Проблемы с кредитами на образование не скажутся на обучении студентов

Вид материала

Документы

Содержание Объем финансирования Южного федерального университета сократится в связи с кризисом/ Студенты – двигатель науки/ Министерство образования и науки Независимая газета,22.10.2008,Андрей Морозов АМИ-Центр (Барнаул)21.10.2008 Московская правда-21.10.2008 ИтогиИрина Мельникова20.10.2008

Подобный материал:

• Программа дисциплины "современные проблемы науки", 33.09kb.
• Программа для студентов VI курса (I образование) и Vкурса (II образование, 173.59kb.
• Текст Высшее образование в Великобритании, 18.91kb.
• Программы подготовки абитуриентов и школьников включают: минимальные бюджетные затраты, 38.9kb.
• Высшее образование студентов-мигрантов в россии, 159.37kb.
• Метод генерации новых идей при обучении техническому творчеству постановка проблемы, 111.53kb.
• Курс лекций по «Мировой и отечественной детской литературе», 784kb.
• Межвузовская научно-практическая конференция "Современное образование в негосударственном, 44.04kb.
• Учебно-методический комплекс информационные технологии в обучении и практике юриста, 629.06kb.
• Ю. А. Иванов педагогические технологии в обучении географии учебно-методическое пособие, 2530.35kb.

Объем финансирования Южного федерального университета сократится в связи с кризисом/



Объем финансирования Южного федерального университета (ЮФУ) сократится в связи с финансовым кризисом на мировых рынках, сообщил журналистам во вторник ректор университета Владислав Захаревич.

"Объем финансирования ЮФУ скорее всего сократится в связи с финансовым кризисом. Насколько - решает правительство и председатель нашего попечительского совета, президент РФ Дмитрий Медведев", - добавил Захаревич.

Ректор сказал, что уже в первом квартале следующего года университет перейдет в статус автономного учреждения.

На сегодняшний день Южный Федеральный университет является государственным бюджетным учреждением. Став автономным учреждением университет получит относительную финансовую свободу, то есть будет сам определять назначение финансовых средств, в известной доле распоряжаться университетским имуществом.

РИА "Новости",
21.10.2008,



СТУДЕНТЫ – ДВИГАТЕЛЬ НАУКИ/



СТУДЕНТЫ – ДВИГАТЕЛЬ НАУКИ

Международный проект задал стандарты управления фундаментальными исследованиями

Вчера в Нижнем Новгороде закончила работу международная научная конференция, посвященная десятилетию программы «Фундаментальные исследования и высшее образование». Инициированная совместно Министерством образования и науки РФ и Американским фондом гражданских исследований и развития (CRDF), эта программа началась в 1998 году в виде пилотного проекта создания Научно-образовательного центра (НОЦ) именно на базе Нижегородского государственного университета. За это время на конкурсной основе было создано 20 НОЦ в ведущих российских вузах. О результатах и перспективах их развития, о проблемах интеграции науки и образования в нашей стране с корреспондентом «НГ-науки» беседуют: Сергей Егоров – кандидат физико-математических наук, глава представительства Американского фонда гражданских исследований и развития (CRDF) в России, и Ирина Дежина – доктор экономических наук, заведующая сектором экономики науки и инновационных процессов Института мировой экономики и международных отношений РАН, эксперт CRDF.

– Ирина Геннадиевна, в одной из ваших публикаций, посвященных программе «Фундаментальные исследования и высшее образование» (BRHE), вы пишите, что «перспективным направлением преобразований в государственном секторе науки может быть интеграция научных (в первую очередь академических) организаций и вузов». Не могли бы вы кратко пояснить из чего это следует?

– На этот счет существует очень интересный исторический прецедент. В США в 1901 году был создан Рокфеллеровский институт, сугубо для того, чтобы ученые проводили там исследования и были освобождены от преподавательской нагрузки и каких-либо еще обязательств. Нечто вроде наших академических институтов. Задача перед ними ставилась только одна – заниматься чистой наукой.

Между тем, как известно, фундаментальная наука развивалась и развивается в США в основном в университетах. Поэтому такие научные институты (а позднее были созданы также по данному образцу Институт Карнеги в Вашингтоне и Институт перспективных исследований в Принстоне) и наука в вузах существовали, так сказать, параллельно. И вот в какой-то момент стало ясно, что в научных институтах отсутствие студентов скорее тормозит, чем помогает проведению фундаментальных исследований. Оказалось, что университетская фундаментальная наука опережает по результативности Рокфеллеровский институт. Поэтому в 1953 году Совет попечителей Рокфеллеровского института принял решение преобразовать его в университет.

Этому сопротивлялись немало ученых, и поэтому вначале был найден компромисс: те, кто хочет, стали не только заниматься исследованиями, но и преподавать, набирать аспирантов. Со временем выяснилось: те, кто занялся еще и преподаванием, намного опередили своих коллег именно в научных результатах – они были успешнее в получении грантов, больше публиковались, их научные результаты были ярче. После того как эта разница стала для всех очевидной, завершилось преобразование Рокфеллеровского института в университет.

– На это в России часто можно услышать возражение: да, на Западе сложилась такая система, что фундаментальные исследования проводятся в основном в университетах; а у нас так сложилось исторически, что фундаментальные исследования проводятся в Академии наук. Ну и не надо ничего ломать, надо сохранять историческую традицию…  – На самом деле интеграция отечественной фундаментальной науки с образованием, именно со стороны академических ученых, проходит в гораздо больших масштабах, чем интеграция науки и образования в вузах. 35% ученых из академических институтов одновременно занимаются и преподавательской деятельностью в вузах.

А вот в вузах только около 17% профессорско-преподавательского состава занимаются хоть какими-либо исследованиями. Другое дело, что вузам очень мало выделяется бюджетных денег на научные исследования: до недавнего времени – только 4% (сейчас – около 6%), а Академии наук – почти 35%. Дисбаланс очевиден.

– Тогда – конкретно о вашей программе «Фундаментальные исследования и высшее образование». В чем основные отличия этой совместной инициативы Министерства образования и науки РФ и Американского фонда гражданских исследований и развития от отечественной ФЦП «Интеграция науки и высшего образования в России»?

Дежина. Начать, возможно, надо с отличий даже по формальным признакам. Когда рассматривались заявки университетов на участие в программе BRHE, то показатель участия претендентов в программе «Интеграция» (напомню, она началась в 96-м году, а наш пилот – в 98-м) принимался во внимание – поскольку это свидетельствовало о наличие некоторого опыта в этой сфере.

Но между тем программа «Интеграция», как это ни парадоксально, реализовывалась так, что она в итоге способствовала закреплению тех функций, которые были основными для каждой из структур. То есть Российская академия наук сотрудничала с вузами для отбора лучших кадров, но не для развития научных исследований в вузах. А вузы через интеграцию укрепляли образовательный компонент, например, посылая в академические институты своих дипломников.

К тому же финансирование программы «Интеграция» было очень маленьким. Ни о какой покупке серьезного оборудования на эти деньги не могло быть и речи. Да и это финансирование урезали каждый год. Поэтому можно считать, что программа «Интеграция» была неким стимулом к развитию связей. Но никакой схемы взаимодействий в ней не прорабатывалось.

А в нашей программе «Фундаментальные исследования и высшее образование» было четыре пункта, которые при всей гибкости структуры должны были соблюдаться в обязательном порядке. Во-первых, в создаваемых по этой программе научно-образовательных центрах должна была присутствовать собственно серьезная научная составляющая. Во-вторых и в-третьих, в НОЦ должна развиваться образовательная деятельность и обязательно – внешние связи с другими организациями, как российскими, так и зарубежными. И, наконец, 10% гранта должно было идти на поддержку научной молодежи – студентов, аспирантов, молодых ученых.

Егоров. Вообще вы задали хороший вопрос. Много есть факторов, которые отличают нашу программу BRHE от программы «Интеграция». Но на первое место, по прошествии этих 10 лет ее осуществления, я бы все-таки поставил вот какой – система управления программой, система администрирования.

С самого начала в нашей программе были приняты достаточно жесткие как для менеджмента, так и для исполнителей программы требования. Они предусматривают регулярную отчетность, посещение университетов экспертными группами, проведение конференций для обсуждения динамики развития программы, внесения в нее корректив.

Далее, наша программа и программа «Интеграция» несопоставимы по финансированию. Мы с самого начала не позволяли «размазывать» выделяемые деньги по всему университету. Если мы вспомним, что это был 98-й год, сразу после дефолта, а наш грант составлял 1 миллион 50 тысяч долларов на три года с последующим добавлением еще 500 тысяч на два года, то это вполне сопоставимо с недавно прошедшим конкурсом по поддержке инновационных образовательных программ вузов. На самый первый конкурс, в котором разыгрывалось три гранта на создание НОЦ, мы получили около ста заявок от российских университетов.

– Из каких источников происходит финансирование BRHE?

– Программа финансируется Фондом Джона и Кэтрин Маккартуров и Корпорацией Карнеги (Нью-Йорк). За этот период они выделили больше 30 миллионов долларов на создание научно-образовательных центров в российских университетах.

Но это – только деньги с американской стороны. Обязательное условие предоставления гранта – финансирование на паритетных основаниях: 50% американская сторона, 50% – российская. Причем российская составляющая, в свою очередь, делилась тоже пополам: 25% предоставлялось федеральным министерством, а 25% – университеты должны были обеспечить сами, в рамках софинансирования. Причем приветствовалось, чтобы это были деньги не из внебюджетных средств самого университета, а были предоставлены местными органами власти либо региональными бизнес-структурами.

– Какие показатели входили в критерии результативности при оценке выполнения программы?

Дежина. У нас существуют регулярные отчеты НОЦ, куда был заложен набор вопросов, на которые они должны были дать ответы. Среди количественных показателей были, например, такие: кто участвует; есть ли привлекаемые ученые из других организаций; кто еще пользуется оборудованием (работа в режиме центра коллективного пользования приветствовалась); есть ли утечка умов из НОЦ, надолго ли уезжают сотрудники НОЦ за границу (то есть мы разделяли собственно утечку умов и нормальную научную мобильность); объем дополнительно привлеченных в НОЦ средств (помимо тех 25%, которые университеты должны были изыскать в обязательном порядке).

Но это все – формальный отчет. А потом были обязательные посещения научно-образовательных центров экспертными группами. Проблема в том, что наши ученые иногда составляют содержательные отчеты, не всегда вникая в то, о чем их спрашивают. Часто оказывалось, что НОЦ гораздо лучше, чем это казалось по формальным показателям. И наоборот. Кто был в группе визитеров? Представители менеджмента программы с российской и с американской стороны, представители Министерства образования и науки РФ, российские и американские эксперты, специалисты в той области знаний, в которой специализируется НОЦ. После этого руководству центров предоставлялся перечень рекомендаций по улучшению или коррекции работы их НОЦ.

– А какова была миссия программы – дать России работающую модель организации научных исследований, некую матрицу?

Егоров. Во многом – так и есть: создать модель современного высокопрофессионального научно-образовательного центра. Наши центры должны были отработать свои внутренние модели и научиться жить в современном мире, занимаясь фундаментальной наукой, обучая студентов.

Об эффективности такого подхода говорит вот какой факт. В рамках объявленного государством конкурса на создание инновационных образовательных программ вузов поддержку получили 14 университетов из тех 19, в которых были созданы НОЦ в рамках программы BRHE. А на базе еще двух университетов, где работали наши НОЦ, были созданы федеральные университеты. Вот результативность.

– Сколько человек работают в ваших центрах?

– В среднем в каждом НОЦ – около 50 десяти человек. Из них человек 25 – старшее поколение, научные сотрудники университета, преподаватели. От преподавателей, работающих в НОЦ, мы требуем постоянной модернизации учебных пособий, учебных курсов. И всем этим пользуются не только люди, непосредственно имеющие отношение к научно-образовательному центру, а весь университет. Вокруг НОЦ много студентов. Они работают на том же самом оборудовании, слушают те же лекции. То есть создается очень насыщенная в интеллектуальном плане среда. Одно из преимуществ нашей программы – мы никогда не навязывали модель научно-образовательного центра. Университеты сами создавали эти модели. Поэтому они и получились все разные.

Дежина. У нас есть статистика: 60% сотрудников НОЦ – люди моложе 35 лет. Надо также отметить, что фонд работает только в области естественных наук и математики. Мы приветствовали тематику междисциплинарную. В наши научно-образовательные центры могут входить люди с разных факультетов, с разных кафедр, они активно сотрудничают с академическими институтами.

– В 2010 году финансирование программы с американской стороны будет завершено. Каков ваш прогноз на дальнейшую перспективу научно-образовательных центров в этой ситуации? Сколько из них продолжат свою деятельность?

Егоров. Мы и сами задаем себе этот вопрос. Во-первых, я могу отметить, что Министерство образования и науки сейчас поддерживает НОЦ в большем объеме, чем американская сторона. Если раньше доля американских источников составляла 50%, то теперь – 30. То есть влияние американских денег уже не столь существенно, как это было в начале.

Во-вторых, у нас уже третий год нет базового финансирования НОЦ. Если в начале реализации программы мы просто выделяли средства на создание и поддержку центров, то те деньги, которые идут сейчас, распределяются исключительно по внутренним конкурсным программам.

Я думаю, что хорошие предпосылки для сохранения этих структур как научно-образовательных центров существуют.

Но можно задать и другой вопрос: а насколько необходимо такое сохранение именно формы научно-образовательных центров? Лично я не имел бы ничего против того, чтобы наши научно-образовательные центры эволюционировали в какие-то другие структуры и формы.

Независимая газета,
22.10.2008,
Андрей Морозов

Барнаульский государственный педуниверситет станет академией? Известие о том, что один из старейших вузов Алтайского края - Барнаульский государственный педагогический университет (БГПУ) - могут лишить почетного статуса университета, вызвало большой общественный резонанс. Как уже сообщало ИА "Амител", аккредитационная коллегия Федеральной службы в сфере образования и науки решила, что БГПУ до «высокого звания» не дотягивает. Причинами были названы и шесть направлений подготовки специалистов вместо семи положенных, и даже недостача по количеству профессоров среди преподавательского состава. На все это у сотрудников университета свое мнение. Подробности сообщает газета "Комсомольская правда". - Все стадии аккредитации БГПУ прошел успешно, - уверяет Татьяна ЩЕГЛОВА, первый проректор университета по учебной работе. - Даже приезжавшая работать «на месте» комиссия сочла, что у нас все в порядке. И только на последнем этапе аккредитационная коллегия в Москве решила, что мы не дотягиваем: БГПУ не смог открыть седьмое направление обучения. Однако по всем другим показателям мы находимся в числе самых сильных вузов России. А то самое «злосчастное» седьмое направление - «Социальная работа» - мы не открыли только потому, что вузу просто не дали на него бюджетных мест, а без определенного количества государственных «бесплатников» учить не имеем права. Кстати, сокращение бюджетного набора - это общероссийская тенденция, и что-либо изменить БГПУ, да и любой другой университет, здесь не в силах. В минувший понедельник, 13 октября, в «педе» прошел ученый совет. На повестке дня стояло два главных вопроса: обсуждение возможности сохранения статуса университета и вынужденная его смена. Сейчас руководство БГПУ принимает решение о подаче заявления на получение статуса академии, если у вуза все-таки отнимут звание университета. "Ничего трагического", - уверяют в ректорате, не произойдет даже в случае изменения названия: - Конечно, это огромный моральный удар для преподавателей: оценка их работы явно не соответствует реальному положению дел. Студенты тоже будут очень разочарованы: ведь поступали-то они именно в университет, - сокрушается Татьяна Кирилловна. - Однако волноваться не стоит ни тем, ни другим, потому что существенных перемен в жизни вуза не будет. Дипломы государственного образца о высшем образовании мы будем выдавать так же, как делали раньше, вот только кое-что поменяется в шапке документа. Но ни его статус, ни качество оказываемых нами образовательных услуг не изменится, и мы приложим все усилия, чтобы они только росли. Однако у БГПУ есть еще одна лазейка: через год можно будет подать апелляцию на решение комиссии, не посчитавшей достойным носить звание университета вуз с 75-летней историей.

АМИ-Центр (Барнаул)
21.10.2008

Рвется в няни серый волк Недавно федеральные Комитет по вопросам семьи, женщин и детей и Комитет по образованию провели "круглый стол" "Совершенствование законодательства в области обеспечения прав детей на доступное и качественное дошкольное образование". В дискуссии приняли участие депутаты, члены Совета Федерации, Общественной палаты, представители федеральных министерств, органов государственной власти субъектов Федерации, общественных объединений, ученые и специалисты в области дошкольного образования. Член Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Марина Мукабенова отметила, что в последние годы в субъектах Федерации немало сделано для возрождения системы дошкольного образования. Вместе с тем система дошкольного образования пока еще по ряду параметров - объему финансирования, оплате труда кадров, их профессиональной подготовленности, программно-методической обеспеченности и материально-технической оснащенности - во многом уступает возможностям других ступеней образования. - Ключевой проблемой остается необеспеченность нуждающихся местами в дошкольных учреждениях, что порождает неравенство стартовых возможностей детей для обучения в начальной школе, - сказала М. Мукабенова. - Еще одна проблема - медленное развитие сети учреждений дошкольного образования, отсутствие стимулов для привлечения частных инвестиций в сферу развития дошкольного образования. Не отработана система размещения муниципальных заказов на услуги дошкольного образования. Депутат отметила также рост "серого" рынка услуг домашнего воспитания. По ее словам, только в Москве действуют около 350 кадровых агентств по подбору домашнего персонала. - Такая деятельность коммерческих структур полностью выпала из сферы влияния государства, - сказала М. Мукабенова. - Эта проблема требует специального изучения, статистического анализа и выработки механизмов по ее правовому урегулированию. А член Комитета по образованию Екатерина Кузьмичева считает, что необходимо усилить государственный контроль за соблюдением санитарных норм и правил в сфере дошкольного образования. Под особым вниманием, по ее словам, должны быть питание, игрушки и учебные пособия. По данным, представленным субъектами Федерации в сентябре 2008 года, в российских дошкольных учреждениях содержатся 5 млн. 150 тысяч детей. Представитель Министерства образования и науки Оксана Скоролупова рассказала о действующих и разрабатываемых нормативных актах в сфере дошкольного образования. В частности, уже вступило в силу новое типовое положение о дошкольном образовательном учреждении. В 2009 году будут утверждены федеральные государственные требования к структуре основной общеобразовательной программы дошкольного образования. Серьезной переработки, по словам О. Скоролуповой, требуют СанПиНы. Депутат Государственного Совета Республики Коми Вера Скоробогатова акцентировала внимание участников обсуждения на необходимости повышения социального статуса работников дошкольных учреждений. Она, в частности, отметила, что зарплата у педагогов дошкольных учреждений в два раза ниже, чем у школьных учителей: "У воспитателей дошкольных учреждений меньше продолжительность отпуска, а норма часов педагогической работы за ставку зарплаты больше даже по сравнению с воспитателями групп продленного дня общеобразовательных школ и школ-интернатов". По мнению участников дискуссии, следует включить в число показателей оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов Федерации показатели охвата детей различными формами дошкольного образования. Госдуме рекомендовано ускорить работу над законопроектом, выводящим из-под налогообложения сумму компенсации части родительской платы за содержание ребенка в дошкольном учреждении. Депутатам также рекомендовано активизировать работу над проектом закона о праве на получение компенсации части родительской платы за содержание ребенка в негосударственном дошкольном учреждении. Правительству предложено разработать долгосрочную межведомственную целевую программу "Строительство и реконструкция зданий под дошкольные образовательные учреждения" на условиях софинансирования из федерального бюджета и бюджетов субъектов Федерации. Целесообразно также ввести систему грантов для лучших воспитателей и систему налогового стимулирования организаций, оказывающих финансовую помощь дошкольным образовательным учреждениям.

Московская правда
-21.10.2008



Об учении


Андрей Фурсенко: "Я считаю, что для той системы образования и для той экономики, которые существуют в стране, достаточно тысячи вузов вместе с филиалами. Сейчас их более трех тысяч..." Нынешний учебный год начался с сенсации: страна узнала, что система образования вновь нуждается в реформе. Пошли слухи: отменят ЕГЭ, забудут про профильную школу, закроют почти все вузы, в новые стандарты образования не включат фундаментальные знания... О том, что происходит в нашей системе образования на самом деле, "Итоги" спросили у министра образования и науки Андрея Фурсенко.

- Андрей Александрович, сколько можно пугать народ? Опять в вашем ведомстве говорят, что система образования требует кардинальных реформ. Всего год назад в интервью "Итогам" вы заявили, что все необходимые законы приняты и реформа пошла. Ошибочка вышла?

- Я говорил, что никаких революций не будет, но изменения будут происходить всегда. Ничего страшного в этом нет. И люди боятся, по-моему, не самих изменений, к которым как раз все с удовольствием привыкают, а того, что их заставят делать то, что им не нравится. Заставлять никто никого не собирается. Но рассчитывать, что, получая новые блага и возможности, вы можете не меняться сами, не стоит. Мы хотим жить благополучно, быть востребованными на рынке труда, реализовать себя? Хотим. Давайте это делать. Например, есть в стране серьезная проблема - низкая эффективность труда. Сама болезнь не пройдет. Значит, надо искать причины этой проблемы и устранять их. Не будем называть это ни реформой, ни модернизацией. Можем никак это не называть, но делать что-то надо.

- Ментальность российскую менять? Ведь объем знаний, которые получают наши люди, не меньше, чем за рубежом.

- Просто это не всегда те знания, которые нужны для реальной жизни и работы. Может быть, мы все знаем, только не умеем правильным образом это "все" собрать и применить. У нас идет борьба с ЕГЭ - все только и говорят, что дети перестанут самостоятельно и творчески мыслить. Но никогда не говорится о том, что в каком-то смысле ЕГЭ - это тест на умение дать правильный ответ на четко поставленный вопрос. Как в жизни, здесь надо применить все знания для верного однозначного ответа. Скажу жестко, но рабочий на конвейере не должен рассуждать, он должен делать то, чему его научили для получения конкретного результата. К сожалению, в нашей жизни, в экономике "конвейеров" больше, чем исключительно творческой работы. Ты в праве выбирать себе работу, но, выбрав, делай то, что от тебя требуется. А мы все продолжаем рассуждать… - То есть ЕГЭ не отменят?

- Нет. Его могут менять, но не отменять. Недавно было совещание, мы обсуждали в очередной раз вопрос экзамена по математике. Я понимаю все аргументы за отмену ЕГЭ по этому предмету и по-человечески, и как официальное лицо. Но считаю, что вреда это принесет сегодня больше, чем пользы. Математика и русский, как обязательные экзамены, пока останутся. Я допускаю, что когда мы сумеем построить не разовую, а пролонгированную независимую систему проверки знаний - не только в 11-м, а в девятом, шестом и других классах, - то сможем оставить экзамен в выпускном классе только для тех, кто хочет дальше идти по этому направлению. Хотя мне, например, и сейчас трудно понять, как можно быть специалистом в области юриспруденции, менеджмента, даже психологии, не зная математики. С точки зрения систематического подхода к любой проблеме базовое математическое образование очень важно. В этом году мы пристально следили за результатами по ЕГЭ и слышали, как люди сетовали на то, что задания слишком сложные. Но контрольно-измерительные материалы должны проверять знания оптимальным образом, давать четкую возможность определить минимальный уровень и выдающийся. И они это делают, проблемы возникают на стыке четверки - пятерки и двойки - тройки.

- На этом стыке споткнулись и упали 25 процентов детей, получивших двойки. В этом году им еще добавляли балл в аттестат, а в следующем страна получит сотни тысяч двоечников. Вас это устраивает?

- Нет. Но все-таки ЕГЭ рисует объективную картину того, как дети знают предметы. И этот результат говорит о том, что некоторые дети плохо учатся или не имеют математических способностей, а некоторых плохо учат. Анализ оценок по школам дает четкий ответ - где недостаточно квалифицированный педагог и где надо срочно принимать меры директору. У нас сегодня есть хорошо подготовленные молодые учителя, которые готовы идти работать в школу, но их там особо не ждут. Детей становится меньше, зарплаты учителей растут быстрее, чем пенсия. И многим было плевать на качество, на новые методики, пока учителя сами себя оценивали. Добавленный балл, кстати, сыграл негативную роль: многие ребята, не напрягаясь, сдавали чистый лист вместо ответа и получали в аттестат тройку.

- Пока вы будете выявлять плохих учителей, дети станут выходить в большую жизнь не с аттестатом, а со справкой.

- Решение по вопросу аттестатов еще не принято. Сейчас обсуждается несколько вариантов, но абсолютно ясно, что мы не можем допустить, чтобы человек, который нормально учился, повторяю, учился, а не проводил время в школе, выходил после 11-го класса в жизнь без документа о полученном образовании. Система аттестации должна учитывать и весь ход обучения, и уровень людей, которые учили.

- Чему будут учить детей теперь, когда в силу вступят новые стандарты образования?

- Никто не отменяет фундаментального образования, но должен быть разумный баланс: компетенции не менее важны. Сама структура новых стандартов в гораздо меньшей степени ориентирована на набор каких-то знаний, информации. Информация общедоступна - есть книги, Интернет и так далее. Учитель не может теперь просто читать с листа, он должен учить детей эти знания добывать, анализировать, систематизировать и применять. Необязательно помнить, сколько тычинок и пестиков у какого цветка, надо знать, что они есть, уметь найти информацию о них и, главное, понимать, зачем ты это все ищешь. Конкурсы учителей показывают, что лучшие педагоги умеют так учить. И эти же конкурсы настраивают других педагогов на то, что необходимо сегодня школе. Новые методические пособия тоже ориентированы на это. Кроме того, стандарты на законодательном уровне обеспечивают современные условия обучения. Сюда входит огромный спектр требований, начиная от быстрого Интернета и заканчивая теплыми туалетами. Не менее важно, что в рамках стандартов мы делаем упор не на то, как проходит занятие, а на то, что человек знает и как может применять эти знания.

- Следовательно, надо ждать новых учебников. Это будут столь же неоднозначные книги, как только что вышедший учебник Данилова по истории? Вы его читали и со всем согласны?

- Читал. И другим давал. И люди, ужасавшиеся от того, что слышали про учебник от разных комментаторов, потом говорили: там правда написана. Ни один учебник в стране не проходил такого широкого общественного обсуждения. Ни один! Это была и учительская аудитория, и научная, причем самая разная - от либералов до консерваторов. Многие спрашивали: почему так мягко написано? Почему оправдывают Сталина ? Нет этого в учебнике. Никто никого не оправдывает - анализируются причины, почему сталинский режим был таким, а не иным. Говорится, что этот человек был не патологическим, безумным злодеем, а негодяем с абсолютно четкими приоритетами и схемами. Какое же это оправдание? Что касается фактологии, то эксперты пришли к консенсусу. Кто-то может не согласиться, поскольку взгляды людей - участников событий сильно расходятся. Но учебник обсуждался по всей стране. И так должно быть всегда. Особенно это касается учебников по гуманитарным предметам.

- Это вписано в концепцию нынешней реформы?

- И это тоже. Но главная цель изменений куда глобальнее - запуск системных изменений в сфере образования. Все программы - и уже принятые, и те, что сегодня обсуждаются, ориентированы на реализацию абсолютно конкретных целей. И федеральная программа развития образования, которая названа некоторыми новой реформой, на самом деле является интегрирующей - она позволяет четко сформулировать комплексный подход к модернизации, к развитию образования. И задача не в том, чтобы она учитывала все до последней ложки в школьной столовой, а в том, чтобы здесь были сформулированы ключевые моменты, обеспечивающие реальные системные изменения. А также все ресурсы, которые надо привлечь. Помните, в 2004 году правительство утвердило приоритетные направления развития образования? Там тоже была попытка сформулировать, какие ресурсы будут заложены под проект. Ресурсов, правда, тогда было куда меньше. Но появилась программа, а потом нацпроекты, и все изменилось: когда четко сформулировано, чего мы хотим достичь, тогда появляются и средства, и инструменты для решения поставленных задач.

- Многие не согласятся с тем, что все приоритетные направления оказались правильными.

- И будут правы. Подход к организации дошкольного образования изменился, хотя мы настаиваем, что готовить ребенка к школе надо еще в детском саду. У нас были несколько иные соображения, например, и по тому, как организовывать базовый и дополнительный учебный план в школе. Но это не принципиальные изменения, они вносятся в режиме реального времени. А вот что касается профессионального образования, то мы недооценили масштаб проблем. Они оказались гораздо глубже.

- Вы имеете в виду провальную ситуацию со средним профобразованием?

- И с высшим тоже. Хотя я бы сегодня не назвал ситуацию провальной. Она меняется. Мы создаем ресурсные центры поддержки учреждений начального и среднего профобразования. 148 таких учреждений сейчас получили методическую и материальную поддержку, причем существенную - от 20 до 30 миллионов рублей в год из федерального бюджета, при условии по крайней мере такого же софинансирования из других источников. Это немало, это деньги, которые позволяют качественно улучшить работу в учебном заведении. На сентябрьском Cовете по нацпроектам было принято решение о том, что в этом году уже за счет экономии сумеем вложить в учреждения начального и среднего профобразования еще порядка 3 миллиардов.

- На чем экономить будете?

- Статей достаточно. Например, возникла экономия на выплате за классное руководство. Демографический спад налицо, и ребят в школах меньше, значит, и оплата у педагогов меньше. С запасом были заложены деньги на компенсации за содержание детей в детском саду. Если будет экономия в следующем году, то деньги мы направим в начальное и среднее профобразование. И плюс к этому рассмотрим возможность увеличения госфинансирования этого направления в 2010-2011 годах.

- Это надо понимать как приоритет начального и среднего профобразования? - Сегодня это главная точка приложения сил. Потому что специалистов этого уровня катастрофически не хватает. Если нам удастся создать ресурсные центры хотя бы на базе 7-10 процентов от общего числа учреждений и обеспечить достаточное финансирование, то это окажет заметное влияние на подготовку специалистов для экономики. Еще одно важное направление - создание интегрированных структур техникумов и ПТУ, если называть по-старому, с вузами. Кроме того, работодатели и предприя­тия не будут оставаться в стороне. Мы уже говорили об этом раньше , а сейчас начинаем пилотный проект с Казанским технологическим университетом и "КАМАЗом". Руководство завода заинтересовано в том, чтобы вернуться к идеологии втузов: ему нужны специалисты, которые во время учебы могли бы находиться непосредственно на производстве. Это хорошо забытое старое, но все-таки на новой основе.

- Вы верите, что кто-то захочет в ПТУ?

- В одном из колледжей Липецка конкурс - почти 10 человек на место. Причем идут и люди с высшим образованием! Это не парадокс, а правда жизни. Получить хорошую работу с псевдовысшим образованием уже невозможно. И люди идут за реальной профессией и высокооплачиваемой работой впоследствии.

- Так, может, как раньше, давать рабочие специальности еще в школе? Вы кем из школы вышли?

- Токарем, а после институтского стройотряда - плотником. А девочки выходили поварами и швеями. И могли по профессии работать. Хорошо? Неплохо. Мы начали заниматься вопросами развития технологического профиля школ, чтобы появлялись не только компьютеры, но и технологическое оборудование. Сейчас есть в России производство недорогого оборудования, стоимость которого укладывается в тот самый миллион, который выделяется лучшим школам.

- Вам не кажется, что, популяризируя профобразование, министерство перегибает палку? Недавно вы заявили, что выпускники всяческих колледжей-техникумов будут приравнены к выпускникам вузов.

- В большинстве так называемых развитых стран существует понятие внеуниверситетского образования, уровень которого считается достаточно высоким. Это параллельные линии - академическая и технологическая. И уровень, статус специалиста в каждой из них не отличается - каждый профессор в своем деле. Речь, конечно, не идет об автоматическом приравнивании: у каждого своя система квалификации. Как мы будем называть таких специалистов-технарей? Может быть, даже бакалаврами. Сегодня вопрос технологического бакалавриата, правда, юридически нигде не прописан. И требуется сначала понять, что за этим может стоять. Мы начали эксперимент с несколькими достаточно сильными техникумами. И когда выстроим систему, она может быть очень успешной. Люди поймут, что это хороший карьерный путь, предполагающий и уважение, и статус, и высокие зарплаты.

- Несмотря на новые формулировки, все это похоже на возврат к советской системе образования. Вас могут обвинить в плагиате.

- Пусть, потому что брать лучшее и адаптировать к современным требованиям жизни - это не плагиат. Знаете ли вы, что в 80-е годы стоял вопрос о реформе образования? Профессионалы знали и экономика чувствовала - качество образования начало падать. Перекос в сторону технического, оборонного сектора дал о себе знать. И многие проблемы в обществе в 90-е годы возникли потому, что не было достаточно квалифицированных социологов, политологов, экономистов, психологов, историков и так далее… Наша проблема в том, что у нас и общество, и власть, и бизнес спохватываются, когда наступают какие-то переломы, форс-мажор. Причем не обязательно кризис, но и, например, резкий подъем экономики. Вдруг оказывается, что специалистов, нужных здесь и сейчас, не хватает. Но их-то надо готовить загодя. А когда в благополучные годы кто-то говорил, что надо заниматься изменением системы образования, от него отмахивались. Еще в 2004 году мы твердили: наступает демографический кризис, у нас перепроизводство юристов и недостаток профессиональной рабочей силы, надо менять систему. Слава богу, мы что-то успели сделать, хотя не в том объеме, в котором это требуется.

- Что не успели?

- Мы говорили по поводу среднего профобразования. Если бы работодатели включились в процесс подготовки кадров раньше, сегодня положение в экономике не было бы таким сложным. То же самое в высшем образовании: есть целые отрасли, для которых нет специалистов.

- Но здесь как раз промашка со стороны государства. Ведь именно оно своей политикой, в том числе экономической, дает заказ на профессии.

- Бесспорно. И мы меняем ситуацию, демонстрируя, что сегодня востребованы профессии, которые связаны с реальной экономикой. Увеличиваем, например, количество бюджетных мест на тех специальностях, которые востребованы. Сейчас так произошло с профессиями для энергетики, транспорта. Сегодня все знают, что информационные технологии - это вещь перспективная. Появилось модное слово "нанотехнологии", и все интересуются, а где можно стать "нанотехнологами". Постепенно, мне кажется, растет интерес людей к экологии, проблемам окружающей среды.

- Во всем мире эти направления популярны. Мы опять бежим вдогонку за остальными?

- Там этот тренд актуален уже 15 лет. Только у нас раньше не было ощущения, что мы вообще этим можем заниматься, а сейчас есть. Поскольку мы все, вся страна, становимся конкурентоспособными. Но вы правы, крайне опасно, если мы сейчас начнем нашу систему образования выстраивать под западную. Далеко не все из того, что сегодня востребовано и создано в других странах, является оптимальным. У нас есть возможности срезать путь и оказаться на уровне и, быть может, даже впереди планеты всей. Как - вопрос. И он обсуждается сегодня всем сообществом. Идет дискуссия о соотношении фундаментальности в образовании и различных деятельностных подходов. Я считаю, что принципиально важно сохранение фундаментальной составляющей для тех людей, которые способны выстроить свою траекторию обучения и развития. Что я имею в виду? Когда вам разжевывают каждый пункт программы и готовят к конкретной деятельности - это одно: вы становитесь хорошим специалистом-практиком. Другое дело, когда речь идет о настоящей научной работе. Те, кто готовится к ней, мотивирован для этого, должны иметь совсем другие условия обучения. Таких людей не так много. Меня, может быть, осудят за такую позицию, но для них мы должны создать заповедник, дать им уникальное, элитное образование. Потому что именно они будут строить потом науку и саму систему образования. Возможность для попадания в этот круг должна быть у всех. Никаких барьеров быть не может. Только один критерий - это желание, готовность и способность получать фундаментальное образование.

- Как такой заповедник может выглядеть на практике?

- Да очень просто: дайте возможность этим людям работать с научными руководителями, начиная со второго-третьего курса, например. Позвольте составить свободное расписание. Строго говоря, это всегда было. Сегодня, и это факт, высшее образование - скорее индустрия, которая готовит высококлассных специалистов. В этом нет ничего предосудительного, но если высшее образование стало массовым, если оно готовит людей, которые просто будут выполнять определенную работу, используя технологии, знания, которые создали другие люди, то, наверное, способ подготовки "создателей" должен быть иным. Для первых больший вес должны иметь профессиональные практики, для вторых - фундаментальные знания.

- Видимо, воплощение этих идей мы увидим в исследовательских университетах, которые создаются сегодня. Как скоро?

- До конца года должны быть определены научно-образовательные центры в стране. У нас практически готова под это законодательная база. На повестке дня закон о федеральных национальных исследовательских университетах. Есть и инструменты ресурсного обеспечения программы. Вузы готовятся принять участие в соответствующем конкурсе: поверье, для них это очень важно. Есть еще одна задача, которая вписывается сюда, это определение подходов к оценке результативности работы научных организаций.

- Финансовый кризис не скажется на этих планах?

- И да и нет. Если говорить о бюджетной составляющей, то не скажется. Сегодня нет желания экономить на образовании. Из казны на высшее образование выделяется около 300 миллиардов рублей. Рост консолидированного образовательного бюджета - 25-30 процентов ежегодно. В этом году он составил триллион 400 миллиардов рублей. И бюджетное финансирование будет продолжать расти. А вот с внебюджетными источниками ситуация иная. Сегодня из семей в систему образования приходят деньги, сравнимые по объемам с бюджетными. Но кризис негативно скажется на материальном положении многих семей, и приток "внебюджетных" денег уменьшится. То есть число "платников" упадет. Первый звоночек прозвучал в прошлом году: набор на платные места в вузах начал сокращаться.

- Это значит, что далеко не все вузы останутся на плаву. Во сколько раз число вузов упадет, когда "прижмет" еще сильнее?

- Я считаю, что для той системы образования и для той экономики, которые есть в стране, достаточно тысячи вузов вместе с филиалами. Сейчас их три тысячи шестьсот. Никаких жестких административных решений по сокращению числа вузов мы принимать не планируем. Могу точно сказать, что мы ужесточим требования к статусу университета, академии - не может быть в стране почти 400 университетов! Будем поощрять и консолидацию вузов в регионах. Это дает возможность улучшить преподавательский состав, качество обучения и так далее. Замечу, что в регионах этот процесс уже идет.

- На прошлой неделе состоялся Совет при президенте по образованию. Обсуждался ли там финансовый вопрос?

- Обсуждались вопросы новых стандартов образования, статус учителей и современные подходы к их подготовке, совершенствование инструментов оценки качества образования, в том числе и развитие ЕГЭ, вопросы качественного улучшения условий, в которых учатся наши дети. Все обсуждавшиеся идеи с нашей стороны имеют конкретные предложения по их воплощению. Естественно, что и финансовые расчеты тоже проделаны. Более подробно их планируется обсудить на заседании Cовета по национальным проектам уже в начале ноября.

Итоги
Ирина Мельникова
20.10.2008



В Архангельске открывается Всероссийская образовательная конференция/



21 и 22 октября в Архангельске пройдет Всероссийская конференция "Развитие механизмов общественного участия в сфере образования".

Как сообщили ИА REGNUM в пресс-службе обладминистрации, в рамках конференции планируется обсуждение следующих вопросов: новые требования к образовательным учреждениям в современном обществе; роль и задачи общественного совета при образовательном учреждении; возможности привлечения и использования образовательными учреждениями дополнительных источников финансирования; оценка образовательного учреждения общественностью: потребности и критерии; внедрение равных возможностей получения образования. Конференция проводится с целью выявить успешные практики в сфере формирование механизма общественного участия в управлении школами; создать условия для обмена опытом по вопросам системного привлечения дополнительных источников финансирования, организации работы родительских и попечительских советов школ, общественного контроля за качеством образования.

Организаторами конференции выступают Архангельский центр социальных технологий "Гарант", Департамент образования Архангельской области и Департамент образования мэрии Архангельска. Экспертами на конференции выступят представители Центра мониторинга и статистики образования Федерального института развития образования (г. Москва), Экспертного совета по экономике образования Комитета Государственной Думы РФ по образованию, Общественного совета при Министерстве образования и науки Российской Федерации, Центра гуманитарных технологий и исследований "Социальная Механика" (г. Самара). В конференции планируется участие представителей администрации Архангельской области, мэрии города Архангельска, общеобразовательных школ, общественных организаций, исследовательских центров и журналистов. Конференция проводится в рамках программы поддержки гражданского общества "Диалог" Совета по Международным исследованиям и обменам (АЙРЕКС).

Regnum,
21.10.2008,