Таможенное законодательство украины в начале ХХІ столетия
| Вид материала | Закон |
- 1. Таможенное регулирование и таможенное законодательство России, 467.22kb.
- Статья анализирует основные принципы и особенности реализации политики Украины в отношении, 156.64kb.
- Вопросы для зачета по дисциплине «Таможенное дело и таможенные платежи», 123.53kb.
- Конкурентные преимущества экономических моделей новых индустриальных стран азии в начале, 418.19kb.
- Курс 5 Факультет: Медицинский (специальность «Лечебное дело», «Педиатрия», «Медико-профилактическое, 282.23kb.
- 11. период "открытого кризиса" в психологии и основные направления развития психологии, 515.43kb.
- Контрольные вопросы, выносимые на зачет по дисциплине «Таможенное право», 19.66kb.
- Тематика курсовых и дипломных работ для студентов уиэу, 102.88kb.
- Тематика курсовых и дипломных работ для студентов уиэу, 102.98kb.
- Конец 50 начало 60-х годов нашего столетия, 24.79kb.
СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ, КАК СПОСОБ ГУМАНИЗАЦИИ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА УКРАИНЫ
Современное уголовное законодательство украинского государства характеризуется рядом особенностей, среди которых можно выделить следующие, наиболее репрезентативные. Ужесточение уголовного законодательства, выражающееся в расширении перечня общественно опасных деяний, совершение которых влечет применение мер уголовно-правового характера, в перечне которых доминируют уголовные наказания, и в первую очередь, лишение свободы. За данным видом наказания признавался его безальтернативный характер, что в целом соответствовало провозглашению кары в качестве основной цели наказания, а карательная составляющая лишения свободы, как вида наказания, ни у кого не вызывала сомнений. Параллельно с углублением кризиса теории социологической причинности преступности деяния, в законодательстве просматривается тенденция специализации уголовной ответственности посредством более широкого применения юридической технике, при использовании которой, законодатель, описывая признаки объективной стороны преступления, все чаще в диспозиции правовой нормы указывает признаки специального субъекта преступления. Такая закономерность требует своего осмысления с позиции реформирования современного уголовного законодательства, в процессе которого принятие и вступление в силу Уголовного кодекса Украины в редакции 2001 года вряд ли может рассматриваться как завершающий этап, а количество вносимых изменений говорит о начале поиска новых форм уголовно-правового характера, отвечающих требованиям действительности.
Исследованию места и роли специального субъекта преступления в уголовном праве посвятили свои научные труды П.П. Андрушко[1], С.Б. Гавриш[2], В.А. Глушков[3], В.В. Сташис[4], В.В. Устименко[5] и другие ученые. Однако, в большинстве случаев, или приводился детальный анализ признаков отдельных субъектов преступлений, наделенных законодателем специальными признаками, или исследовалась обоснованность уголовной ответственности, или анализировались особенности квалификации преступлений совершенных лицом, обладающим специальными признаками и свойствами. В то же время, тенденция расширяющейся специализации субъектной составляющей преступления не рассматривалась в контексте естественного процесса обновления фундаментальных положений уголовной политики государства в условиях меняющихся социально-правовых реалий и проявлении кризисных тенденций в сфере применения уголовного права.
Целью данной публикации является системный анализ специализации уголовной ответственности, в условиях меняющейся уголовно-правовой политики в сторону ее гуманизации, с аргументированием позиции, в соответствии с которой, специальный субъект преступления должен рассматриваться не как средство брутализации уголовного права, а как предпосылка его гуманизации.
Выводы о роли и значении специализации уголовной ответственности в целом, и приобретение ею указанных черт в связи с законодательным описанием в качестве обязательного условия привлечения к ответственности специальных признаков субъекта преступления, в частности, базируется на следующих посылках.
Законодательная специализация субъектного состава преступления, как тенденция развития уголовного права, имеет социально-правовые предпосылки и детерминирована рядом факторов. Представляется, что современный процесс криминализации, который охватывает широкий спектр деятельности от выявлений признаков и свойств деяний, которые представляют общественную опасность такого уровня, который позволяет причислить их к категории преступных, до непосредственного законодательного оформления данного вывода посредством формулирования уголовно-правовой нормы. Данный процесс, его характер и последовательность определяется совокупностью факторов, среди которых превалируют обоснования идеологического, политического, социологического, психологического характера. Определяющие процесс криминализации сферы существования социальной среды, характеризуются специфическими чертами, посредством которых определяется уровень цивилизованности конкретного социума на определенном историческом этапе своего развития. Процесс криминализации становится отражением представлений законодателя о недопустимости девиантного поведения в силу его опасности для окружающих и тех социальных ценностей, в отношении которых можно сделать вывод, что они являются определяющими ценностными ориентирами общества. Но любое поведение, в том числе и преступное, связывается с определенным субъектным носителем, что и направляет процесс криминализации на необходимость учета специфических черт и свойств самого источника социально значимого и негативно оцениваемого поведения – его субъекта. При этом осуществляется описание в правовой норме не случайных, а типичных признаков лица, совершающего общественно опасное деяние, возводимых на уровень обобщенно-запрещенных. Таким образом, можно сделать вывод, что в процессе криминализации, законодатель учитывает не только характер самого общественно опасного поведения, но и социальные особенности, и качественные свойства их личностного детерминирующего фактора – субъекта преступления.
Необходимо подчеркнуть, что озвученный подход к процессу криминализации является идеологически выдержанным и представляется безальтернативным в условиях доминирования концепции социального государства, доминантой которой является человек, что ориентирует государство на защиту прав и законных интересов конкретного участника социальных отношений (именно на эту особенность социального государства чаще всего указывают представители правовой науки), но и на персональный, индивидуализированный характер ответственности тех, кто совершил общественно опасное деяние. В то же время, ориентированность на скрупулезную защиту различных сторон жизнедеятельности субъекта, при условии укрепления охранительной функции направленной на защиту коллективных, групповых, государственных интересов, свидетельствует о расширении сферы уголовно-правового регулирования, что на поверку не могло не повлечь увеличения количества описываемых в законе составов преступлений, в том числе и тех, в которых указываются признаки специального субъекта преступления. Так, в период с 1990 по 2000 годы, с которыми связывается формулирование новых подходов к криминализации в условиях становления украинской государственности, количество составов преступлений со специальным субъектом увеличилось на 10% от общего количества уголовно наказуемых деяний. Аналогичная тенденция сохраняется в уголовном законе редакции 2001 года, в котором уровень специализации субъектного состава преступлений достигает 60% (относительные показатели доли составов преступлений могут варьироваться в зависимости от отнесения или не отнесения тех или иных признаков к признакам специального субъекта преступления). Таким образом, каждый второй состав преступления содержит описание признаков субъекта, которые рассматриваются в качестве дополнительного условия привлечения к уголовной ответственности. Более того, высокий уровень законодательной специализации субъектов составов преступлений, повлек необходимость нормативного закрепления понятия «специальный субъект преступления» в Общей части уголовного закона (ч.2 ст. 18 УК Украины), что, безусловно, свидетельствует о расширении уголовно-правового значения данного понятия.
Решающее значение специального субъекта преступления при осуществлении уголовно-правовой деятельности. Не углубляясь в детальный анализ значения специального субъекта в уголовно-правовой науке, можно обозначить ряд аспектов, определяющих его функциональную необходимость. Во-первых, будучи описанными, в диспозиции статьи уголовного закона, признаки специального субъекта, являясь по своей природе факультативными признаками субъекта преступления, в конкретном составе приобретают характер их обязательного установления в процессе квалификации деяния по соответствующей статье закона, в которой эти признаки указаны.
Во-вторых, правоприменительное значение приобретают особенности специальных субъектов преступления только тогда, когда их признаки или являются условием назначения такого вида наказания, которое может применяться в отношении субъекта обладающего специфическими свойствами, или учитывается при назначении наказания в качестве обстоятельств, характеризующих личность виновного. Кроме того, Уголовный кодекс редакции 2001 года был дополнен целой системой наказаний, уголовно-правовое содержание которых свидетельствует об их применяемости исключительно в отношении специальных субъектов, что подтверждает сделанный ранее вывод о дальнейшей специализации уголовной ответственности.
В уголовно-правовой науке относительно темы публикации высказываются положения, которые условно можно охарактеризовать как «теория автономности». Суть данной теории сводится к представлению о субъекте преступления и уголовной ответственности как об исключительно автономных элементах уголовно-правовой деятельности, которые обладают собственными уровнями изолированности. Автономность субъекта преступления, по мнению адептов данной теории, выражается в том, что лицо, совершившее преступление является исключительно источником противоправного поведения, не зависимо от того, будет ли он в дальнейшем привлечен к уголовной ответственности. Таким образом, субъект является изолированным от будущих уголовно-правовых последствий и потому может рассматриваться только относительно совершаемого поведения. Автономность уголовной ответственности рассматривается на аналогичных основаниях и сводится к абстрагированию правовых последствий от субъектных носителей преступного поведения. Последующие выводы представителей данной теории очевидны: ни уголовная ответственность, ни субъект преступления не зависят друг от друга, а представляют собой объективно существующие реалии.
Не сосредотачиваясь на алогичности данной концепции, которая очевидно противоречит фундаментальным положениям уголовного права, одно из которых, например, подтверждает действительность схемы «субъект преступления – вина – уголовная ответственность», необходимо подчеркнуть, что и ответственность и субъект преступления являются не только взаимообуславливающими, но и взаимозависимыми элементами уголовно-правовой действительности, оказывая взаимное гуманистическое влияние, выражающееся в следующем.
Одним из направлений современной уголовно-правовой политики является углубление использования фундаментальных принципов, характеризующих сферу пенализации – индивидуализация уголовной ответственности и экономия уголовно-правовых репрессий. Если второй принцип реализуется посредством более широкого применения наказания, имеющих альтернативный по отношению к лишению свободы характер, в том числе и тех видов, которые могут применяться исключительно к лицам, обладающим специальными признаками, то в первом содержится требование, направленное на жесткое законодательное закрепление не только объективных признаков состава преступления, но свойств характеризующих субъект преступления.
Таким образом, признаки специального субъекта являются критерием избирательного привлечения к уголовной ответственности, выступая, своего рода, условием «точечности» уголовной ответственности, что и находи свое дальнейшее развитие в процессе индивидуализации уголовной ответственности. Дальнейшая специализация уголовной ответственности, в том числе и посредством законодательного закрепления специальных признаков субъекта преступления, является способом гуманизации уголовного законодательства, исключающим уголовную ответственность лиц, в деянии которых содержатся объективные признаки состава преступления, но не обладающие специальными свойствами и признаками, выступающими в качестве пограничных между преступным и непреступным поведением. Расширение перечня специальных субъектов влечет сокращение круга лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, что позитивно сказывается на практике применения уголовного закона, явно отягощенного карательной составляющей.
Литература:
- Андрушко П.П. Законодавча техніка Кримінального кодексу України 2001 року та її вплив на тлумачення його норм // новий Кримінальний кодекс України: питання застосування і вивчення. – Київ – Харків, 2002.
- Гавриш С.Б. Уголовно-правовая охрана природной среды Украины. Проблемы теории и развития законодательства. – Харьков, 1994.
- Глушков В.А. Ответственность за преступления в области здравоохранения. - Киев, 1987.
- Сташис В.В. Ответственность должностных лиц за спекуляцию по советскому уголовному праву // Ученые записки Харьковского юридического института, 1957, Вып.9.
- Устименко В.В. Специальный субъект преступления. – Харьков, 1989.
Васильев С.В.
к.ю.н., профессор,
заведующий кафедрой процессуального права
Харьковского национального педагогического
университета им. Г.С. Сковороды
ДЕЛИКТНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО: ПОНЯТИЕ И ПРОБЛЕМЫ СИСТЕМАТИЗАЦИИ
Несмотря на достаточно долгое существование и постоянное развитие в правовой науке и судебной практике института возмещения убытков, следует отметить, что становление данного института происходит несколько односторонне. Это связано с тем, что свое развитие указанный институт получает только в рамках материально-правовой теории. Между тем, как показывает судебная практика последних лет, этого недостаточно. Односторонность, по нашему мнению, проявляется в том, что материальная и процессуальная наука как самостоятельные науки ставят перед собой разные цели и решают, соответственно, разные задачи.
Данное положение отражено и в позиции известного процессуалиста Е.В.Васьковского, который указывал, что верховной и конечной целью гражданского процесса является не установление материальной правды, а «осуществление материальных гражданских прав» [1]. Без возможности гарантирования и защиты субъективного права с помощью норм процессуального права первое останется только на бумаге, а, следовательно, не будет способствовать стабильности и устойчивости гражданских правоотношений.
Поэтому познание процессуальных особенностей рассмотрения и разрешения отдельных категорий гражданских дел (в том числе из причинения вреда) имеет важное практическое и теоретическое значение.
Целью данной работы является определение понятия деликтного судопроизводства, как одного из видов процессуального производства в гражданском процессе, а также предложения возможной систематизации указанного института.
В методологическом плане для правильного уяснения категории «процессуальное производство» и установления его понятийной автономии может быть использована характеристика, даваемая законодательством и практикой его применения в сфере юрисдикции. Так, гражданскому процессу известны несколько самостоятельных производств. Согласно ч.3 ст.15 ГПК Украины суды разрешают дела в порядке искового, приказного и особого производства. Следовательно, гражданско-процессуальное законодательство рассматривает производство как частное, особенное явление по сравнению с процессом. Такое разграничение в литературе стало почти общепризнанным. Однако существуют концепции, определяющие понятие «производство» как более широкое, чем понятие «процесс».
До настоящего времени отсутствует четкая научная дефиниция процессуального производства как составного компонента процесса и нежеланием большинства авторов учитывать принцип единого критерия классификации, хотя, как известно, любая классификация должна исходить прежде всего из принципа единства и устойчивости критерия. В.Д.Сорокин считает таковым критерием тот, который позволит сгруппировать индивидуально-конкретные дела по характеру или комплексу наиболее существенных свойств [2]. Кроме того, в качестве единого критерия берут за основу характер функций управления соответствующих субъектов [3].
По нашему мнению, конструктивное решение проблемы возможно при учете прежде всего функциональных свойств самих процессуальных производств, что позволит выбрать унифицированные критерии для объединения в один комплекс однородных процессуальных образований. Следует согласиться с мнением В.М. Горшенева что правоприменительные производства целесообразно вначале группировать по функциональному признаку (правонаделительные или правоисполнительные, правоохранительные или юрисдикционные), а затем по характеру разбирательства индивидуально-конкретных дел [4]. Такого рода характеристика правоприменительных производств типична и для других сфер правового регулирования. Однако конкретное соотношение объема правонаделительных, правоохранительных и в меньшей степени правоустановительных производств по отношению к отраслям материального права неодинаково.
Подобные различия в соотношении трех типов процессуальных производств обусловлены главным образом функциональными свойствами норм материальных отраслей права. Реальное же разделение юридического процесса на соответствующие процессуальные производства отражает объективную потребность общественного разделения труда и профессиональной специализации различного рода уполномоченных субъектов как четкое установление места каждого звена, каждой организационной формы в общем механизме правового регулирования и специфических способов его осуществления.
Кроме того, одним из существенных моментов при исследовании проблемы процессуальных производств является полное отсутствие попыток раскрыть смысл термина «производство», дать ему развернутую дефиницию, установить состав элементов, объединяемых этим понятием. Поэтому необходимо смоделировать искомое понятие, отправляясь от анализа законодательства и практики его применения, а также используя отдельные высказывания ученых.
Традиционно процессуальное производство рассматривается в рамках конкретной правовой отрасли как единица, вид процессуально-отраслевой системы. При этом обнаруживаются явное несовпадение и противоречивость предлагаемых характеристик. Например, для одних авторов – это деятельность уполномоченных органов государства, обеспечивающая реализацию отдельных правоотношений [5], объективно требующая процессуального регулирования и направленная на достижение юридического результата в форме соответствующего акта государственного управления [6] путем применения к установленному фактическому составу соответствующей правовой нормы [7]. Для других – в целях правильно определяющих процессуальное производство как последовательно осуществляемую серию процессуальных действий – характерно неоправданное отождествление всей совокупности таких действий со стадиями административного процесса [8], которые представляют собой самостоятельный элемент юридического процесса и относятся к его динамической характеристике. Думается, что определяющим здесь должен быть акцент на процессуальном производстве как элементе, оттеняющем исключительно предметные признаки юридического процесса. Это положение достаточно убедительно подчеркивает социальную ценность и назначение процессуальных производств, а также их индивидуализирующие признаки, присущие автономным образованиям.
Таким образом, обобщение процессуального законодательства, закрепляющего процессуальные производства как элементы юридического процесса, а также учет взглядов ряда ученых-процессуалистов позволяют предположить, что процессуальное производство объединяет в себе три органически взаимосвязанных компонента: процессуальные правоотношения, процессуальное доказывание и процессуальные акты-документы. По нашему мнению, благодаря этим элементам особенно наглядно прослеживается предметная характеристика юридического процесса, а, следовательно, и все многообразие его разновидностей. В наибольшей мере опредмеченность процесса выражается в процессуальных правоотношениях, характеризующихся специфичностью состава субъектов, юридического содержания, объекта и юридических фактов. Именно особенности этих частей в совокупности составляют так называемое лицо того или иного процессуального производства.
На основании вышеизложенного, можно сделать следующее определение: деликтное судопроизводство – это система взаимосвязанных процессуальных действий, которые образуют определенную совокупность процессуальных правоотношений, вызывают потребности доказывания всех обстоятельств и фактических данных в связи с рассмотрением и разрешением дел возникающих вследствие причинения вреда, а также обуславливают необходимость закрепления полученных процессуальных результатов в соответствующих постановлениях.
Структура нормативного регулирования судебной защиты деликтных правоотношений состоит из общего и специального процессуального регулирования. Создание в гражданском процессуальном и гражданском законодательстве комплекса специальных процессуальных норм отражает объективную необходимость повышения эффективности судебной защиты прав граждан и является значительным достижением национального законодательства в регулировании процессуальных отношений. В тоже время разрозненность этих норм, их включение не только в разные нормативные акты, но и в разные отрасли законодательства, отсутствие полной согласованности между процессуальными нормами гражданского и процессуального законодательства требуют разработки предложений по систематизации законодательства о судебной защите деликтных правоотношений с учетом специфики сложившейся структуры гражданского процессуального и гражданского права, наличия в законодательстве тенденции углубления специального процессуального регулировния.
Очевидно, что совершенствование систематизации законодательства о судебной защите деликтных правоотношений невозможно без внесения соответствующих изменений в структуру процессуального законодательства. При сохранении действующей системы гражданского процессуального законодательства необходимо дополнить общие процессуальные правила этих нормативных актов теми положениями, которые содержатся в специальном процессуальном регулировании, если они не полностью соответствуют друг другу.
Более радикальным является путь совершенствования законодательства о судебной защите деликтных правоотношений, при котором комплекс специальных процессуальных норм приобретает признаки системности, из отдельных разрозненных норм образует определенный раздел в соответствующих нормативных актах. Наиболее целесообразно изменение структуры гражданского процессуального кодекса путем образования специального раздела «Производство по отдельным категория гражданских дел», который будет включать соответствующие подразделы (например, «Производство по делам о возмещении вреда», «Производство по семейным делам», «Производство по трудовым делам» и т.д.).
Если учесть тот удельный вес, который имеют дела о возмещении вреда в структуре судебной практики по гражданским делам, то следует вывод, что специальное процессуальное регулирование судебной защиты деликтных правоотношений заслуживает большого внимания в специализированном процессуальном законодательстве.
Введение специального подраздела «Производство по делам о возмещении вреда» в гражданском процессуальном кодексе поможет не только устранить несогласованность и противоречивость отдельных положений, но и достичь системности общего и специального процессуального регулирования защиты деликтных правоотношений.