В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 15

§1. Понятие вины и ее форм в уголовном праве.

Вина является основной составляющей частью психического при совершении преступления. Значение вины многоаспектно, как в этимологическом, так и в функциональном плане. В юридической литературе была правильно подмечена этимологическая полисемия слова “вина”. Это поступок, долг, штраф и т.д.³ Анализ научной литературы

¹ Там же, с. - 15

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.39, с.-84

³ См.: Савинов В.Н., Молодцов А.Е., Благов Е.В. О категориях вины и виновности в уголовном праве и процессе. В кн.: Вопросы взаимосвязи уголовного права и процесса. Калинин, 1988, с. - 49

по проблемам вины, действующего законодательства показывает
многофункциональное назначение данной категории.

Так, в УК РФ законодатель под виной понимает не только институт уголовного права - глава 5, но и отождествляет ее с субъективным вменением (этот вывод можно сделать из ч.2 ст.5 УК РФ). Кроме того, он рассматривает вину как непременное условие уголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния (ч. 1 ст.5 УК), выделяет ее как принцип уголовного права (название ст.5 УК) и называет ее одним из основных признаков в понятии преступления (ч. 1 ст. 14 У К РФ).

Еще более обширное функциональное назначение вины дается в науке уголовного права. Прежде всего вина рассматривается как синоним субъективной стороны состава преступления. Об этом свидетельствует само название некоторых научных работ¹ или это вытекает из контекста рассуждений ученых². Высказывается и противоположная позиция. Так, например, Т.Г.Шавгулидзе отмечает, что вина не исчерпывает всей субъективной стороны состава преступления и их нельзя отождествлять.³ В некоторых исследованиях акцент сделан на этическое предназначение вины, что вина это моральный, нравственный упрек личности за содеянное им.⁴ Достаточно часто в научных работах вина рассматривается как субъективное основание ретроспективной уголовной ответственности, то есть то, что противоположно

¹ См.: Лекшас И. Вина как субъективная сторона преступного деяния. М.: Госюриздат, 1958

² См.: Петелин Б. Вина как объект доказывания. Сов. Юстиция, 1982, №12, с.- 18

³ См.: Шавгулидзе Т.Г. Уголовно-правовое значение аффекта. М.: МГУ, 1974, с. - 18. Многие ученые отмечали, что вина лишь один из признаков субъективной стороны. См., например, Петелин Б.Я. О криминалистической теории установления вины. Гос. Право, 1993, №5, с. - 113

⁴ См.: Кузнецова Н.Ф., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. МГУ, 1980, с.

- 81; Коган В.М. Правосознание и уголовный закон. Сов. гос. Право, 1983, №12, с. - 71. Еще П.П.Пусторослев, имея ввиду этот аспект вины, писал, что вина лица заключается не в том, что он имел выбор поведения, а в том, что являясь разумным человеком, увлеченный чувством или напряжением, легкомыслием и т.д., причинил вред человеческому благу. См.: Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907, с. - 315

по своей сути позитивной ответственности.¹ Эта позиция уходит своими корнями еще в дореволюционное право России. Так, например, С.Г.Фельдштейн основное предназначение вины видел в качестве критерия назначения наказания.² Этот вывод сторонниками данного понимания вины делается на том основании, что в процессе совершения преступления социально-психологический механизм восприятия действительности личности отражает не только нормативные требования, которые предъявляет общество к поведению (в том числе и преступному), но и те правовые последствия, которые могут наступить для этой личности.³ В некоторых работах вина представляется как регулятор преступного поведения.⁴ Порой она отождествляется с причастностью “.. .личности к противоправному поведению и его последствиям”.⁵ Распространенной является трактовка вины как психического отношения к совершаемому преступлению⁶ или психическую оценку поведения⁷. Понималась и понимается вина и как признак

¹ Кудрявцев В.Н. Субъективные элементы ответственности. В кн.: Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981, №34, с. - 5-6; Петров В.В. Экологические преступления: понятие и составы. Государство и право, 1993, №8, с. - 91-92; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961, с. - 306, 308; Чугаев А.П. О проекте УК России. Государство и право, 1992, №6, с. - 90; Церетели Т.В. Основания уголовной ответственности и понятие преступления. Правоведение, 1980, №2, с. - 85-86

² См.: Фельдштейн С.Г. Психологические основы и юридические конструкции форм виновности в уголовном праве. М., 1903, с. - 35

³ См.: Козаченко И.Я. Личностный аспект уголовной ответственности. В кн.: Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль, 1990, с. - 94

⁴ См.: Миньковский М.Г., Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Государство и право, 1992, №5, с. - 61

⁵ Еникеев М.И. Психолого-юридическая сущность вины. Сов. гос. право, 1989, №12, с.-79

⁶ См.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. М.: Юрид.лит., 1963, с. - 263; Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, 1969, с. - 9. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, 1969, с. - 25; Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее восстановление. Воронеж, 1974, с. - 58

⁷ Ойгензихт В.А. Воля и вина в гражданском праве. Сов. гос. право, 1982, №4, с.-51

преступления.¹ Данное теоретическое положение нашло отражение в действующем уголовном кодексе России. И хотя в ранее действующем законодательстве признак виновности не указывался при определении преступления он всегда подразумевался и его всегда указывали как теоретики, так и практики. В значительной части научных трудов вина трактуется многоаспектно, в них, по сути дела, указываются почти все вышеперечисленные характеристики вины или большинство из них.²

Имеются и другие определения вины.³ Некоторые ученые в одном научном исследовании вину рассматривают в одном контексте и понимают под ней одно, а в другой работе она рассматривается и трактуется в ином аспекте.

Неоднозначное понимание вины в уголовном законодательстве и в науке уголовного права сказалось и на понимании ее в следственно -судебной практике. Можно с уверенностью утверждать, что воззрение практического работника к пониманию вины в значительной мере определяется тем, какое научное направление в вопросах вины имело место в вузе, на факультете (или даже на кафедре), которые он окончил.

¹ См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1968, с. - 40-41, 76, 115; Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985, с. -12; Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов, 1967, с.-31

² См.: Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Ученые записки. Вып.№21, Владивосток, 1968, с. - 4-5; Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, 1969, с. - 4-9; Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве. Правоведение, 1969, №1, с. - 79; Дагель П.С. Совершенствование законодательного определения принципа вины в советском уголовном праве. В кн.: Проблемы совершенствования уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 14-15; Петелин Б.Я. Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986, №3, с. - 74

³ Многими учеными вина понимается как отрицательное отношение лица к содеянному. См., например, Дьери К. Учение о вине в социалистическом уголовном праве. В кн.: Современные тенденции развития социалистического уголовного права. М.: Наука, 1983, с. - 42. Кстати, такое понимание вины присуще не только Российским ученым и практикам. Так, например, в Японии в понимании вины наблюдается два подхода. Одни ученые связывают вину с содеянным, а другие - с личностью или ее свойствами. См.: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991,с.-224

Разноречивости в понимании вины способствует и законодатель, потому что не дает этого понятия в уголовном кодексе. И хотя УК 1996 года сделал существенное продвижение на пути осуществления субъективного вменения при разрешении уголовных дел, что выразилось в изменении понятий умысла, неосторожности, определении случая и т.д., но все-таки понятия вины не дал. Между тем, как мы полагаем, оно необходимо. И не только для смягчения разногласий между различными точками зрения и не только для того, чтобы “...сделать уголовное законодательство максимально понятным и доступным каждому гражданину”¹ (вряд ли гражданин существенно углубит свои познания в области уголовного права, если узнает, что вина есть психическое отношение или предметное участие в форме умысла или неосторожности). Оно необходимо, во-первых, для того, чтобы определить природу вины как психического феномена, проявившегося при совершении социально значимого деяния. Во-вторых, необходимо для выяснения того, что образует содержание вины и ее сущность. В-третьих, оно нужно для того, чтобы определить, к чему устанавливается, точнее, имеется виновное отношение - к деянию, его последствиям или преступлению в целом? В-четвертых, это понятие необходимо для уяснения того, является ли вина проявлением только осознанного или бессознательного психического, или же она есть результат взаимодействия того и другого? В-пятых, оно нужно для определения значимости вины в субъективном вменении.

Следует отметить, что и в ряде иных государств нет законодательного определения вины², а в уголовном законодательстве Англии нет определений и форм вины³, хотя термин “вина” в нем имеется⁴.

Хорошо известно, что проблематика вины объемна, сложна и многогранна. Мы, рассматривая понятие вины, ее содержание, формы через призму наших научных интересов, используем как данность, как аксиому многие научные положения о вине без детального анализа многочисленных нюансов этого большого института уголовного права.

¹ Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М.: Наука, 1987, с -81

² См.: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991, С.-90

³См.: Там же. с. - 17

⁴ См.: Уголовное право буржуазных стран. Общая часть. М., 1990, С.-20

Мы исходим из того, что вина это правовая категория, обозначающая связь внутреннего мира человека с совершаемым противоправным деянием в виде психического отношения к нему в определенных формах и являющаяся в силу этого одним из оснований субъективного вменения, квалификации содеянного, определения содержания и пределов уголовной ответственности за это деяние. Если это доктринальное определение переложить на язык закона, то УК РФ можно было бы дополнить статьей следующего содержания. Статья 24. Понятие вины.

“Вина есть психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному и уголовно-противоправному деянию выраженное в определенных законом формах, раскрывающих связь интеллектуальных, волевых и чувственных процессов психики лица с деянием и являющихся в силу этого основанием для субъективного вменения, квалификации содеянного и определения пределов уголовной ответственности.“

Что следует, что вытекает из приведенных определений? Во-первых, это категория для обозначения субъективной реальности, имев
шей место в период подготовки или непосредственного выполнения
противоправного деяния, это связь с совершаемым, а несовершенным
противоправным деянием.¹ Во-вторых, это связь в виде психического
отношения (подчеркнуто нами. - В .Я.).

Из последнего вытекает, в свою очередь, несколько вопросов. Известно, например, что психическое отношение может быть к различным обстоятельствам действительности. Психическое отношение к
чему же из них составляет содержание вины? Может ли быть психическое отношение на уровне бессознательного психического?
Мы полагаем, что содержание вины, в конечном итоге, образуют
и предопределяют, через психические процессы, доминирующие отношения личности. Именно они в большей мере и глубже

раскрывают, показывают нам внутренний мир человека, содержание его интеллектуальных, волевых и эмоциональных психических процессов, с помощью которых отличаются друг от друга внешне схожие, но социально различные действия и их последствия. Такими доминирующими отношениями при совершении социально значимых (в том числе и преступных) действий выступают:

¹См.: Кудрявцев В.Н. Субъективные элементы ответственности. Вопросы борьбы с преступностью. М., 1989, №34, с. - 7

а) отношение лица к другим людям, обществу в целом, его ценностям (в том числе и правовым), идеалам (или наоборот, порокам);

б) отношение к себе, своим потребностям, интересам, наклонностям, привычкам, смыслу своей жизнедеятельности;

в) отношение к конкретным предметам внешнего мира, предметам своего удовлетворения через личностный смысл совершаемого и его социальной значимости.¹ Без анализа этих отношений невозможно раскрыть содержание психического.²

Коль скоро вина это психическое отношение лица³ к доминирующим общественным отношениям выражается, проявляется через и посредством его противоправного деяния⁴, то, как совершенно правильно подчеркивается в юридической литературе, отношение это осуществляется осознанно, а само деяние выступает как сознательный волевой акт.⁵ Вне сознания нет отношения (выделено нами. - В.Я.). относиться к кому-то или чему-то это означает выделить своим разумом предмет и объект отношения. Это господствующее положение в уголовном праве России. Оно сложилось к середине 50-х годов и в

¹ См.: Мясищев В.Н. Структура личности и отношение человека к действительности. В кн.: Психология личности. Тексты. Изд-во МГУ, 1982, с. - 36; Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973, с. - 51

² Совершенно правильно подметил М.С.Гринберг, что как “... нельзя определить общественной опасности деятельности, если нет уяснения ее социального содержания..., так не существует и порицаемых психических форм, не сопряженных с негативным отношением к обществу.” - Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов. гос. право, 1989, №5, с. - 65

³ См.: Юридический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1984, с. - 39

⁴ Правильно подчеркнул А.А.Тер-Акопов, что “деяние, по сути дела, является формой проявления психического”. Государство и право, 1993, №4, с.-90

⁵ См.: например, Дурманов Н.Д. Понятие преступления. Изд-во
Академ.наук СССР, Ленинград, 1948, с. - 54-56, 62; Келина С.Г. Меры
ответственности, предусмотренные уголовным законом, и основания их
применения. Сов. гос. право, 1982, №5, с. -103; Малеин Н.С. Правонарушение:
понятие, причины, ответственность. М., 1985, с. - 11, 156; Наумов А.В.
Уголовный закон и права человека. Сов. гос. право, 1990, №1, с. - 53; Яковлев
A.M. Детерминизм и “свобода воли” (о перспективах изучения личности
преступника). Правоведение, 1976, №6, с.-64, 67

значительной мере нашло отражение в уголовном законодательстве 1958-1961 годов, нашло свое развитие в Угол овном кодексе 1996 года.

Однако с развитием психологии и психиатрии многие формы проявления человеческой деятельности стали интерпретироваться с позиций бессознательного психического. Посредством предопределения действий человека бессознательным психическим пытаются объяснить не только элементарные акты человеческого поведения (двигательные реакции, часто повторяющиеся приемы, обыденные привычки общения и т.д.), но и социально значимые поступки человека вплоть до совершенного преступления. В юридической печати появились работы, уделяющие значительное внимание бессознательному психическому при характеристике вины, мотива и цели. Отчасти это было вызвано тем, что существовавшая в законе редакция преступной небрежности не вписывалась в теоретическое понимание не только вины - как осознанного психического отношения к деянию, но и преступления - как осознанного волевого акта.

Поскольку в психологической науке достаточно широко была представлена установка Н.Узнадзе, то с ее помощью пытались объяснить преступную небрежность и не только ее. В.Г.Макашвили, например, писал, что “...у лица, действующего с преступной небрежностью, нет ни воли, ни сознания в отношении преступного последствия.”¹ Некоторые ученые пошли дальше. С позиций бессознательного психического объясняется не только небрежность, но и самонадеянность (легкомыслие). М.Угрехелидзе, например, характеризуя неосторожную вину, прямо подчеркивает: “.. .представление и вообще мысленные (интеллектуальные) функции психики не есть те силы, которые, как видели выше, способны настроить человека на практические действия.”² Но если М.Угрехелидзе все же допускает при неосторожной вине в виде легкомыслия возможность осознания лицом общественной опасности совершаемых им действий, то А.М.Трухин исключает и эту возможность. Он считает, что именно отсутствием сознания общественной опасности неосторожность отличается от умысла.³ По его мнению

¹ Макашвили В.Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., 1957, с. - 58

² Угрехелидзе М. Проблема неосторожной вины в уголовном праве. Изд-во Мецниереба, Тбилиси, 1976, с. - 49-51

³ См.: Трухин A.M. Интеллектуальный критерий разграничения форм виновности. Вестник Моск.ун-та, Право, 1976, №1, с. - 78

при неосторожности имеется определенный дефект в сознании и воле неосторожно действующего лица.¹

В середине 80-х годов некоторыми учеными была сделана попытка обосновать с позиций бессознательного психического не только неосторожные, но и умышленные преступления. Это была не только дань моде, но и своеобразный ответ на тот упрек в адрес криминалистов, который прозвучал от А.Р.Ратинова. Он писал: “Постулат осознаваемости всего психического... давно изжит в психологической теории, но сохраняется в области права и морали.”² Справедливости ради следует отметить, что и до этого времени некоторые ученые пытались посредством бессознательного психического объяснить отдельные, “специфические” виды умышленных преступлений. Но лишь отдельные, а не любые умышленные преступления. Так, Т. Г. Шавгулидзе считал, что действия (преступные) в состоянии аффекта являются импульсивными и в силу этого неосознанными. Он прямо подчеркивал: “В отличии от импульсивного поведения, волевое поведение является осознанным.”³

Какие же основные аргументы приводятся в пользу того, что значительная часть даже умышленных преступлений совершается на основе бессознательного психического? 1) В процессе совершения преступления неосознанные установки доминируют над осознанными социальными установками поскольку последние “...оказались слабыми и не сумели подчинить себе поведение.”⁴ В силу этого посредством сознания виновный лишь скрывает свой истинный мотив и социальное значение своих действий. 2) опрос осужденных, которым задавался вопрос о том, осознавали ли они общественную опасность своих действий при совершении преступления, показал, что сознавали: 14%

¹ См.: Трухин A.M. Сущность умышленной и неосторожной вины в советском уголовном праве. Сборник. Вопросы повышения эффективности борьбы с преступностью. Томск, 1980, с. - 7

² Ратинов А.Р. Психология личности преступника. Ценностно-нормативный подход. В кн.: Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979, с. - 18

³ Шавгулидзе Т.Г. Уголовно-правовое значение аффекта. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. М., МГУ, 1974, с. - 7

⁴ Зелинский А.Ф. Криминологические и уголовно-правовые аспекты неосознаваемой психической деятельности. Сов. гос. право, 1984, №9, с. - 54

- совершивших изнасилование, 34% - совершивших грабежи.¹ В целом 82% опрошенных преступников отрицали осознание общественной опасности своих преступных действий.² И “объясняется это не невежеством, а главным образом автоматизмом механизмов психологической защиты от нежелательной информации.”³ В основе этих механизмов лежит правовая психология личности, базой которой в свою очередь является навык, привычка, интуиция, то есть, говоря иначе, правовая установка.⁴ 3) Осознание лицом социального значения совершаемых действий как бы блокируется осознанием их фактической характеристики, анализом их фактических свойств.⁵ Для признания умышленной вины достаточно осознавать фактическую сторону совершаемых действий.

Основной вывод, который делается из всех этих рассуждений о роли бессознательного психического в умышленных преступлениях, состоит в том, что нет “... принципиальной разницы между поступками, когда один из них направляется главным образом сознанием, а другой неосознанными мотивами.”⁶

Идея о том, что для признания деяния умышленным достаточно осознать лишь факт выполнения действий, не является новой для уголовного права. Еще в 1903 году А.Д.Киселев выступал против того, что при умысле осознается социальная значимость совершаемого деяния.⁷ Хорошо известно, что молодое советское государство и

¹ См.: Зелинский А.Ф., Коржанский Н.И. Психологическое содержание умышленной вины. В кн.: Проблемы совершенствования уголовного законодательства на современном этапе. Свердловск, 1985, с. - 27

² См.: Зелинский А.Ф. Криминологические и уголовно-правовые аспекты неосознаваемой психической деятельности. Сов. гос. право, 1984, №9, с. - 56

³ Зелинский А.Ф., Коржанский Н.И. Психологическое содержание умышленной вины. В кн.: Проблемы совершенствования уголовного законодательства на современном этапе. Свердловск, 1985, с. - 28

⁴ См.: Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 24, 33-36; Криминальная мотивация. М.: Наука, 1986, с.- 158-159

⁵ См.: Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 107-108

⁶ См.: Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 101

⁷ См.: Киселев А.Д. Психологическое основание уголовной ответственности. Харьков, 1903, с. – 75

уголовно-правовая наука первых десятилетий советской власти “пошли дальше” - вообще отказались от понятия вины. Отмечалось, что в этот период “... для категории вины в уголовном законодательстве не остается места. Ее место полностью и целиком занято социальной опасностью деяния и деятеля”.¹ В последующем и законодатель, и наука уголовного права изменили свою позицию в понимании вины, в том числе и в той ее части, что для умысла якобы достаточно осознания фактической стороны совершаемого деяния.² Правда, в 50-х годах была попытка ученых вновь вернуться к этой
концепции вины. В.Г.Макашвили, например, писал, что для умышленной вины достаточно лишь осознания фактических признаков со вершенного деяния.² А И.Лекшас подчеркивал, что при иной позиции обращается внимание не столько на законность, сколько на воззрения.³

Эти и приведенные ранее доводы вряд ли могут быть положены в основу действительного признания того, что значительная часть преступлений, в том числе и умышленных, совершается на основе бессознательного. Мы исходим из того, что в процессе осознания фактической стороны деяния (а это, по мнению А.Ф.Зелинского, Н.И.Коржанского, В.Г.Макашвили и других, присуще умыслу) неизбежно происходит соотнесение лицом его действий с предметом и объектом преступления, той объективной обстановкой, в которой осуществляется действие. Но нет предмета, объекта или обстановки вообще. Они всегда конкретны, всегда имеют социальные, правовые, моральные, этические характеристики и оценки. Они тысячами нитей связаны с обществом. Любой факт имеет соответствующее общественное значение, несет на себе социальную нагрузку, социальное содержание и предназначение. Осознание любого факта есть в то же время и осознание отдельных его граней, сторон социальных свойств и предназначений. Но коль есть осознание этих свойств, факта, то должно быть и есть отношение к ним личности через свои действия. Правильно подчеркивал С.Л.Рубинштейн, что сознание: “Это действенность и избирательность,

¹ Пионтковский А.А. Марксизм и уголовное право. М., 1929, с. - 79

² См.: Макашвили В.Г. Некоторые вопросы вины в советском уголовном праве. Сов. гос. право, 1952, №3, с. - 42

³ Лекшас И. Вина как субъективная сторона преступного деяния. М.: Госюриздат, 1958, с. - 57-58

это не только отражение, но и отношение.”¹ При совершении преступления не только осознается факт того, что что-то совершается, но и отношение через этот факт к другим людям, обществу, его законам, морали, нормам нравственности и правилам человеческого общежития.

Именно взаимодействие фактического с отношенческими аспектами психики лица, совершающего деяние, и позволяет нам одни и те же по фактической стороне явления в одном случае трактовать так, а в другом иначе. Так, например, мы отличаем изнасилование от интимной связи, убийства от лишения жизни при необходимой обороне. Иначе говоря, осознание лицом общественной опасности своих действий охватывает как чисто фактическую так и социальную сторону. Это и нашло отражение в редакции ч.2 ст.25 и ч.1 ст.28 УК РФ. И лишь подчеркивая специфику невменяемости, как состояния психики при котором в ней неадекватно отражается действительность из-за каких-то нейрофизиологических аномалий или отставания развития психики (у несовершеннолетних), законодатель указывает, что она будет иметь место тогда, когда даже очевидная, поверхностная, то есть фактическая сторона деяния не осознается лицом - ч.3 ст.20 и ч. 1 ст.21 УК РФ, поэтому следует согласиться с утверждением о том, что сознание общественной опасности включает осознание: характеристики объекта, фактическое содержание деяния - место, время, способ и т.д. и социальное значение совершаемого.²

Вина как психическое отношение прежде всего подчеркивает постулат осознанности при совершении преступления. Бессознательное психическое никакого отношения (подчеркнуто нами. - В.Я.) иметь не может, так как любое отношение предполагает оценку чего-то, сопоставление, сравнение и реакцию (реагирование). Бессознательное психическое может проявить себя так или иначе, но не относиться к чему-то или кому-то. Отсюда вина выступает как психическая оценка личностью собственного же поведения.

Выражение “психическое отношение” акцентирует внимание на том, что и право интересует не любое проявление психики человека, а в форме отношения. И это правильно. В противном случае само право теряло бы смысл. Право адресовано осознающей свои действия

¹ Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946, с. - 149

² См.: Рарог А.И. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. М., 1988, с.- 18

личности. Адресовать правовые веления человеку, который не осознает их - бессмыслица. Еще более несуразным было бы привлекать человека за бессознательные действия к ответственности¹ и определять целью наказания исправить личность, которая не понимает, за что ее нужно исправлять. Вот почему “...правонарушением может быть признано только сознательное волевое поведение как единство внешней деятельности субъекта и его сознания.”²

В основе такого подхода к пониманию вины лежит не догмат объяснения всего психического в сфере права только через сознание, как это пытаются представить некоторые исследователи, а материалистическая теория отражения, учение о детерминированности и свободе воли, основанной на сознании. Ф.Энгельс писал: “Невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой.”³ Отношение свободно действующего человека к необходимости есть прежде всего осознание необходимости своего поступка, всесторонняя оценка его. В таких случаях преступное деяние, как поступок, “...воспринимается и осознается самим действующим субъектом как общественный акт, как проявление субъекта, которое выражает отношение человека к другим людям.”⁴ Кроме того, если объяснять вину с позиций бессознательного психического, то, что же образует ее содержание? Ведь вина это не просто проявление психики, а психики определенного, конкретного содержания. Именно по содержанию вины отличаются одинаковые по внешней форме преступные деяния одно от другого. Содержание вины характеризуется не только отражением в психике человека тех властных велений, которые содержатся в предписаниях структурных элементах правовой нормы, но и отношением к ним через “включение” их в социальные связи различного уровня, то есть через общественные отношения, ставшими через психику лица личностным свойством человека.

¹ Буланов Г.И. О понятии и структуре общественной опасности по советскому уголовному праву. Сборник ученых трудов. Вып. 28. Проблемы советского уголовного права и криминологии. Свердловск, 1973, с. - 21; Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М.: изд-во Юрид. лит-ра, 1978, с. - 10

² Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М.,
1985, с. - 156

³ Маркс К., Энгельс Ф. Собр. Соч., т.20, с. – 115

⁴ Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946, с. - 543

Утверждения осужденных о том, что они не осознавали общественную опасность и социальную значимость своих преступлений (и это при изнасиловании и грабеже!), и построенные на этой основе выводы, что значительная часть даже умышленных преступлений совершается на базе бессознательного психического - несостоятельны еще и потому, что положения элементарной психологии учат различать мотивы, мотивацию действий от их мотивировки. Значительная часть преступников пытается обосновать “законность”, “дозволенность”, “необходимость” в такой ситуации поступать именно так, а не иначе. Это мотивировка.

Утверждение, что преступления совершаются на уровне бессознательного психического, на уровне установки противоречит самой природе установки. Бессознательное представляет собой сгусток опыта истории и личного опыта человека и зависит от его сознания.¹ Как часть бессознательного элементарная установка есть результат, продукт “работы” сознания и совершаемых на его основе действий, появившийся в результате неоднократного повторения этих действий и в определенных условиях проявившийся, как элемент бессознательного, в поведении человека.² Если следовать логике наших оппонентов, то получается, что, например, убийству (грабежу и т.д.), совершенному на уровне установки, должны предшествовать подобные же действия этого человека. Схема, разумеется, утрированная, но верная.

Несомненно, что содержание психического в личности не исчерпывается сознанием. Правильно подметил С.Л .Рубинштейн, что “оно включает в себя также многообразие неосознанных тенденций - побуждений его непроизвольной деятельности”.³ В то же время, уже давно в психологии, социологии, философии, да и в юриспруденции, отмечают, что на уровне бессознательного проявляются обыденные примитивные установки. Установки более высокого уровня опосредованы сознанием или полностью охвачены им. Это позволило Д.А.Керимову констатировать, что установка это “...осознанный момент, непосредственно предшествующий волевому действию.”⁴

¹ См.: Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность. М., 1989, с.-21

² См.: Коссаковский А. Психическое развитие личности в онтогенезе. В кн.: Психология личности в социалистическом обществе. Активность и развитие личности. М., Наука, 1989, с. - 38

³Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973, с. - 245

⁴Керимов Д.А. Психология и право. Государство и право. 1992, №12, с. -15

Мы полагаем, что трактовка вины через бессознательное психическое объясняется не только тем, что действующая редакция ч.3 ст.26 УК РФ не позволяет с рациональных позиций раскрыть психическое содержание небрежности, но и наличием у сторонников такого подхода, из-за этого же подхода, определенной цели. Это попытка “облегчить участь” следственно-судебных органов. Ведь самое сложное в процессе доказывания вины - это установление того, осознавало или не осознавало лицо общественную опасность совершаемых действий. Однако хотят или не хотят сторонники бессознательного психического в вине, но оправдывая (а при таком подходе это будет проявляться очень часто) усмотрение (читай субъективизм) следственно-судебных органов, они расширяют возможности судебного произвола и беззакония. Действительно, сложно, трудно устанавливать психическое отношение лица при совершении им преступления к социальным ценностям, к требованиям закона, к нравственно-правовым принципам нашего общества и т.д. Однако на пути установления законности, социальной справедливости, при рассмотрении уголовных дел, эти трудности необходимо преодолевать.

По результатам анкетирования наших экспертов - работников правоохранительных органов, выяснилось, что они в подавляющем большинстве не поддерживают идею наличия бессознательного психического при характеристике социальной значимости преступления со стороны виновного. Так, 91 эксперт из 159 отметил, что при совершении преступления осознается как фактическая, так и социальная сторона деяния, 12 экспертов считают, что осознается только социальное значение действий. Лишь 34 эксперта полагают, что при совершении преступления осознается только фактическая сторона совершаемого деяния. В числе последних: один прокурор, 9 заместителей прокуроров, 9 следователей прокуратуры и МВД, 14 судей.

Однако сопоставление последних данных с данными контрольного вопроса о том, осознанным или неосознанным является преступление в целом, порицаемо оно со стороны общества или нет - позволяет сделать вывод, что те 34 эксперта, считающие, что при совершении преступления осознается лишь фактическая сторона деяния, наделяют это сознание факта и тем, что лицом понимается порицаемость, нежелательность факта для общества, государства, отдельных граждан. Действительно, на вопрос о том, является ли преступление сознательным волевым актом, ответило положительно 99 экспертов из 159. Остальные отметили, что в преступлении не осознаются лишь отдельные

стороны совершаемого деяния, но в целом лицо осознает порицаемость этих действий (подчеркнуто нами. - В.Я.).

Если вновь обратиться к нашему определению вины, то, в-третьих, говоря о вине как психическом отношении, следует помнить, что не любое проявление психики в виде отношения является виной. При задержании лица, совершившего преступление, например, имеется психическое отношение к факту задержания, но нет вины. Вина не любое психическое отношение, а лишь отношение в определенной форме. Вне формы вины, как явления, быть не может. Законодатель указывает две формы вины - умысел и неосторожность. Однако форма вины зависит от содержания составляющих ее компонентов. Как вина не может быть вне определенных форм, так и формы вины не могут быть вне содержания и без него. Отсюда вопрос о содержании и сущности вины имеет исключительно большое уголовно-правовое значение. Мы уже отмечали, что содержание вины человека, в конечном итоге, определяется отражением в его психике доминирующих общественных отношений и отношением к ним личности через свою деятельность и посредством ее.¹ В частности, оно проявляется в виде осознания социальной значимости совершаемых действий, осознания их нежелательности для общества, отдельных организаций или учреждений, конкретных граждан, осознания их запрещенности и недозволенности со стороны закона, норм человеческого общежития или конкретных правил предосторожности.

Однако содержание вины в преступном деянии по отношению к доминирующим общественным отношениям и правовым предписаниям не исчерпывается сознанием общественной опасности и противоправности. Оно выражается и в предвидении последствий, то есть осознании отдаленного, будущего, перспективы, возможного результата и продукта своих действий. В уголовно-правовой литературе нет единства мнений среди ученых о том, какой интеллектуальный момент в содержании вины является доминирующим и в генетическом плане первоочередным - сознание общественной опасности (противоправности) или предвидение общественно опасных последствий?

¹ Правильно подчеркивается, что психика является функцией мозга, но эта функция связана с деятельностью человека и не может быть выведена из нейрофизиологических процессов. См.: Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Указ. соч., с. - 29

Так, например, В.В.Лунеев отмечает, что “сознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от сознания общественной опасности, а наоборот.”¹ Такая позиция основана на высказывании ее в психологической литературе. Еще С.Л.Рубинштейн подчеркивал, что об осознании лицом своих действий можно говорить лишь тогда, когда оно предвидит его последствия.² Мы уже отмечали несостоятельность такого подхода.³ Правильно указывает Б.С.Никифоров, что лицо не может ни предвидеть, ни быть обязанным предвидеть наступление вреда, если оно не сознает или не должно и не могло сознавать этого качества.⁴ Вольно или невольно наши оппоненты вынуждены в ходе своих рассуждений переходить на позиции наших доводов. Так, В.В.Лунеев буквально несколькими страницами ниже того, где он утверждал о первичности “предвидения” и “вторичности” сознания, определяя небрежность, которую можно было бы отразить в законе, говорит совершенно противоположное.⁵Отметим, что сознанием общественной опасности, противоправности совершаемых действий и предвидением общественно опасных
последствий не исчерпывается все многообразие интеллектуально-психологического при характеристике психического содержания вины.
Сюда же относится самонадеянный расчет - ч.2 ст.26 УК РФ и личностный смысл совершаемого.⁶

Вина это не просто психическое отношение в виде осознания факта и его значения или предвидение. Сам факт осознания не может быть предметом интересов уголовного права. “С мысли пошлин не берут” - гласит народная мудрость. Вина это отношение, выразившееся в совершении осознаваемого (подчеркнуто нами. - В.Я.). Это уже предмет интересов уголовного права. Эту сторону совершенно правильно подметил

¹ Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с. - 34

² См.: Рубинштейн С.Л. Общая психология. М., 1946, с. - 10

³ См.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988, с. - 22-23

⁴ См.: Никифоров Б.С. Субъективная сторона в формальных преступлениях. Сов. гос-во и право, 1971, №3, с. - 117

⁵ См.: Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с.-40-41

⁶ Подробнее об этом см.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988, с. - 25-30

К.Маркс. Он писал: “Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, - я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом.”¹ Кроме того, вина не есть просто отношение, проявившееся в деянии как сумме осознанных телодвижений, - это отношение, выразившееся в волевом деянии.² То есть в деянии, опосредуемом определенным психическим напряжением и усилием. Н .Д .Узнадзе подчеркивал, что воля это сила, направленная на удовлетворение “возможной” потребности³, это решимость на выполнение действий, решимость совершить те или иные действия⁴ (подчеркнуто нами. - В.Я.). Но эта сила, решимость выступают не в виде “голого” напряжения, а напряжения в интересах удовлетворения потребностей, желаний, эмоций и чувств человека. Поэтому совершенно правильно отмечает Д.А.Керимов, что “...именно воля есть реализатор потребности, интересов, цели и соединяет их с действием.”⁵

Общепризнанно, что вопрос о наличии или отсутствии вины в действиях лица решается от того как и какие интеллектуальные и волевые процессы представлены в психике этого человека. Волевым аспектом вины в уголовно-правовой, да и психологической литературе уделялось и уделяется значительно большее внимание нежели интеллектуальным моментам.

Несомненно, что волевая сторона психики имеет исключительное значение для субъективного вменения, правовой оценки содеянного и определения собственно уголовно-правовых последствий. Так, если лицо при совершении общественно опасного деяния сознавало фактический характер и общественную опасность этих действий, но в результате болезненного состояния его воля была нарушена и оно не

¹ Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т.1, с. - 14

² Мы полагаем, что В.Д.Ардашкин правильно подчеркивает осознанность как признак воли. “Воля... это сознательная целенаправленность человека на выполнение определенных действий.” Ардашкин В.Д. О принуждении по советскому праву. Сов.гос. право, 1970, №7, с. - 34

³ См.: Узнадзе Н.Д. Психологические исследования. М.: Наука, 1966, с. -20-25

⁴ См.: Кузнецова Н.Ф

Blog

В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве

§1. Понятие вины и ее форм в уголовном праве.