Geum.ru

Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Особенная часть: курс лекций

Вид материалаКурс лекций
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   43
"Камила Исаева против Российской Федерации" было установлено, что Султан Исаев был задержан сотрудниками правоохранительных органов 29 апреля 2001 г. во время проведения специальной операции в Алхан-Кале и с тех пор его никто не видел. Его задержание не было зафиксировано в каких-либо документах, отсутствовала какая-либо информация о его местонахождении и судьбе. Согласно прецедентной практике Суда, это обстоятельство само по себе рассматривается как серьезное нарушение, поскольку предоставляет лицам, ответственным за лишение человека свободы, возможность скрыть свою вовлеченность в какое-либо преступление, скрыть следы и избежать ответственности за судьбу задержанного. Более того, отсутствие фиксации факта задержания, время и места задержания, имени задержанного, основания задержания, имен лиц, осуществивших такое задержание, должно рассматриваться несовместимым с целями ст. 5 Конвенции (п. 151 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

Лишая человека свободы в случаях, предусматриваемых в п. 1 ст. 5 Конвенции, власти государства всегда обязаны составлять документы (протоколы), где была бы отражена как минимум следующая информация: лишаемое свободы лицо, лицо, которое лишает свободы, основания и время лишения свободы. Составление данного документа является гарантией права на судебное обжалование действий, также предусматриваемое ст. 5. Отсутствие такого документа позволяет Суду констатировать факт нарушения государством п. 1 ст. 5 Конвенции.


Право на эффективные меры

с целью обнаружения без вести пропавшего лица


Статья 5 требует от властей осуществления эффективных мер, защищающих против риска исчезновения, а также провести быстрое и эффективное расследование в связи с достоверной информацией о том, что лицо было задержано и затем его никто не видел ("Бусуева против Российской Федерации", п. 145 Постановления от 5 апреля 2007 г.). При рассмотрении дела "Бусуева против Российской Федерации" Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации должны были более внимательно отнестись к изучению жалобы заявительницы о задержании ее мужа правоохранительными органами и помещении его в условия, создающие угрозу для жизни. Суд указал, что заявительница сразу же обратилась к соответствующим органам после задержания ее мужа. Однако те выводы и аргументы, к которым пришел Суд при анализе ст. 2 Конвенции, не оставляют сомнений в том, что власти не смогли предпринять быстрых и эффективных мер, защищающих Шахида Бусуева против риска исчезновения. Суд отметил, что Шахид Бусуев был задержан, в чем государство не признается, при полном отсутствии гарантий, содержащихся в ст. 5, и что имелось нарушение права на свободу и неприкосновенность лица, гарантируемого указанным положением ("Бусуева против Российской Федерации", п. п. 145 - 148 Постановления от 5 апреля 2007 г.).

По делу "Камила Исаева против Российской Федерации" Суд отметил, что власти должны были уделить особое внимание проведению тщательного и быстрого рассмотрения жалобы заявительницы, что ее муж задержан в том числе и при условиях, угрожающих его жизни. Однако констатированное выше Судом нарушение ст. 2, в частности, в аспекте осуществления расследования не оставляет сомнений, что власти не смогли предпринять быстрые и эффективные меры с целью обеспечения Султану Исаеву не быть подвергнутым риску без вести пропавшего. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд констатировал факт нарушения ст. 5 Конвенции (п. п. 152, 153 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

Если лицо без вести пропадает, то органы государства должны предпринимать меры для розыска такого лица. Отсутствует обязанность найти такое лицо, но государство несет обязательства по осуществлению всех необходимых, эффективных и адекватных мер по обнаружению пропавшего без вести лица. Если государство предпримет все разумные и необходимые меры и не найдет лицо, то государство не должно отвечать, в противном случае речь можно вести о привлечении государства к международно-правовой ответственности. Исключением в рассматриваемом аспекте являются случаи, когда имеется достоверная информация о вовлеченности должностных лиц государства, включая сотрудников правоохранительных органов, в исчезновение лица. В этом случае государство обязано найти такое лицо.


Право на освобождение из-под стражи

без неоправданной задержки


В случае, когда отпадают основания лишения свободы, такое лицо должно быть оперативно освобождено. Некоторая просрочка в процессе реализации решения об освобождении из-под стражи лица понятна и неизбежна ввиду практических соображений, касающихся уведомления судов и соблюдения формальностей. Однако национальные власти должны пытаться свести указанную просрочку до минимума. Суд подчеркивает, что административные формальности, касающиеся освобождения лица из-под стражи, не могут оправдать просрочку более чем на несколько часов. Государства обязаны организовать свою правовую систему таким образом, чтобы правоохранительные органы могли выполнять обязательства, связанные с избежанием неоправданного лишения свободы ("Шухардин против Российской Федерации", п. 93 Постановления от 28 июня 2007 г. См. также Постановление от 26 февраля 2009 г. по делу "Еминбейли против Российской Федерации", Постановление от 16 октября 2008 г. по делу "Лобанов против Российской Федерации". Как следовало из текста Постановления по делу "Лобанов против Российской Федерации", властям Российской Федерации потребовался один месяц и 22 дня для того, чтобы выпустить отбывающего наказание в России заявителя из-под стражи во исполнение решения суда Республики Казахстан. Наказание отбывалось в России на основании Конвенции о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. Несвоевременное освобождение из-под стражи стало предметом рассмотрения Суда по делу "Матяш против Российской Федерации" (п. п. 71 - 74 Постановления от 9 декабря 2008 г.)).

По делу "Шухардин против Российской Федерации" заявитель находился под стражей на протяжении четырех дней после принятия 17 апреля 2003 г. Верховным Судом РФ решения об освобождении заявителя из-под стражи. Принимая во внимание значение в демократическом обществе права на свободу, государство-ответчик должно принимать соответствующее законодательство и использовать все современные средства коммуникации, чтобы свести к минимуму просрочку в реализации решения об освобождении заявителя. Суд не удовлетворен, что российские власти не смогли соблюсти указанное требование (п. 94 Постановления). Суд признал нарушенным право заявителя на оперативное освобождение из-под стражи.

Важно иметь в виду, что рассмотренные правовые позиции Суда касаются всех случаев лишения лица свободы, содержащихся в п. 1 ст. 5 Конвенции.


6.2.1. Подпункт "а" п. 1 ст. 5 Конвенции


Если обвинительный приговор, во исполнение которого лицо находилось под стражей (подп. "а" п. 1 ст. 5 Конвенции), впоследствии был отменен как незаконный, то данное обстоятельство не должно свидетельствовать о незаконности нахождения лица под стражей с момента постановления приговора. Суд постоянно отказывается поддержать жалобы от лиц, признанных виновными в совершении уголовного правонарушения, в отношении которых затем кассационной инстанцией приговор был признан незаконным ("Менешева против Российской Федерации", п. 88 Постановления от 9 марта 2006 г.). Однако если национальный суд действовал с явными нарушениями основополагающих норм материального и процессуального права, то Суд может констатировать факт незаконного лишения лица свободы.

Так, по делу "Менешева против Российской Федерации" Суд установил, что 14 февраля 1999 г. заявительница была доставлена в суд, который указал, что она совершила административное правонарушение в виде насильственного сопротивления органам милиции, назначил наказание пять дней ареста. 5 марта 2003 г. указанное решение было признано незаконным и отменено. Суд обратил внимание, что пятидневное лишение свободы было осуществлено в соответствии с решением суда, который в принципе был компетентным принимать такие решения. Однако указанное дело отличается от дел, где рассматриваемые решения принимались судом, действующим добросовестно, следующим процедуре, установленной законом. Судья в настоящем деле осуществил свою власть в нарушение процессуальных гарантий, предусмотренных Конвенцией. Поэтому последующее решение о лишении лица свободы было несовместимо с основной защитой от произвола, гарантируемого ст. 5 Конвенции. Было допущено нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции в отношении пятидневного лишения заявительницы свободы ("Менешева против Российской Федерации", п. п. 89, 90 Постановления от 9 марта 2006 г.).


6.2.2. Подпункт "c" п. 1 ст. 5 Конвенции


Важная часть гарантий против произвольного лишения свободы, предусматриваемая в подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции, заключается в наличии "разумного подозрения", предполагающего существование фактов или информации, которые позволяют убедить стороннего наблюдателя, что лишенное свободы лицо могло совершить правонарушение ("Махмудов против Российской Федерации", п. 80 Постановления от 26 июля 2007 г.). Так, по делу "Махмудов против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что заявитель постоянно отрицал факт неподчинения сотрудникам милиции. Милиция, которая формально использовала факт неподчинения законным требованиям как основание для ареста, была не в состоянии продемонстрировать национальному суду факты или информацию, касающуюся вменяемого заявителю правонарушения. Лица, задерживавшие заявителя, присутствовали на месте событий и являлись первоначальным источником о каких-либо фактах неподчинения заявителя, однако прокурору показали, что они задержали заявителя и препроводили его в милицейский участок для выяснения юридических оснований проведения мероприятия, а не в связи с неподчинением законным указаниям органам милиции. Не было продемонстрировано ни одного приказа, которому бы не подчинился заявитель. Утверждения о неподчинении были упомянуты первый раз руководителем отдела внутренних дел, которой приказал сотруднику, не присутствовавшему во время задержания заявителя, оформить протокол об административном правонарушении, связанном с неподчинением законным требованиям органов милиции, предположительно совершенным заявителем. Как подчеркивалось в решении районного суда от 5 сентября 2003 г., документ, подготовленный органами милиции, не указывал, почему заявитель подозревается в совершении правонарушения, касающегося неподчинения; не было установлено, кто отдавал приказы, где и когда это было сделано. Даже после того, как органам милиции была предоставлена возможность вновь разъяснить существо обвинения, приведшего к аресту заявителя, они не смогли это сделать, что позволило суду прекратить производство по делу. Если органы внутренних дел действительно исходили из подозрений в том, что заявитель совершил правонарушение, связанное с неподчинением законным требованиям сотрудника милиции, то, по мнению Суда, на них возлагается обязанность провести расследование с целью подтверждения или опровержения соответствующих подозрений, послуживших основанием лишения заявителя свободы. Однако такого расследования проведено не было и органы внутренних дел не предприняли попыток собрать доказательства, подтверждающие или опровергающие подозрения против заявителя. Суд не получил в свое распоряжение какого-либо факта или информации, позволяющей стороннему наблюдателю прийти к выводу о том, что заявитель мог совершить правонарушение, связанное с фактами неподчинения, послужившими основанием для ареста. Суд пришел к выводу, что арест заявителя 4 сентября 2003 г. не был основан на "разумном подозрении" и поэтому был произволен. Соответственно, было допущено нарушение подп. "с" п. 1 ст. 5 Конвенции ("Махмудов против Российской Федерации", п. п. 80 - 86 Постановления от 26 июля 2007 г.).

Провозглашая право на свободу, п. 1 ст. 5 Конвенции подразумевает индивидуальную свободу в ее классическом понимании, т.е. физическую свободу человека. Для того чтобы арест по обоснованному подозрению был оправдан по подп. "c" п. 1 ст. 5 в момент ареста либо если человек уже находится под стражей, для правоохранительных органов нет необходимости получать достаточные доказательства для предъявления обвинения. Также нет необходимости, чтобы задержанному лицу обязательно предъявили обвинение либо такое лицо обязательно предстало перед судом. Цель задержания допрашиваемого заключается в том, чтобы продолжать расследование, подтверждая или опровергая подозрения, которые служат основанием для задержания. Однако требования того, что подозрение должно базироваться на обоснованных обстоятельствах, представляет собой часть защиты лица против произвольного ареста или задержания. Достаточным будет, если подозрения основываются на добросовестных действиях органов государства. Словосочетание "разумное подозрение", вновь подчеркнул Суд, означает существование информации и фактов, которые могли бы убедить третье (незаинтересованное) лицо в том, что задерживаемое, арестовываемое лицо могло совершить преступление ("Гусинский против Российской Федерации", п. п. 52, 53 Постановления от 19 мая 2004 г.).

Таким образом, при лишении лица свободы по подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции должны быть обстоятельства, свидетельствующие о наличии разумного подозрения в том, что лишенное свободы лицо совершило правонарушение. Причем если осуществляется судебное санкционирование лишения свободы, то в судебном акте должны быть зафиксированы обстоятельства, показывающие наличие разумного подозрения. Под правонарушением по смыслу подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции понимается не только собственно уголовное правонарушение, но и административное правонарушение, если имеется угроза привлечения лица к ответственности в виде лишения свободы.


Право на судебное санкционирование ареста


Подпункт "c" п. 1 ст. 5 Конвенции предусматривает право лица, подозреваемого в совершении правонарушения, на санкционирование его ареста со стороны суда.

Санкционирование нахождения лица под стражей без судебного решения, базирующегося на конкретных основаниях, и без указания срока нахождения под стражей является нарушением ст. 5 - положения, которое обеспечивает лишение свободы в качестве исключения из права на свободу, и такое лишение допускается только в случаях, предусматриваемых данным положением ("Шухардин против Российской Федерации", п. 67 Постановления от 28 июня 2007 г.).

Одновременно Суд указывает, что решение национального суда о заключении человека под стражу не будет нарушать п. 1 ст. 5 Конвенции, если суд действовал в пределах своей компетенции и осуществлял свою власть надлежащим образом ("Корчуганова против Российской Федерации", п. 62 Постановления от 8 июня 2006 г.). Так, по делу "Корчуганова против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что судебные решения, санкционирующие заключение заявителя под стражу, были приняты в пределах компетенции, ничто не свидетельствовало о недействительности или незаконности данных решений согласно национальному законодательству. Не было показано, что указанные решения несовместимы с п. 1 ст. 5 Конвенции каким-либо иным образом (п. 63 Постановления. См. также Постановление от 9 декабря 2008 г. по делу "Матяш против Российской Федерации" (п. 68)).

Важно подчеркнуть, что несущественные нарушения национального законодательства при вынесении судебного решения, санкционирующего лишение лица свободы, не свидетельствуют о нарушении п. 1 ст. 5.

Нельзя не отметить, что период лишения лица свободы является законным, если лишение свободы осуществлено на основании судебного решения. Последующая констатация факта того, что первоначальное решение, обусловившее такое санкционирование, является незаконным, само по себе не влечет автоматическое признание незаконным лишение лица свободы.

При рассмотрении дела "Владимир Соловьев против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что сам факт отмены 13 ноября 2002 г. в кассационном порядке решения от 1 октября 2002 г., санкционировавшего продление нахождения под стражей заявителя, не влияет на законность лишения лица свободы в предшествующий период. Не было установлено, что 1 октября 2002 г. районный суд действовал с превышением своих полномочий. Согласно национальному законодательству, суд обладал компетенцией исследовать вопрос о продлении сроков предварительного заключения и продлил такое заключение на срок, не превышающий трех месяцев. Нельзя сказать, что решение от 1 октября 2002 г. было произвольным, поскольку суд представил определенные основания, оправдывающие продление сроков заключения. Не было установлено, что при вынесении решения от 1 октября 2002 г. суд действовал недобросовестно или что он неправильно применил национальное законодательство. Тот факт, что кассационной инстанцией были установлены отдельные нарушения, сам по себе не свидетельствует о незаконности ареста. Суд посчитал, что не было допущено нарушения подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции применительно к лишению лица свободы с 1 октября 2002 г. по 13 ноября 2002 г. ("Владимир Соловьев против Российской Федерации", п. п. 90 - 94 Постановления от 24 мая 2007 г.).

Пункт 1 ст. 5 Конвенции непосредственно предусматривает судебное санкционирование нахождения лица под стражей в двух случаях: если лицо подозревается в совершении правонарушения (подп. "c" п. 1 ст. 5) и находится под стражей во исполнение приговора суда (подп. "а" п. 1 ст. 5 Конвенции). В оставшихся случаях, отраженных в п. 1 ст. 5, необходимость санкции суда остается на усмотрение воли законодателя.

Суд неоднократно обращал внимание на нарушение подп. "c" п. 1 ст. 5 в случаях, касающихся практики удержания обвиняемого под стражей, только на том основании, что обвинительное заключение было передано в суд для осуществления судебного следствия. Позиция Суда заключается в следующем: практика содержания обвиняемых под стражей без законного на то основания или норм права, регулирующих указанные отношения, приводящая к тому, что лицо может быть лишено свободы неопределенный период без судебного санкционирования, является несовместимой с принципами правовой определенности и защиты от произвольных действий, которые пронизывают Конвенцию и принцип господства права ("Мельникова против Российской Федерации", п. п. 55, 56 Постановления от 21 июня 2007 г.). По делу "Мельникова против Российской Федерации" Суд пришел к выводу, что содержание под стражей заявительницы с 5 по 24 июня 2002 г. нарушало п. 1 ст. 5 Конвенции. Из материалов дела следовало, что решением от 30 апреля 2002 г. прокурор продлил срок предварительного заключения до 5 июня 2002 г. В этот день дело было передано в суд. Однако судом не было принято решений, касающихся мер обеспечения в отношении заявителя. 24 июня 2002 г. Ленинский районный суд города Пензы отклонил ходатайство заявительницы об освобождении.

По делу "Лебедев против Российской Федерации" Суд констатировал факт нарушения п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с нахождением заявителя без санкции суда под стражей с 30 марта 2004 г., момента передачи уголовного дела в суд, и до 6 апреля 2004 г., момента принятия судом решения о продлении сроков предварительного заключения под стражей (п. 55 Постановления от 25 октября 2007 г. по делу). Согласно ст. 227 УПК РФ по поступившему уголовному делу судья в течение 14 дней принимает решение, если обвиняемый находится по стражей. С позиции Суда, нахождение под стражей в течение этого срока без санкции суда является незаконным.

Нельзя не обратить внимания на следующую правовую позицию, изложенную Судом по делу "Мельникова против Российской Федерации". Ходатайства об освобождении, подаваемые заявителем, не освобождают национальные власти от обязательства санкционировать заключение заявителя "в соответствии с процедурой, установленной законом", принимая процессуальное решение. Иначе бремя доказательств необходимости лишения лица свободы возлагается не на органы государственной власти, а на задерживаемое лицо (п. 61 Постановления от 21 июня 2007 г.). В связи с тем что с 24 июня по 28 ноября 2002 г. отсутствовало какое-либо решение суда, санкционирующее арест заявительницы, Суд по делу "Мельникова против Российской Федерации" пришел к выводу о нарушении п. 1 ст. 5 Конвенции.

Возможность принять судебное решение об аресте человека в его отсутствие, когда человек скрывается от следствия, особенно когда он или она объявлены в международный розыск, не противоречит конвенционным положениям. При рассмотрении дела "Гарабаев против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что заявитель вернулся из Туркменистана 1 февраля 2003 г., был арестован. Однако он не был доставлен судье до 19 марта 2003 г., т.е. спустя 1 месяц и 19 дней. Такая просрочка несовместима с положениями Конвенции. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 5 из-за несвоевременного осуществления судебного контроля ("Гарабаев против Российской Федерации", п. п. 101, 102 Постановления от 7 июня 2007 г.).


Право на мотивированное судебное решение,

санкционирующее лишение свободы


Важно не только наличие судебного решения, санкционирующего лишение свободы лица, подозреваемого, обвиняемого в совершении правонарушения. Такое решение должно содержать основания лишения свободы.

Отсутствие каких-либо оснований, указываемых судом в своих решениях, санкционирующих заключение лица под стражу в течение некоторого времени, отметил Суд, рассматривая дело "Владимир Соловьев против Российской Федерации", несовместимо с принципом защиты частного лица от произвола, закрепленным в п. 1 ст. 5. Нахождение лица под стражей без судебного решения, содержащего конкретные основания, а также период, на который дана была санкция, свидетельствуют о нарушении ст. 5, которая допускает лишение свободы как исключение из права на свободу и которое может иметь место в случаях, перечень которых носит исчерпывающий характер. Суд посчитал, что решения областного суда от 13 ноября 2002 г. и районного суда от 20 ноября 2002 г. несовместимы с требованием ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые вместе формируют необходимые аспекты законности лишения свободы по смыслу п. 1 ст. 5. Суд также обратил внимание на то, что решение районного суда от 15 декабря 2002 г. и решение кассационной инстанции от 8 января 2003 г., оставившее без изменений решение районного суда, не являются законным основанием для заключения заявителя с 13 ноября 2002 г. по 15 декабря 2002 г. Решение от 15 декабря 2002 г. санкционировало заключение под стражу на период с 1 октября 2002 г. по 1 января 2003 г., 2 месяца и 15 дней были санкционированы задним числом. Власти Российской Федерации не представили каких-либо законных положений, позволяющих санкционировать лишение свободы задним числом. Из этого следует, что лишение заявителя свободы было незаконным в той степени, в которой судебное решение санкционировало арест применительно предшествующему периоду. Суд напомнил, что любое санкционирование ареста