В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15

§3. Значение мотива и цели в субъективном вменении.

В совершенном преступлении вина не исчерпывает всего многообразия психического. Наряду с виной внутренний мир человека взаимосвязан с совершенным деянием своими мотивами, целями, эмоциональными составляющими. Из этого следует, что содержание субъективного вменения, его пределы определяются не только виной, но и иными психическими обстоятельствами, в частности, мотивом и целью.

Более того, содержание самой вины во многом определяется как мотивом, так и целью преступления. Без уяснения мотива и цели совершаемого невозможно порой отличить одно преступление от другого, непреступного или даже социально полезного и желательного для общества поведения. Анализ судебной практики показывает, что значительная часть уголовных дел отменяется или изменяется квалификация из-за неправильного установления мотива и цели преступления.

Мотив, цель, эмоциональные составляющие близкие психические явления, но не тождественные. Каждое из них имеет свою специфику, отличительные черты и свойства, различную отражательную и детерминистическую функцию и назначение. Криминалисты, отмечающие различную функциональную роль этих обстоятельств, расходятся во мнении о том, какое из них имеет первостепенное, определяющее значение не только при субъективном вменении, но и при решении иных уголовно-правовых вопросов.

Одни ученые полагают, что при решении проблем субъективного вменения определяющими являются интеллектуальные моменты психически виновного. Поэтому именно они, считают сторонники такого подхода, в первую очередь определяют как основания, так и пределы этого вменения.¹

¹ См.: Гилязев Ф.Г. Социально-психологические, уголовно-правовые и криминологические аспекты вины. Уфа, 1978, с. - 39-40; Наумов А.В. О гегелевской идее права применительно к уголовному праву. Государство и право, 1993, №4, с. - 27; Тер-Акопов А.А. О правовых аспектах психической активности и психологической безопасности человека. Там же, с. - 89; Макашвили В.Г. Волевой и интеллектуальный элементы умысла. Сов. гос. право, 1966, №7, с. - 104

Другие ученые исходят из того, что доминирующая роль в психике виновного, что определяет и их первостепенное значение при субъективном вменении, принадлежит волевым моментам и в особенности мотивам действия. Так, Б.С.Утевский отмечал, что именно “...мотив определяет содержание, направление воли человека”.¹А В. В. Лунеев считает, что жизненные результаты человека лишь на 20-30% зависят от интеллекта человека и на 70-80% от мотивов.²

Третьи занимают компромиссную позицию. Они считают, что интеллектуальные и волевые моменты психики имеют равновеликую значимость, независимо от того, проявляются ли они в тех или иных формах вины или представлены мотивом и целью.³

Такие разночтения юристов в отношении понимания роли мотива и цели объясняются рядом факторов. Прежде всего тем, что эти категории, являясь не только юридическими, но и философскими, этическими, психологическими категориями, рассматриваются в этих отраслях науки неоднозначно.⁴ В свою очередь, это определяется множественностью

¹ Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. Госюриздат, 1950, с. -147

² Лунеев В.В. Предпосылки субъективного вменения и принцип виновной ответственности. Государство и право, 1992, №9, с. - 57. Отметим, что некоторые ученые и мотив относят не к волевой, а к интеллектуальной сфере психики человека. “Выбор поступка, - пишет Б.Д.Овчинников, - есть безусловно интеллектуальный процесс, а потому и мотив относится к психическим побудительным силам интеллектуального характера.” -Овчинников Б.Д. К определению понятий мотива и цели. Правоведение, 1970, №4, с.- 10

³ См.: например, Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. Изд-во Юрид. лит-ра. М., 1963, с. - 243; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Изд-во юрид. лит-ра, М., 1961, с. - 348, 369 и др.; Самолюк И.Д. Определенный и неопределенный умысел. Сов.гос.право. 1966, №1, с. - 121-122

⁴ Так, В.И.Ковалев, рассматривая проблему мотива в отечественной психологии, отмечает, что даже при определении мотива ученые занимают различные позиции. Он приводит десять наиболее распространенных в психологической литературе дефиниций мотива. См.: Ковалев В.И. Мотивы поведения и деятельности. М.: Наука, 1988, с. - 16-21.

Неоднозначно в науке понимается и цель. Так, М.Г.Макаров, рассматривая “цель” в марксистской философии, отмечает, что категориальная природа данного понятия учеными-философами раскрывается неоднозначно. Он приводит более пяти определений цели, которые даются в философской литературе. См.: Макаров М.Г. Категория "цель" в марксистской философии. М., 1977, с.-8-10

структурностью, иерархичностью и полифункциональностью этих категорий.

Неоднозначность понимания мотива и цели их роли в уголовном праве способствует и то, что сам законодатель не только не показывает значимости этих категорий, не называет их функциональные направления, но даже не дает понятия мотива и цели. Между тем, теоретические разработки этих категорий могут служить законодателю хорошей предпосылкой для правовых новаций в отношении их. Мы полагаем, что в Общую часть УК РФ следует включить нормы, которые бы давали понятие мотива и цели и определяли бы их уголовно-правовое значение.¹ Это способствовало бы единообразному пониманию и применению на практике норм Особенной части, редакция которых «замыкается» на мотиве и цели.

О том, что на практике эта проблема существует, свидетельствуют не только многочисленные примеры из деятельности различных судебных инстанций, но и те ответы, которые мы получили в результате опроса экспертов. Так, например, применительно к понятию мотива и цели ответы экспертов. Относительно понятия мотива и цели они распределились следующим образом: 54,1% под мотивом понимают осознанные побуждения, толкнувшие лицо на совершение преступления. Если этот ответ рассмотреть через призму профессиональной деятельности, то получается, что такого мнения придерживаются: 8 из 13 прокуроров, 20 из 43 заместителей прокуроров, 11 из 18 следователей прокуратуры, 3 из 9 председателей судов, 30 из 47 судей и 13 из 26 следователей МВД. Значительное число экспертов (38,4%) ответили, что под мотивом они понимают частично как осознанные, так и неосознанные побуждения, толкнувшие лицо на совершение преступления. И лишь 4,4% экспертов полагают, что под мотивами следует понимать неосознанные побуждения, лежащие в основе преступления.

Что касается понимания цели, то 35,8% экспертов склонны считать, что под целью преступления следует понимать тот мысленный

¹ Правильно отмечается в литературе, что в процессе доказывания мотива преступления необходимо устанавливать не только сам мотив, но нужно анализировать и процесс мотивации. Это позволит избегать ошибки в оценке преступного деяния ибо зачастую “...в основе преступления одного и того же вида могут лежать самые различные мотивы.” - Тузов А.П. Мотивационный аспект преступного и иного правонарушающего поведения. В кн.: Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с проявлениями социального паразитизма. Иваново, 1987, с. - 96

образ, к которому стремится лицо при его совершении, 29% экспертов под целью понимают ориентир, который направляет преступную деятельность, для 31,4% экспертов цель это мыслительный процесс, показывающий, с помощью какого результата можно удовлетворить свою потребность и желание, 3,8% экспертов под целью понимают интуицию человека, направляющую его деятельность, а в 6,3% дают и иные трактовки цели преступления.

Взгляды практических работников по вопросам понимания мотива и цели как зеркало отражают взгляды ученых различных юридических школ. Так, если говорить о мотиве преступления, то в уголовно-правовой науке он исследован достаточно полно в различных аспектах, а отсюда ему ими придается и различное правовое значение. Одни ученые обращают внимание в основном на детерминистическую сторону мотива и, по сути, видят в нем субъективную причину преступного деяния.¹ Другие считают, что значение мотива прежде всего в том, что он выступает тем лакмусом, который показывает качество потребностей и интересов, нашедших отражение в сознании преступника и определивших характер его поведения.² По мнению третьих, мотивы показывают отношение лица к объективной действительности.³ Четвертые полагают, что основное значение мотива в определении направленности действий.⁴

Обзор уголовно-правовой литературы показывает, что ученые-юристы неоднозначно понимают не только значение мотива, но и его генезис, а отсюда дают и неоднозначное понятие мотива. Одни под мотивом понимают эмоциональное состояние лица, нарушившего требование закона.⁵ Другие сводят его к интересу и, по сути дела, отождествляют мотив и интерес.⁶ Третьи под мотивом понимают потребность,

¹ См.: Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974, с. - 184-185

² См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982, с. - 14

³ См.: Лукашева Е.А. Мотивы и поведение человека в правовой сфере. Сов. гос-во и право, 1972, №8. с. - 24

⁴ См.: Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления. Киев, 1977, с. - 11; Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград. 1969, с. - 17

⁵ См.: Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения и преступника. Тбилиси, 1963, с.- 4-5. По мнению А.П.Тузова, мотив - это активное состояние человеческой психики в целом, а не только эмоций. См.: Тузов А.П. Указ.работа, с. - 94

⁶ См.: Джекебаев У.С., Рахимов Т.Г., Судакова Р.Н. Мотивация преступления и уголовная ответственность. Алма-ата, 1987, с. - 12-13

нужду, которая определяет действие человека,¹ по мнению четвертых под мотивом следует понимать комплекс обстоятельств, которые побуждают человека к действию.² Последняя позиция согласуется с мнением, которое высказано в философской литературе.³

Хотелось бы лишь отметить тот факт, что несмотря на различную позицию о генезисе мотива, все ученые единодушны в одном - мотив является таким побуждением к преступному деянию, что в известном смысле можно сказать, что он выступает движущей силой, внутренним источником этого преступного поведения.⁴ Это, кстати, вытекает и из этимологии слова «мотив». Термин matif в переводе с французского (в свою очередь, этот термин произведен от латинского слова movo - двигать) понимается прежде всего как побудительная причина, повод к какому-либо действию.³ По сути, совершаемое преступление есть объективизация того или иного мотива или их группы. Мы не оговорились относительно группы мотивов. В литературе правильно отмечается, что в основе тех или иных преступлений может лежать

¹ См.: Еникеев М.И. Психолого-юридическая сущность вины. Сов. гос-во и право, 1989, №12, с. - 78-79; Криминальная мотивация. Ответ. ред. В.Н.Кудрявцев, М., Наука, 1986, с. - 25; Малкин И.И. Психолого-педагогические основы наставничества. Казань, 1976, С.-80-81

² См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982, с. -

³ См.: Философский энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия, 1983, с. - 389

⁴ Разночтения среди ученых, правда, существуют и по поводу того, чем обусловлена, предопределена сама побудительность. Например, по мнению К.Е.Игошева, она формируется под влиянием жизненного опыта и социальной среды. - См.: Игошев К.Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький, 1974, с. - 66, 88 и др. Г.Б.Русинов полагает, что это осознанное побуждение обусловлено жизнедеятельностью индивида. - См.: Русинов Г.Б. Понятие мотива преступления. В кн.: Актуальные вопросы советского права. Казань, 1985, с. - 93-94. И.А.Суслопаров считает, что это побуждение выступает как результат взаимодействия социальной Среды и психологии личности преступника. - Суслопаров И.А. О понятии преступного мотива. В кн.: XXVII Съезд КПСС и вопросы юридической науки и практики. Казань, 1988, с. - 82-83

⁵ См.: Юридический энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия, 1984, с. - 179

«...не один, а два и более мотива»¹, многие мотивы², целый комплекс «...взаимодействующих мотивов»³. Другое дело, что какой-то из этих мотивов является доминирующим, основным. Поэтому в процессе субъективного вменения необходимо установить прежде всего основной мотив преступления. И сделать порой это бывает очень сложно поскольку основной мотив преступления не всегда «лежит» на поверхности.

«Глубина залегания» основных, доминирующих мотивов хорошо показана в художественной и юридической литературе. Например, А.Ф.Кони, описывая дело купца Овсянникова, велевшего поджечь паровую мельницу Кокорева, которую сам же Овсянников и арендовал, отметил, что «...не корысть, а более сложные побуждения могли заставить его (Овсянникова. - В.Я.) желать пожара мельницы перед истечением срока контракта - пожара, который обессилил бы его недруга Кокорева и заставил бы военное ведомство отказаться от ненавистного условия о временном приеме хлеба на паровой мельнице»⁴(подчеркнуто нами. - В.Я.). Т.С.Карлова, анализируя дело С.Г.Нечаева и его освещение в печати, пришла к выводу о том, что обвинение в процессе следствия не установило доминирующего мотива действий Нечаева и поэтому совершенное им убийство расценивалось как выполненное «...из личной мести либо желания скрепить организацию пролитой кровью.»⁵ Между тем, отмечает Т.С.Карлова, в речи другого обвиняемого по этому делу нигилиста Успенского вскрыты истинные мотивы убийства, совершенного Нечаевым - это убийство не из личной мести, а здесь «...была другая связь, более крепкая; это идея, одушевлявшая нас, идея общего блага,»⁶ - и предавший эту идею (предатель) подлежал, по их мнению, правомерному убийству.

¹ Тузов А.П. Указ. работа, с.-95. См. также: Козаченко И.Я. Социально-ориентационная природа хулиганства. В кн.: Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982, с.-39

² См.: Москвичев С.Г. Проблема мотивации в психологических исследованиях. Киев, 1976, с. - 81

³ Малкин И.И. Психолого-педагогические основы наставничества. Казань, 1976, с.-81

⁴ Кони А.Ф. Избранное. М., Советская Россия, 1989, с. - 19

⁵ Карлова Т.С. Достоевский и русский суд. Казань, 1975, с. - 90

⁶ Цитируется по Карловой Т.С. Достоевский и русский суд. Казань, 1975, с.-90

Факт объективизации мотива или их группы в совершенном преступлении является нравственно-правовым основанием при его вменении лицу, совершившему это преступление. В плане же обратной связи, как совершенно правильно отмечается в уголовно-правовой литературе, через мотив «...можно понять подлинный характер правомерного или противоправного поведения».¹ Поэтому вряд ли полностью можно согласиться с утверждением, что «потребностей и мотивов, ...которые были бы свойственны только преступному поведению, нет.»² Оно верно лишь по отношению к потребностям, мотивы же всегда преломляются через иные элементы преступной деятельности и в силу этого получают нравственно-правовую оценку. О мотиве преступления «...можно говорить только тогда, когда уже появились или по крайней мере формируются иные элементы преступного поведения - объект, предмет, цель или средства преступного результата.»³

Применительно к субъективному вменению чрезвычайно важно не только то, что мотив подчеркивает преступность или правомерность деяния, но и то, что он раскрывает стремление лица к осуществлению определенного поведения. Он, неся эмоциональную окраску побуждений, лежащих в его основе,⁴ носит конкретно выраженный характер и является двигателем определенного действия, которое благодаря мотиву имеет конкретную социально-правовую оценку. Вот этот характер (качество) выражения побуждений в конкретном деянии (преступном

¹ Лукашева Е.А. Указ. соч., с. - 24

² Лунеев В.В. Функции мотивации. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с.-30. Подобная позиция разделяется и другими учеными. Так, Н.Иванов пишет: “Я считаю, что преступных мотивов нет.” - Иванов Н. Мотив преступления - удовольствие? Сов. юстиция, 1993, №3, с. - 20

³ Кудрявцев В.Н. Понятие и криминологическое значение мотивации преступного поведения. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с.-12

⁴ Подробнее см.: Симонов П., Познать себя. Коммунист, 1986, с. - 72-81; Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений. М., МГУ, 1987, с. - 36-43, 132-141. В этой связи хотелось бы отметить, что даже в преступлениях, совершаемых в состоянии аффекта, когда эмоции доминируют в психике человека, мотив выступает основной причиной преступления, но содержание его обусловлено эмоциональным всплеском. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением, что в таких ситуациях “...зарождающийся мотив не коррелирует с ними (из-за эмоций с социально-психологическими установками. - В.Я.), нехарактерен для линии поведения.” - Рогачевский Л.А. Особенности субъективной стороны преступлений, совершенных в состоянии аффекта. Правоведение, 1983, №6, с. - 83

акте) и имеет значение для субъективного вменения. Разумеется, что без этого выражения в преступном деянии любые побуждения, проигранные личностью внутри себя, даже при условии, что они стали известны окружающим, не имеют уголовно-правового значения.¹ Они могут представлять лишь криминологический интерес.

Кроме того, любые мотивы человека, даже представленные в виде целостных и многоуровневых программ, например, идеалы, убеждения, мировоззрения, установки, склонности, ценностные ориентации - только тогда могут выступать в качестве побудительных факторов -мотивов, являться источниками волевого акта, когда преломляясь в сознании, порождают осознанное стремление к достижению конкретной цели. Ибо воли без цели не существует и наоборот. В процессе целеполагания «...осуществляется обоснование не только целей деятельности, но и ее структуры, последовательности практических действий...».²

Человеческое поведение по своему социально-психологическому содержанию весьма сложное и многоплановое явление. Поэтому при установлении содержания мотива того или иного преступления всегда нужно помнить, что мотив определяет его как преступление определенного свойства не непосредственно с помощью тех побудительных начал, которые лежат в его основе, например, удовлетворение потребности в пище, одежде, транспорте и т.д., а только в соотношении и во взаимосвязи с целью, результатами, к достижению которых стремится лицо, формами (способами, путями, средствами) их достижения и существующими социальными требованиями к подобного рода действий. Иначе говоря, мотив преступления - побуждение осознанное, опосредованное желанием осуществления цели ради удовлетворения мотива (“снятия” побуждения). Отсюда глубоко прав Б.С.Волков, подметивший, что подобная характеристика мотива возможна лишь в единстве процесса волепроявления “...в котором мотив, сознание, воля и другие психологические признаки выступают в единстве и взаимообусловленности.”³ В этой связи вряд ли обоснованы мнения

¹В литературе правильно подчеркивается: “Цели и мотивы не сами по себе, а вследствие совершения данного преступления становятся факторами, создающими или усиливающими степень общественной опасности.” - Хорват Т. Понятие преступления. Категории преступных деяний. В кн.: Современные тенденции развития социалистического уголовного права. М.: Наука, 1983, с. -19

² Буева Л.П. Человек: деятельность и общение. М., Мысль, 1978, с. - 90

³ Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань. 1982, с. - 22

тех ученых, которые в качестве мотивов преступлений понимают и неосознаваемые побуждения,¹ а уж тем более заявляющих, что мотивы не осознаются действующими лицами.²

Действительно, не все психическое находит отражение в сознании лица. Еще С.Л.Рубинштейн подчеркивал, что содержание психического не исчерпывается осознанными мотивами. Однако мотив и выступает как таковой, как побуждение только тогда, когда именно на его основе осуществляется действие, поступок, посредством которого личность, его совершающая, соотносит себя с окружающим миром -другими людьми, природой, дает оценку своим побуждениям. Поэтому более убедительной и правильной мы считаем точку зрения, согласно которой мотив это осознанное побуждение.³

Будучи элементами психики человека мотив теснейшим образом связан с внешним миром, поскольку побудительные факторы в значительной мере есть диалектическое отраженное и преломленное в личности социально-биологическое бытие. Такая связь мотива с внешним миром касается всех видов деятельности человека независимо от того, в какой сфере она проявляется.⁴ Это, так сказать, генетическая связь мотива с внешним миром. Каков мир, таковы и мотивы. Иначе говоря, мотивы, их содержание само определяется социальной действительностью, жизненной ситуацией. В то же время внешние причины действуют лишь через внутренние условия. Побуждения, порождаемые конкретными жизненными обстоятельствами, формируют характер, установки личности, его ценностные ориентации, которые выступают “внутренними цензорами” новых жизненных обстоятельств. Поэтому правильно подчеркивается: “И несмелый человек может совершить смелый поступок, если на это его толкают обстоятельства” .⁵

¹ См.: например, Лунеев В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности. Государство и право, 1992, №9, с. - 60

² См.: Зелинский А.Ф. Криминологические и уголовно-правовые аспекты неосознанной психической деятельности. Сов. гос-во и право, 1984, №9, с. - 55

³ См., например, Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с. - 13; Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков, 1982, с. - 5, 23 и др.

⁴ См.: Добреньков В.И. Неофрейдизм в поисках “истины”. М., Мысль, 1974, с. - 29; Махов Ф.С. Жить без проступков и правонарушений. М., Юрид.лит-ра, 1986, с. - 36-39

⁵ Рубинштейн С.Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности. В кн.: Психология личности. Тексты. МГУ, 1982, с. - 32. Правильно подчеркнул И.Я.Козаченко: “Только преломившись в сознании личности факторы внешней среды становятся мотивообразующими, побуждающими силами поведения.” - Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 5

Однако существует и другая, так называемая функциональная связь мотива с внешним миром. Это связь между предпосылкой (побуждениями) и предметом. Иначе говоря “...мотив - это не какая-то “чисто субъективная” категория, оторванная от внешнего мира. Мотив является субъективной реакцией, вызванной отношением человека к внешнему миру.”¹ В подобных случаях предпосылка деятельности (побуждение) может сыграть свою роль мотива, если она опредметится, то есть найдет отражение в виде удовлетворения себя в каком-то предмете. Именно с этого момента влечение переходит в желание и предмет начинает побуждать человека к деятельности.² Таким образом, не только осознанное, но еще и опредмеченное стремлениек “снятию” побуждения представляет собой мотив отдельного волевого акта и волевой деятельности в целом.

Из всего этого следует, что мотив в человеческом поведении выполняет многочисленные функции³, а из них определяющими, главенствующими являются две: побудительная (иногда называют динамизирующая функция) и смыслообразующая.⁴

Побудительная сторона мотива достаточно подробно рассмотрена в психологической и юридической литературе. Схематично ее можно выразить как источник, определяющий и стимулирующий проявление воли в процессе деятельности. Поэтому в этой части мотив и называют побудительной силой к совершению действий.

Смыслообразующая роль мотива чрезвычайно велика, а сама смыслообразующая функция достаточно сложна, поскольку на этом этапе психической деятельности появляется цель, происходит не только опредмечивание побуждения, но и оценка этих побуждений с позиций социальных требований и личного смысла, их личностной значимости.

¹ Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения и преступника в Советском праве. Тбилиси, 1963, С.-35

² См.: Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1965, с. - 301

³ Так, В.В.Лунеев, например, выделяет четыре функции мотивации, стержнем которой и являются "сопоставляемые" мотивы. - См.: Лунеев В.В. Функции мотивации. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с. -20-21

⁴ См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982, с. - 11; Русинов Г.Б. Мотив и цель преступления как показатели социальной сущности деяния и применение уголовного закона. В кн.: Вопросы осуществления прав и обязанностей в развитом социалистическом обществе. Казань, 1983, с. - 76

В психологической литературе, на наш взгляд, правильно отмечается, что смыслообразование, как механизм осознания мотивов, является не только формой отражения побуждений, но и предстает как собственно человеческая функция,¹ суть которой заключается в том, что осознается личностная суть побуждений (мотив) и пути их “насыщения" посредством деятельности. Игнорирование этой функции мотива приводит некоторых исследователей к тому, что мотивы трактуются односторонне, как какие-то нейтральные психические образования, которые имеют лишь положительный или отрицательный механизм (деятельность) их удовлетворения, то есть “...положительным или отрицательным является деятельность, а не мотив.”²

Правильно, говорить, например, о преступных мотивах, можно только применительно к конкретному поведению. Лишь в единстве они раскрывают свою содержательную часть. Но нельзя забывать и о том, что побудительные начала мотивов сами по себе могут “страдать” примитивностью, извращенностью, низменностью и как таковые определять социальное содержание и оценку не только мотива, но и деятельности, совершаемой на их основе. Именно это позволяет одно и то же действие расценивать по-разному. Лишение жизни человека может быть актом действий защитника Отечества в военном конфликте, превышением права на необходимую оборону или же убийством из хулиганских побуждений. Благодаря наличию смыслообразующей функции “...мотив совершенного преступления выступает... мерилом антисоциальности лица.”³

Мы полагаем, что в рамках смыслообразующей функции происходит выбор и развернутая оценка предметов, опредмеченных в результате побудительной функции мотива, посредством которых удовлетворяется

¹ См.: Москвичев С.Г. Проблемы мотивации в психологических исследованиях. Киев, изд-во “Наукова думка”, 1975, с. - 52-53.

Несколько специфично смыслообразующую функцию понимал А.Н.Леонтьев. Он считал, что одни мотивы побуждают к деятельности и одновременно “...придают ей личностный смысл: мы будем называть их смыслообразующими мотивами. Другие, существующие с ними, выполняя роль побудительных факторов (положительных или отрицательных)... -лишены смыслообразующей функции.” - Леонтьев А.Н. Мотивы, эмоции и личность. В кн.: Психология личности. Тексты. М., МГУ, 1982, с. - 76

² Ковалев В.И. Мотивы поведения и деятельности. М., Наука, 1988, с. - 66

³ Лысов М.Д. Наказание и его применение за должностные преступления. Казань, 1977, с.- 15

само побуждение, лежащее в основе мотива. Именно смыслообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вменения определить его социальные свойства, иметь и видеть основу отграничения одного мотива от другого и даже в рамках одного и того же мотива определять его оттенки, специфику и подвиды. Именно это свойство смыслообразующей функции мотива позволило Н.Ф.Кузнецовой в рамках корыстного мотива выделять его подвиды: “корысть-стяжательство”, “корысть-накопительство”, “корысть-паразитизм”, “служебную-корысть”, “корысть-легкомыслие”, “корысть-нужду” .¹ Эта идея была воспринята в уголовно-правовой и криминологической литературе².

Интересен тот факт, что ученые-психологи, отрицающие наличие смыслообразующей функции мотивов, тем не менее с этой функцией связывают ранжирование мотивов по определенной иерархии.³ Действительно, только смыслообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вменения определить какой же из мотивов преступной деятельности является и почему является основным и именно он определяет уголовно-правовую оценку всего поведения в целом. С учетом этого обстоятельства ст.68 УПК РФ обязывает правоприменителя выяснять какой мотив лежал в основе совершенного преступления, а ч.2 ст. 205 УПК обязывает его указывать мотив совершенного деяния в обвинительном заключении. Общеизвестно, что существует множество классификаций мотивов как в психологической⁴, так и

¹ См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., МГУ, 1984, с.-67-71

² См.: Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 25-27; Криминология. Изд-во юрид. лит-ра, М., 1988, с.- 133-136.

Правильно отмечает В.Н.Кудрявцев, что отразившееся в сознании лица противоречие индивидуальных (личностный смысл. - В.Я.) и общественных интересов во многих случаях служит непосредственной причиной противоправного поведения. - См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978, с.-21

³ См.: Ковалев В.И. Указ. соч., с. - 64-65

⁴ См., например, Богословский В.В. мотивы и их место в развитии личности школьника. Психология воспитания школьника. Л., 1974, с. - 36-37; Леонтьев А.Н. Мотивы, эмоции и личность. В кн.: Психология личности, тексты. М., 1982, с. - 76-78; Ковалев В.И. Указ. соч., с. - 53-55; Малкин И.И. Указ. соч., с. -81; Смирнов Г.П. Советский человек. 2-е изд., доп. М., 198!, с. -304; Кон И.С. В поисках себя. М., 1984, с. - 54

юридической¹ литературе. Это большой самостоятельный вопрос, требующий специального исследования, и он лежит за пределами наших научных изысканий. Однако хотелось бы отметить, что смыслообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вменения не только правильно установить основной мотив преступления, отграничить один мотив от другого, но и способствует распределению их по группам. Иначе говоря, с учетом и этой функции в науке уголовного права осуществляется классификация мотивов преступлений.²

Приведенные в литературе классификации мотивов, несомненно, позволяют расширить и углубить наши представления о мотиве, полнее раскрыть его содержание и показать социально-правовую значимость каждого из них. В то же время, в процессе субъективного вменения для правоприменителя недостаточно лишь того, чтобы было вскрыто содержание, например, конкретного корыстного мотива или хулиганского побуждения. Необходимо установить еще и уголовно-функциональное значение мотива, необходимо выяснить какое место отводит законодатель тому или иному мотиву формулируя, отражая в норме права то или иное предписание.

Через призму субъективного вменения все мотивы преступлений можно подразделить на мотивы, которые являются: 1) конструктивными

¹ См., например, Волков Б.С. Личность преступника как предмет уголовно-правового и криминологического исследования. В кн.: Личность преступника. Казань, 1972, с. - 24; Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968, с. - 24-27; Джекебаев У.С. О социально-психологических аспектах преступного поведения. Алма-ата, 1971, с. - 91-92; Кудрявцев В.Н. Классификация мотивов. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с. - 37-44 - здесь даются как уголовно-правовые, так и криминологические классификации мотивов; Наумов А.В. применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973, с. - 112-113; Русинов Г.Б. Общая характеристика мотивационного процесса у несовершеннолетних и классификация мотива. В кн.: правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение. Казань, 1983. с. - 75-77; Шестаков Д.А. Супружеское убийство как общественная проблема. Санкт-Петербург, 1992, с. - 36-46; Крупка Ю.Н. Характеристика личности семейно-бытовых правонарушений. М., Наука, 1989, с. - 112-116; Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 17-22; Криминология. Под ред. А.И.Долговой. М., 1997, с. -289

² См., например, Дагель П.С., Котов Д.П. Указ. соч., с. - 194; Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975, с.-81

признаками состава преступления; 2) конструктивно-отграничительными признаками; 3) квалифицирующими признаками состава; 4) обстоятельствами, усиливающими или смягчающими наказание и 5) иные мотивы. В уголовно-правовой литературе три первых группы указанных нами мотивов называют иногда обязательными признаками состава.¹ Неправильное установление их содержания на практике ведет к отменен или изменению приговора.² Они, после их вменения, предопределяют квалификацию содеянного и характер уголовной ответственности. Последние две группы мотивов влияют на индивидуализацию ответственности, помогают решению криминологических вопросов. Все мотивы преступлений должны устанавливаться и доказываться в процессе следственно-судебной деятельности. Статья 68 УПК России не делает каких-либо исключений. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением, что мотив необходимо устанавливать и доказывать лишь тогда, когда “...он характеризует средство преступления - является признаком субъективной стороны состава преступления, отягчает ответственность лица в связи с совершенным преступлением.”³

К сожалению, работники правоохранительных органов, те кто осуществляют субъективное вменение, затрудняются правильно назвать функциональное значение мотива преступления в уголовном праве. Так, из числа опрошенных экспертов лишь 14,5% отметили, что даже в умышленных преступлениях пределы субъективного вменения определяются характером мотива, а 6,9% экспертов отметили, что на это влияет личностный смысл лица, совершающего социально значимое деяние. Весьма тревожно то, что 78,4% экспертов не считают, что даже при умышленных преступлениях мотив не является обстоятельством, влияющим на пределы субъективного вменения.

¹ См., например, Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. - 98; Петелин Б.Я. Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986. №3, с. - 77

² Так, кассационная инстанция изменяя квалификацию по делу С. с ч.2 ст.206 на ч.2 ст. 112 УК РФ указала, что хотя С. избил Е. на улице деревни, однако удары потерпевшей нанес не по мотивам хулиганства, а “... в ходе ссоры, возникшей между ними из-за неоднократного обвинения С. в краже свадебных украшений из ее дома. Недовольный необоснованным обвинением в краже С. избил Е.” Архив Верховного Суда Чувашской республики за 1995 год, дело №22-59.

³ Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тбилиси, 1963, с. - 146

Как психологическая категория мотив наиболее тесно связан с целью. Однако, мотив и цель тесно взаимосвязанные, но не тождественные понятия. Они характеризуют различные стороны преступного процесса. И если мотив отвечает на вопрос - почему человек совершает то или иное действие, то цель - для чего оно совершается?

Как мы уже отмечали, мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соотношении с целью, в связи с теми результатами, к достижению которых стремится лицо, совершая то или иное деяние. И если мотив стоит у истоков сознания,¹ то цель - по мнению Ф.Г.Гилязева - выполняет стратегическую функцию² применительно к совершаемому действию.

Целенаправленность - отличительная черта любой, в том числе и преступной, деятельности. Человек, прежде чем совершить какое-то действие, определяет цель (идеальный результат, модель, образ), которой он стремится достичь с помощью совершаемых действий в рамках "насыщения" мотива. В литературе правильно отмечается, что “...между мотивацией поведения и самим поведением... лежит постановка цели.”³

Цель имеет исключительно большое значение для субъективного вменения, поскольку, являясь интеллектуальным срезом психики человека, не только отражает все спектры деятельности, но и направляет ее. “В структуре деятельности, - пишет Е.Т.Соколова, - цель является наиболее осознанным ее компонентом: она обеспечивает направление течения процесса реализации цели, побуждаемого результатом, образом “потребного будущего” .”⁴ Благодаря цели и процессу целеполагания возникают интеллектуальные моменты, в которых отражается характер и социальная сущность деятельности человека.⁵

Следует отметить, что некоторые ученые цель относят не к интеллектуальному “продукту” психики человека, а к волевому блоку психики.

¹ См.: Волков Б.С. Детерминислическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с.- 12

² См.: Гилязев Ф.Г. Социально-психологические и криминологические аспекты вины. Уфа, 1978, с. - 10

³ Л апаева В.В. Конкретно-социологические исследования в праве. М., 1987, с. - 106

⁴ Соколова Е.Т. Психологическое исследование при решении задач нозологической диагностики. В кн.: Практикум по патопсихологии. МГУ, 1987, с. - 40

⁵ См.: Метелица Ю.Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. М., 1990, с. - 60

Так, по мнению Г.С.Саркисова “...сущность цели - это не что иное, как мысль, выражающая волю человека и направленная на достижение желаемого результата.”¹ Высказана и компромиссная позиция. “По своему содержанию, - подчеркивает Г.А.Злобин и Б.С.Никифоров, - цель включает в себя сознание и волю человека по отношению объективному результату его поведения.”²

Такое неоднозначное понимание психологической характеристики цели сказывается и на том, что как в психологической, так и юридической литературе допускается отождествление мотива и цели, “переход” цели в мотив и наоборот.³ В отдельных работах это отождествление допускается, как правило, в одном направлении. Так, по мнению А.Ф.Зелинского, цель может быть и мотивом, так как побуждает. Но не всякий мотив - цель.⁴

Это разночтение мнений определяется, видимо, и тем, что понятие цель обладает полисемией - многозначностью. С одной стороны, под целью понимают место, предмет, в который надо попасть при стрельбе, а с другой - это то, к чему стремятся, что хотят осуществить.⁵ Но прежде всего на это влияет то, что цель, как мысленный результат, идеальная модель, образ “потребного будущего”, направляет различную по своему характеру деятельность и деятельность различных участников общественных отношений, где сосуществуют, а порой и пересекаются в антагонистическом конфликте не только различные воли, но и цели, а также направляемая ими деятельность. Это противоречие обусловлено природой цели.

Цель - как категория, представляющая интеллектуальные аспекты психики человека (применительно к социальным группам и обществу

¹ Саркисов Г.С. Мотив и цель преступления. Сов. гос. право, 1979, №3, с. -49; см. также: Никифоров Б.С. Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК. Сов. гос. право, 1966, №7, с. - 120

² Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., Юрид. лит-ра, 1972, с.-78

³ См.: Москвичев С.Г. Указ. соч., с. - 55; Джекебаев У.С. Указ. соч., с. - 45; Спиркин А.Г. Происхождение сознания. М., 1960, с. - 447-448; Орлов В.Н., Экимов А.И. Цель в норме социалистического права. – “Правоведение”, 1968, №5, с. - 26

⁴ См.; Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 63

⁵ См.: Краткий толковый словарь русского языка. М., Изд-во “Русский язык”, 1985, с.-212

в целом она является выразителем их психологии и идеологии) по своей природе объективно-субъективная категория. Объективность ее в том, что она детерминируется, в конечном итоге, социальной действительностью человека (группы, коллектива, общества), его (их) условиями жизни и деятельности. Действительно, человек, проживающий в X веке, не мог бы поставить себе цель полетать на самолете. Не было надлежащих объективных условий. Он не знал о самолетах. Субъективность цели в том, что она продукт сознательного творения людей, мысленный образ и несет на себе отпечаток личностного, субъективного. При этом “...удельный вес объективного и субъективного может варьироваться в зависимости от того, цель какого субъекта правовой деятельности (или деятельности иного рода. - В.Я.) имеется в виду.”¹

Каждому виду деятельности соответствует цель. Отсюда можно выделить столько видов целей сколько видов деятельности существует у человека, социальной группы или общества в целом. Это касается и “цели в праве”. Поэтому можно, например, говорить о целевых аспектах международно-правового регулирования², о целях в уголовно-процессуальном праве³ и др. С учетом того, что уголовно-правовые нормы имеют отношение к разным субъектам, то можно констатировать, что в рамках реализации уголовного права нужно говорить о различных целях. Это, видимо, касается и иных сфер правоотношений.

С учетом субъектов правовой деятельности в юридической литературе, на наш взгляд, обосновано предложена следующая градация целей: “...а) цели субъекта общего правового регулирования; б) цели субъектов индивидуального правового регулирования; в) цели субъектов, осуществляющих юридически значимую саморегуляцию; г) цели субъектов, “обслуживающих” общее и индивидуальное правовое регулирование.”⁴ Из этого положения вытекает исключительно важный вывод - какая из указанных групп целей имеет приоритетное значение, как они взаимодействуют друг с другом и какова диалектика взаимосвязи цели-идеала с целью действия. Это можно проследить на взаимосвязи целей, указанных в п.п. “а” и “б”.

¹ Чулюкин Л.Д. Природа и значение цели в советском праве. Казань, 1984, с.-24

² См.; Лихачев В.Н., Садыкова Э. О целевых аспектах международно-правового регулирования. В кн.: Вопросы осуществления прав и обязанностей в развитом социалистическом обществе. Казань, 1983, с. - 135-139

³ См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976, с. - 40 и др.

⁴ Чулюкин Л.Д. Указ. соч., с. - 44

Законодатель (субъект общего правового регулирования) ставит перед собой цель-идеал - добиться такого состояния общественных отношений, при которых бы не совершались (были сведены до минимума) преступления. Возникает цель деятельности - издать запретительные или иного свойства нормы, с помощью которых урегулировать отношения. Урегулирование отношений применительно к цели-идеалу выступает средством,¹ но это средство может “сработать” тогда, когда совпадают цели субъектов индивидуального правового регулирования. Если же цели последних не совпадают, то нужно обеспечительное средство и уже правовая норма, как цель деятельности законодателя, нуждается в средствах ее достижения, реализации.

К сожалению, в уголовно-правовой литературе нет специальных монографических исследований, посвященных целям в уголовном праве в целом. Здесь теоретики ушли вперед. В уголовном праве достаточно хорошо разработан лишь один срез целей - это цели наказания. В то же время, например, цель преступного действия рассматривается лишь попутно при изучении других уголовно-правовых понятий и институтов - мотивов, вины, эмоциональных составляющих. Достаточно сказать, что даже юридический энциклопедический словарь 1984 года ничего не говорит о цели преступления.

Между тем учение о цели при совершении преступления имеет исключительно большое значение для субъективного вменения. Ибо в процессе выполнения этой стадии правоприменительной деятельности сам субъект, осуществляющий ее, имеет собственные цели - как лицо, уполномоченное государством.

В процессе правоприменения, в частности, на стадии субъективного вменения сталкиваются зачастую цели, действующие в противоположных направлениях. Это цели преступника и субъекта правоприменения. Более того, в этот период может быть противоречие между целями законодателя и правоприменителя.

Для правоприменителя цель преступления является той субъективной реальностью, имевшей место в период совершения преступления, которая позволяет лучше раскрыть внутреннюю, психическую сторону

¹ Хорошо известно, что цель не только направляет деятельность, но предопределяет и систему средств, способов, с помощью которых осуществляемая деятельность должна привести к желаемому результату. К.Маркс отмечал, что цель “как закон определяет способ и характер действий человека.” - Маркс К. Капитал. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.23, с. - 189

содеянного, определить направленность действий, их содержание и степень завершенности. Как таковая цель преступления для правоприменителя является ничем иным как средством для достижения его - вышеперечисленных целей. А они, в свою очередь, являются средствами, с помощью которых осуществляется правильная квалификация совершенного деяния - это очередная цель правоприменения. Правильная квалификация, в свою очередь, служит средством для определения собственно уголовно-правовых последствий (санкций), а у санкции (наказания) появляются свои цели и т.д. до цели-идеала.

Итак, правоприменителю в процессе субъективного вменения для справедливого разрешения уголовного дела необходимо установить не только форму и содержание вины, как субъективного основания уголовной ответственности, но выяснить также содержание иных признаков субъективной стороны - мотива и цели.

В процессе субъективного вменения правоприменителю следует исходить из того, что цель не только направляет деятельность, но зачастую выступает источником ее устремленности и активности. В этих случаях цель действительно может служить в качестве побуждающего фактора, она как бы сливается с мотивом, выполняет его функции. Например, корыстная цель в интересах наживы. Однако, даже в подобных случаях она не заменяет мотив, а только усиливает его, делает более динамичным, ибо и в подобных ситуациях в большей мере толкает действие мотив, в то время как цель определяет вариантность действий, с помощью которых можно удовлетворить возникшее побуждение, и в силу этого ускоряет их. В плане же обратной связи, избирая из нескольких вариантов поведения один, субъект может ставить перед собой самые различные цели и по-разному их осознавать.

Цель может определять не только направление, но и этапы деятельности. В этой связи она выступает как системообразующее начало. Она может приводить деятельность человека в некую систему предполагающих последовательность каких-то операций (действий, поступков). Это исключительно важное значение цели помогает в процессе субъективного вменения отграничить единые сложные преступления, например, длящиеся, продолжаемые от множественности преступлений. Это качество цели позволяет раскрыть этапы и характер преступного деяния. То есть, в процессе субъективного вменения цель помогает устанавливать стадии преступной деятельности и отличить одну стадию от другой. Взять, к примеру, одни и те же по своей внешней характеристике действия, которые с учетом цели их осуществления

относятся к различным стадиям преступления. Если вор проникает в квартиру с целью хищения, то это покушение, если же он сделал это с целью убийства, то здесь приготовление к этому преступлению.

Эффективность субъективного вменения с учетом цели совершаемых действий будет значительно большей, если правоприменитель проанализирует социальное значение цели, те средства, способы, приемы, которые были избраны для ее осуществления. Действительно, цель может быть благой - улучшить материальное положение своей семьи. Однако достичь ее можно различным путем: честным заработком средств, кражи чужого имущества, бандитских нападений на граждан и организации. В плане обратной связи способы и средства достижения цели раскрывают ее социальную и правовую характеристику.

Облегчить субъективное вменение с учетом и на основании цели преступления помогает установление того, к какому социальному, временному или содержательному аспекту деятельности относится эта цель, в большей мере какие аспекты этой общественно опасной деятельности раскрывает та или иная цель? Иначе говоря, цели могут быть разными и их можно классифицировать по различным основаниям. И. Кант, например, различал технические, прагматические и категорические цели. В работе Гегеля “Философия права” по нашим подсчетам указаны цели двадцати видов. Он, например, выделяет цели: абстрактные, всеобщие, движущие, имманентные, истинные, конечные, политические, позитивные, существенные, субстанциональные и др.¹

Цели могут быть классифицированы по различным основаниям. Это касается цели деятельности всех субъектов так или иначе, в той или иной мере “замкнутых” на обеспечение правопорядка в обществе: законодатель, правоприменительные органы, граждане (включая и тех, кто совершает преступления). Что касается целей законодателя и правоприменителей по обеспечению порядка, то они достаточно подробно рассмотрены в юридической литературе.² Цели преступных действий можно также подвергнуть классификации. И если классификация мотивов преступлений представлена в юридической литературе достаточно широко, то этого нельзя сказать о классификации целей

¹ См.: Гегель Г. Философия права. Изд-во “Мысль”, М., 1990, с. - 84, 95, 200, 242, 286, 275, 287, 409. 459 и др.

² Анализ различных классификаций целей деятельности законодателя и правоприменителей в процессе обеспечения правопорядка в обществе достаточно подробно рассмотрен Л.Д.Чулюкиным. - См.: Чулюкин Л.Д. Указ. соч., с. -42-46

преступной деятельности. Вопрос о классификации целей преступной деятельности рассматривается лишь попутно при рассмотрении иных проблем.¹ Между тем, проблематика классификации целей преступлений является исключительно интересной, большой, содержательной.

Можно выделить различные классификационные признаки целей преступлений (общественно опасных деяний). Так, с учетом признака определенности цели можно подразделить на определенные (конкретные) и неопределенные (неконкретные). Это может касаться, например, размера кражи, объекта (непосредственного) при бандитизме и т.д. С учетом возможности достижения целей можно выделить достигаемые (реализуемые) и недостигаемые (нереализуемые) цели. Эта возможность зависит от множества обстоятельств объективного и субъективного свойства. И в зависимости от того на какие, например, средства “опирается” цель деяния само оно может быть расценено как “негодное покушение” либо покушение с негодными или же с ничтожными средствами (обнаружение умысла). С учетом количественного критерия возможности - ее вероятностной величины, эти же цели можно было бы назвать как реальные и абстрактные цели.

С позиций временной характеристики достижения целей они могут быть ближайшими, отдаленными и перспективными. С такими целями при субъективном вменении правоприменитель встречается тогда, когда виновное лицо совершает сложные единичные преступления, например, продолжаемое преступление: кража двигателя - ближайшая цель, в отдаленном будущем - кража ходовой части, кузова, а перспектива - путем похищенных частей - комплектовка (похищение) машины. Близко к этой классификации целей находится классификация связанная не только с пространственно-временной характеристикой, но и с завершенностью, степенью достижимости цели - начальные, промежуточные и конечные.

С точки зрения степени опосредования и взаимосвязи цели с иными интеллектуальными моментами психики человека, совершающего социально значимое деяние, можно говорить о прямых и опосредованных целях. Прямые цели, как правило, характерны для умышленных преступлений с прямым умыслом. Во всех же остальных случаях умышленного, а тем более неосторожного деяния, цель опосредована иными интеллектуальными моментами - наличием дополнительных

¹ См.: Якушин В.А. Значение мотива и цели для субъективного вменения. Вестн. Моск. ун-та. Серия 11, Право, 1995, №6, с. - 52

целей и личностным смыслом при косвенном умысле, личностным смыслом и самонадеянным расчетом - при неосторожности.

С учетом значимости целей для преступника они могут быть основными (первостепенными) и неосновными (второстепенными). Уголовно-правовое значение преступления определяется зачастую наличием или отсутствием основных целей этого деяния. С точки зрения “волевого обеспечения” (мы считаем, что воля выступает в качестве психического средства реализации цели, осуществления осознаваемых действий и достижения предвидимых последствий) цели могут быть желаемыми (желательными) или нет.¹ Морально-нравственный аспект служит критерием деления целей на ничтожные, низменные и лишенные такого свойства (например, в преступлениях, связанных с превышением пределов необходимой обороны, нарушением условий задержания преступника и т.п.).

Цели совершаемых преступлений могут быть классифицированы и по другим основаниям. Наиболее распространенной, но не исследованной в науке уголовного права является классификация целей по направленности определяемых ими действий: цели, в рамках достижения которых осуществляются действия, направленные против интересов личности, собственности, интересов государства, коммерческих организаций и т.д. Для субъективного вменения большое значение имеет выяснение того основаны ли цели преступления на достоверной или недостоверной информации. С учетом этого можно выделить истинные или ложные цели преступления.

Процесс субъективного вменения будет тем полнее и объективнее, чем большее число аспектов целей преступления будет установлено правоприменителем через рассмотренные и иные классификации и благодаря этим классификациям.

Мы рассмотрели лишь некоторые классификации целей преступления, те из них, которые, на наш взгляд, наиболее “действенные” в процессе субъективного вменения. Однако, независимо от того, к какой классификационной группе можно отнести ту или иную цель преступления, исключительно большое значение при субъективном вменении имеет то обстоятельство какую роль этим целям, в рамках этих преступлений отводит законодатель. А она может быть различной.

¹ “Подобно тому, - пишет Б.Я.Петелин, - как мысль о сгибании пальца приводит к его сгибанию, так и личность руководит своими поступками благодаря сознанию и воле.” Петелин Б.Я. О криминалистической теории установления вины. Государство и право, 1993, №5, с. - 117

Во-первых, цель того или иного преступления может учитываться законодателем как конструктивный признак состава преступления. Это ситуации, когда сам законодатель указывает, что для признания деяния преступным должна быть та или иная цель. И если нет у лица, совершающего общественно опасное деяние, цели подобного содержания и социального свойства, то нет и данного состава преступления. В качестве примера можно привести составы, предусмотренные ст.ст. 209 и 321 УК РФ и др.

Роль конструктивного признака состава преступления цель играет и тогда, когда законодатель не указывает на нее непосредственно в уголовно-правовой норме, но подразумевает ее и причем в определенном социальном качестве. Классическим примером этого может служить ч.4 ст.222 УК РФ. В данной норме нет указания на то, что ношение холодного оружия осуществляется с целью использования его в необходимых случаях именно как оружия. Однако цель эта наличествует, она вытекает из содержания вины данного состава преступления. Если исходить из того, что законодатель не подразумевает определенную цель в данном составе, то можно дойти до абсурда. Можно, например, привлечь к уголовной ответственности лицо, которое взяло огромный нож и идет с ним к соседу для того, чтобы помочь ему забить какое-то животное на мясо. При субъективном вменении нельзя не учитывать “наличие” подобного рода целей в уголовно-правовых нормах. Правильность такого подхода к пониманию конструктивных целей состава преступления подтверждается, например, тем, что по УК РСФСР в ст. 144 и в примечании к ней не было указания на цель наживы. Однако и в теории, и в следственно-судебной практике при характеристике состава кражи, да и других форм хищения, эта цель всегда указывалась и доказывалась, поскольку из-за очевидности она презюмировалась законодателем. В этой связи мы считаем ошибочным мнение Ю.Н.Юшкова о том, что “...ст.218 УК (222 по УК 1996г.) РФ (и соответствующие статьи УК других республик) признает преступлением владение огнестрельным и холодным оружием, независимо от цели такого владения”¹. Мы исходим из того, что в некоторых умышленных преступлениях, хотя законодатель и не говорит о цели преступления, о последнем можно говорить только тогда, когда оно совершается с определенной целью. Это относится и

¹ Юшков Ю.Н. Институт необходимой обороны и его роль в борьбе с преступностью в современных условиях. Государство и право, 1992, №4, с. - 65

к ч.4 ст.222 УК РФ, ибо только цель может определить направленность действий и содействовать раскрытию содержания самой умышленной вины. Нет умысла вообще, он всегда конкретен и эта конкретика раскрывается благодаря цели и с помощью цели.¹ Поэтому только на основе выяснения содержания цели (равно как и мотива) можно раскрыть и содержание вины. Мотив и цель необходимо поэтому устанавливать всегда.²

Следует отметить, что в действующем УК целям преступного деяния отводится значительно большее внимание чем в прежнем. По нашим данным законодатель в 38 статьях УК РФ предусматривает цель
как конструктивный признак состава преступления.

Во-вторых, цель может играть роль конструктивно-отграничительного признака, когда с ее помощью один состав преступления отграничивается от другого, смежного преступления. Отметим, что в том числе и с помощью цели, а также средств, способов, которые ею определены, мы отличаем один состав преступления от другого. Например, государственную измену (ст. 275) от разглашения государственной тайны (ст.283), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст.277) от применения насилия в отношении представителя власти (ст.318 УК РФ) и др.

В-третьих, с наличием в преступлении той или иной цели законодатель достаточно часто связывает конструкцию квалифицирующих составов, то есть расценивает цель как квалифицирующий признак состава преступления. В действующем УК законодатель в девяти случаях предусматривает цель как квалифицирующий признак. Это: п.п.

¹ См.: Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов. гос. право, 1989, №5, с. - 65. В связи с этим вряд ли можно согласиться с утверждением, что в генетическом отношении вина “первичнее” мотива и цели. Так, Г.М.Миньковский и Б.Я.Петелин пишут: “Будучи “органом сознания”, вина играет решающую роль в организации регуляции преступного поведения. Ее поведенческие функции состоят в формировании мотива и цели преступления, в выборе преступного поведения, его планировании...” (подчеркнуто нами. - В.Я.). - Миньковский Г.М., Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Государство и право, 1992, №5, с.-61

² См.: Михеенко М.М. Теоретические проблемы доказывания в советском уголовном процессе. Автореф. на соиск. уч. степ. докт. юридич. наук. Киев, 1984, с. - 21; Островский Д., Островский И. Форма вины и мотив убийства в состоянии физиологического аффекта. Соц. законность, 1978, №3, с. - 59

“к”, “м” ч.2 ст.105; п. “ж” ч.2 ст.111; ч.3 ст.138; п.п. “е”, “ж” ч.2 ст.152; п.”б” ч.3 ст. 162; ч.2 ст.228; ч.2 ст.339. В отдельных составах цель, наряду с другими признаками, используется законодателем как особо квалифицирующий признак.

В-четвертых, законодатель может наличие той или иной цели в совершенном преступлении расценивать как обстоятельство, смягчающее или отягчающее наказание виновного, например, п. “е” ст.63 У К РФ.

Следует отметить, что значение мотива и цели для субъективного вменения в умышленных составах хотя и не рассматривалось специально в уголовно-правовой литературе, но анализировалось попутно при исследовании иных вопросов субъективной стороны. Казалось, должна бы быть выработана какая-то относительная определенность теории и практики в понимании значимости мотива и цели при субъективном вменении за совершение умышленных преступлений. Однако наши исследования опровергают это предположение. Выяснилось, что практические работники недооценивают значения цели при субъективном вменении. Так, по результатам опроса экспертов видно, что лишь 24,5% из них считают, что цель является тем элементом, который необходимо учитывать при субъективном вменении. Так считают 4 прокурора (из 13), 8 их заместителей (из 43), 14 судей (вместе с председателями судов) из 56 человек, 11 следователей (МВД и прокуроры) - из 44. Если учесть, что это все лица, которые решают судьбу граждан, совершающих общественно опасные деяния, то становится понятно почему при отправлении правосудия столь широко проявляются элементы объективного вменения. Не относят эксперты уяснение характера преступной цели и к основаниям субъективного вменения - таких экспертов 84,3%.

Еще более драматичная картина складывается при выяснении того, влияет ли цель на пределы субъективного вменения? На вопрос о том, влияет ли на пределы субъективного вменения при совершении умышленных преступлений характер цели? Положительно ответило лишь 11,3% экспертов. Из них только один судья (из 56 человек).

На фоне такого понимания цели преступления работниками правоприменительных органов следует согласиться с мнением о том, что судебное толкование во многом зависит от субъективных, личностных и т.д. качеств судьи.¹

¹ См.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти. Сов. гос. право, 1992, №1, с. - 72-74

Еще большая неопределенность теории и практики в установлении значения мотива и цели для субъективного вменения существует тогда, когда совершаются неосторожные преступления. Это вызвано множеством факторов. Прежде всего тем, что некоторые ученые вообще отрицают наличие мотива и цели в преступлениях, совершаемых по неосторожности.¹ А также тем, что мотив и цель имеют другой механизм формирования, проявления и взаимодействия с другими психическими составляющими в таких преступлениях, и не всегда исследователям удается его вскрыть, а уж тем более описать и объяснить.

Достаточно большое число ученых исходит из того, что нет цели и мотива в неосторожных преступлениях, а есть лишь цель и мотив поведения, которое привело к неосторожным преступлениям.²

Мы полагаем, что как полное отрицание мотива и цели в неосторожных преступлениях, так и констатация того, что в неосторожных преступлениях есть мотив и цель поведения, приведшие к преступлению, не соответствуют реальному положению вещей - действительно существующему психическому механизму в неосторожных преступлениях. Собственно, это косвенно признают и сторонники такого понимания мотива и цели в неосторожных преступлениях, ибо, фактически отрицая их, они, тем не менее, признают данные преступления волевыми.³ Воля же без мотива не существует, как не может она существовать и проявлять себя без сознания. Это тем более так еще и потому, что “...безмотивные деяния существуют только в случае совершения

¹ См., например, Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986

² См.: Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969, с. -18; Филановский И.Г. Психологическое отношение субъекта к преступлению. Автореф. на соиск. учен. степ. докт. юридич. наук. Ленинград, 1970, с. - 16

³ Так, А.В.Наумов пишет: “Мотив является неотъемлемым элементом воли, а всякое волевое действие мотивировано” - Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969, с. - 16; Хотя некоторые ученые утверждают обратное. Так, В.В.Лунеев утверждает, что “...мотив (желание) в своей содержательной части не является признаком воли” - Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с. - 29.

Мы исходим из того, что мотив, отражая социальные и индивидуальные особенности и свойства действительности (объективной и субъективной) “...выступает как внутренняя существенная основа бытия своих элементов,...” и, как таковой, предопределяет волю человека как одного из важных, основных, но элементов его психики. - Тарасов К.Е., Черненко Е.К. Социальная детерминированность биологии человека. М.: Мысль, 1979, с. - 56

их лицами, находящимися в состоянии невменяемости.”¹ Если исходить из того, что в неосторожных преступлениях нет мотива, то следует вывод о том, что это не волевое действие, а осуществление телодвижений на основе инстинкта. Но тогда должен следовать и вывод о том, что такие действия не должны и не могут быть предметом уголовно-правовой оценки.²

В уголовно-правовой литературе высказано мнение о том, что специфика волевого содержания преступлений, совершаемых по неосторожности, состоит в том, что они имеют собственные мотив и цель, но которые не распространяются на общественно опасные последствия, а заключены в актах поведения, не совместимых с обязанностями лица. И при совершении указанных преступлений общественно опасные последствия являются не целью действий лица, а побочным, вторичным результатом этих действий, последствием вторичного порядка.³

Отчасти этот подход соотносим с суждениями Я.М.Брайнина, который утверждал, что в умышленных преступлениях есть мотивы к последствиям, а в неосторожных - к действию или бездействию.⁴

Нам представляется, что подобная позиция не во всем удачно отражает особенности формирования и проявления мотива и цели в неосторожных преступлениях. Совершенно верно и справедливо, на наш взгляд, утверждение, что неосторожные преступления имеют собственные мотивы и цели.⁵ Однако мысль о том, что общественно опасные

¹ Козаченко И.Я. Социально-ориентационная природа хулиганства. В кн.: Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982, с. - 34

² Правда в литературе подчеркивается, что мотивы присущи любому поведению человека. Даже невменяемые осуществляют свою деятельность на основе мотива. Другое дело, что у них искаженное сознание и болезненная воля. - См.: Михеев Р.И. “Мотивы” и механизм общественно опасных деяний невменяемых. Правоведение, 1982, №6, с. - 89-90

³ См.: Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965, с. - 39-40; Дагель П.С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид. лит-ра, 1977, с. - 60

⁴ См.: Брайнин Я.М. Указ. соч., с. - 233. Такой подход был развит в работах М.С.Гринберга. См., например, Гринберг М.С Преступное действие (управленческие и психологические аспекты). Правоведение, 1983, №5, с. - 40; Гринберг М.С. Субъект преступления и субъективный критерий неосторожности (вопросы специальной вменяемости). Правоведение, 1986, №3, с. - 64

⁵ “Субъективный образ цели, - пишет В.Н.Кудрявцев, - ...присутствует в каждом волевом акте поведения “ - Кудрявцев В.Н. Механизм преступного поведения. М.: Наука, 1981, с.-43

последствия в неосторожных преступлениях являются не целью действия, а побочным результатом, спорна.

Мы полагаем, что механизм становления и проявления мотива и цели в неосторожных преступлениях различается в соответствии с видами неосторожной вины.

В преступном легкомыслии цель и мотив связаны с деянием и последствиями от него не непосредственно и прямолинейно, как часто бывает при умысле, а опосредованы другими интеллектуальными моментами психики. Это можно видеть на следующем примере. Водитель такси по чьей-то просьбе существенно превышает скорость, нарушает иные правила дорожного движения и, желая помочь гражданину успеть на поезд, сбивает пешехода, причиняет ему тяжкие телесные повреждения. В данном случае действия целенаправлены и мотивированы. Целенаправленность их определяется не только тем, что лицо стремилось доставить пассажира к поезду (данная, конечная цель находится за пределами уголовного права), а прежде всего тем, что водитель поставил перед собой промежуточную цель - своими действиями нарушить правила дорожного движения, как непременное и необходимое условие, предпосылку конечной цели. В рамках промежуточной цели лицом осознается возможный результат, точнее, многовариантность результатов, этой деятельности. Несмотря на такое осознание, лицо не отказывается и не пресекает свою деятельность. Это вызвано тем, что саму возможность достижения многовариантных последствий лицо рассчитывает блокировать с помощью каких-то обстоятельств (профессионального опыта, хорошей реакции, надежностью транспортных средств и т.д.) и приложения волевых усилий по нейтрализации опасных последствий (становится собраннее, внимательнее и т.д.).

Ставя промежуточной целью действий нарушение правил дорожного движения водитель, следовательно, представляет себе возможные результаты от реализации данной цели (последствия). Разумеется, что к этим образам, моделям, хотя только и допускаемым в виде возможности, волевое отношение иное, чем при умысле. Здесь лицо активно не желает достижения этих абстрактно (вероятностно) существующих и разветвленных целей - последствий. Это, если можно так выразиться, не желаемые цели. И цель этого рода не подчиняет волю человека, не ориентирует ее на себя.¹

¹ См.: Маркс К. Капитал. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.23, с. - 189

Специфичен при легкомысленности и мотив. Он прежде всего определяется не потребностью оказать содействие опаздывающему, а другими побуждениями - заработать больше денег, получить расположение личности, так необходимое водителю, может быть, в будущем и т.п. В смыслообразующую сторону данных мотивов и процессов мотивации вклинивается личностный смысл, то есть оценка того, что данное деяние и последствия от него дают личности. И в подобных случаях приоритет получают не социальные факторы (значимость) деяния и его последствий, а побуждения, в основе которых лежит личностный смысл. Они и определяют принцип: хотя и понимаю, что нарушаю право, но побуждение сильнее этого, оно преодолевает социальный запрет и я действую.

Таким образом, при легкомыслии имеются мотивы и цели, но особенностью их является то, что они многоаспектны, как бы разветвлены и опосредованы самонадеянным расчетом, личностным смыслом совершаемого и характером проявления воли - желаемы противоправные действия (а значит и их цели) и активно нежелаемы общественно опасные последствия - своего рода абстрактные цели и нежелаемые цели. Цели со знаком “минус”.

Следует отметить, что самонадеянный расчет и личностный смысл совершаемого, даже при условии, что последний почти лишен низменного характера, не исключают мотива и цели преступления при легкомыслии. Например, ошибочное в результате самонадеянного расчета представление субъекта о ненаступлении общественно опасных последствий в легкомыслии, является лишь аргументом при принятии неоправданного на деле решения, основанного на более конкретных мотивах совершения таких деяний. Именно они находят свою конкретизацию в цели совершаемых действий, объективируются в ней. Благодаря им субъект считает возможным поставить под удар правоохраняемые интересы, нарушить правовые предписания, не выполнить возложенные обязанности.

Своеобразно проявляется мотив и цель в преступной небрежности. Мы исходим из того, что действия в преступной небрежности целенаправлены и мотивированы, хотя ни мотив, ни цель, даже в ее абстрактной форме, не связаны, не соотносятся с фактически наступившими последствиями. Такая трактовка роли мотива и цели вписывается в наше понимание преступной небрежности. Мы полагаем, что сознание упречности, недозволенности, запрещенности совершаемых действий существует и при небрежности. В то же время, при этой форму

вины лицо не предвидит наступления общественно опасных последствий, поскольку подобные действия, ранее неоднократно совершаемые им, не приводили к подобному результату.

Выполняя преступно-небрежное деяние, направленное на нарушение инструкций, приказов, положений, законов, обыденных правил предосторожности и т.д.¹, лицо предварительно ставит перед этим деянием цель: нарушить традиционные или установленные правила поведения. При этом в основе цели и направленности действий находится мотив. Мотив с помощью цели совершаемых действий и самого деяния уточняется и конкретизируется. При небрежности, как форме вины, мотив относится только к действию. Он получает опредмечивание через качество совершаемого деяния, а не через последствия от него.

Например, невежда, решивший управлять подъемным краном, не предвидит, что его действия могут повлечь материальный вред или гибель людей. Однако характер побуждений (показать свою удаль, всезнайство, залихватство, “бесстрашие”, бесшабашность и т.п.) приобретает социальную окраску через особенности совершаемых действий - противоправных действий, действий, не учитывающих, а нередко и игнорирующих предъявляемые к ним требования. Благодаря такой связи личность понимает как упречность действий, так и низменность своих побуждений. Однако с учетом неверной оценки конкретной ситуации, в которой желанно осуществляется преступно-небрежное деяние, последствия не охватываются интеллектом лица, не предвидятся им, хотя реальная возможность их предвидеть имелась. При преступной небрежности снижение у личности критической оценки сложившейся ситуации зависит от множества факторов. Это может быть связано не только с отсутствием социального опыта субъекта, уровнем его профессиональной или иной подготовки, но и с эмоциональным состоянием, собранностью личности, способности к ориентировке в окружающей действительности и т.п.

¹ Мы считаем, что и для невежд применяется метод избыточных ограничений с соответствующим информированием населения, наличием специальных органов, профессий, суть которых - устранить даже случайное. -См.: Гринберг М.С. Случайные (вероятностные) процессы и уголовное право. Сов. гос. право, 1986, №1, с. - 130-131; Гринберг М.С. Преступное невежество. Правоведение, 1989, №5, с. - 76; Гринберг М.С. Преступная самонадеянность. Правоведение, 1976, №3, с. - 70

Таким образом для субъективного вменения имеют значение наряду с виной мотив и цель, как стороны психической сферы субъекта, характеризующие личность преступника и совершенное им преступление. А все это, в конечном счете, позволяет решить вопрос правильной квалификации деяния и применения к человеку, совершившему преступление, мер государственного принуждения. Все это и является одним из определяющих моментов принципа субъективного вменения.

Blog

В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве

§3. Значение мотива и цели в субъективном вменении.