9) [Текст]: научно-аналитический журнал (издаётся с 2007 г.)

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 35

В. В. Шеломенцев

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НАУКИ И УНИВЕРСИТЕТОВ

Аннотация: в статье автором дается анализ истории возникновения науки и университетов. Рассматриваются пять радикальных достаточно ясно и резко противоставленных друг другу мнений. Автором отмечается, что практически почти все выдающиеся ученые работали в университетах. Процесс превращения науки в профессию завершает ее становление как современной науки.

Ключевые слова: наука, интеграционные процессы, научно-техническая революция, научные общества, социокультурная традиция.

Во все времена человечество волновал вопрос: можно ли установить хотя бы с хронологической и географической точностью – когда и где возникла наука? Не менее интересен и ещё один вопрос: когда и где возникли родоначальники университетов и научных обществ нашего времени?

Для того, чтобы более полно ответить на эти вопросы автором даётся анализ истории возникновения науки и университетов, начиная с античных времен. Трудность ответа на выше поставленные вопросы состоит, прежде всего, в определении содержания понятия «наука», в попытке вычленить те основные, характерные её черты, которые как раз не были чертами историческими, то есть переходящими во времени.

Определение даты и места рождения науки – это вопрос открыто дискуссионный для сообщества профессиональных историков науки, здесь нет полного сог-ласия.

Дискуссия идет вокруг пяти радикальных, достаточно ясно и резко противопоставленных друг другу мнений. Ниже остановимся кратко на каждом из них:

1. Одна точка зрения исходит из того, что наука отождествляется с опытом практической и познавательной деятельности вообще. Тогда отсчёт времени, видимо, нужно вести с каменного века, с тех времен, когда человек в процессе непосредственной жизнедеятельности начал накапливать и передавать знания о мире.

Известный английский ученый и общественный деятель Джон Бернал (1901-1971) в своей книге «Наука в истории общества» пишет: «Так как основное свойство естествознания заключается в том, что оно имеет дело с действенными манипуляциями в преобразовании материи, главный поток науки вытекает из практических технических приемов первобытного человека; их показывают и им подражают, но не изучают досконально... Вся наша сложная цивилизация, основанная на механизации и науке, развилась из материальной техники и социальных институтов далекого прошлого, другими словами, из ремёсел и обычаев наших предков» [2, с. 41].

2. Многие историки называют другую дату: наука родилась примерно в V в. до н.э. в Восточном Средиземноморье, точнее, в Древней Греции.

Именно в то время на фоне разложения мифологического мышления возникают первые программы исследования природы, появляются не только первые об-разцы исследовательской деятельности, но и осознаются некоторые фундамента-льные принципы познания природы.

Наука понимается этими историками как сознательное, целенаправленное ис-следование природы с ярко выраженной рефлексией о способах обоснования полученного знания и самих принципах познавательной деятельности. Коротко говоря, наука – это особый вид знания, это знание с его обоснованием.

Уже в Древней Греции и Вавилоне были накоплены значительные математические знания, но только греки начали доказывать теоремы. Поэтому вполне справедливо считать, что столь специфическое духовное явление возникло в городах-полисах Греции, истинном очаге будущего европейской культуры.

3. Третья точка зрения относит дату рождения науки к гораздо более позднему времени, к периоду расцвета поздней средневековой культуры Западной Европы (XII-XIV вв.).

Наука, согласно этому взгляду, возникает в тот период, когда была переосознана роль опытного знания, что связано с деятельностью английского епископа Роберта Гроссетета (1168-1253) и английского францисканского монаха Роджера Бэкона (ок. 1214-1292).

Эти оксфордовские учёные, математики, естествоиспытатели, призывают исследователя опираться на опыт, наблюдение и эксперимент, а не на авторитет, предания или философские традиции, что составляет важнейшую черту современного научного мышления. Математика, по выражению Роджера Бэкона, является вратами и ключом к прочим наукам.

Характерной чертой этого периода в развитии духовной культуры Западной Европы была также критика аристотелизма, долгие века господствовавшего в природознании.

Таким образом, эта точка зрения прямо противоположна изложенной выше. Она связывает рождение естествознания нового времени, а тем самым и науки вообще с постепенным освобождением научного мышления от догм аристотелевских воззрений, то есть с бунтом против философского спекулятивного мышления.

4. Большинство же историков науки считают, что о науке в современном смы-сле слова можно говорить только начиная с XVI-XVII вв.

Это эпоха, когда появляются работы немецкого астронома Иоганна Кеплера (1571-1630), нидерландского ученого Христиана Гюйгенса (1629-1695), итальянского учёного Галилео Галилея (1564-1642). Апогеем духовной революции, связанной с появлением науки, являются, конечно, работы выдающегося английского ученого Исаака Ньютона (1643-1727).

Рождение науки здесь отождествляется с рождением современной физики и необходимого для неё математического аппарата. В этот же период складывается новый тип отношения между физикой и математикой, плодотворный для обеих областей познания. Необходимо добавить, что в XVII в. происходит и признание социального статуса науки, рождение её в качестве особого социального института. В 1660 г. возникает Лондонское королевское общество, ведущее научное общество Великобритании [3, с. 723]. В 1666 г. возникает Парижская академия наук (с 1666 по 1793 гг. – Королевская академия наук) [3, с. 966].

5. Немногочисленные исследователи сдвигают дату рождения науки на еще более позднее время и называют конец первой трети XIX в.

Такой точки зрения придерживаются те, кто считает существенным признаком современной науки совмещение исследовательской деятельности и высшего образования [4, с. 34-38].

Вокруг изложенных выше мнений можно много дискуссировать и даже, возможно, выдвинуть еще несколько версий о дате и месте рождения науки. В диссертационной работе мы остановимся на последней точке зрения, касающейся совмещения исследовательской деятельности и высшего образования. Но отсчёт в ней автор предлагает начать не сразу с первой трети XIX в., а с античных времен. Только в этом случае можно более глубоко и полно узнать историю возникновения вузовской науки.

В Афинах в течение сорока лет (387-347 гг. до н.э.) Платон излагал своё учение в саду, названном по имени героя Академоса, ряду избранных учеников. Над воротами была надпись: «Пусть сюда не войдет никто, не знакомый с математикой». Преподавание в Академии не прекратилось и после смерти Платона. Испо-льзуя авторитет Платона и Афин, Академия просуществовала почти 1000 лет, пока византийский император Юстиниан I не закрыл её в 525 году н.э., как оплот язычества. Устраивались дискуссии между посвящёнными, проводилось обучение кандидатов. Её величайшее значение состоит в том, что она является родоначальником всех университетов и научных обществ нашего времени. В эпоху Возрождения существовала Академия Платоновская во Флоренции в 1459-1521 гг. во главе с Фичино, который перевёл на латинский язык сочинения Платона, Ямвлиха, Прок-ла, Порфирия, Михаила Пселле, часть «Ареопатик», сделав их достоянием европейской философии [2, с. 116; 3, с. 30, 1008, 1410, 1564].

Аристотель (384-322 гг. до н.э.), который первоначально был учеником Платона, после смерти своего учителя порвал с Академией и основал соперничавшую с ней философскую школу – Ликей.

«Ликей (лицей, основан в 335 г. до н.э.) (греч. Lуkeion), древнегреческая философская школа на окраине Афин, где был расположен храм Аполлона Ликейского, где он преподавал до 323 г. до н.э., существовал около 8 веков» [3, с. 709]. Аристотель по многим причинам занял центральное место в истории науки. Он сделал многообещающее нововведение. Вместо того, чтобы проделать всю работу самому или просто обсудить её со своими коллегами, что практиковалось в Академии, он организовал исследования. В Ликее молодые люди под руководством Аристотеля собирали сведения почти обо всём – от социальных и естественно-научных форм литературы до устройства городов, от растений и животных до камней. Всё, что осталось в результате этого в наше время, – это наиболее ценное и систематическое знание греческой жизни и мышления. Ещё более важной является практика таких исследований. В какой степени Академия является прообразом университета, в такой Ликей является прообразом исследовательского института [2, с. 116-117; 3, с. 75].

В александрийский период (330-220 гг. до н.э.) греческая наука начала непосредственно соприкасаться с проблемами, а также техникой и наукой древних азиатских культур, – не только египетской и месопотамской, но также и индийской. И тогда впервые в истории человечества были предприняты преднамеренные и сознательные попытки организации и субсидирования науки. «Александрийский мусейон (греч. Museion – храм, музей), совокупность научных и учебных учреждений, один из главных центров науки и культуры древности. Основан в Александрии в начале 3 в. до н.э., ликвидирован в 272/273 г. н.э. римским императором Аврелианом» [3, с. 13,37]. Александрийский музей был первым государственным исследовательским институтом, он внёс больший вклад в науку, чем какой-либо научный институт до и, возможно, после него. Научная работа Музея была гораздо более специализирована, чем какая-либо другая научная работа, до и после него в течение последующих двух тысяч лет. Работы в ранний период александрийской науки в основном велись по пути, указанному Аристотелем и его школой. Музей можно было считать египетским филиалом Ликея, который в силу лучшего обеспечения в течение нескольких лет затмил славу своего основателя. Стратон, приблизительно в 270 г. до н.э., был самым сведущим эллинистическим ученым, преподававшим как в Александрии, так и в Афинах, и явившимся последним из выдающихся руководителей Ликея [2, с. 125].

Возрождение западного христианства, начавшееся в X в., требовало более широкой интеллектуальной основы, чем та, которая обусловливалась крохами, спасенными из классического учения, даже в тех случаях, когда они передавались выдающимися мыслителями. Наступила необходимость обучения духовенства мыслить и писать: духовные и светские притязания церкви следовало доказать и отстоять. Сначала эта потребность была удовлетворена учреждением соборных школ, например, в Шартле и Рамсе.

Интеграционные процессы в науке, в её отношениях с практикой в предшествующие научно-технической революции эпохи развивались медленно. Возникновение научных центров связано с открытием в средние века университетов.

Основание или, скорее признание, первого и наиболее известного из них, Парижского университета (Сорбонна), относится к 1160 г. Идея университета – studium qenerale (общее обучение), где все предметы могли изучаться вместе, была не совсем новой. Выше уже рассмотрено, что в античные времена действовали Платоновская Академия, Ликей, Александрийский Музей. Кроме этого, мусульмане в течение ряда веков уже имели свои школы при мечетях – медресе (араб. Мадраса, от дараса – изучать), с 9 в. мусульманская средняя и высшая школа, готовящая служителей культа, учителей, а также служащих государственного аппарата в странах Ближнего и Среднего Востока и др. [3, с. 777], в которых наряду с религией изучалась философия, а уже с XI в. существовала медицинская школа в Салерно. Хотя новые средневековые университеты были скопированы со всех этих школ, их обучение носило более общий и систематический характер, и они рано заняли в мире христианства особое место, как хранилища знания. Болонский университет является старейшим в Европе и был основан почти в одно время, если не раньше с Парижским. По данным Советского энциклопедического словаря Болонский университет основан в XI в. – 3, с. 154. В последующем – в XII-XV вв. были основаны: Оксфордский университет, Великобритания, практически как филиал Парижского, – в 1167 г.; Кембриджский университет, Великобритания, – в 1209 г.; Падуанский университет, Италия, – в 1222 г.; Неаполитанский университет, Италия, – в 1224 г.; Саламанкский университет, Испания, – в 1218 г. Пражский университет (Карлов университет), Чехия, – в 1347 г.; Краковский университет (Ягеллонс-кий университет), Польша, – в 1364 г.; Венский университет, Австрия, – в 1365 г.; Гейдельбергский университет, Германия, – в 1386 г.; Копенгагенский университет, Дания, – в 1479 г.; Упсальский университет, Швеция, – в 1477 г.

Университеты создавались в столицах, крупных городах или вблизи них и стали важнейшими научными центрами. Тем самым сложились условия для концент-рации и объединения учёных, было положено начало развитию фундаментальных исследований [1, с. 350, 351; 2, с. 176, 208, 282, 566, 626, 643, 920, 1048, 1156, 1379; 3, с. 154].

С самого их основания и до сравнительно недавнего времени университеты были главным образом учреждениями по подготовке духовенства. Эта направленность не имела особого значения в то время, когда духовенство монополизировало все профессии, требовавшие образования, и отвечало за всё управление. Было важно, чтобы духовенство было вообще образованно, и в частности, как-то усвоило идеи классического мира. Обучение велось с помощью лекций и диспутов, так как книги были редкостью. Таким же был метод обучения, когда дополнительно были созданы медицинские факультеты. Курс обучения составлялся на основе се-ми свободных искусств – чрезмерно упрощенного конспекта классического уровня. Первые 3 тривиальных предмета – грамматика, риторика и логика (диалектика) – имели целью научить студента толково говорить и писать, конечно, по-латыни. Затем следовал «quadrivium» из арифметики, геометрии, астрономии и музыки. То-лько после этого можно было перейти к изучению философии и теологии.

Важно отметить, что основное обучение было не только светским, но и научным; в этом оно было построено по мусульманскому образцу. Право и медицина преподавались на других факультетах, но ни история, ни литература не нашли себе места в университетах. Именно это упущение должно было вызвать в эпоху Возрождения реакцию гуманистов против всей схоластической системы.

В эпоху Возрождения медицинские факультеты итальянских университетов представляли собой выдающееся исключение из царившей в этих университетах общей бесплодности. В частности, медицинский факультет Падуанского университета имел наилучшую репутацию и привлекал к себе самые блестящие умы. Но это не оказало особо существенной помощи развитию медицинской практики, так как должны были пройти ещё века, прежде чем химия и биология были настолько изучены, чтобы наука могла эффективно применяться в борьбе с болезнями. Однако эти медицинские факультеты сыграли огромную роль в развитии естествознания.

Автором отмечается, что практически почти все выдающиеся учёные учились и работали в университетах. К примеру: Николай Коперник (1473-1543) астрономию изучал в Болонском университете, а медицину – в Падуанском университете. Коперник внёс в астрономию новый критический дух, правильную оценку эстетической формы и вдохновение заново отредактированных текстов античных авторов, которые могли быть использованы и для сопоставления взглядов древних авторитетов, так как идея вращения Земли была отнюдь не новой. Она восходит к самому зарождению греческой астрономии и была сформулирована Аристархом еще в III в. [2, с. 128, 222].

Другой пример: Галилео Галилей (1564-1642) работал профессором физики и военно-инженерного дела в Падуанском университете. Именно здесь до него дошла новость о изобретении телескопа. Он решил сделать себе такой же прибор, чтобы направить его на небо. Галилео Галилей уже в то время был убежденным последователем Коперника, кроме того, он одновременно глубоко интересовался движением маятника и связанной с этим проблемой свободного падения тел. В 1610 г. Галилей опубликовал то, что явилось самой ходовой научной книгой того времени – свой труд «Siderius Nuntius» («Звездный вестник»), в котором он сжато и ясно излагал свои наблюдения [2, с. 232].

Следующий пример: английский учёный Уильям Гарвей (1578-1657) получил образование в Падуанском университете, что дало ему возможность сочетать итальянские традиции в области анатомии с новым увлечением экспериментальной наукой, начинавшим пробивать себе путь в Англии. Гарвей искал объяснение движения крови в теле на основе законов механики. Его труд «Exercitatio Anatomika de Motu Cordis et Sanquinis in Animalibus» («Анатомическое исследование о движении сердца и крови животных»), опубликованный в 1628 г., представляет собой изложение нового рода анатомии и физиологии. То, что Гарвей установил посредством детального рассуждения, произвело в античной и галеновской физиологии такой же революционный переворот, какой был совершен открытиями Галилея и Кеплера в астрономии Платона и Аристотеля. Он показал, что тело может рассматриваться как гидравлическая машина, где нет места для таинственных духов, которые, как полагали в то время, населяли его [2, с. 131, 239].

Еще один пример: Исаак Ньютон окончил Кембриджский университет, в возрасте 26 лет (в 1669 г.) был назначен на кафедру к профессору математики Исааку Барроу в этом университете. Ньютон оставался в Кембридже до тех пор, пока в 1696 г., в зените своей славы, не был назначен смотрителем, а позднее – директором Королевского монетного двора [2, с. 264].

В период позднего средневековья университеты, за таким небольшим исключением, как Падуанский университет, стали стражами установившихся знаний и препятствиями на пути любого культурного прогресса, но в первое время своего существования они были истинным центром интеллектуальной жизни Европы [2, с. 176, 177, 215, 218].

Одну из важнейших фаз научной революции представлял период образования первых хорошо организованных научных обществ – Лондонского королевского общества и Французской Королевской академии, поставивших перед собой задачу – сосредоточить своё внимание на главных технических проблемах того времени – накаливания и гидравлики, артиллерийского дела и мореплавания. Прогресс науки стимулировали проблемы мореплавания, так как именно при нахождении их решений в замечательном синтезе Ньютона объединялись два элемента ранней науки – механика и астрономия.

С момента образования научных обществ наука окончательно утвердилась как общепризнанный фактор культуры. Идея научного общества нашла своё выражение в ранней Академии, в Ликее и в Александрийском музее. Что-то подобное представляли собой исламистские, а также христианские университеты в ранней стадии своего развития. В XVII в. стало очевидно, что все это не могло удовлетворить растущие потребности. Шли поиски нового, что и появилось отчасти как результат влияния пророков нового века, подобных Фрэнсису Бэкону, официально были оформлены стихийные собрания людей, интересовавшихся наукой.

Одной из самых выдающихся фигур среди этих пророков был Ян Амос Коменский (1592-1670), последний епископ моравской церкви. Он рассматривал науку как составную часть всеобщего просвещения, которому он посвятил большую часть своей жизни.

Фактически самыми первыми научными обществами были Accademia de Lincei (Академия рысей, то есть «зорких, как рысь») в Риме (1600-1630) и Accademia del Cimento (Академия опытов) во Флоренции (1651-1667). Обе эти академии, хотя и послужили образцами для создания научных обществ, появились в Италии слишком поздно для того, чтобы воспрепятствовать распространению влияния враждебных науке факторов, которые скоро привели к их закрытию. Судьба же Лондонского королевского общества и Французской Королевской академии наук была благоприятной. Все они первоначально возникли из неофициальных собраний друзей, интересовавшихся новыми науками.

Французские учёные, и среди них Гасенди, воскресивший атомную теорию, встречались в доме богатого адвоката Пейреска в Эксан-Провансе еще в 1620 г. Подлинным центром французской науки была, вплоть до его смерти в 1648 г., келья францисканского монаха Мерсенна, который сам был известным учёным. Он постоянно вёл переписку, будучи своего рода главным почтамтом для всех учёных Европы, начиная от Галилея и кончая Гоббсом. Позднее собрания устраивались в доме другого адвоката – Монмора, и именно они явились основой для образования – Королевской академии.

В Англии сигналом для объединения новых учёных-экспериментаторов явился конец гражданской войны – 1645 г. Духовным руководителем этой группы был Джон Уилкинс, священник, епископ Честерский, который имел некоторые связи в политических кругах.

Первоначально учёные просто собирались, спорили, демонстрировали друг перед другом свои эксперименты, писали письма своим друзьям или коллегам в других странах. Дело научных сообщений и публикаций возникло из этого первоначально совершенно неоформленного, а затем всё более регулярного обмена письмами. Позднее учёные в Англии и во Франции почувствовали потребность в каком-то определенном учреждении, так как в процессе работы им стало ясно, что деятельность их может иметь серьёзное практическое значение, и что для проведения её они должны иметь больше средств или получить более полное признание.

Процедура создания таких учреждений протекала в этих странах по-разному, в соответствии с характером их экономики. Во Франции, с её строго централизованным правительством, такое учреждение не только организовалось, но и оплачивалось королем.

В Англии же эпохи Реставрации, где сохранились ещё остатки республиканской независимости, и где подлинное богатство находилось в руках земельной аристократии и купцов, для создания научного общества требовалось лишь покровительство короля. Члены научного общества сами платили за свои собственные научные исследования.

Необходимым следствием официального признания этих обществ явилось общее приспособление идей церковным догматам и уклонение их от спорных вопросов в области политики и религии.

В дальнейшем усилиями философа-универсала Лейбница, а позднее под покровительством склонного к науке прусского короля Фридриха Великого в различных государствах Германии и Австрии были созданы академии по образцу английской и французской. К середине XVIII в. ни один двор не мог считаться совершенным, если не имел своей академии искусств и наук [2, с. 247-250, 285-286].

Автор подчёркивает, что истинное развитие науки произошло тогда, когда университеты стали важнейшими научными центрами. Особенно ярко это проявилось в прошлом веке. Именно в период середины XIX в. была сломлена оппозиция науке со стороны английских и французских университетов, существовавшая на протяжении 200 лет. В Англии это произошло частично путём создания новых колледжей, позднее превратившихся – в Лондоне и в промышленных городах – в университеты, частично же путем создания новых факультетов в уже существовавших университетах.

Руководящую роль во внедрении науки в повседневную жизнь университетов взяла на себя Германия. Университеты Германии начали реорганизовываться еще в эпоху просвещения, в XVIII в. Во главе этого движения стоял Геттингенский университет, основанный в 1736 г. Георгом II в своих ганноверских владениях. В дальнейшем новый тип обучения предлагается после реформ Берлинского университета, происходивших под руководством знаменитого и авторитетного естествоиспытателя Вильгельма Гумбольдта (1767-1835). Начиная с 30-х гг. XIX в. университеты различных германских государств соперничали друг с другом в создании научных кафедр, а также учебных лабораторий, прототипом которых служила лаборатория известного немецкого химика Юстуса Либиха (1803-1873) в Гисене (Гессене).

Германия поздно присоединилась к научному движению, её правящий класс отличался большей дисциплиной и меньшей самостоятельностью, чем это имело место во Франции и Англии. Однако он был в состоянии компенсировать в форме организации то, чего ему не хватило в смысле индивидуальной инициативы. К середине XIX в. и во всё возрастающей степени позднее Германия начала готовить опытных ученых, а также учебники и аппаратуру для удовлетворения потребностей, далеко выходивших за пределы её границ.

Новая модель образования в качестве важнейшего последствия для остальной культуры имела появление на рынке таких товаров, разработка и производство которых предполагает доступ к научному знанию. Действительно, именно с середины XIX в. на мировом рынке появляются удобрения, ядохимикаты, взрывчатые вещества, электротехнические товары.

Историки показывают, что для Англии и Франции, не принявших поначалу «немецкой модели» образования, это обернулось резким культурным отставанием. Культ учёных-любителей, столь характерный для Англии, обернулся для неё потерей лидерства в науке.

Процесс превращения науки в профессию завершает её становление как современной науки, произошёл огромный рост масштабов и престижа научной работы. Не столько наука преобразовывала университеты, сколько университеты преобразовывали науку.

Автор делает вывод, что научно-исследовательская деятельность становится признанно важной, устойчивой социокультурной традицией, закреплённой множеством осознанных норм, – делом столь серьёзным, что государство берёт на себя некоторые заботы о поддержании этой профессии на должном уровне, причём это делается в порядке защиты общезначимых национальных интересов [2, с. 296,307-308; 4, с. 37-38, 53].

Литература

Альфа и омега. Краткий справочник (коллектив авторов). 4-е изд. – Таллин: Принтэст, 1991. – 448 с.
Бернал Дж. Наука в истории общества. – М.: Изд-во иностр. литературы, 1956. – 736 с.
Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. – 3-е изд. – М.: Советская энциклопедия, 1985. – 1600 с.
Философия и методология науки. Ч. I / Науч. ред. В.И. Купцов. – М.: SvR – Аргус, 1994. – 304 с.

Blog

9) [Текст]: научно-аналитический журнал (издаётся с 2007 г.)

В. В. Шеломенцев

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НАУКИ И УНИВЕРСИТЕТОВ