябре 1916 г., выражая свое консервативно-либеральное кредо, - должны стоять лица, разумно консервативные и разумно либеральные, не крайние “правые” и не крайние “левые”; они должны, безусловно, быть сторонниками представительного образа правления, но, вместе с тем, преданными Вашими слугами и это они должны доказать не на словах только, но и на деле» (Куликов С.В. Высшая царская бюрократия и Императорский двор накануне падения монархии. // Из глубины времен. Вып. 11. СПб., 1999. С. 76 – 81).

203 М.М. Ковалевский даже в сентябре 1914 г., несмотря на предыдущие реконструкции Совета министров, писал, что царское правительство «все же остается правительством центра» ([Ковалевский М.М.] Указ. соч. С. 87).

204 В «Записке о перспективах выборов в 5-ю Государственную думу», составленной в Министерстве внутренних дел в конце 1915 г., на вопрос о том, члены каких партий «могли бы быть желательны для правительства», давался следующий ответ: «надлежит признать, что допустимы правые октябристы и желательны более консервативные группы» (Проект выборов в V Государственную думу. // Монархия перед крушением. 1914 – 1917. Бумаги Николая II и другие документы. Под ред. В.П. Семенникова. М. – Л., 1927. С. 228). В январе 1916 г. на заседании правительства тогдашний министр путей сообщения А.Ф. Трепов мотивировал невозможность назначения на высокий пост М.А. Искрицкого тем, что его «убеждения не вполне совпадают с правительственными», поскольку он – «левый октябрист» (Запись заседания Совета министров 22 января 1916 г. // Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны… С. 310). Согласно «Плану выборной кампании в V Государственную думу», средства на «дискредитирование общественных организаций» в печати и предвыборную агитацию планировалось распределять «между правыми, националистами и отчасти правыми октябристами» (Проект выборов в V Государственную думу. // Монархия перед крушением… С. 244).

205 Члены союза, не возражая против расширения избирательного права, были «решительно против» его распространения «в равной мере на всех и каждого». Они полагали, что прямая подача голосов «неосуществима без явной опасности для государства, так как при этом порядке в Государственной думе могут получить преобладание элементы разрушительные». Члены союза допускали для окраин существование «лишь таких вызываемых местными условиями особенностей, которыми не нарушилось бы единство России». В то же время они закрепляли за властью обязанность «оберегать законные интересы» «иноплеменных частей населения» и «содействовать их хозяйственному и культурному развитию». Члены союза сочувствовали «началу веротерпимости» и не желали «принудительно навязывать православную веру другим, ни насильственно удерживать в лоне православной церкви людей, духовно от нее отпавших», хотя и считали, что «православная церковь должна и впредь оставаться господствующею». Выступая за «самое широкое распространение общего и профессионального образования», члены союза хотели, чтобы школа «не только обучала, но и воспитывала в духе религиозном и патриотическом». Аграрный вопрос они планировали разрешить, находясь на почве классического либерализма, т.е. «не путем принудительного отчуждения земель у частных владельцев», а «развитием переселения на казенные и иные земли», «расширением деятельности Крестьянского банка», содействием «к устранению чресполосности и расселению крестьян внутри надела» через образование хуторов, устранением «юридической неопределенности частногражданских прав крестьян» и облегчением «выхода из общинных союзов». Отмечая, что улучшение быта рабочих «также требует попечения правительства», члены союза выступали, за то, чтобы при этом учитывались «действительные нужды», а не «притязания политического свойства». Свободу слова, печати, союзов и собраний они находили необходимым «упорядочить пределами закона», поскольку придавали «первенствующее значение» «неуклонному соблюдению закона и началу законности». Считая, что «при всяком режиме необходима сильная и твердая правительственная власть», адепты союза понимали, что, помимо голой силы, «опорой для правительства» должно служить и общественное мнение, но «именно мнение всей страны, а не взгляды представителей отдельных групп» (Программа «Отечественного союза». // Полный сборник платформ… С. 119 – 123).

206 Близость эта проявлялась настолько, что, как сообщил 11 декабря 1905 г. на заседании ЦК Союза 17 октября П.Л. Корф, А.А. Бобринский передал ему о желании Отечественного союза присоединиться к октябристам (Протокол заседания ЦК Союза 17 октября. 11 декабря 1905 г. // Партия «Союз 17 октября»… Т. 1. 1905 – 1907 гг. М., 1996. С. 35).

207 В салоне генерала Е.В. Богдановича Н.А. Павлов, поначалу посещавший штюрмеровский салон, а затем его покинувший, уже 19 апреля 1905 г. «говорил насчет Штюрмера, что он и весь его кружок – либералы» (Богданович А.В. Указ. соч. С. 341.

208 Политические оппоненты нового премьера обвиняли его в реакционности. Однако эти обвинения не соответствовали действительности. И.Л. Горемыкин был типичным представителем бюрократического либерализма. Он, по свидетельству П.Л. Барка, «принадлежал к той же школе просвещенных государственных деятелей, как и Столыпин и так же считал, что либеральные реформы должны даваться сверху и проводиться в жизнь руками консерваторов» (Барк П.Л. Указ. соч. // Возрождение. Кн. 169. Париж, 1966. С. 71). В 1895 г., при назначении его министром внутренних дел, И.Л. Горемыкин «считался в либеральном лагере» (Гурко В.И. Указ. соч. С. 76) и «был довольно либерального направления» (Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 39). Не случайно, что в апреле 1898 г., сравнивая политику И.Л. Горемыкина с недавним прошлым, т.е. царствованием Александра III, граф С.Д. Шереметев написал: «Направление Горемыкина – это совершенная противоположность этому прошлому» (Шереметев С.Д. Отрывки из «Дневников». // Шереметевы в судьбе России… С. 216). Репутацию либерала закрепило за И.Л. Горемыкиным участие в полемике с С.Ю. Витте по поводу земства. В отличие от министра финансов, министр внутренних дел выступал за дальнейшее распространение местного самоуправления. В его записке необходимость этого получила либеральную мотивировку. И.Л. Горемыкин отмечал, что «основной действительной силой всякого государства, какова бы ни была его форма, есть развитая и окрепшая в самодеятельности личность». Подробнее об этом см.: Ананьич Б.В. Самодержавие и земство. Земская реформа 1898 – 1903 гг. // Кризис самодержавия… С. 95 – 110. При назначении И.Л. Горемыкина в апреле 1906 г. председателем Совета министров он даже для оппозиционного журналиста был не только «либерал», но и «чуть ли не вольнодумец» (Клячко (Львов) Л.М. Повести прошлого. Л., 1929. С. 21, 22). С.Ю. Витте, преувеличивавший консерватизм своего преемника, тем не менее подчеркивал, что министерство И.Л. Горемыкина находилось «первое время в тумане напускного либерального конституционализма» (Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 3. С. 377).

209 См. о ней: Сидельников С.М. Образование и деятельность Первой Государственной думы. М., 1962; Ганелин Р.Ш. Первая Государственная дума Российской империи и ее судьба. // Вестник межпарламентской ассамблеи. № 1. М., 1996; Emmons T. The Formation of Political Parties and the First National Elections in Russia. Cambridge, 1983.

210 Полное собрание речей императора Николая II… С. 74 – 75. Как сообщил А.А. Половцову И.Л. Горемыкин в апреле 1906 г., речь император «написал сам, заимствовав многое из нескольких представленных ему проектов» (Дневник А.А. Половцова. // Красный архив. Т. 4. М. – Пг., 1923. С. 106).

211 Согласно этой идее, цель представительной монархии заключается «в сочетании порядка и свободы» (Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 126).

212 «Только под охраною права, при обеспеченности собственности и сделок, - отмечал Б.Н. Чичерин, - промышленные силы народа могут достигать сколько-нибудь высокого развития» (Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3-х чч. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 404 – 405).

213 На посту председателя Совета министров И.Л. Горемыкин отнюдь не являлся противником нижней палаты. Он только хотел ограничить ее деятельность «рамками, определенными законом» (Гурко В.И. Указ. соч. С. 538).

214 Беседуя 12 мая 1906 г. с министром финансов В.Н. Коковцовым, Николай заявил по поводу декларации, что «он с ее текстом совершенно согласен, но предпочел бы, чтобы он был еще более резок и внушителен, но не требует изменений, чтобы не дать повода говорить потом, что правительство не соблюло сдержанности в своем расхождении с народным представительством, хотя для него очевидно, что этим дело не кончится». «Не будем, впрочем, забегать вперед, - заметил император, - бывает, что и самая безнадежная болезнь проходит каким-то чудом, хотя едва ли в таких делах бывают чудеса» (Коковцов В.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 165). Текст декларации см.: Ораторы России в Государственной думе (1906 – 1917 гг.). Сост. М.А. Буланакова, С.В. Куликов и О.А. Патрикеева. Вступ. ст. и комм. С.В. Куликова. В 2-х тт. СПб., 2003. Т. 1.

215 В 1906 г., вспоминала член кадетского ЦК А.В. Тыркова, министры «смотрели на депутатов с такой же враждебностью и подозрительностью, с какой депутаты смотрели на министров. Но министры были сдержаннее, не позволяли себе резких выходок, прикрывали свои чувства холодной вежливостью. Благовоспитанности и выдержки бюрократы проявили больше, чем народные избранники» (Тыркова А.В. Указ. соч. С. 422).

216 Законопроекты о земельных обществах, владеющих надельными землями, об актах на эти земли, о вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих промышленных и технических заведений Министерства финансов, о преобразовании местного суда, об изменении порядка производства дел по взысканию вознаграждения за вред и убытки, причиненные должностными лицами и об изменении порядка производства дел по преступным деяниям по службе (Законопроекты министерств, представленные Государственной думе. // Савич Г.Г. Указ. соч. С. 145 – 146).

217 Особый журнал Совета министров 7 и 8 июня 1906 г. // Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. М., 1982. С. 39.

218 Генерал и его сторонники, по свидетельству П.Н. Милюкова, «говорили и думали» «очень серьезно» о введении парламентаризма путем образования кадетского кабинета (Милюков П.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 383). Политическое миросозерцание Д.Ф. Трепова сочетало неколебимую преданность «историческим началам» и личности монарха со столь же неколебимой приверженностью курсу на проведение либеральных реформ. По воспоминаниям его свойственника А.А. Мосолова, Д.Ф. Трепов считал необходимым «систематическою строгостью восстановить порядок в России, но, одновременно с этим, вводить постепенно и последовательно либеральные мероприятия, клонящиеся к установлению конституционного порядка» (Мосолов А. А. Указ. соч. С. 37). Опубликование манифеста 17 октября он встретил с энтузиазмом, говоря начальнику Петербургского охранного отделения А.В. Герасимову «о начинающейся новой жизни» «со слезами на глазах» (Герасимов А. В. Указ. соч. С. 41). После издания манифеста Д.Ф. Трепов полагал, что, «раз император дал известные свободы и их узаконил, всякое с его стороны отступление от них явилось бы опасностью для династии» (Мосолов А. А. Указ. соч. 47).

219 «Если бы кадеты, - писал он, - вели себя сколько бы то ни было благоразумно, начиная хотя бы со времени первой Думы, то дело бы их выгорело. Они вступили бы во власть» (Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 353).

220 О П.А. Столыпине см.: Зырянов П.Н. Петр Столыпин. Политический портрет. М., 1992; Федоров Б.Г. Петр Столыпин: «Я верю в Россию». Биография П.А. Столыпина. В 2-х тт. СПб., 2002. См., также: Conroy M.S. Peter Arkad`evich Stolypin: Practical Politic in Late Tsarist Russia. Boulder, 1976; Ascher A. P.A. Stolypin. The Search for Stability in Late Imperial Russia. Stanford, 2001.

221 П.А.Столыпин сообщил дочери, что «все те, кто с такой легкостью и удовольствием критиковали работу министров, когда дело дошло до того, чтобы самим нести ответственность, предпочли остаться на легких ролях оппозиционеров» (Бок М.П. Указ. соч. С. 233). Объясняя причины непримиримости своих единомышленников, левый кадет князь В.А. Оболенский писал: «Нам, привыкшим к положению безответственной оппозиции, трудно было встать на точку зрения здорового компромисса» (Оболенский В.А. Указ. соч. С. 349).

222 Извольский А.П. Указ. соч. С. 121.

223 Милюков П.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 393, 394 – 395.

224 «По своему положению, - читаем у Б.Н. Чичерина, - поземельная аристократия всего более призвана к участию в государственных делах. Обеспеченная в своем материальном положении и имея досуг, она естественно стремится к почету и власти» (Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3-х чч. Ч. 2. Социология. М., 1896. С. 207). «Прочно утвержденная поземельная собственность», отмечал Б.Н. Чичерин, дает аристократическому классу «независимость, которая делает его общественной силой, и без которой нет сколько-нибудь развитой общественной жизни, а тем более политической свободы. Только в независимых людях может утвердиться стойкое сознание права, способное противостоять бюрократическому произволу. В этом отношении особенное значение имеет крупная поземельная собственность, которая составляет главную материальную опору аристократии. С независимостью она дает и местное влияние, и досуг для занятия общественными делами». «Соединяя в себе уважение к преданиям с самостоятельностью положения, - характеризовал Б.Н. Чичерин земельную аристократию, - чувство права с привязанностью к порядку, понимание государственных потребностей с сознанием своего общественного призвания, она дает общественному движению ту устойчивость, без которой нет правильного развития». «Класс крупных поземельных собственников», по мнению Б.Н. Чичерина, «составляет для общества и для государства такой драгоценный оплот, которого ничто не может заменить» (Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3-х чч. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 519). Октябристский идеолог упрекал кадетов в том, что они «стремятся освободить Россию от единственного класса, способного нести на своих плечах самоуправление и конституционное правление» (Герье В.И. Указ. соч. С. 26).

225 Согласно Б.Н. Чичерину, «преобладание аристократического элемента в государственном развитии, особенно если он не является исключительным, а сдерживается другими силами, ведет к утверждению прочного законного порядка, основанного на незыблемых гарантиях права» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 413).

226 По мнению Б.Н. Чичерина, «высшая политическая способность принадлежит верхним, образованным классам общества, тем, которые в состоянии мыслить о государственных делах и достаточно обеспечены в материальном отношении, чтобы посвящать себя политической жизни не в виде доходного ремесла, а из живого участия к судьбам отечества. Первое место в этом отношении, бесспорно, принадлежит политической аристократии, там, где она умела сохранить свое государственное положение, а не превратилась в придворную знать. Поэтому, те партии имеют наиболее веса и прочности, которые организовались под руководством аристократии» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 264).

227 Даже в секретной записке самого правого члена столыпинского кабинета, государственного контролера П.Х. Шванебаха, подчеркивалось, что «роспуск Думы не знаменует возврата к старому порядку». Призывая «отстаивать, как бы легко ни стала даваться реакция, новый дарованный России строй, стараясь очищать его от злокачественных наростов», П.Х. Шванебах одновременно предлагал, «не складывая оружия перед революцией, идти дорогой упорного и неустанного труда поднятия материального благосостояния народных масс России» (Записка Шванебаха. Июнь 1906 г. // Голос минувшего. № 2. Пг., 1923. С. 41, 42).

228 Суть воззвания заключали следующие строки: «Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную думу! Ни одного дня Россия не должна оставаться без народного представительства. У вас есть способы добиваться этого: правительство не имеет права без согласия народного представительства ни собирать налоги с народа, ни призывать народ на военную службу. А потому теперь, когда правительство распустило Государственную думу, вы вправе не давать ему ни солдат, ни денег. Если же правительство, чтобы добыть себе средства, станет делать займы, то такие займы, заключенные без согласия народного представительства, отныне недействительны, и русский народ никогда их не признает и платить по ним не будет. Итак, до созыва народного представительства не давайте ни копейки в казну, ни одного солдата в армию!» Полный текст Выборгского воззвания см.: Обнинский В.П. Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II. М., 1992. С. 262.