Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Особенная часть: курс лекций
| Вид материала | Курс лекций |
- Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Общая часть: Курс, 5694.73kb.
- Темы лекций и семинарских заданий, 203.13kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине международное частное право для специальности «Международное, 27.52kb.
- А. С. Пронин гражданское право российской федерации часть 2 (Особенная) учебно-методический, 5688.42kb.
- Т. Д. Матвеева международное право курс лекций, 3315.23kb.
- Бадри Джемалович Накашидзе программа рассмотрена на заседании кафедры от сентября 2005г., 402.57kb.
- В. Т. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций, 3067.36kb.
- Система договоров о создании результатов интеллектуальной деятельности и распоряжении, 598.99kb.
- Курс лекций подготовлен в соответствии с программой курса «Муниципальное право России», 36.97kb.
- Учебно-методический комплекс по дисциплине «Уголовная право (особенная часть)» специальность, 1732.03kb.
Лекция 6. СТАТЬЯ 5 КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
И ОСНОВНЫХ СВОБОД. ПРАВО НА СВОБОДУ И ЛИЧНУЮ
НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ
В силу ст. 5 Конвенции "1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом; b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом; c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом; e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг; f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче. 2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение. 3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд. 4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным. 5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".
6.1. Понятие "лишение свободы"
Суд постоянно обращает внимание на фундаментальную важность содержащихся в ст. 5 Конвенции гарантий для обеспечения прав частного лица в демократическом обществе оставаться свободным от произвольного лишения свободы со стороны властей.
Суд подчеркивает, что любое лишение свободы должно осуществляться не только согласно материальным и процессуальным нормам права государства, но и ст. 5, которые должны защитить лицо от произвольного заключения. Для этого ст. 5 предусматривает независимый судебный контроль в отношении действий властей по лишению свободы, а также ответственность властей за соответствующие действия ("Битяева и Х. против Российской Федерации", п. 113 Постановления от 21 июня 2007 г.).
Важно иметь в виду, что, провозглашая "право на свободу", п. 1 ст. 5 Конвенции подразумевает индивидуальную свободу в ее классическом понимании, т.е. физическую свободу человека ("Гусинский против Российской Федерации", п. 52 Постановления от 19 мая 2004 г.).
В практике Суда возник вопрос: можно ли помещение душевнобольного лица в медицинское учреждение рассматривать в качестве меры, связанной с лишением свободы? Так, по делу "Штукатуров против Российской Федерации" власти Российской Федерации утверждали, что госпитализация заявителя, осуществленная согласно национальным правовым нормам, была добровольной и поэтому не подпадала под понятие лишения свободы по смыслу ст. 5 Конвенции. Однако Суд не согласился с этой позицией и напомнил, что для определения, было ли "лишение свободы", должна быть рассмотрена конкретная ситуация. Внимание должно уделяться комплексу обстоятельств, возникающих по конкретному делу, таким как тип, продолжительность, последствия и способ реализации рассматриваемых мер. Далее Суд отметил, что понятие "лишение свободы" по смыслу п. 1 ст. 5 охватывает не только объективный аспект заключения лица в конкретном ограниченном пространстве на протяжении некоторого периода, но и если оно не согласно с помещением его в ограниченное пространство, т.е. присутствует дополнительный субъективный фактор. В этой связи Суд указал, что фактическое нахождение заявителя в госпитале не оспаривалось. Заявитель был помещен в госпиталь на несколько месяцев, у него не было возможности покинуть помещение и его контакты с внешним миром были серьезно ограничены. Что касается оспариваемого сторонами субъективного аспекта, касающегося согласия заявителя на нахождение в госпитале, власти Российской Федерации в основном полагались на юридическую конструкцию "добровольного заключения", в свою очередь, заявитель обращался к личному восприятию сложившейся ситуации. Здесь Суд подчеркнул, что заявитель не имел юридической дееспособности самостоятельно решать соответствующие вопросы. Но это ни в коей мере не означало, что заявитель фактически не осознавал свою ситуацию. Во-первых, собственное поведение заявителя в момент помещения в госпиталь свидетельствует об обратном. Так, он несколько раз требовал его выпустить из госпиталя, связывался с администрацией госпиталя и юристом с целью его освобождения, даже пытался сбежать. Во-вторых, мотивировка национальных судов в отношении психического состояния заявителя была неопределенной. Даже если заявитель юридически был неспособен выражать свою позицию, при сложившихся обстоятельствах Суд не разделил точку зрения властей Российской Федерации о том, что заявитель согласился на продолжающееся лишение свободы в госпитале. Суд пришел к выводу, что заявитель был лишен свободы властями по смыслу п. 1 ст. 5 Конвенции. Далее Суд отметил, что хотя лишение свободы заявителя было инициировано опекуном заявителя, являвшимся частным лицом, сама мера была реализована государственным учреждением - психиатрической больницей. Соответственно, ситуация охватывает ответственность государства ("Штукатуров против Российской Федерации", п. п. 104 - 111 Постановления от 27 марта 2008 г.).
Лишение свободы (в рамках Конвенции) - помещение лица в ограниченное пространство, которое он не в состоянии покинуть по своей воле.
Именно при таких условиях возможно применять положения ст. 5 Конвенции.
6.2. Пункт 1 ст. 5 Конвенции
Важно отметить, что перечень случаев, предоставляющих возможность лишить человека свободы, носит ограниченный характер. Государство не вправе предусматривать иные основания (случаи) лишения человека свободы, чем определенные в п. 1 ст. 5 Конвенции. Более того, содержащиеся в Конвенции случаи лишения свободы, будучи исключениями из общего правила быть свободным, должны ограничительно толковаться правоприменительными органами государства. Заключение человека под стражу является исключением из права человека на свободу, и случаи лишения свободы должны носить исчерпывающий характер (п. 79 Постановления от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации").
Соблюдение принципа правовой определенности
при лишении лица свободы
Словосочетания "законный", "в соответствии с процедурой, предписанной законом", закрепленные в п. 1 ст. 5 Конвенции, предусматривают обязанность государства действовать согласно своему материальному и процессуальному праву. Однако законность заключения человека под стражу с точки зрения национального законодательства не всегда является решающим моментом. Суд должен быть уверен, что содержание лица под стражей было совместимым и с п. 1 ст. 5 Конвенции, которая не допускает произвольного лишения свободы ("Федотов против Российской Федерации", п. 74 Постановления от 25 октября 2005 г. Аналогичная правовая позиция была изложена, в частности, в Постановлении от 3 июля 2008 г. по делу "Белов против Российской Федерации" (п. 75); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (п. 85); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Игнатов против Российской Федерации" (п. 73); в Постановлении от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (п. 64); в Постановлении от 19 мая 2004 г. по делу "Гусинский против Российской Федерации" (п. 62)).
Законность заключения лица под стражу фактически означает соответствие национальному закону. В первую очередь внутригосударственные органы, особенно суды, обязаны толковать и применять национальное право. Однако, поскольку согласно п. 1 ст. 5 Конвенции нарушение национального закона влечет за собой нарушение конвенционных положений, Суд может и должен проанализировать, было ли соблюдено национальное законодательство при заключении лица под стражу ("Гусинский против Российской Федерации", п. 66 Постановления от 19 мая 2004 г. Аналогичная позиция была изложена в том числе в п. 54 Постановления от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации"; в п. 64 Постановления от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации; в п. 88 Постановления от 9 марта 2006 г. по делу "Менешева против Российской Федерации"; в п. 42 Постановления от 8 февраля 2005 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации").
Предусматривая, что любое ограничение свободы должно осуществляться "в соответствии с процедурой, установленной законом", п. 1 ст. 5 требует, чтобы арест или задержание имели законные основания. Однако выражения "в соответствии с законом" и "установленным законом" (ч. 2 ст. ст. 8 - 11 Конвенции) требует, чтобы закон (качество закона) соответствовал принципу господства права, имманентно присутствующему во всех статьях Конвенции.
Статья 8. "1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. 2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
Статья 9. "1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов. 2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".
Статья 10. "1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. 2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".
Статья 11. "1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов. 2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".
"Качество" закона подразумевает, если национальное право, законодательство допускают лишение человека свободы, то оно должно быть доступным, точным для того (см. подробнее лекцию 8), чтобы избежать появления риска произвольного лишения свободы ("Гусинский против Российской Федерации", п. 62 Постановления от 19 мая 2004 г. См. также дело "Бордовский против Российской Федерации" (п. 48 Постановления), а также Постановление от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации" (п. 64)). "Качество закона" не самоцель, данный аспект имеет значение в том случае, когда будет обосновано, что низкое "качество закона" ущемило конвенционные права заявителя ("Бордовский против Российской Федерации", п. 49 Постановления от 8 февраля 2005 г.).
По делу "Мельникова против Российской Федерации" было отмечено, что Суд должен убедиться в том, соответствует ли национальное законодательство положениям Конвенции, включая основные принципы, косвенно закрепленные в ней. Что касается последнего аспекта, то Суд вновь подчеркнул, что если речь идет о лишении свободы, важно, чтобы был соблюден принцип правовой определенности. Необходимо, чтобы условия лишения свободы, согласно национальному праву, были четко определены, чтобы само право было предсказуемым в плане применения, чтобы оно отвечало критерию законности, установленному Конвенцией, стандарту, требующему наличия достаточно четкого права, чтобы позволить лицу в необходимых случаях и с учетом обстоятельств дела, с помощью юридических советов предвидеть последствия своего поведения ("Мельникова против Российской Федерации", п. 50 Постановления от 21 июня 2007 г. Указанная правовая позиция была отражена, в частности, в Постановлении от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (п. 54); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (п. 86); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Игнатов против Российской Федерации" (п. 73)).
Практика удержания лица под стражей на стадии предварительного и судебного следствий без законного основания или четких правил, регулирующих данную ситуацию (с учетом того, что человек может быть лишен свободы неограниченный период без санкции суда), является несовместимой с принципами правовой определенности, а также защиты от произвола, которые пронизывают Конвенцию и принцип господства права ("Нахманович против Российской Федерации", п. 68 Постановления от 2 марта 2006 г.).
При рассмотрении дела "Игнатов против Российской Федерации" Суд проанализировал следующий вопрос: было ли законным лишение свободы с 17 декабря 2001 г. по 12 июля 2002 г.? Суд отметил, что Генеральный прокурор РФ действовал в пределах своей компетенции, продлевая сроки нахождения лица под стражей, и ничего не указывало на нарушение национального права. При рассмотрении целого ряда дел Суд счел, что рассматриваемые решения прокуроров совместимы с требованиями п. 1 ст. 5 Конвенции. Суд посчитал, что не было нарушения подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции ("Игнатов против Российской Федерации", п. п. 76, 77 Постановления от 24 мая 2007 г.).
Таким образом, лишение человека свободы должно быть правомерным и всегда основываться на правовой норме. Отсутствие правового основания не позволяет государству лишить человека свободы. Причем правомерность (законность) определяется не только нормами внутригосударственного права, но и нормами международного права и, в частности, положениями ст. 5 Конвенции. Несоблюдение государством норм внутригосударственного права при лишении лица свободы влечет за собой возможную констатацию Судом нарушения ст. 5. В свою очередь, соблюдение национального права и нарушение ст. 5 Конвенции также приведет к нарушению рассматриваемого конвенционного положения. Важно также иметь в виду, что лишение свободы будет правомерным, если правовая норма, позволяющая это осуществить, является доступной, четкой, определенной, ясной, исключающей неоднозначное толкование. Перечень оснований (случаев) лишения свободы, предусмотренный в п. 1 ст. 5 Конвенции, носит исчерпывающий характер. Государство не вправе предусматривать иные основания лишения человека свободы.
Необходимость соблюдения национального права и конвенционных положений обусловило возникновение активно поддерживаемой Судом концепции "двух уровней законностей", согласно которой государство, лишая человека свободы, обязано соблюдать не только нормы внутригосударственного права, но и в том числе ст. 5 Конвенции.
Запрет "непризнаваемого лишения свободы".
Право на составление протокола задержания
При рассмотрении дела "Федотов против Российской Федерации" Суд отметил, что единственным основанием задержания заявителя явился факт, что его имя фигурировало в федеральном списке разыскиваемых лиц. С точки зрения властей Российской Федерации московскую милицию нельзя обвинять в том, что она действовала в соответствии с полученной информацией. В этой связи Суд подчеркнул, что должностные лица Договаривающегося Государства могут вести себя незаконно, но добросовестно.
Примечание. Речь идет о том, что объективно действия являлись незаконными, однако должностные лица, совершающие данные действия, добросовестно заблуждались.
Однако, даже если отсутствует вина со стороны этих должностных лиц, следует указать, что государства согласно Конвенции ответственны за действия любого должностного лица, поскольку Суд разрешает вопрос о международно-правовой ответственности государства ("Федотов против Российской Федерации", п. 75 Постановления от 25 октября 2005 г.). По данному делу Суд отметил, что 1 февраля 2000 г. был отменен ордер на арест заявителя, соответственно, не было ни судебного решения, ни решения со стороны прокурора, санкционировавшего арест или задержание заявителя. Милиция могла искренне думать, что существует разумное подозрение в том, что заявитель совершил преступление, потому что его имя было помещено в список разыскиваемых лиц. Однако задача Суда состоит не в том, чтобы определить, что думали сотрудники милиции, а было ли лишение свободы осуществлено для достижения одной из целей, указанных в п. 1 ст. 5 Конвенции. Поэтому задержание лица в июне и июле 2000 г. не было законным согласно Конвенции. Суд с сожалением отметил, что единственной причиной его ареста стал недостаток в кооперации между соответствующими органами государства. Министерство внутренних дел РФ действовало медленно, милицейская база в течение нескольких месяцев не обновлялась, не вносились соответствующие изменения в список разыскиваемых лиц. Удивление вызвало и то обстоятельство, что московская милиция, прокуратура не смогли оперативно отреагировать на доводы заявителя о том, что он уже в июне 2000 г. незаконно задерживался, и не смогли освободить лицо, которое было невиновным. Более того, Суд подчеркнул, что не было составлено ни одного протокола в отношении ареста заявителя в июне и июле 2000 г. и ответственное лицо отказывалось составить протокол, несмотря на просьбы заявителя. Это обстоятельство рассматривается также в качестве серьезного нарушения, так как непризнаваемое задержание лица есть полное пренебрежение фундаментальными гарантиями, содержащимися в ст. 5 Конвенции, и конституирует грубейшее нарушение этого положения. Отсутствие документального удостоверения даты, времени, места задержания, имени задерживаемого, оснований для задержания, имени лица, производящего задержание, несовместимо с требованиями законности и самим предназначением ст. 5 Конвенции ("Федотов против Российской Федерации", п. п. 76 - 78 Постановления от 25 октября 2005 г.).
При рассмотрении дела "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" Суд вновь обратил внимание, что непризнаваемое лишение свободы является полнейшим пренебрежением гарантий против произвольного лишения свободы и представляет собой грубейшее нарушение ст. 5 Конвенции (п. 115 Постановления от 10 мая 2007 г. См. также Постановление от 2 октября 2008 г. по делу "Белоусов против Российской Федерации" (п. п. 67 - 73); Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Уцаева и другие против Российской Федерации" (п. п. 192 - 197); Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (п. п. 112 - 117); Постановление от 15 ноября 2007 г. по делу "Камила Исаева против Российской Федерации" (п. 150); Постановление от 26 июля 2007 г. по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" (п. 110); Постановление от 5 июля 2007 г. по делу "Алихаджиева против Российской Федерации" (п. 86); Постановление от 5 апреля 2007 г. по делу "Бусуева против Российской Федерации" (п. 145)).
По делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" было установлено, что 8 августа 2000 г. родственники заявителей были задержаны федеральными военнослужащими, их не видели до 13 сентября 2000 г., когда тела пропавших лиц обнаружили в общей могиле. Власти Российской Федерации не выразили какого-либо признания или оправдания в отношении задержания родственников заявителей в рассматриваемый период. Суд пришел к выводу, что Али и Умар Мусаевы являются жертвами непризнанного лишения свободы в нарушение гарантий, указанных в ст. 5, и что указанные действия представляют собой грубейшее нарушение их права на свободу и неприкосновенность, гарантируемого ст. 5 Конвенции (п. 111 Постановления от 26 июля 2007 г.).
По делу