Geum.ru

В. И. Левашова “Брат мой – друг мой”

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   12

ПРОВАЛ


Сводки Совинформбюро, которые Сергею удавалось принимать по радио, все более радовали нас. Контрнаступление, предпринятое нашими войсками под Сталинградом, развивалось успешно. Фронт приближался к Краснодону. Всех подпольщиков это воодушевляло и побуждало к более активным действиям. Предполагалось, что скоро мы перейдем к партизанским формам борьбы и уйдем навстречу фронту.

В эти дни и родилась идея создать из числа наших подпольщиков небольшой по численности партизанский отряд и отправить его на восток, в сторону приближающегося фронта. Инициативу проявил Олег Кошевой. Его утвердили комиссаром этого отряда. Возглавить командование отрядом предложили Ивану Туркеничу. Отряд назвали ”Молот”.

Оба занялись отбором людей, их вооружением, подготовкой к уходу в лес. Была ведь зима. Так просто не уйдешь. Нужно было позаботиться и о теплой одежде, и о питании.

В эти дни Олег выдавал временные комсомольские билеты тем, кто был принят в комсомол в период работы в подполье, а также тем, кто перед отправкой в фашистский тыл сдавал свой билет на хранение.

Но вскоре от партийного руководства через Мошкова поступило распоряжение никому никуда не уходить. Выступать против оккупантов будем все вместе. Партийное руководство уже разработало план совместного выступления в новогоднюю ночь.

Евгений Мошков сообщил нам подробный план. В ночь на первое января 1943 года мы без выстрела снимаем охрану дирекциона, врываемся с гранатами в банкетный зал и уничтожаем всех встречающих там Новый год фашистов и приглашенных ими местных предателей. После разгрома дирекциона немедленно уходим в лес ...

26 декабря 1942 года вечером было назначено заседание штаба. Так как в клуб имени Горького зачастили какие-то подозрительные личности, решили собраться у Виктора Третьякевича. На заседании предстояло во всех подробностях разобрать план разгрома дирекциона и последующих действий.

Пока все приглашенные собирались у Третьякевича, я отправился в клуб за Мошковым. Его я нашел в комнате для струнного оркестра. Он был не один. Против него сидели двое неизвестных мне парней. Чувствовалось, что Евгения их присутствие тяготит.

Возможно, он подозревал этих двоих в тайном прислуживании оккупантам и старался понять, что же они хотят выведать. Мошков знал, что я пришел за ним и нам пора идти, но внешне оставался совершенно спокойным. Так продолжалось еще минут тридцать. Затем Мошков, придумав какой-то повод, прервал, наконец, беседу и мы покинули клуб.

Когда мы пришли в дом Третьякевича, заседание уже началось. Только что сел, окончив свое выступление, Олег Кошевой. За ним взял слово Виктор Третьякевич.

- До ухода в лес остается пять дней, а у нас ни грамма продуктов, - услышал я фразу, с которой он начал свое выступление.

Затем наступила короткая пауза, пока все рассаживались. Я увидел, что здесь уже находились Иван Земнухов, Иван Туркенич, Георгий Арутюнянц, Анатолий Попов, Виктор Петров. Ули Громовой и Любы Шевцовой не было. Мы впервые собрались без девушек - предполагалось, что заседание затянется далеко за полночь. Отсутствовал и Сергей Тюленин, который собирал сведения об обстановке в городе и должен был вот-вот подойти.

После выступления Виктора взял слово Евгений Мошков. Он стал излагать подробный план разгрома дирекциона.

- У парадного входа в дирекцион всю ночь будут дежурить двое полицейских. Снять их нужно без выстрела. Требуется не меньше четырех человек. Кому поручим?

- Давайте поручим группе Ковалева, - предложил Иван Туркенич. - Их четверо. Пусть оденут белые повязки и под видом полицейских вплотную подойдут к охранникам. Все они спортсмены и без крика придушат полицейских на месте.

План обрастал новыми подробностями. Каждому участнику операции конкретно указывалось: в какое время, по какому сигналу что он должен делать. Были определены две боевые группы, которые должны с двух направлений ворваться в спортивный зал, где намечается новогодний банкет, и забросать весь фашистский сброд гранатами.

В группы включались Виктор Третьякевич, Олег Кошевой, Георгий Арутюнянц, Анатолий Лопухов, Виктор Петров, Анатолий Попов, Борис Главан, Сергей Тюленин и его ребята. Одну группу должен возглавить Евгений Мошков, другую - Иван Туркенич. Володе Загоруйко и мне поручалось уничтожить полицейского, охраняющего вход в дирекцион со двора. После этого мы с Володей должны присоединиться к одной из групп.

Важное задание давалось Сергею Левашову. Он должен был подготовить две грузовые автомашины и вместе с нашим подпольщиком Анатолием Орловым подогнать их в условленный час к зданию дирекциона. На этих машинах все участники операции должны направиться в лес, навстречу фронту.

Заседали долго. Уже перевалило за полночь. Но все еще не решенным оставался вопрос: где взять продукты? Нельзя ведь уводить в лес зимой такое количество людей без запаса продовольствия.

Отпустили первомайцев - им очень далеко до дома. Как только ушли Анатолий Попов и Виктор Петров, раздался стук в дверь. Это примчался Сергей Тюленин и Валерия Борц. С ходу, не переводя дыхания, Сергей выпалил:

- Ребята, у аптеки стоит немецкая автомашина с новогодними подарками для фашистских солдат. Давайте заберем. Пригодится, когда будем в лес уходить.

Так совершенно неожиданно появился ответ на мучительный вопрос: где взять продукты?

Не теряя ни одной минуты, все оделись и последовали за Тюлениным.

В центре города, на одной из улиц (сейчас эта улица носит имя Петра Котова) напротив здания, в котором до оккупации бала аптека стояла грузовая почтовая автомашина, крытая брезентом. В машине и вокруг поблизости - ни души. Немцы, хозяева этой автомашины, вероятно, спали или пьянствовали где-то в одном из соседних домов. Не видно было и ночных патрулей.

Быстро откинули задний борт. В кузов вскочили Сергей Тюленин

и Валерия Борц. Они стали подавать мешки с посылками. Но куда все это деть? Не тащить же в два часа ночи через весь город в клуб. Совсем близко от этого места проживал Сергей Левашов и Анатолий Лопухов. К Сергею нельзя, там рядом живет полицай. Остается Лопухов.

- Несите к Лопухову! - Предложил Виктор Третьякевич. И мы стали перетаскивать мешки во двор к Лопухову. Жора Арутюнянц начал барабанить в дверь квартиры Лопуховых. Наконец, полуодетый, полусонный Лопухов открыл дверь. Увидев целую группу ребят с мешками, удивился:

- Что вы притащили?

- Потом узнаешь. Скорее открывай сарай, - выпалил Туркенич.

Анатолий, окончательно проснувшись, быстро сбегал в дом за ключом и открыл сарай. В него мы и складывали мешки с новогодними подарками.

Во время всей этой беготни появились полицейские. Конечно, патрульные. Их было двое. Они шли по улице со стороны полицейского участка и не спеша приближались к нам. Полицаи, безусловно, видели и машину, и снующих по снегу около машины людей. Но кому из них в голову могла придти мысль, что хозяйничают здесь не оккупанты, а местные жители. Поэтому, приближались они к нам без всяких мер предосторожности.

Что же нам делать? Какие меры предпринять? Для нас крайне нежелательна стрельба. Выстрелы - это уже тревога.

Все, кто был у автомашины и видел приближение патрульных, обратили взоры к Евгению Мошкову. А тот о чем-то тихо переговорил с Олегом Кошевым и повернувшись ко всем остальным, произнес:

- Спокойно! Всем стоять на месте!

Затем, резко повернувшись в сторону полицейских, решительно шагнул им навстречу. Олег с ним рядом. Оба с пистолетами наготове.

- Руки вверх! - резким голосом потребовал Мошков, когда до патрульных оставалось не больше пяти метров. От неожиданности те вначале опешили, а затем послушно исполнили команду Евгения.

- Бросай оружие! - снова раздался голос Мошкова.

Полицейские быстрым движением сбросили с плеч винтовки, положили

их на мостовую и снова подняли руки вверх. К ним медленно подошел Олег Кошевой, извлек затворы из винтовок и швырнул их в снег. Мы еще не совсем понимали, что же задумал Мошков.

- Кругом! Бегом, марш! - подал новую команду Евгений, и полицейские, еще не совсем веря в свое освобождение, побежали в обратном направлении.

В первый момент мне подумалось, что Мошков допустил серьезную ошибку, отпустив полицейских. Ведь они поднимут тревогу, доложат, что обезоружены партизанами. Но Мошков разъяснил:

- Никому они не доложат. За трусость по головке не погладят. Будут прятаться где-нибудь в закоулках, а под утро заберут свои винтовки без затворов и доложат, что ночь прошла без замечаний. Встреча с полицией обошлась без шума, без стрельбы. Мы вскоре закончили разгрузку машины и разошлись по домам. И, как потом выяснилось, до утра все было спокойно.

А утром хозяева машины, обнаружив пропажу груза, сообщили в комендатуру, жандармерию. Экстренно была собрана вся полиция.

- Ночью ограблена почтовая автомашина. Немедленно найти виновников и похищенный груз! - орал начальник жандармского поста на начальника полиции.

Полицейские заметались. Где искать пропавшие мешки с посылками? Город большой. Они кинулись на окраины. Всюду на окраинах Краснодона начались повальные обыски.

Мошков был прав. Полицаи, которых мы обезоружили, скрыли ночное происшествие. Иначе район поиска пропавшей почты был бы иным.

В это же самое время мы переправляли похищенные новогодние подарки из квартиры Лопухова в клуб имени Горького. Посылки из немецких мешков перекладывались в принесенные каждым из дома наши мешки и на детских санках доставлялись в клуб. Причем, маршрут нашего движения проходил около здания полиции. И никто на это не обратил внимания. Разве мог кто предположить, что мы решимся днем под самым носом у полиции перевозить похищенные посылки. Кроме того, в оккупированных фашистами городах уже никого не удивляло появление на улицах детских санок и колясок. Местные жители приспособили их для перевозок вещей, которые они меняли на продукты.

Посылки с продуктами мы складывали в одной из комнат клуба. Там они должны были храниться до дня предполагаемого ухода в лес. Ведь в каждой коробке - консервы, печенье, конфеты. В тех условиях для нас это было единственное, что мы могли взять с собой в качестве продуктов.

Тем временем повальные обыски продолжались. Но нас это мало беспокоило. Мы готовились к разгрому дирекциона, к уходу в лес навстречу фронту.

Вечером я был у Сергея. Прежде всего рассказал ему все наши новости и сообщил о задании штаба подготовить две грузовые машины для обеспечения операции по разгрому дирекциона и уходу в лес. Когда я упомянул об автомашинах, Сергей загадочно улыбнулся.

- Что, нереально? - поинтересовался я.

- Нет, реально. Это задание можно даже перевыполнить. Помимо двух грузовых автомашин у нас в гараже стоит отремонтированный бронетранспортер на гусеничном ходу.

- Но ведь немцы в любой момент могут отправить его на фронт. Пока нет. Мы им говорим, что ремонт бронетранспортера еще не окончен.

Тридцатого декабря мы, как обычно, пришли на работу в клуб. Но думалось больше о предстоящей операции. Еще раз проанализировали, все ли готово к разгрому дирекциона и уходу в лес. Потом появился Евгений Мошков, пригласил нас в свой кабинет и строгим голосом произнес:

- Нападение на дирекцией отменяется, уход в лес откладывается!

- Как это отменяется? - выразил свое удивление Иван Земнухов.

- У нас ведь все готово и ребята настроились, - добавил Виктор Третьякевич.

- Отменяется, и все. Таков приказ, - ответил Мошков.

- Но почему? - допытывался Олег Кошевой.

- Лютиков запретил! - сорвалось из уст Мошкова. - Он сам приглашен на этот банкет. Ему нужно там побывать.

Конечно, тогда нам было не совсем понятно. Но ясно, что по каким-то важным соображениям партийного руководства намеченная операция отменяется. Ясно также стало и то, что главным руководителем партийного подполья в Краснодоне является коммунист Лютиков.

Вечером 31 декабря мы собрались на квартире у одной из девушек нашей компании Ксении Толстеневой, чтобы встретить новый 1943 год. Мы уже твердо знали, что это будет год освобождения Краснодона, год новых побед наших войск на фронте. Это будет последний наш вечер в домашних условиях. Совсем скоро, через несколько дней мы покинем родной город и уйдем навстречу фронту. Здесь были почти все постоянные участники наших вечеров. Было очень весело. Много шутили, смеялись, танцевали.

Сергей Левашов предложил сочинять стихи. Один придумывает первую строку, следующий сочиняет вторую и так далее по кругу. Тема одна - сатира на фашистских оккупантов.

Когда после очередного взрыва смеха наступила пауза, Клава Ковалева обратилась к Земнухову:

- Ваня, прочитай какое-нибудь стихотворение!

- Какое? - спросил Иван.

- Какое-нибудь особенное.

Все притихли, приготовились слушать Ивана.

- Ваня, давай про любовь! - воскликнула Аня Сопова.

Земнухов медленно встал, взялся руками за спинку стула.

- Про любовь, так про любовь! - громко сказал Иван и улыбнулся.

Любовь, любовь ... Кому ты не известна?

Кто не проклял, не обожал тебя?

Ты, как цветы весенние, прелестна,

Как ночь осенняя, жестока и темна.

Я верный раб, всегда я жил тобою,

На миг забыв, я вспомнил тебя вновь,

Измученный безумной суетою,

Пришел к тебе, неверная любовь.

Прекрасный облик сердце покоряет -

И кровь по телу движется быстрей.

Улыбка на лице игривая сияет

Улыбки той, друг, не найдешь ясней.

Так в миг становишься влюбленным,

Миг веселишься - час грустишь.

Не раз с дыханьем затаенным

За юною прелестницей следишь

Кто же твоя прелестница, Ваня? - нарушил установившуюся тишину Володя Загоруйко, пытаясь вернуть всем веселое настроение.

- Приближается полночь. Прошу соблюдать тишину! - перебил Володю Виктор Третьякевич.

Ровно в полночь произнесли тост: за новые успехи наших войск на фронте, за успехи патриотов во вражеском тылу, за нашу Советскую Родину. Тост без вина, без бокалов. На столе, кроме патефона и пластинок, ничего не было. Володя Загоруйко тут же завел патефон и поставил пластинку с мелодией Дунаевского "Широка страна моя родная ...” Затем Иван Земнухов прочитал короткое стихотворение, сочиненное здесь же, на вечере. Оно посвящалось Родине, нашей Советской Родине, грядущей победе над фашизмом.

Аня Сопова устроила веселую новогоднюю почту. Всем были розданы номера. Номер один достался Сергею Левашову. Он стал получать записки. В одной из них кто-то из девушек спрашивал: "Сережа, почему ты такой грустный? Так мало бываешь с нами и вдруг в таком настроении?" Сергей улыбнулся и положил записку в карман. Записка эта сохранилась. Она и сейчас хранится в краснодонском музее “Молодой гвардии”.

Знала бы автор записки, каково Сергею было все эти дни, недели. Нужно было ежедневно ходить на работу, а работая, выполнять задания штаба. Вечерами просиживать у радиоприемника, то налаживая его работу, то принимая и записывая сводку Совинформбюро. Хотелось побывать и у Ани Карловой в поселке шахты № 3-бис. Но к ней Сергей так и не выбрался. Может быть поэтому бывал иногда грустным, задумчивым.

Новогодний вечер продолжался. Заиграла музыка, начались танцы. В перерывах снова шутили, смеялись. Особенную выдумку проявили Виктор Третьякевич и Володя Загоруйко. Оба были просто в ударе. Уже под утро Володя Загоруйко стал читать какой-то книжный текст наоборот, издавая смешные звуки.

Было как-то по-особому хорошо и тепло. Все настолько развеселились, что уже любой пустяк вызывал смех. И так до утра.

Расходились, когда уже занимался рассвет. Домой возвращались с Сергеем. Вместе шли до сгоревшей биржи, затем разошлись к своим домам.

Дома я прилег на кровать, но долго не мог уснуть, хотя всю ночь не сомкнул глаз. Потом забылся и внезапно очнулся от какого-то смутного беспокойства. Долго лежал, пытаясь снова уснуть. Но сон не шел. В голову лезли всякие мысли.

Уснуть я больше не пытался и начал одеваться. Решил, что зайду к Виктору Третьякевичу и вместе с ним, как обычно, пойдем в клуб. Я был уже недалеко от его дома, когда обратил внимание на Витю Лукьянченко, невысокого роста паренька из группы Тюленина. Он подавал мне какие-то знаки. К Третьякевичам идти нельзя - так я истолковал эти жесты.

Сразу же стало как-то тревожно. Я ускорил шаг и подошел к Лукьянченко.

- В чем дело?

- Виктора Третьякевича арестовали. В его доме засада.

В голове рой мыслей: случайный провал, предательство или попались на подарках? Вот она, причина тревоги. Предчувствие не обмануло.

- А где Тюленин?

- Меня здесь поставил, а сам умчался предупредить наших ребят.

Молодец Тюленин. Он всегда без паники. Думает прежде о товарищах, а о себе - в последнюю очередь.

Ободряюще мигнув Вите Лукьянченко, я направился в клуб имени Горького. Туда должны подойти наши ребята. Нужно успеть их предупредить.

Только я миновал рыночную площадь, как увидел конную пару, запряженную в сани. А в санях Евгений Мошков со связанными за спиной руками. Справа от него сидел жандарм, слева - полицейский.

Евгений, конечно, узнал меня. Но головы не повернул. Только глаза чуть скосил в мою сторону. Вот, мол, смотри и соображай.

Сани с арестованным Евгением Машковым промчались мимо, а я ускорил шаг в сторону клуба. Еще издали увидел жандармов, которые только что вышли из парадной двери клуба. Вероятно, в помещениях производился обыск. Обстановка прояснилась. Оккупанты нашли пропавшую почту. Не глядя на жандармов, я прошел мимо. Потом завернул за угол в переулок и по параллельной улице направился к центру города. Нужно было находить своих ребят, предупреждать о начавшихся арестах, решать, как поступить дальше.

Я зашел к Сергею Левашову. Ему тоже не спалось. Он сидел за столом и крутил патефон. Когда я вошел, раздавались звуки танго. Сергей еще не знал о начавшихся арестах. Мое сообщение об этом воспринял спокойно. Потом спросил: - Что же будем делать?

Пока мы беседовали, Сережу позвала сестра Валентина. Он вышел. А когда вернулся, рассказал, что приходили две девушки (Августа Сафонова ж Ксения Толстенова - из числа тех, кто был на новогоднем вечере) и сказали, что начались аресты. Совещались мы недолго. Обстановка требовала действий. Сергей пока оставался дома в ожидании моих сообщений. А я снова ходил по улицам в надежде встретить своих ребят.

Затем я направился в центр города. Около клуба имени Ленина встретил Володю Загоруйко. Рассказал ему о случившемся. Теперь занимались поисками наших вдвоем. Вместе вышли в фойе клуба в надежде встретить кого-нибудь из подпольщиков. Но здесь

почти носом к носу столкнулись с сыном бургомистра. Он сначала хотел пройти мимо, сделав вид, что не узнал нас. Но потом передумал, остановился и бросил злорадно: - Ну что, допрыгались?

Признаться, не ожидали. Были о нем несколько лучшего мнения.

Мы с Володей Загоруйко долго еще ходили по городу в поисках своих товарищей. Некоторых из них уже не было дома. А Иван Земнухов …Узнав об аресте Евгения Мошкова и Виктора Третьякевича, он сразу же пошел в полицию их выручать. Там его и арестовали.

Пытались найти Ивана Туркенича. Безуспешно.

Зашли к Олегу Кошевому, но дома его не застали. Узнали только, что он где-то в городе. Ушли на поиски и вскоре встретили его. Олег тоже ходил по городу в поисках товарищей, чтобы обсудить создавшуюся обстановку и принять решение о дальнейших действиях.

Решили собраться у нашего подпольщика Юрия Виценовского. Пока Володя Загоруйко ходил за Сергеем Левашовым и Георгием Арутюнянцем, Олег и я направились сразу к Юрию.

Когда все приглашенные собрались, закрылись в отдельной комнате и стали обсуждать положение.

Как нам казалось, Евгения Мошкова, Виктора Третьякевича и Ивана Земнухова жандармы арестовали не за участие в деятельности "Молодой гвардии". О причастности арестованных ребят к подполью немцы вряд ли что-нибудь знали. Они скорее всего напали на след похищенных нами подарков. А так как подарки хранились в клубе, то фашисты и арестовали директора клуба Мошкова, администратора Земнухова и руководителя струнного оркестра Третьякевича, полагая, что они по своему служебному положению обязаны знать, что храниться в помещениях клуба.

Естественно, считали мы, ребят будут мучить, выпытывая, кто же еще, кроме них, участвовал в ограблении немецкой автомашины. Как позже выяснилось, до определенного момента все так и было. Так могло быть и дальше, если бы …

Мы верили в стойкость наших ребят. Верили, что они не выдадут. Но мало ли что может произойти в сложившихся условиях. Не стоит рисковать безопасностью подпольщиков. Олег тогда сказал:

- Невозможно предугадать, как дальше будут развиваться события. Всякое может произойти. Поэтому, я предлагаю принять такое решение: всем нашим подпольщикам немедленно покинуть город Краснодон.

Предложение Олега было принято. После этого мы быстро разошлись, чтобы скорее сообщить о принятом решении всем нашим группам.

И наши подпольщики стали покидать город. Олег Кошевой, Сергей Тюленин, Валерия Борц, Нина и Оля Иванцовы ушли на восток, чтобы перейти линию фронта.

Ушел из города и Иван Туркенич.

Но не все ребята торопились выполнить принятое нами решение. Некоторые подпольщики, недооценивая опасность, продолжали оставаться в Краснодоне.

В тот же вечер я встретился с подпольщиками первомайской группы Анатолием Поповым и Виктором Петровым, рассказал им о том, как мы оцениваем обстановку и передал решение штаба всем участникам “Молодой гвардии” покинуть Краснодон.