Geum.ru

Иркутский государственный лингвистический университет

Вид материалаМонография
Глава ix. когнитивно-ориентированная интепретация выбора и расположения языковых единиц в синонимических соотношениях
Macht, daß ihr fortkommt!
Keinen Lärm machen jetzt
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14
ГЛАВА IX. КОГНИТИВНО-ОРИЕНТИРОВАННАЯ ИНТЕПРЕТАЦИЯ ВЫБОРА И РАСПОЛОЖЕНИЯ ЯЗЫКОВЫХ ЕДИНИЦ В СИНОНИМИЧЕСКИХ СООТНОШЕНИЯХ

В.М. Хантакова


Научная мысль конца XX – начала XXI столетия характеризуется повышенным интересом к лингвистической науке. Возрастание интереса объясняется, прежде всего, тем, что информационная революция, охватившая все сферы жизнедеятельности общества, с настоятельной необходимостью требует осознанного и компетентного владения законами организации информации в различных типах текстов. Одним из достижений науки о языке в исследовании данной проблематики является определение и раскрытие механизмов смыслопорождения в тексте (Чернейко 2002, 449) и изучение и установление принципов информационного выбора в относительно однородном смысловом поле, что может способствовать созданию единой и законченной общей теории смыслообразования, существующей в настоящее время как концепция. Известно, что однородность смыслового пространства определяется единством темы текста, достигаемым тождеством референции. Под тождеством референции подразумевается, что каждый раз, когда в одном фрагменте текста с одним и тем же референтом употребляется одно и то же имя собственное или нарицательное и их лексические синонимы, имеется в виду один и тот же предмет или одно и то же лицо (Москальская 1981, 20). Гипотеза о правомерности рассмотрения слова, морфемы, предложения как способов выражения отнесенности высказывания к действительности позволяет считать, что единство темы в рамках одного фрагмента текста может обеспечиваться тождеством референции слов, морфем и предложений, находящихся в отношении синонимии. Такая точка зрения согласуется с мнением, что проблема моделирования и порождения текстов имеет стержневую идею – «идею синонимии в широком смысле этого слова» (Апресян 1995).

В тексте осуществляется множественная референция к фрагментам реального и возможных миров. Под фрагментом мира понимается сектор пространства, локализованный для воспринимающего субъекта в определенной точке времени (Бразговская 2004, 39). Это множество субъектных и объектных предметов, с которыми ситуативно соотносится текст. Способ референции текста к фрагментам реальности является составляющей его интерпретирующего описания. Текст создаётся и воспринимается человеком, без которого существует лишь «тело» текста, но без взаимодействия с человеком оно остаётся цепочкой каких-то фигур, не становящихся знаками до тех пор, пока не появится такое составляющее, как говорящий или пишущий. Текст как знак соотносится с фрагментами реальности и, отражаясь от них, возвращается к человеку, оперирующему этим знаком как отображением. Следствием этого является несовпадение означающего с означаемым им фрагментом мира.

Чтобы соответствовать описываемой реальности, в тексте соблюдается логическая последовательность референтов. В этом заключается так называемая кореференция, суть которой состоит в том, что появившиеся в тексте/дискурсе референты должны в нём повторяться. При этом языковая единица, «всплыв» на поверхность сознания, начинает «вытягивать» системно релевантные для него общепринятые ассоциации и связи, т.е. становится толчком к обогащению мысли, помогает её формированию (Кубрякова 1986, 145). Процесс «вытягивания» языковой единицей ассоциаций и связей обусловливает включение в текст синонимов, результатом чего становятся случаи их повторного совместного употребления, которое можно было бы рассматривать как избыточность, но это не во всех случаях является проявлением избыточного выражения информации. Поэтому особое значение в организации текста приобретает отношение синонимии. Более того, можно сказать, что проблема моделирования, понимания и порождения текста имеет стержневую «идею синонимии в широком смысле этого слова» (Апресян 1995). Таким образом, синонимы обеспечивают тексту смысловую целостность. Синонимы в силу смысловой асимметрии являются маркёрами определенных нюансов движения и направления мысли, а также многообразия смысловых отношений в тексте, которые не всегда поддаются непосредственному наблюдению. Они скрыты в глубинах мышления и вытекают из самого столкновения или наложения значений синонимов при их функционировании в речи.

Смысловые связи синонимических единиц привносят в смысловую структуру текста такие смыслы или оттенки смысла, которыми синонимы могут и не обладать. Здесь происходит взаимодействие смыслов, иногда чрезвычайно сложное и многообразное, которое может быть раскрыто лишь на фоне (т.е. в соположении) синонимических единиц, что свидетельствует о том, что «смысловые пределы синонимических соотношений и связей <…> неизмеримо расширяются по сравнению с общеязыковой семантикой» (Виноградов 1959, 237). Сравнение соотношения функционирования языковых единиц в коммуникативном акте и их словарных дефиниций показывает, что говорящий никогда не оперирует языком в целом, он находится внутри «языкового лабиринта». В тексте «радиус языковой видимости» лингвиста, как правило, уменьшен и приведен в соответствие с радиусом «языковой видимости» коммуниканта (Каменская 1990, 10). В этом проявляется специфика устройства значения языковых единиц, которая заключается в том, что когнитивные структуры, стоящие за языковыми структурами, не являются линейными, и при переходе от нелинейной структуры к линейной эксплицитно выражается некоторая часть когнитивной структуры, а другие могут быть выражены имплицитно (Баранов, Добровольский 1997, 17). Поэтому языковые единицы появляются в тексте/дискурсе не со всем присущим им смысловым объёмом, зафиксированным в языковой системе, а фрагментарно, с их отдельными смысловыми элементами. Это с отчётливостью проявляется в совместном использовании синонимов в тексте, когда каждый из них вводится в текст с определённой целью. Цель таких синонимических соотношений состоит в том, чтобы адекватно выразить мысль с помощью того смыслового компонента, которым один синоним отличается от предыдущего или последующего синонима в одном тексте. Анализ синонимов в тексте долгое время ограничивался рассмотрением их роли в стилистическом варьировании, где важно было избегать с помощью синонимов повтора мысли. При реализации только этой задачи вне поля зрения оставалась возможность участия синонимов в процессе смыслопорождения текста/дискурса. Смыслы и их движения не наблюдаемы, к ним нет прямого доступа, но знаковая невыраженность смыслов не означает отрицания их существования в сознании.

Одной из возможностей выражения смысла и его движения являются синонимические соотношения языковых единиц в одном тексте. Употребление двух и более синонимов в тексте является вполне закономерным процессом в мыслительной деятельности говорящего или пишущего. Ещё в античные времена философы отмечали, что повторяющиеся отдельные слова, но тождественные по смыслу, находятся в «созвучии друг с другом» (Античные… 1936, 266). Подчёркивалось, что скопление синонимов может быть недостатком, если речь перенасыщается излишним нагромождением слов, но может быть и достоинством, если оно уточняет мысль. Античные учёные считали возможным в речи «скопление» не только слов, сходных по смыслу, но и целых выражений. На такую же особенность синонимов обратил внимание в 1899 году А.А. Потебня, рассматривая случаи повторения одного и того же слова: «Усугубление в речи одного и того же слова дает новое значение, объективное или субъективное» (Потебня 1899, 552). Если в случаях повторения одного и того же слова не всегда может быть выражено одно и то же значение, то тем более, подчеркивал далее исследователь, сочетание синонимов, слов различного происхождения, должно рассматриваться, как средство создать новое значение (там же, 553). Это согласуется с мнением Л.В. Щербы о законах сочетания слов в словосочетаниях, где простой «арифметический» подход к анализу семантически значимой стороны этих единиц неприемлем. Здесь должны быть приняты во внимание «не только правила синтаксиса, но, что гораздо важнее, – правила сложения смыслов, дающие не сумму смыслов, а новые смыслы» (Щерба 1958, 68).

О важности разработки правил сложения смыслов свидетельствует то, что в языке есть достаточно большое количество единиц, к которым неприменимо «арифметическое» сложение смыслов. К ним можно отнести большинство немецких композитов. К. Бюлер, занимаясь примерами перехода от иnd-соединений к разным видам и нюансам индоевропейского композита, обнаружил, что их значение не всегда является результатом простого объединения составляющих частей композитов (Бюлер 1993, 292). Аналогичная картина имеет место во фразеологических объединениях, где соединены с помощью союза und синонимы или антонимы, например: Tag und Nacht, alt und jung, in Braus und Saus leben, mit Ach und Krach, Feuer und Flamme sein и т.д.

Синонимические единицы in Braus und Saus leben, mit Ach und Krach, Feuer und Flamme sein представляют собой не просто повтор одного и того же, а результат закономерного отбора языковых единиц говорящим из одного синонимического ряда и их соединения для определённой цели – порождения нового значения в процессе их взаимодействия в тексте. Следовательно, можно сказать, что за синонимическим соотношением языковых единиц (морфем, слов, конструкций, предложений) скрываются усилия человеческого сознания в поисках новых средств для более адекватного выражения мыслей и чувств. По мере смыслового развёртывания текста происходит накопление количественной информации, ведущее к наращиванию или обогащению смысла, а на основе этого обогащения – к возникновению новых смыслов.

Синонимическое соотношение языковых единиц в рамках текста представляет единое смысловое пространство и сам процесс формирования его смысла. Взаимодействие синонимов в тексте отражает не только смыслоформирование, но и его динамику, развитие. Первая языковая единица в синонимическом соотношении требует определённого продолжения, как бы «толкая» изложение вперёд по линии дальнейшего смыслового развёртывания, подобно тому, как введение нового понятия в научном тексте вызывает необходимость объяснить его, дать этому понятию определение.

За каждой языковой единицей в тексте стоит человек, и он осуществляет отбор для выражения своей мысли того средства из множества возможных, которое в наибольшей степени соответствует особенностям описываемой ситуации и его намерениям. Это относится к факторам, которые являются «привилегией человека в использовании языка» (Колшанский 1990, 97). Этой привилегией, однако, определяется не только выбор синонимов из синонимического ряда, но и различные способы их совместного использования в тексте. Это относится к синонимам как уровня слова, так и уровня предложения, поскольку языковой изоморфизм, существующий между словом и предложением, допускает не только возможность существования однородных черт и свойств в смысловом объёме слова и предложения, но и черты подобия в процессе выбора синонима и их совместного использования в тексте в виде синонимических соотношений. В пользу такого рассмотрения говорит также тот факт, что всё многообразие речевых потребностей человека реализуется в основном через синтаксис, с помощью синтаксических ресурсов языка, а единицы других уровней – фонемы, морфемы, лексемы – участвуют в формировании речи только через синтаксис (Золотова 2004, 36). Обратимся сначала к фактическому материалу с лексическими синонимами:

Else Schmedler schwamm auf dem dunklen See. Hinter sich hörte sie das Schreien und Rufen, sie verstand die Worte nicht. Ihre Angst ließ sie wild das Wasser schlagen, doch ihre Bewegungen wurden langsamer, müder. Sie hörte jetzt nur ihren stoßweise entfliehenden Atem und das Geräusch des murmelnden Wassers. Wo waren die beiden? Sie horchte. Wie dunkel und still alles war. Wie weit mochte sie geschwommen sein? Jählings kam ihr ein furchtbarer Gedanke. Sie schwamm mitten im See; wo waren die Ufer, wie konnte sie sich zurechtfinden? Das Grauen machte ihre Glieder in einer Sekunde schlaff und matt. Leise, wie ein Kind im Schlaf, wimmerte sie auf. War es ihr beschieden, so zu enden? Die kalte Furcht vor der Tiefe, über der sie schwebte, ließ sie erschauern. Doch diese Furcht weckte auch wieder die Lebensgeister und den Mut in ihr (Voelker).

У слова Angst наряду со значением «угнетенное эмоциональное состояние, связанное с нервным возбуждением перед лицом опасности,» зарегистрировано значение «неясное чувство опасности» (Wahrig 1977; Duden 1985, 139). В слове Furcht, в отличие от Angst, описание эмоционального состояния сопровождается актуализацией значения «известность причины опасности» (Wahrig 1977; Duden 1985, 139). Отражением смыслового различия между Angst и Furcht по признакам известности/неизвестности причины страха и наличию/отсутствию конкретной причины страха являются их различные дистрибутивно-валентностные характеристики. Если Angst в выражении Angst haben не требует дополнения, то выражение *Furcht haben без дополнения неграмматично (Вежбицкая 1999, 558). Между рассматриваемыми синонимами существуют различия по степени интенсивности проявления страха: проявление страха, обозначенного Furcht, более интенсивно, чем у Angst (Bergenholtz 1980, 247). Источником для возникновения состояния Grauen, в отличие от Angst и Furcht, является событие, «вызывающее ужас» и «оказывающее шокирующее воздействие» на человека (Duden 1996, 419). Такая же закономерность употребления Angst, Furcht и Grauen прослеживается и в приведенном тексте. Смысловой блок описания переживаемого страха начинается с доминанты синонимического ряда Angst и завершается периферийными элементами ряда Furcht или Grauen. На взаимодействии указанных смысловых различий между Angst, Furcht и Grauen построено синонимическое соотношение в рассматриваемом тексте, в котором формируется и движется смысл согласно универсальным, общим законам развития мышления. Смысловое развёртывание характеризуется движением от общего к частному, от известного к неизвестному, от субъективного к общепринятому, от нейтрального к экспрессивному, что отражается в последовательном введении в текст семантически асимметричных синонимов Angst, Grauen и Furcht. Восхождение смысла от общего к частному, от менее известного к более известному не представлено в значении синонимов и не заложено потенциально. Этот смысл, который формируется на взаимодействии синонимических единиц Angst и Furcht, непосредственно не дан, он подлежит раскрытию. Семантическая асимметрия Angst, Grauen и Furcht выражает наряду с движением мысли подчёркнутое маркирование её направления и смысловое разграничение частей текста, фиксируя переход от одной темы к другой.

Употреблением доминанты ряда Angst начинается описание состояния страха девушки, которая плывёт в темноте по озеру, спасаясь от двух молодых людей. Слово Angst является здесь маркёром неясного и неопределённого чувства опасности ситуации, в которую попала девушка. Она слышит только крики и возгласы молодых людей, не осознавая ясно, насколько далеко она заплыла и какими последствиями может обернуться для неё этот заплыв. Здесь, тем не менее, описывается такое чувство страха, которое человек в какой-то степени контролирует. Далее в описание состояния страха девушки вводится слово Grauen. За сменой синонимов прослеживаются движение смысла и дальнейшее развитие темы: повествование как бы «развивается по прямой», на ту же тему, но с некоторыми смысловыми нюансами, что свидетельствует о гибкости мыслительной деятельности человека и принципиальном свойстве человеческой психики – её пластичности. С помощью слова Grauen, имеющего в смысловом объёме такие значения, как «Furcht vor etw. Unheimlichem, Drohendem» и «in besonders starkem Maße als unangenehm» (Duden 1996), описывается жуткое, ужасное, в высшей степени неприятное чувство страха, вызванное потерей контроля над ситуацией. Девушка осознаёт, что находится на середине озера, но не может определить, где берег, не знает, как сориентироваться на местности. С появлением в тексте Furcht движение мысли от общего к частному, от неизвестного к известному достигает искомого результата и выясняется причина страха – страх перед глубиной озера (die kalte Furcht vor der Tiefe). Появление лексемы Furcht с определением kalt маркирует то, чем вызван страх. Развитие мысли осуществляется так, что при переходе от Angst к Grauen имеет место «возврат» к значению предыдущего синонима, но на другой ступени развития мыслительной деятельности человека. Затем смысл, сцепляясь с теми смысловыми компонентами, которые присущи последующему синониму, направляется к Furcht. Однако воспроизведение предшествующих значений совершается в иных условиях. Это не абсолютное повторение, а проявление вариативного развития смысла. Движение мысли представлено в виде раскручивающейся по вертикали спирали, где каждый синоним обеспечивает «раскручивание спирали». На каждом следующем витке проявляются всё новые смысловые компоненты. В результате этого складывается представление о движении формирующегося смысла.

Синонимические единицы Angst, Grauen и Furcht расположены в тексте так, чтобы обеспечить поступательное движение в нём информации, чтобы она передавалась последовательно. Синонимы, взаимно обогащая, корректируя друг друга, задают ритм, энергию мыслительной деятельности говорящего или пишущего, а также указывают направление её движения, раскрывая тем самым его духовный мир, чувства и эмоции, скрывающиеся за словом. Совместное использование синонимов – это одно из проявлений фундаментальной черты сознания, состоящей в том, что человек получает новую информацию на основе уже имеющейся информации, сохраняемой в концептуальной системе человека в виде знаний, мнений, предположений. Циркуляция смысла между значениями двух и более синонимов в пределах одного текста позволяет выразить неизвестное (новое) через известное.

Синонимическое соотношение не только лексических, но и синтаксических единиц в одном и том же тексте позволяет говорящему при выражении мыслительного содержания сконцентрировать внимание на смысловой доминанте сообщаемого:

«Was wollt ihr hier? Schämt ihr euch nicht? Macht, daß ihr fortkommt!» stammelte sie. Sie lachten boshaft. «Das könnte dir so passen», grunzte Theo, «wer will uns verbieten, hier zu sitzen, he?» «Komm heraus, Nixchen», lockte Ulmke scheinheilig, «wir tun dir nichts…». «Ihr sollt gehen! Pfui, was seid ihr für gemeine Menschen!» (Voelkner).

Для выражения семантики побуждения в немецком языке существует целый ряд синтаксических средств (Wagner 2001, 324). Диапазон этого ряда разнообразен и включает в себя широкий спектр значений, варьирующихся от вежливого побуждения и просьбы до категорического приказания. В рассматриваемом примере говорящим из данного ряда избираются синонимы Macht, daß ihr fortkommt! и Ihr sollt gehen!, выражающие приказание. Приказание актуализируется значением «обращённость к другому лицу», которое выражается местоимением второго лица множественного числа, а также употреблением глагола в несвойственной ему функции – служить для выражения побуждения.

В формировании смыслового объёма предложения Ihr sollt gehen! кроме личного местоимения и употребления индикатива не менее существенно значение модального глагола sollen. Глагол sollen обозначает различные оттенки значения – от предписания обязательства до рекомендации и мнения. С помощью модального глагола sollen осуществляется распределение смысловых компонентов в предложении Ihr sollt gehen! Глагол берёт на себя роль смыслового центра, уточнение которого трудно осуществить без обращения к контекстному окружению предложения. Контекст показывает, что реальное положение дел таково, что девушка не может достигнуть желаемого с помощью побуждения в виде приказа, актуализируемого предложением Macht, daß ihr fortkommt!

Последующий контекст, описывающий состояние девушки с помощью лексических единиц Angst, Ärger, Tränen, bitten, bitte, становится своеобразным маркёром изменения «угла зрения» девушки на действительное положение дел и его оценку. Изменение маркируется также синонимическим соотношением дистантно расположенных в тексте предложений – Macht, daß ihr fortkommt! и Ihr sollt gehen! В соотношении предложений отчётливо прослеживается движение смыслов в пределах значения побуждения от более категоричного к менее категоричному выражению побуждения. Такое движение отражает не только структуру дискурса или такие «стратегические шаги» по ван Дейку, как «смягчение» и «поправка» (Дейк 1989, 297-298). В рамках синонимического соотношения языковых единиц возможно движение мысли и в обратном направлении. В этом случае речь идёт не о «смягчении», а об «усилении», как это имеет место в примере: Jetzt raufen sich jedenfalls zwei Lausejungen um diese Knochen. Jeder will sie allein abnagen. Mittendrin kommt die Kellnerin und schimpft: Weg mit euch, aber schnell! Am Ende haut ihr mir noch den Teller in Scherben! Macht, daß ihr fortkommt! (Viga).

К смысловому комплексу синонимического соотношения предложений Weg mit euch, aber schnell! и Macht, daß ihr fortkommt!, которым оперирует говорящий, добавляются значения «срочности», «моментальности» выполнения действия и «незамедлительности». Сопоставление синонимов из разных стилистических регистров способствует не только созданию определенного стилистического эффекта, но и значимому приращению смысла. В рамках текста смысл, формируемый на пересечении смысловых компонентов синонимов, может сигнализировать об изменениях, происходящих или происшедших в объективной действительности:

Er hörte Wally zischeln: « Keinen Lärm machen jetzt. Lоs!» Vorsichtige Schritte kamen den dunklen Korridor entlang. «Halt!» gebot eine Männerstimme. «Hier liegt was… ach, eine Taschenlampe» «Also, Sascha, du machst einen ganz verrückt», schalt Wally in erregtem Flüsterton. «Still! Ich öffne jetzt» Die Flurtür ging auf (Weiskopf).

Изменение в ситуации внеязыковой действительности представлено в одном тексте синонимическим соотношением инфинитивного предложения Keinen Lärm machen jetzt и односоставного предложения Still! Оба предложения выражают побуждение адресата к действию. Структурно-смысловым центром второго предложения является слово still со значением «ohne Geräusch, geräuschlos», а инфинитивного предложения – словосочетание kein Lärm со смысловой доминантой «kein starkes Geräusch». Смысловой объём слова still складывается из следующих значений: schweigend, lautlos, ruhig, ohne Regung, sanft heimlich, unbemerkt (Synonymwörterbuch 1980, 667). Смысловой объём слова Lärm составляют значения lästiges Geräusch, Krach, Laute. Lärm означает «unangenehm empfundenes Gewirr von lauten, durch dringenden Geräuschen» (Duden 1996, 876). Смысловое различие, которое имеется между рассматриваемыми предложениями, объясняет их сосуществование в одном фрагменте текста, иначе одно из них было бы избыточным. Если с помощью инфинитивного предложения выражается первичное побуждение – не издавать шум, грохот, звук, то при вторичном побуждении, реализуемом предложением Still!, на фоне информации, выраженной предложением Keinen Lärm machen jetzt, формируется новая информация – не двигаться, быть незамеченным. Выражение побуждения в форме инфинитивного предложения предполагает отсутствие или невозможность выбора адресатом иного действия, как выполнение воли говорящего (Шатуновский 2004). Вторым предложением в рассматриваемой синонимической цепочке является Still!, имеющее в своём смысловом объёме значение побуждения. При описании побудительного движения мысли существенно не только пространство, в пределах которого мысль формируется, но и временной отрезок. В предложении Still! имеет место актуализация смыслов «перестать медлить с осуществлением высказанного побуждения» и «осуществить немедленно». Данное предложение, подобно командам и приказаниям, предполагает непосредственное выполнение выражаемого побуждения. Актуализация смыслового компонента «немедленно» не показана эксплицитно, он мотивирован значением первого предложения в синонимической цепочке. Происходит трансформация значения, его приспособление к новым контекстуальным условиям, и под давлением контекста на первый план выдвигается смысловой компонент «немедленное осуществление», реализуемый предложением Still! Экстренностью и чрезвычайностью ситуации (напряженность, близость опасности и отсутствие времени) можно объяснить выбор из множества возможных средств побуждения односоставного предложения Still!, которым завершается побудительная «цепочка» в рассматриваемом примере. Соединяясь и чередуясь в тексте, разные дифференциальные смысловые компоненты синонимов сигнализируют «смену ситуаций» и в то же время связь этих ситуаций. «Смена ситуаций» обусловлена различными точками зрения разных людей на один и тот же фрагмент действительности.

Восприятие действительности осуществляется через призму личностного отношения каждого из них к этой действительности. Эти отношения, проходя сквозь призму мышления и сознания, отражающих креативно-действенную природу мыслительной деятельности разных людей, могут в чём-то совпадать, а в чём-то быть различными. Такие различия могут быть реализованы синонимами Oh, dass man immer wieder Abschied zu nehmen hat! и Ja, dass man immer wieder Abschied nehmen mußte! в следующем примере:

«Ach, Alexander, ich überlebe es nicht. Werden wir uns zumindest von Zeit zu Zeit treffen? Nur so, als Freunde… Oh, dass man immer wieder Abschied zu nehmen hat!» …Sie verschwand im Nebenzimmer. Alexander verharrte einen Augenblick in nachdenklicher Wehmut. Ja, dass man immer wieder Abschied nehmen mußte! (Weiskopf).

Смысловой доминантой синонимичных предложений является отражение одной и той же референтной внешней ситуации (разрыв отношений двух молодых людей). Проходя через призму личностной пристрастности говорящих, референтная внешняя ситуация получает дополнительные личностные оценочные смыслы, которые обусловлены не только субъективной способностью воспринимать эту ситуацию, но и опытом, знаниями, переживаниями молодых людей, в сознании которых осуществляется оценка этих свойств в параметрах тождества и различия, устойчивого и изменяющегося. В их соотношении и кроется суть синонимических отношений, рассматриваемых в тексте. Синонимия предложений опирается на различие морфологической формы глагола müssen + Infinitiv и аналитической конструкции haben + zu + Infinitiv. Смысловые различия предложений заключаются в выражении разной степени активности говорящих в принятии решения о разрыве их отношений. В предложении с haben + zu + Infinitiv эмоциональное переживание по поводу разрыва отношений связано с необходимостью, продиктованной внешними обстоятельствами, не зависящими от воли и желания субъекта. Это маркировано междометиями oh, ach, словами с оценочной семантикой schrecklich, heulen, а также частью предложения – Ich überlebe es nicht. В предложении с модальным глаголом разрыв воспринимается говорящим как осознанная необходимость, связанная с его волей и волевым решением. Это подтверждается также последующими предложениями в данном фрагменте:

Aber handelte er nicht aus freiem Entschluß? Hatte er sich’s nicht auf Grund langer Erfahrung zum Grundsatz gemacht, eine Beziehung zu lösen, bevor sich die ersten Zeichen allzugroßer Gewöhnung bemerkbar machten? (там же).

Повторяющиеся компоненты в смысловой структуре этих предложений служат фоном, на котором выделяется рематическая часть, акцент перемещается на контрастирующие компоненты, реализующие различия между предложениями. Они образуют смысловую рамку, в пределах которой осуществляется движение мысли от одной точки зрения к другой. В соотношении синонимов Oh, dass man immer wieder Abschied zu nehmen hat! и Ja, dass man immer wieder Abschied nehmen musste! создаётся контрастная социально-речевая характеристика действующих лиц. Отношение молодых людей к ситуации расставания друг с другом и их отношение друг к другу различны. Они объясняются подготовленностью одного из них к этому событию, это результат предварительного размышления о необходимости прервать отношения. Продолжение отношений не входит в жизненные планы молодого человека, поэтому он, в отличие от своей подруги, несмотря на сожаление и грусть, непоколебим в заранее принятом им решении. Он обладает силой, которая называется волей, а воля и есть способность приводить в исполнение желания, т.е. это состояние готовности к действию (Степанов 2001, 433–434). Для волевого человека свойственно «осмысленное и целенаправленное действие, твёрдо принятое решение действовать, руководствуясь конкретным целеполаганием» (Малинович 2003, 94). Подобные отношения – это лишь моменты в его жизни, и он, как волевой человек, противостоит сложному переплетению своих субъективно-эмоциональных переживаний и чувств. Его подруга, переживая широкий диапазон чувств, в котором сложно переплетаются грусть, досада, озабоченность, непонимание, предпочитает при этом согласиться с Александром, что свидетельствует о том, что она не свободна в выборе решения. Различия состоят в том, что в предложении с модальным глаголом ментальные смыслы переплетены с эмотивными и волеизъявительными, в синонимичном ему предложении имеет место взаимодействие ментальных, перцептивных и эмотивных смыслов. Это различие лежит в основе синонимического соотношения рассматриваемых предложений, показывающих, что реальный мир один и един, а идеальный мир вариативен. «Он распадается на множество возможных миров. И даже каждый из этих миров содержит множество эталонов идеала» (Арутюнова 1998, 218).

В синонимическом соотношении предложений в одном тексте актуализируется движение мыслительной деятельности от нейтрального (или менее экспрессивного) к экспрессивному (или более экспрессивному). При этом важная роль принадлежит порядку следования предложений в тексте:

«Ach, Alexander, mein Liebster, Bester, es wird ja so schön sein! Du weißt gar nicht, wie schön. Und ich… ich bin so glücklich». Sie bot ihm die Lippen, die noch frisch betaut waren von der Berührung mit den Eisblumen (Weiskopf).

В отношении синонимии находятся словосочетание so schön и придаточное предложение wie schön. Смысловой доминантой синонимов является оценочный смысл, выражаемый словом schön, которое в одном случае сочетается с интенсификатором so, в другом – с wie. Оценочный смысл присутствует в значении каждого синонима, вокруг этого значения выстраиваются все значения, сопутствующие выражаемой оценке: «экспрессия», «эмоциональность», «+/−спонтанная реакция оценивающего на факты действительности». Эмоционально-экспрессивная оценка, выраженная wie schön, в отличие от so schön, является спонтанной реакцией оценивающего субъекта на факты действительности. Она отличается большей экспрессивностью, чем оценка, выраженная в so schön, поэтому so schön и wie schön не могут заменять друг друга в данном тексте. Невозможность взаимозамены связана с их семантической асимметричностью, что и является объяснением их расположения в той последовательности, как это представлено в тексте.

Всё вышесказанное свидетельствует о том, что синонимические соотношения языковых единиц в тексте представляют собой не просто повтор одного и того же содержания, а результат закономерного отбора языковых единиц говорящим из одного синонимического ряда и их соединения, которые в наибольшей степени соответствуют особенностям описываемой ситуации и его намерениям. Важно при этом не только правильно выбрать ту или иную языковую единицу из синонимического ряда, но и определить, какой из синонимов может открывать и какой из них закрывать синонимическое соотношение. Последовательность расположения синонимов одно- и разноуровневой принадлежности в тексте, кроме случаев, когда говорящий или пишущий стремится избежать повтора, имеет определённые закономерности, обусловленные единой и неизменной системой человеческого мышления, представляющего собой своеобразный динамический процесс. Этот процесс состоит из постоянных непрерывных изменений, где существенным является соотношение общего и частного, известного и неизвестного, субъективного (личного) и общепринятого, нейтрального и экспрессивного, категоричного и некатегоричного, единичного и повторяющегося, причины и следствия и т.д. На этих соотношениях базируются синонимические связи языковых единиц в тексте, в которых накопление количественной информации по мере смыслового развёртывания текста ведёт к качественным изменениям: наращиванию или обогащению смысла, а на основе этого обогащения – к рождению новых смыслов. С этой точки зрения синонимическое соотношение языковых единиц в рамках текстового фрагмента представляет собой единое смысловое пространство и сам процесс формирования смысла.


Литература
  1. Античные теории языка и стиля / под общ. ред. О.М. Фрейденберг. – М.–Л.: ОГИЗ. Государственное социально-экономическое издательство, 1936.
  2. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Лексическая семантика: в 2 т. – М.: Школа «Языки русской культуры», Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1995. – Т. I.
  3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М., 1998.
  4. Баранов А.Н. Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. – 1997. – Т. 56. – № 1. – С. 11–21.
  5. Бразговская Е.Е. Текст культуры: от события – к со-бытию (Логико-семиотический анализ межтекстовых взаимодействий). – Пермь: ПГПУ, 2004.
  6. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция. – М.: Прогресс, 1993.
  7. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. – М.: «Языки русской культуры», 1999.
  8. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. – М.: Гос. изд-во худ. лит., 1959.
  9. Дейк ван Т.А. Познание. Коммуникация. – М.: Прогресс, 1989.
  10. Золотова Г.А., Онипенко Н.Г., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. – М.: ИРЯ РАН, МГУ, 2004.
  11. Каменская О.Л. Текст и коммуникация: учеб. пособие для ин-тов и фак-тов иностр. яз. – М.: Высш. шк., 1990.
  12. Колшанский В.Г. Объективная картина в познании и языке. – М.: Наука, 1990.
  13. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. – М.: Наука, 1986.
  14. Малинович Ю.М. Человек волевой: Воля, ее модусы и их актуализация в немецком языковом сознании // Антропологическая лингвистика: Концепты, категории: коллективная монография / под ред. и общим научным рук-вом проф. Ю.М. Малиновича. – М.–Иркутск, 2003. – С. 82-103.
  15. Москальская О.И. Грамматика текста (пособие по грамматике немецкого языка для институтов и факультетов иностранных языков): учеб. пособие. – М.: Высш. шк., 1981.
  16. Потебня А.А. Тождесловие, сочетание синонимов // Из записок по русской грамматике. – Харьков, 1899. – Ч. 3. – С. 551-563.
  17. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. – М.: Академический проект, 2001.
  18. Шатуновский И.Б. 6 способов косвенного выражения смысла // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: тр. междунар. конф. Диалог’ 2004. – М.: Наука, 2004. – С. 666–670.
  19. Щерба Л.В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. – Л.: Наука, 1958. – Т. 1.
  20. Чернейко Л.О. Смысловая структура художественного текста и принципы ее моделирования // Коммуникативно- смысловые параметры грамматики и текста: сб. ст., посвящённых юбилею Г.А. Золотовой. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – С. 449–460.
  21. Bergenholtz H. Das Wortfeld Angst: e. Lexikograph. Unters. mit Vorschlägen für e. grosses interdisziplinäres Wörterbuch der dt. Sprache. – Stuttgart: Klett-Cotta, 1980.
  22. Duden. Das Bedeutungswörterbuch. Wortbildung und Wortschatz. – Mannheim/ Leipzig/ Wien/ Zürich, 1985.
  23. Duden. Deutsches Universalwörterbuch. – Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 1996.
  24. Wagner K.R. Pragmatik der deutschen Sprache / hrsg. Klaus R. Wagner. – Frankfurt/Main; Berlin; Bern; Bruxelles; New York; Oxford; Wien: Lang, 2001.
  25. Wahrig G. Deutsches Wörterbuch. – Gütersloh: Bertelsmann Lexikon Verlag GmbH, 1977.
  26. Synonymwörterbuch. Sinnverwandte Ausdrücke der deutschen Sprache. – Leipzig: VEB: Bibliographisches Institut, 1980.