Единицы языка и единицы речи: Хрестоматия: Учебное пособие / Сост. Л. П. Бирюкова, Л. Б. Пастухова. 2-е изд., доп. Чебоксары: Чувашгоспедуниверситет им. И. Я
| Вид материала | Учебное пособие |
- Учебное пособие Чебоксары 2009 Министерство образования и науки Российской Федерации, 1938.24kb.
- Учебное пособие чебоксары 2007 ббк 81. 02 Б-649, 1167.27kb.
- «Содержание обучения немецкому языку в базовом курсе», 58.2kb.
- Текст приводится по сборнику Конституции зарубежных государств: Учебное пособие/Сост, 2055.3kb.
- А. И. Щербаков Хрестоматия по психологии: Учеб пособие для студентов Х91 пед нн-тов/Сост., 7549.28kb.
- Н. А. Потапушкин фразеологические единицы русского языка в лингвокультурологическом, 1810.55kb.
- Основные единицы морфологического анализа Слово и морфема как знаковые единицы языка, 2451.16kb.
- Хрестоматия для студентов вузов / Сост и предисл. Г. В. Форстмана. 3-е изд., изм, 2766.76kb.
- О. А. Тихомандрицкая Составители: Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая Социальная, 10115.26kb.
- О. А. Тихомандрицкая Составители: Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая Социальная, 9061.84kb.
ТЕКСТ
ТЕКСТ (от лат. textus – ткань, сплетение, соединение) – объединённая смысловой связью последовательность речевых единиц: высказываний, абзацев, разделов и т.д. Текст может быть устным и письменным. Для соединения предложений в текст существуют специфические средства текстовой связи: местоименная и синонимическая замена тождественных единиц (В комнату вошёл человек. Он был бледен; В комнату вошёл человек. Вошедший был бледен; В комнату вошёл человек. Этот человек был бледен), выдвижение на начальные позиции «известного» (из контекста, ситуации и т.д.), контрастное соположение предложений и т.д. Помимо средств, обеспечивающих связь элементов текста, существуют специальные текстовые средства, выражающие содержательные установки, передаваемые в тексте: выражение определённости/неопределённости, подчёркивание разных степеней смысловой важности элементов, передача специфическими языковыми средствами некоторого развития действия (нарративность) и др. Это лексически выраженные средства типа частиц, наречий и т.д. (Пётр увлекался плаванием, Иван же никогда не занимался спортом); тектонические средства – изменение порядка элементов в зависимости от текстовой установки; интонационные средства – для звуковых текстов; особые графические (напр., шрифтовые выделения, знаки препинания) – для письменных. Разные текстовые средства могут выступать как синонимы, передавая одни и те же текстовые смысловые нагрузки, напр., определённость выражается частицами, местоимениями, порядком слов, интонацией. Правильное восприятие текста обеспечивается не только смыслом выраженных в нем элементов и их связей, но и общими установками автора и воспринимающего, так называемым общим фоном знаний. <...>
Т.М. Николаева. Статья в энциклопедии «Русский язык»
<...> Все многообразие текстовых ориентаций ... можно попытаться представить тремя основными подходами: собственно синтаксическим, собственно текстовым и стилистическим.<...> Три названные ориентации лишь в самом общем виде отражают те многочисленные интерпретации текста и его категорий, которые существуют в современной специальной литературе. Заметим, что и сам термин «текст» понимается далеко не однозначно: то весьма расширительно: завершенное целостное произведение (объемный роман, например), то приравнивается к такой обозримой синтаксической единице, как ССЦ. <...> Однако как бы (широко или узко) ни трактовалось понятие «текст», в это понятие всегда, как правило, включается представление о том, что в нем дано некое содружество предложений, что реальным коммуникативным средством между людьми является не столько отдельные предложения, сколько значимая их совокупность. Этот достаточно важный тезис, способствующий тому, чтобы найти точки соприкосновения между, казалось бы, взаимоисключающими концепциями, делает их взаимодополняющими.
I. Первый собственно синтаксический подход <...> связан с ориентацией на выделение специфической «надпредложенческой единицы» – сложного синтаксического целого (Н.С. Поспелов). <...> Оно определялось Н.С. Поспеловым как структурно-семантическое единство, представляющее собой два или несколько самостоятельных предложений, характеризующееся при этом прерывистостью строения и разнородностью состава, этим и отличающееся от сложного предложения.
Этот подход нередко связывают с метафорой «снизу вверх», поскольку ССЦ по традиции уровневой грамматики квалифицировалось как единица, «надстроенная» над предложением. Дальнейшее же изучение ССЦ показало его текстовую природу, обнаружив при этом, что только некоторые его разновидности сформировались как синтаксические единицы речевой сферы.
II. Собственно текстовый подход определяется ориентацией на понятие «текст» в его расширительном значении. «Текст» в этом случае трактуется как завершенное, целостное речемыслительное произведение, будь то краткая заметка в газете или обширная «многостраничная» монография.
Представляется важным привести определение текста, предложенное в одной из самых известных книг по теории текста, принадлежащее И.Р. Гальперину: «Текст – это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку». (И.Р. Гальперин. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С.18.)
Характерным для подобного подхода является ориентация на выявление основных признаков целостного текста: интеграцию, членимость (делимитацию), модальность и др., которые помогают обнажить особенности существования предложения в «содружестве» с другими предложениями. <...>
<...>
Выделяя в качестве важнейших текстовых категорий интеграцию..., членимость... и модальность, мы остановимся лишь на характеристике последней.
<...>
- Текстовая модальность художественного произведения понимается как оценочное отношение автора к изображаемому и распространяется только на те текстовые фрагменты, в которых обнаруживается присутствие автора.
- Оценочное отношение к изображаемому проявляется в трех планах: 1) в плане собственно субъективно-модальном: реальность/гипотетичность описанного; 2) в плане эмоционально-смысловом: положительная/отрицательная оценка описанного; 3) в плане функционально-ориентировочном: фактуально-содержательная информация, предполагающая в большей степени поиск авторской концепции, противопоставляется собственно концептуально-содержательной информации произведения.
- Присутствие автора обнаруживается как эксплицитно, так и имплицитно. В первом случае используются собственно грамматические факторы: использование местоимений первого лица и соответствующих глагольных форм, обращений к читателю, вводных конструкций, собственно вопросительных и риторически-вопросительных построений, адресованных читателю, междометий.
Во втором случае нельзя представить закрытый список средств обнаружения авторского присутствия, можно лишь вести речь о следствиях его роли в создании текста, а точнее – о тех повествовательных сдвигах, которые создают три указанные выше оценки: модальную, эмоционально-смысловую и функционально-ориентировочную. «Волюнтаризм» авторского поведения проявляется как бы в создании указанных повествовательных сдвигов.
Что касается способов художественного изображения, то при всем их многообразии и разнохарактерности применительно репрезентации «авторского поведения» можно указать на два их типа, связанных:
- с изображением описываемого как реального или гипотетического;
- с изображением описываемого с объективированных (незаинтересованных) позиций или с позиций сопереживания (сочувствия).
И хотя каждая из двух названных разновидностей, уточняющих текстовую модальность повествования, имеет разные способы своей презентации (первое – сослагательное наклонение глагольных форм, придаточные части, маркированные ирреальными союзами типа «как будто», собственно сравнительными придаточными с союзом «как»; второе – вставные конструкции, вопросительные предложения, вводные слова), они сближаются тем, что и та и другая обнаруживают авторскую позицию, придавая объективному характеру повествования субъективную оценку.
1. «Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более чем m-11 Bourienne удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая-то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени, как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг, когда зажигается свет внутри расписного и резного фонаря, с неожиданною поражающею красотой выступает на стенках та сложная, искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная, внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидел все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь» (Л.Толстой. Война и мир, IV, I, VII).
2. «И, приняв самую светскую позу (бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
Какова? какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу» (Л.Толстой. Война и мир, I, I, XVIII).
Приведенные примеры из романа Л.Толстого весьма симптоматичны не только потому, что иллюстрируют специфические черты двух разновидностей текстовой модальности. Они симптоматичны и в более глубоком смысле, если иметь в виду систему языковых средств, выбранных писателем для изображения двух своих любимых героинь: Наташи Ростовой и княжны Марьи. Рисуя природную естественность и открытость Наташи, эмоциональность ее восприятия и непосредственность поведения, автор с большей очевидностью занимает позицию находящегося рядом наблюдателя, незамедлительно реагирующего на поступки своей героини. Именно это прежде всего и провоцирует появление вставных конструкций и вопросительных предложений, исходящих непосредственно от автора.
Таким образом, говоря о формировании такой текстовой категории, как модальность, необходимо подчеркнуть определенную роль в этом процессе таких синтаксических конструкций, как вставные и вводные, а также придаточные части, начинающиеся ирреальными союзами и опирающиеся в своем морфологическом оформлении на сослагательное наклонение.
Уточняя значение категории модальности, отметим такую ее специфическую сторону, как перцептуальность, проявляющуюся чаще всего в художественной прозе.
Антропоцентричность художественного текста, выражающаяся в его направленности на человека, а следовательно, неизбежно вбирающая в себя закономерности восприятия человеком окружающей действительности, не может не продиктовать появление такой категории, которая предопределяется познавательной деятельностью в целом. Отражение познавательной деятельности человека находит место в любом тексте, в тексте же художественном – с наибольшей последовательностью.
Этот аспект категории модальности, связанный с отражением «пропущенности» окружающей действительности через сознание того или иного индивидуума (не обязательно через сознание создателя текста – возможно и через сознание тех или иных упоминаемых лиц), целесообразно назвать перцептуальностью.
Языковые средства, обнаруживающие перцептуальность, подчинены четырем основаниям, вызывающим неизбежную неадекватность, порождаемую 1) перманентной неполнотой знаний индивидуума об окружающей действительности, 2) спецификой способов постижения индивидуумом окружающей действительности (путём сравнения, сопоставления, уподобления, обобщения и др.), 3) установкой индивидуума на прогнозирование действительности, 4) осознанной и неосознанной ориентацией индивидуума на коммуникант и учет пресуппозиции последнего.
Безусловно, все эти основания обусловливают прежде всего содержательную сторону информации, но представляется особо важным то, что в языковой системе существуют средства, сигнализирующие о названной неадекватности.
Все средства репрезентации перцептуальности можно разбить на четыре группы: 1) со значением неопределённости, связанной с неполнотой знания о действительности; 2) со значением собственно когнитивности; 3) со значением гипотетичности; 4) со значением адресованности.
Собственно языковые средства перцептуальности представлены единицами разных уровней. К ним следует отнести: 1) морфологические (неопределённые местоимения, междометия, сослагательное и повелительное наклонения глагола, модальные слова и частицы, предлоги со значением приблизительности); 2) синтаксические (вводные и вставные конструкции, парцелляция, однородные члены с союзами типа «не то, не то», инфинитивные предложения, обращения, побудительные и вопросительные предложения, порядок слов, сложноподчиненные предложения, – прежде всего условного и сравнительного типов, порядок слов); 3) лексические (слова, смысловая структура которых содержит семы, связанные с когнитивной обработкой значения).
Значение неопределенности реализуется неопределёнными местоимениями, предлогами со значением приблизительности, союзами альтернативного типа, порядком слов, вводными словами:
«Наверху над его головой послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице, часто останавливаясь, словно в какой-то нерешительности. Действительно, спускавшийся вдруг раздумал, повернул назад и взбежал наверх. Где-то отворили дверь, и волною разлились два голоса, обесформленные гулкостью до того, что нельзя было сказать, какие они, мужские или женские. После этого хлопнула дверь, и ранее спускавшийся стал сбегать вниз гораздо решительнее» (Б. Пастернак. Доктор Живаго, II, 8).
Значение когнитивности связано с передачей способов осознания окружающей действительности (сопоставления, отождествления, сравнения, обобщения и др.). Отсюда и использование таких средств, как сравнение и сравнительное предложение, обобщённо-личное предложение и др.
«Развалины станции полюбили, как можно привязаться к кратковременному пристанищу в экскурсии по снеговым горам. Запомнилось ее расположение, внешний облик постройки, особенности некоторых повреждений». (Б. Пастернак. Доктор Живаго, II, 16).
Значение гипотетичности передается формами сослагательного наклонения, инфинитивными предложениями, сравнительными придаточными с ирреальным союзом:
«Предстояли испытания, может быть, даже гибель. Считанные дни, оставшиеся им, таяли на его глазах.
Он сошел бы с ума, если бы не житейские мелочи, труды и заботы» (Б. Пастернак. Доктор Живаго, I, 4).
Значение адресованности связано с ориентацией говорящего на коммуникант. Это значение передается обращением, вопросительным и побудительным предложением, парцелляцией, актуальным членением, неопределенными предложениями, а также другими средствами, передающими предполагаемую автором пресуппозицию слушателя:
«Кто же, наконец, этот неуловимый, таинственный Варламов, о котором так много говорят, которого презирает Соломон и который нужен даже красивой графине?» (А.П.Чехов. Степь).
Факты проявления перцептуальности придают категории модальности особую окраску. Последней же принадлежит определенная роль в оформлении плана автора/плана персонажа. «Пропущенность» изображаемого через сознание индивидуума, маркирующаяся языковыми средствами, делает персонажный план более осязаемым, автор как бы уходит в тень, отдавая свой голос своему герою:
«Отяжелел Колька, захотелось ему поспать. Однако помнил он слова Регины Петровны, что надо ему караулить горы. Если бы Сашка был здоров, – они, конечно бы, лучше караулили: один спит, а другой в окошко зыркает – замечательно красивые горы ждет.
Теперь же Колька за них за обоих смотрел, но никаких гор не видел! Взгорки будто начались, холмы, но таких холмов и в Подмосковье завались, не их высматривал Колька» (А.Приставкин. Ночевала тучка золотая, 6).
Конечно, не только средства перцептуальности создают «план Кольки» в повести А.Приставкина (см. также лексические показатели: «зыркает», «завались»), но в данном случае следует подчеркнуть наличие грамматических обнаруживателей факта перцептуальности, которая выступает в тексте как определенная сторона оценочного отношения автора к изображаемому, т.е. как определенная сторона категории модальности.
Как показывают проанализированные примеры, внимание к реализации текстовых категорий дает дополнительный ориентир при анализе художественного текста. <...>
III. Стилистический подход связан со своим специфическим объектом изучения. Объектом рассмотрения при таком подходе становится «описание», «повествование» и «рассуждение», представляющие собой функционально-смысловые типы речи (О.А. Нечаева). <...> Функционально-смысловой тип речи трактуется в этом случае как фрагмент текста, объединенный единым замыслом, связанным с выбором ориентации на задачу 1) статически (в одних пространственных и тем более временных границах описать фрагмент окружающей действительности) или на задачу 2) динамически описать фрагмент окружающей действительности в течение определенного времени с возможным перемещением в пространстве или, наконец, на задачу 3) описать причинно-следственные связи фактов окружающего мира. Каждый из названных типов имеет приблизительный набор тех языковых средств, которые его чаще всего оформляют, хотя сколько-нибудь жесткой соотнесенности между функционально-смысловым типом речи и набором языковых средств не существует.
<...>
Привлекательность названного подхода к тексту определяется тем, что текстовый анализ предполагает обращенность не к отдельным самостоятельным предложениям, а к их комплексам, связанным общей функцией и в известной мере языковой организацией. Однако возможность такого подхода не должна исключать другие подходы к рассмотрению художественного текста.
Одним из иных подходов является обращенность при анализе к композиционно-смысловым типам речи, понимаемым нами как текстовые сегменты, типизированные в темпорально-функциональном и композиционно-языковым отношении. Иначе говоря, в художественном произведении – и прежде всего в таком жанре, как роман, можно обнаружить по крайней мере три типа реализации темпорально-функциональной перспективы повествования в зависимости от соотношения s/t, где s – совокупность языковых средств, используемых для изображения фрагмента действительности, a t – «романное» время, в которое «происходит» изображаемое.
Исходя из этого, можно выделить такие композиционно-смысловые типы речи, как демонстрационный, информационный и сентенционный.
Демонстрационный тип связан с показом действительности, с пошаговым ее изображением, при котором события, развивающиеся в незначительный хронологический период, представлены весьма детализированно. В результате для этого типа характерна высокая степень плотности процессуального и предметного ряда. Художественная направленность на тщательность изображения человеческой деятельности диктует появление такой черты демонстрационного типа, как переплетение монологической речи с диалогической. Диалог в этом случае выступает как особый языковой прием демонстрационного типа.
Информационный тип связан с рассказом о действительности (чаще достаточно кратким). Изложение, посвященное событиям нескольких десятилетий, может уместиться в двух-трех высказываниях.
Сентенционный тип представляет собой сентенцию по поводу действительности, обобщение, основанное на типичных фактах и типических проявлениях в поведении людей. Это своеобразные авторские отступления, облечённые в строгие грамматические формы предложения, а в ряде случаев – ССЦ.
Художественное произведение представляет собой комбинацию демонстрационных, информационных и сентенционных функционально-композиционных типов речи.
Разный характер проявления художественного времени в соответствующих фрагментах обусловливает, как было сказано, и общие, и более частные языковые характеристики. Для демонстрационного типа характерна ориентация на соотнесенность монолога с диалогом; для информационного – на осложнение монолога несобственно-прямой речью; сентенционного – на собственно монологическую речь, облекаемую в стандартизированные синтаксические рамки (простое обобщенно-личное предложение, сложноподчиненное условное предложение, ССЦ и др.).
Проиллюстрируем названные композиционно-смысловые типы речи.
Демонстрационный тип:
«Вронский вошел в вагон. Мать его, сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядывалась в сына и слегка улыбалась тонкими губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую сухую руку сыну и, подняв его голову от руки, поцеловала его в лицо.
Получил телеграмму? Здоров? Слава богу.
Хорошо доехали? – сказал сын, садясь подле нее и невольно прислушиваясь к женскому голосу из-за двери» (Л. Толстой. Анна Каренина, I, XVIII).
Информационный тип:
«Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по имениям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказывания их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую ценность, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно имение его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте» (Л. Толстой. Война и мир, II, III, I).
Сентенционный тип:
«Искренность – дело трудное и очень тонкое, она требует мудрости и большого душевного такта. Маленький уклон в одну сторону – и будет фальшь; в другую – и будет цинизм» (В.Вересаев. Воспоминания).
Продемонстрированная здесь возможность нахождения новых ракурсов рассмотрения стилистических потенций в текстовой организации свидетельствует о их разнообразии, а значит, невозможности оставаться при анализе текста лишь в рамках известной триады: описания, повествования и рассуждения. Здесь нет противопоставленности. Здесь есть взаимодополняемость. <...>
С.Г. Ильенко. Синтаксические единицы в тексте
<...> Основной способ связи между самостоятельными предложениями – их структурная соотнесенность. Она может выражаться в цепных средствах связи, то есть в различных соотношениях между членами объединяемых предложений («подлежащее дополнение», «дополнение дополнение» и т.д.). Эти соотношения воплощаются, «материализуются» посредством одинакового лексического выражения соотносящихся членов предложений, с помощью замены одного из них местоимением, синонимических замен и т.д. Например: «У мальчика была собака. Собаку (или «ее») звали Пальмой». Но структурная соотнесенность предложений может также выражаться в их параллельном строении. Если формула цепной связи А--В, В--С, то формула параллельной связи А--В, С--Д, где все члены предложений или только некоторые выражены одинаковыми формами, например: «Нашу верность проверили каленым железом, нашу гордость испытали танками и бомбами» (И. Эренбург).
При параллельной связи предложения не сцепляются одно с другим, а сопоставляются, при этом благодаря параллелизму конструкций, в зависимости от «лексического наполнения», возможно сопоставление или противопоставление.
Очень часто некоторые члены соединяемых предложений (нередко первые, стоящие в начале предложения) имеют одинаковое лексическое выражение. В этом случае параллельная связь усиливается анафорой, и ее можно называть параллельной анафорической, как в приведенном выше примере. Но анафора – не обязательное, хотя и частое условие параллельной связи. Нередко встречается параллельная связь, достигаемая только параллелизмом синтаксической структуры предложений, например: «Синюю лодку прибило к берегу. Потерявший управление катер разнесло в щепы». Здесь структурная соотнесенность выражается в полном параллелизме предложений: предложения однотипны (безличные), имеют одинаковый порядок слов, члены предложения выражены одинаковыми грамматическими формами. То, что связь между предложениями имеет синтаксический характер, подтверждается возможностью разнообразного лексического наполнения структурно соотнесенных параллельных предложений. Так, в параллельной паре приведенных выше предложений можно заменить лексику, наполнить параллельную схему связи этих предложений другим лексическим материалом, например: «Маленькие ветви пригнуло к земле. Желтые листья унесло далеко в сторону». Таким образом, возможность разнообразного лексического наполнения показывает специфически синтаксический характер параллельной связи между предложениями.
Цепные и параллельные средства связи участвуют в объединении законченных предложений в более крупные речевые целые – различные виды цепных и параллельных прозаических строф.<...>
Г.Я. Солганик. О структуре номинативных прозаических строф
(сложных синтаксических целых)
<...> Синтаксис текста имеет право на существование уже потому, что синтаксическая единица ССЦ (не в полном своем объеме, не как окончательно сформированная, а как