Geum.ru

В. В. Маяковский (1893-1930)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

Поговорим о том, какой философский смысл заключён в этом образе. Большинство критиков рассматривали (и продолжают делать это поныне) образ Воланда как антипод образу Господа Бога и принимали это противопоставление за аксиому. Это в корне неверно, это даже противоречит тексту романа! Образ булгаковского сатаны лишён и малейшего намёка на богоборчество или богохульство. Начнём с того, что именно Воланд пытается убедить Берлиоза, председателя МАССОЛИТа, и поэта Ивана Бездомного в существовании Бога. Рассказ Воланда об Иешуа Га-Ноцри исполнен благожелательства в отношении Иешуа. Воланд даже произносит фразы, согласно каноническому Евангелию принадлежащие Христу: «Каждому будет дано по вере его». Чтобы не быть голословной приведу слова Христа из Евангелия по Матфею: «… по вере вашей да будет вам».

Волонду принадлежат и слова о том, что «каждое ведомство должно заниматься своими делами». Под ведомствами понимается ад и рай, первым управляет Воланд, вторым – Иешуа Га-Ноцри.

Напрашивается логичный вывод о том, что по замыслу произведения волею самого Господа Бога разделены функции Иешуа Ге-Ноцри и Воланда – функции воздаяния за добрые и возмездия за злые дела. Об этом свидетельствует и тот факт, что Иешуа дважды обращается к Воланду с просьбами. Первая - взять к себе Мастера и наградить его покоем – всем хороша известна. Эпизод, в котором к Воланду является Левий Матвей и решается судьба мастера описан в романе очень ярко. Очень зопоминающейся является фраза Левия Матвея о личности Мастера: «Он не заслужил света, он заслужил покой». Воланд соглашается обеспечить писателю «вечный покой».

На вторую просьбу Иешуа к Воланду не все обращают внимание. Это просьба простить Пилата. Воланд произносит такие слова: «Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать».

Кроме того, Булгаковский сатана решительно никого не провоцирует на дурные поступки, а лишь «регистрирует» их.

Словом, он и Иешуа представляя разные «ведомства» единого Божественного миропорядка, реализуют некий нравственный закон равновесия возмездия и милосердия.

Булгаковский Воланд - это «первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа». И в этом смысле Воланд действительно «вечно совершает благо», как и сказано в эпиграфе к роману.

Раз уж мы затронули тему неповторимости булгаковского сатаны, то уделим ей большее внимание.

Имя Воланд автор почерпнул из «Фауста» Гете, где в сцене «Вальпургиева ночь» звучит возглас Мефистофеля: « Дорогу! — черт идет!». (Чёрт – звучит как Voland). Источником образа сатаны для Булгакова послужила, скорее всего, книга М.Орлова «История сношений человека с дьяволом», а также статьи о сатане, о демонологии «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона. В изображении дьявола писатель использовал некоторые традиционные атрибуты и портретные описания: хромота, косоглазие, кривой рот, черные брови — одна выше другой, трость с набалдашником в виде головы пуделя, берет, лихо заломленный на ухо и другие. Но всё-таки булгаковский сатана изображен с многочисленными отступлениями от художественной традиции создания этого образа. Как показывают исследования литературоведов, эти отличия усиливались от одной редакции к другой. «Ранний» Воланд был намного ближе к традиционному типу искусителя, ловца человеческих душ. Он совершал святотатства и требовал кощунственных действий от других. В «окончательном» варианте эти моменты исчезли. Своеобразно интерпретируется Булгаковым провокация дьявола. Традиционно сатана призван спровоцировать все темное, таящееся в душе человека, как бы разжечь его. Смысл провокаций булгаковского сатаны— исследование людей, каковы они на самом деле, то есть только констатация уровня их нравственности, о чём уже упоминалось. Сеанс черной магии в театре-варьете (классическая провокация) обнаружил в собравшихся там зрителях как дурное (алчность), так и хорошее, показав, что «милосердие иногда стучится в людские сердца». Последний вывод, убийственный для сатаны, булгаковского Воланда будто даже и не удивляет.

В начале своей работы я упоминала о том, что образ Воланда не только своеобразен в том плане, что заключает в себе сложную философскую идею о грехопадении и возмездии, но ещё и выполняет «техническую функцию», объединяет все сюжетные линии. Воланд появляется в первой же главе «Мастера и Маргариты» и уходит в вечность вместе с остальными героями в конце книги. Образ Воланда — образ обобщающий, потому что он плавно, очень естественно переходит из одной плоскости романа в другую и органично вписывается в каждой из них. В романе о Мастере он и непосредственный участник событий, происходящих с Мастером, и вершитель его судьбы. В сатрирческих главах Воланд - развивающая сюжет сила. Образ Воланда в этих главах помогает автору раскрыть, разоблачить, «обезглавить» (как Берлиоза и Жоржа Бенгальского) идею внешней, «оболочечной» жизни. Все сцены-встречи Воланда с жителями Москвы (и не только, вспомним приезд дяди покойного Берлиоза в «нехорошую квартиру») строятся по одной модели: встреча, испытание, разоблачение, наказание. Моментальное разоблачение «тайны» и возмездие повергают жертву в состояние беспредельного ужаса. Но вслед за «отъездом» Воланда жертва возвращается в привычный круг забот, хотя в глубине души и сохраняет чувства ужаса.

Итак, подводя итог своим рассуждениям о своеобразии и назначении образа Воланда в романе «Мастер и Маргарита», я хочу сказать введение образа Воланда в роман – логичный и оправданный приём автора, помогающий ему выразить свои взгляды проблемы современности, на проблемы истории, на вопрос о том, что есть Бог, а что есть Сатана, что есть добро, а что есть зло.