Методологические особенности концепции активной грамматики льва владимировича щербы

Вид материала

Автореферат

Содержание Актуальность исследования Объект исследования Материалом исследования На защиту выносятся следующие основные положения Научная новизна Теоретическая значимость Практическая значимость Апробация работы Объём и структура работы Во введении В первой главе Во второй главе В третьей главе В четвёртой главе В заключении Содержание диссертации

Подобный материал:

• Урок грамматики, 15.69kb.
• Темы курсовых работ по дисциплине «маркетинг» Теоретические и методологические основы, 33.15kb.
• Заходера Бориса Владимировича 9 сентября -180 лет со дня рождения писателя Толстого, 44.26kb.
• Бориса Владимировича Заходера (1918-2000) 9 сентября 180 лет со дня рождения русского, 592.42kb.
• Бориса Владимировича Заходера (1918-2000) 9 сентября 180 лет со дня рождения русского, 595.41kb.
• Семинарских занятий по курсу «Спецсеминар по учениям Дж. Кейнса» Тема Методологические, 21.26kb.
• Итоги областного конкурса методических разработок имени Льва Васильевича Семенова Состав, 121.36kb.
• Методика грамматики. Задачи изучения грамматики в школе. Роль грамматики в формировании, 19.02kb.
• Примерная программа воспитания социально активной личности студента, 2331.16kb.
• Інструментальні засоби І середовища програмування, 126.67kb.

На правах рукописи


Самарин Дмитрий Александрович


МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

КОНЦЕПЦИИ АКТИВНОЙ ГРАММАТИКИ

ЛЬВА ВЛАДИМИРОВИЧА ЩЕРБЫ


Специальность 10.02.19 – «Теория языка»


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Иркутск – 2010

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Иркутский государственный лингвистический университет»


Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Даниленко Валерий Петрович


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Корбут Александра Юрьевна

кандидат филологических наук, доцент

Щурик Наталья Викторовна


Ведущая организация: Московский городской

педагогический университет


Защита состоится «8» декабря 2010 г. в 13 часов на заседании диссертационного совета Д 212.071.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ГОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет» по адресу: 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8, ауд. 31.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет».


Автореферат разослан « » ноября 2010 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Т.Е. Литвиненко

Реферируемая работа посвящена исследованию методологических особенностей активной грамматики Л.В. Щербы в сопоставлении с концепциями зарубежных и отечественных лингвистов.

Данное исследование выполнено в русле историографического раздела теории языка. Лев Владимирович Щерба (1880-1944) больше известен в России и за рубежом как специалист по фонетике и фонологии, создавший оригинальную концепцию фонемы. Сторонники фонологической теории Л.В. Щербы образовали Ленинградскую фонологическую школу. Но в сферу научных интересов Л.В. Щербы входили проблемы грамматики, лексикологии и лексикографии, теории письма и методики преподавания русского и иностранных языков. Более того, Л.В. Щерба стал основателем фундаментальной и оригинальной концепции активной грамматики, актуальность которой с течением времени становится все более очевидной. Необходимость изучения этой концепции обусловливается отсутствием в лингвистической историографии её монографических исследований.

^ Актуальность исследования связана с важностью изучения методологических аспектов грамматики вообще и грамматической теории Л.В. Щербы в частности. Особенности грамматической теории Л.В. Щербы рассматривались и анализировались в работах В.В. Виноградова, Л.Р. Зиндера, Ю.С. Маслова, С.Г. Бархударова, Ю.Н. Тынянова и других. Вместе с тем до сих пор ни в отечественной, ни в зарубежной лингвистике не выработано единого подхода к щербовской концепции активной грамматики.

^ Объект исследования – грамматическая теория Л.В. Щербы.

Предмет исследования – методологические аспекты концепции активной грамматики Л.В. Щербы.

Цель данной работы состояла в исследовании доминирующих методологических черт концепции активной грамматики Л.В. Щербы.

В соответствии с поставленной целью был определён ряд задач, решаемых в исследовании:

– проанализировать общелингвистические взгляды Л.В. Щербы;

– определить синхроническую направленность исследуемой грамматической концепции;

– установить ономасиологическую природу активной грамматики Л.В. Щербы;

– установить системный характер активной грамматики;

– проанализировать состав и статус дисциплин, входящих в активную грамматику Л.В. Щербы;

– определить теоретическую ценность активной грамматики;

– показать практическую значимость активной грамматики.

Для достижения поставленных задач были использованы следующие лингвистические методы: интерпретативный метод; метод компонентного анализа; структурно-семиотический метод; элементы сопоставительно-типологического метода и другие.

^ Материалом исследования послужили работы Л. В. Щербы, представленные в его книгах и других научных изданиях. Наиболее известны такие работы российского учёного, как «Русские гласные в качественном и количественном отношении» [1912], «Восточнолужицкое наречие» [1915], «Русско-французский словарь» [1936], «Фонетика французского языка» [1937].

^ На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Общелингвистические взгляды Л. В. Щербы, формировавшиеся в условиях критики сравнительного языкознания XIX в. и лингвистических учений младограмматиков и структуралистов, на данном этапе развития лингвистики представляют собой более совершенную модель грамматики.

2. Несмотря на общую синхроническую направленность грамматической теории Л. В. Щербы вообще и его концепции активной грамматики в частности, его синхроническая позиция имеет динамический характер.

3. Концепция активной грамматики, несмотря на ономасиологическую направленность, учитывает необходимость применения семасиологических методов пассивной грамматики.

4. Несмотря на неустойчивое положение фонетики и лексикологии в дисциплинарной структуре грамматики Л. В. Щербы, наряду со словообразованием, формообразованием и синтаксисом они являются неотъемлемыми частями его грамматической системы.

5. Грамматическая концепция Л. В. Щербы направлена на строгое отграничение активного аспекта грамматики от пассивного в пяти дисциплинах – фонологии, лексикологии, словообразовании, морфологии и синтаксисе.

6. Наиболее отчётливо разница между активной и пассивной грамматиками проведена у Л. В. Щербы в области морфологии, однако трактовка пассивного аспекта морфологии оказалась лишь фонационно-омонимической, а не собственно семасиологической.

7. Щербовская концепция активной грамматики позволяет интегрировать достижения ономасиологического подхода для построения грамматик ономасиологического типа.

^ Научная новизна исследовательской работы состоит в выявлении основных методологических установок грамматической теории Л.В. Щербы: синхронической, ономасиологической и системной. В работе показано, что ни одна из указанных установок в теории Л.В. Щербы не абсолютизируется: синхронический подход в ней открыт для диахронического, ономасиологический – для семасиологического и т.д. В настоящем исследовании впервые в историографии лингвистики концепция активной грамматики анализируется на фоне других ономасиологических концепций языка – Г. Шухардта, О. Есперсена и других. Это позволило включить концепцию Л.В. Щербы историко-научный контекст ономасиологического направления в европейском языкознании.

^ Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что данная работа вносит вклад в исследование методологических основ ономасиологической грамматики и её дисциплинарных разделов.

^ Практическая значимость исследования состоит в возможности применения его основных положений в преподавании теории и практики иностранных языков, при подготовке курсов лекций и проведении семинарских занятий по общему языкознанию, истории языкознания, лексикологии, теории межкультурной коммуникации и др. Результаты и материалы исследования могут также найти применение при составлении учебных пособий по общему языкознанию, истории языкознания и теории грамматики.

^ Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты проведённого исследования на различных его этапах обсуждались на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Иркутского государственного лингвистического университета (2008-2010), тезисы из диссертации представлены на конференции в рамках «Недели науки» (март 2010 г., Иркутск, ИГЛУ). Результаты исследования отражены в 5 публикациях, общим объемом 3 п.л. Из них – 2 публикации в сборниках, рекомендуемых ВАК.

^ Объём и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка сокращений и списка использованной литературы, включающего 277 наименований, в том числе 86 на иностранных языках (английском, испанском, немецком, нидерландском, румынском, французском и чешском) и списка сокращений. Общий объём работы составляет 212 страниц печатного тектста.

^ Во введении обосновывается выбор темы исследования и её актуальность в современной теоретической лингвистике, цель и задачи, новизна и практическое значение исследования, перечисляются основные применённые методы лингвистического анализа.

^ В первой главе рассматриваются общелингвистические и методические идеи Л.В. Щербы в контексте сравнительно-исторического языкознания и грамматических концепций первой половины XX века. Анализируется формирование и развитие лингвистических взглядов русского учёного, позволяющих раскрыть специфику созданной им активной грамматики и методов, применявшихся в грамматических исследованиях.

^ Во второй главе проанализирована синхроническая и диахроническая направленность грамматической теории Л.В. Щербы. Синхронический и диахронический подходы рассматриваются в свете наиболее значительных теоретических работ по общему языкознанию.

^ В третьей главе показан ономасиологический характер грамматической концепции Л.В. Щербы. Семасиологический и ономасиологический подходы рассмотрены со структурной и функциональной стороны. Проанализирована роль семасиологической грамматики в создании ономасиологических категорий щербовской активной грамматики.

^ В четвёртой главе представлена модель активной грамматики Л.В. Щербы в её системном аспекте. Показана дисциплинарная структура активной грамматики. Состав дисциплин, выделяемых в грамматике Л.В. Щербой (фонология, лексикология, словообразование, морфология, синтаксис), рассматривается с семасиологической (пассивной) и ономасиологической (активной) сторон. Их анализ позволяет сделать вывод о необходимости создания и применения новых грамматик ономасиологического типа.

^ В заключении обобщаются результаты исследования в их соотнесённости с общей целью и задачами, сформулированными во введении. Подчёркивается методологическая ценность концепции активной грамматики Л.В. Щербы и необходимость применения ее положений при практическом обучении русскому и иностранным языкам и изучении различных теоретических аспектов грамматики.


^ Содержание диссертации


В первой главе «Общелингвистическая направленность грамматической концепции Л.В. Щербы» рассматриваются основные этапы жизни Л.В. Щербы и направления его научной и методической деятельности.

Становление научного мировоззрения Л.В. Щербы происходило в период господства в европейской науке сравнительно-исторического языкознания, цель которого состояла в изучении семей родственных языков.

Во второй половине XIX в. были выявлены закономерности в развитии зву­ковой структуры языка: закон К. Вернера [1877], закон палатализации [1879-1881; Г. Коллиц и И. Шмидт], закон Ф.Ф. Фортунатова [1882], открытие слоговых сонантов – главных [Г. Остгоф] и носовых [К. Бругман], установление консонантной и вокальной систем, принцип аблаута [Ф. де Соссюр], звуковые законы [Г. Па­уль, А. Лескин, К. Бругман, Г. Остгоф].

Появившаяся новая концепция языка была направлена на раскрытие системного характера языка. Её основные принципы были сформулированы И.А. Бодуэном де Куртенэ (1845-1929) и Ф. де Соссюром (1857-1913).

В период 1870-1916 гг. разрабатывалась историческая грамматика индоевропейских языков. Сравнительно-историческое исследование исходит из сравнения многообразия грамматических форм в родственных языках.

Среди учёных, занимавшихся теорией со­поставления, особая роль отводится Л.В. Щербе, показавшему в статье «Опыт общей теории лексикографии» необходимость учёта направления сопоставления, например, русского языка с французским. Л.В. Щербой были продолжены сопоставительные исследования, начатые И.А. Бодуэном де Куртенэ.

Л.В. Щерба критически относился к сравнительно-историческому языкознанию, полагая, что младограмматики пренебрегают морфологической и синтаксической структурами языка. Но Л.В. Щерба считал себя учеником и преемником традиций классической немецкой филологии: А. Лескина, К. Бругмана, К.Г. Майера, Г. Остгофа, Б. Дельбрюка. Учёный активно интересовался сравнительной грам­матикой индоевропейских и славянских языков.

Для начального периода научной деятельности Л.В. Щербы был характерен психологизм, от которого он отошёл в 1920-е гг. Субъективный метод Л.В. Щерба фактически отождествил с методом эксперимента в языкознании, который учёный применял в своих семантических исследованиях.

В отличие от Ф. де Соссюра, Л.В. Щерба считал язык не социальным, а скорее психологическим феноменом. Психология была для Л.В. Щербы средством, позволявшим ему через языковое сознание носителей языка лучше познать сущность языка и раскрыть его структуру.

В 1931 г. Л.В. Щербой были заложены основы теории лингвистического эксперимента и выделены два его вида – положительный и отрицательный. К методу эксперимента Л.В. Щерба сводил свой ранний субъективный метод.

Типологический подход в лингвистике делится на общую и частную типологию языков. Общая типология языков производит сравнение на общеязыковом материале, а частная типология ограничивается материалом двух и более языков. Частная типология языков включает в себя контрастивный и конфронтативный аспекты. Контрастивная лингвистика делает акцент на выявлении в сравниваемых языках их отличий (контрастов), а конфронтативная учитывает в них, кроме отличий, их сходства.

Л.В. Щербу интересовали и частная, и общая типология языков. Контрастивный метод применялся учёным при исследовании восточнолужицкого наречия. Исследование Л.В. Щербой восточнолужицкого наречия было первым функционально-лингвисти­ческим описанием контактирующих языков. Оно привело к откры­тию того типа двуязычия, который Л.В. Щерба назвал смешанным язы­ком с двумя терминами: единому семантическому представлению (единому означаемому) соответствуют два означающих.

Различая речевую деятельность (процессы говорения и понимания), языковой материал (совокупность всего гово­римого и понимаемого в определённой ситуации в какую-либо эпоху жизни общественной группы) и систему языка, Л.В. Щерба видел главную задачу лингвистики в воссоздании системы языка – его словаря и грамматики.

Традиционную классифика­цию языков на агглютинативные, флективные, изолирующие и инкорпорирую­щие Л.В. Щерба считал помехой для создания адекватных языковых описаний.

Л.В. Щерба внёс значительный вклад в разработку общих проблем языкознания. Его интересовали вопросы общей теории языка, фонетика, фонология и орфоэпия, лексикология и лексикогра­фия, морфология и синтаксис, лингвис­тический анализ стихотворений, проблемы двуязычия и лингви­стические основы обучения языкам.

Именно Л.В. Щерба впервые чётко разграни­чил возможные аспекты изучения язы­ка: речевую деятельность, языковую систе­му, языковой материал, определив прин­ципы их выделения. Свою трёхзначную формулу Л.В. Щерба противо­поставлял двухзначной формуле Ф. де Соссюра в работе «Преподавание иностранных языков в средней школе»: «Поэтому в дальнейшем мы будем строго различать три аспекта того явления, которое называется языком: речь, т.е. процесс говорения и понимания (parole по терминологии Соссюра, который, впрочем, забывает говорить при этом о процессах понимания); язык, т.е. упорядоченный лингвистический опыт (langue по термино­логии Соссюра), и языковой материал, т.е. неупорядоченный лин­гвистический опыт…» [Щерба, 2003, с. 61].

Интерес к методике преподавания языков всегда отличал научную деятельность Л.В. Щербы. Он писал: «Объективным показателем того, что методика [преподава­ния] иностранного языка является техническим приложением общего языкознания, служит то обстоятельство, что среди обширной методической литературы, исходящей в большинстве случаев от педагогов, лучшие и наиболее яркие книги написаны лингвистами» [Щерба, 2004, с. 324].

Для разработки научных основ своей мето­дики Л.В. Щерба применял, прежде всего, тезис об «актив­ном» и «пассивном» типах грамматики, который принципиально выдвигался им в докладе «Об особенностях преподавания русского языка в национальных республиках и областях» (впервые опубликован в сборнике «Языковая система и речевая деятельность», Л., 1974).

Особенностью щербовской модели грамматики было и включение учёным фонетики в грамматику. Взгляды Л.В. Щербы по вопросам фонетики изложены, в частности, в книге «Фонетика французского языка».

Л.В. Щербой разграничивались письменный и произносимый варианты языка. В орфографии Л.В. Щерба выделял четыре принципа: 1) фонетический, 2) этимологический (словопроизводственный, иначе морфологический), 3) исторический и 4) идеографический.

Л.В. Щерба занимался исследованием проблемы смешения языков, разрабатывавшейся до него Я. Вакернагелем, Г. Шухардтом, А. Мейе и другими лингвистами. Интерес Л.В. Щербы к этой проблеме возник в период изучения им в 1907-1908 гг. мужаковского диалекта в Германии.

С теорией языковых контактов связано понятие интер­ференции – отклонения от норм контактирующих языков. Л.В. Щерба стал зачинателем совре­менного понимания природы языковой нормы, рассматривая её как линг­вистический и социально-исторический феномен.

В «Опыте общей теории лексикографии» Л.В. Щерба писал: «Очень часто, говоря о нормах, люди забывают о стилистических нормах, которые не менее, если не более, важны, чем всякие другие, и которые, по существу вещей, меньше всего зависят от произвола писателя, если только этот по­следний желает быть правильно понятым» [Щерба, 2004, с. 276-277]. Целью Л.В. Щербы было нахождение тонких смысло­вых нюансов выразительных элементов русского языка в произведениях русских поэтов или писателей.

Л.В. Щерба ввёл в русскую орфоэпию понятие о стилях произношения, различая два стиля: полный и разговорный. Щербовская теория стилей произношения разрешает проблему о происхождении качественных сдвигов в фонологической системе языка без резких нарушений нормы.

Со стилями произношения Л.В. Щерба связывал вопрос о транскрипции. Её проблемы рассматривались учёным в статье «Транскрипция иностранных слов и собственных имён и фамилий», где он отмечал, что эти слова «имеют то или иное русское произношение, которое является результатом взаимодей­ствия целого ряда факторов, а именно: иностранного произношения, иностранного написания, русских традиций освоения ино­странных слов и, наконец, русских произносительных возможно­стей» [Щерба, 1958, с. 154].

В зарубежной и отечественной лингвистике большое внимание уделялось различию диалогической и монологической речи. Л.В. Щерба считал более значительным именно диалог. В «Восточнолужицком наречии» он отмечал: «Припоминая время, проведенное мною среди этих полукрестьян, полуфабричных, я с удивлением констатирую тот факт, что я никогда не слышал монологов, а только отрывочные диалоги» [Щерба, 1915, с. 3].

Исследования Л.В. Щербы в сфере литературной нормы соотносятся со стилистическими исследованиями. У Л.В. Щербы не было единой концепции стилистики, он выделял в деловом языке канцелярский стиль, язык законов, науки, эпистолярный стиль, стиль художественной литературы, торжественный, нейтральный, фамильярный, вульгарный и другие стили.

Во второй главе «Синхроническая и диахроническая направленность грамматической концепции Л.В. Щербы» приводится рассмотрение синхронического и диахронического подходов в лингвистике.

Незави­симо друг от друга И.А. Бодуэн де Куртенэ в России и Ф. де Соссюр на Западе пришли к признанию различия между диахроническим и синхроническим изучением языка. Заслуги Ф. де Соссюра в обосновании того, что синхроническое изучение является основным предметом лингвистики, неоспоримы, но для понимания путей раз­вития советского языковедения нельзя забывать о значении аналогичных идей И.А. Бодуэна де Куртенэ.

По методологии Л.В. Щербы, разграничение диа­хронической и синхронической лингвистики имело следующую цель: «не смешивать различные хронологические ста­дии в описании языка и не приписывать явлений более ранних стадий позд­нейшим, где эти явления или вовсе отсутствуют, или существуют в виде пережитков» [Щерба, 2004, с. 61].

Напротив, Ф. де Соссюр («Курс общей лингвистики») считал, что противопоставление описательного и исторического изучения языка «совершенно абсолютно и не терпит компромисса» [Соссюр, 2004, с. 90]. По мнению Ф. де Соссюра, изучение системы языка возможно лишь в синхроническом, а не диахроническом плане.

Проблема соотношения исторической (диахронической) и описательной (синхронической) грамматики рассматривалась Л.В. Щербой в «Очередных проблемах языковедения». Л.В. Щерба считал несправедливым недооценку роли синхронической лингвистики по сравнению с диахронической, видя причину этого в её нечётком отграни­чении от нормативной грамматики. В грамматике Л.В. Щербы, наряду с синхроническими, присутствовали и диахронические элементы. По этому поводу учёный заявлял: «В нор­мативной грамматике зачастую язык представляется – и, с моей точки зрения, это неправильно – в окаменелом виде» [Щерба, 2004, с. 49-50]. Постоянные изменения языка, по мнению Л.В. Щербы, должны найти себе отражение в описательной грамматике.

Объект диахронического анализа – не только конечные результаты языкового изменения, вызванного контактом языков (языковая дивергенция); значителен и динамический аспект: фиксируемый в диахронии ход языковых изменений, процесс формирования языковой нормы в языковой системе.

Психологический подход у Л.В. Щербы сочетался с задачей синхронического изучения живой устной речи. Синхронное состояние языка представля­лось Л.В. Щербе динамическим. Отчётливее всего динамический аспект синхронического подхода в грамматике Л.В. Щербы проявился в фонетической теории. В статье «Фонетика» он отмечал: «Динамическая фонетика на самом деле неотделима от описательной, ибо, как известно, всё в языке подвижно, и самое описание, чтобы отвечать действительности, должно отражать эту подвижность» [Щерба, 1958, с. 164].

В третьей главе «Ономасиологическая направленность грамматической концепции Л.В. Щербы» анализируется отношение учёного к разграничению ономасиологического и семасиологического подходов, и рассматривается его концепция ономасиологической («активной») грамматики.

В отграничении семасиологической грамматики от ономасиологической Л.В. Щерба видел необходимость создания новой грамматики. В статье «Новая грамматика» он наметил пути перестройки грамматики. Л.В. Щерба считал, что историзм или диалектическое изложение грамматики должны выделить отмершие формы от вновь образуемых живых. Первые должны восприниматься как нечто готовое, вторые могут создаваться в процессе речи. Ведущим началом для активного усвоения языка Л.В. Щерба считал смысл. Как грамматика отправителя сообщения (говорящего), активная грамматика исследует употребление грамматических форм и способы выражения мысли. Наоборот, в аспекте обучения пассивному знанию языка нужно идти от формы к значению, так как пассивная грамматика – это грамматика получателя сообщения (слушающего).

Ономасиологический подход означает рассмотрение языковых явлений с позиции говорящего и может быть изображён как переход: внеязыковое содержание – языковая форма – языковая система – речь. Семасиологический подход предполагает рассмотрение языковых явлений с позиции слушающего и представляет собой обратный переход: речь – языковая система – языковая форма – внеязыковое содержание.

Структурно-семасиологическая грамматика исследует язык в направлении «речь – языковая система», а функционально-семасиологическая грамматика – в направлении «языковая форма – внеязыковое содержание». Структурно-ономасиологическая грамматика исследует язык в направлении «внеязыковое содержание – языковая форма», а функционально-ономасиологическая грамматика – в направлении «языковая система – речь».

Л.В. Щерба считал необходимым сосуществование и равноправие обоих подходов: ономасиологического и семасиологического, но предпочтение всегда отдавал именно ономасиологической (активной) грамматике.

Семасиологическое направление возникло в античности. Его зарождение было связано с необходимостью интерпретации устаревших текстов. В грамматике XV-XVI вв. оно выдвинулось на первое место в связи с необходимостью создания грамматик национальных языков стран Западной Европы. Лидерство семасиологического направления в лингвистике XIX в. было связано с успехами сравнительно-исторического языкознания, основы которого заложили Ф. Бопп (1791-1867), Я. Гримм (1785-1863) и Р. Раск (1787-1832). Концепции основателей лингвистических школ и направлений XIX-ХХ в. Ф. де Соссюра (1857-1913), Ф.Ф. Фортунатова (1848-1914) и И.А. Бодуэна де Куртенэ (1845-1929) также относятся к семасиологическому направлению.

Структурно-семасиологическая грамматика занимается систематизацией формальных (семасиологических) структур языка. Ведущим в структурно-семасиологической грамматике является формальный критерий. Преувеличение его роли проявляется в узком понимании формального сходства, устанавливаемого между речевыми единицами; оно сводится к звуковому сходству, примером чего является «морфология» О. Есперсена, т.е. тип грамматического описания, называемый структурно-семасиологической грамматикой. Под синтаксисом датский учёный имел в виду структурно-ономасиологическую грамматику.

Описание языка всегда производится на речевом материале, в связи с чем необходима отдельная интерпретация языка и речи.

Разграничение понятий «язык» и «речь» впервые чётко обосновал швейцарский лингвист Фердинан­д де Соссюр. В его концепции понятие языка (langue) не совпадает с понятием речевой деятельности (langage); язык – лишь определённая, хотя и важнейшая, часть речевой деятельности. Ф. де Соссюр утверждал, что язык «есть социальный элемент речевой деятельности вообще, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать язык, ни его изменять» [Соссюр, 2004, с. 39].

Будущее соссюровское различение «langue» и «parole» было чётко выражено в статье 1870 г. И.А. Бодуэна де Куртенэ «Некоторые общие замечания о языковедении и языке». Положения учёного были переработаны Л.В. Щербой, считавшим невозможным обособление языковой системы от речи.

Построение пассивной грамматики Л.В. Щерба обычно демонстрировал морфологическими средствами. Как и О. Есперсен, изложение морфологических фактов в пассивной грамматике Л.В. Щерба предлагал проводить от однотипных в звуковом отношении морфологических показателей к указанию их семантических функций. Этот метод он показывал на примере окончания «-а», выделив у него в рус­ском языке функции родительного падежа единственного числа имён существитель­ных мужского и среднего рода (мальчика, окна), именительного падежа множественного числа имён существительных среднего и мужского рода (окна, города), единственного числа кратких прилагательных женского рода (хороша), настоящего времени у деепричастий (жужжа) и других. Функционально-семасиологическая грамматика показывает функционирование формальных средств языка в речевой деятельности слушающего. Включение в одну формальную структуру языка омонимичных единиц указывает на принятие Л.В.Щербой фонационной (омонимической) формы семасиологического под­хода к изучению языка.

В функционально-семасиологическом аспекте может быть рассмотрен эксперимент Л.В Щербы с фразой никакой торговли не было в городе. Л.В. Щерба привёл в статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» различные варианты перевода этой фразы при перестановке слов. В результате данного эксперимента Л.В. Щерба приходил к анализу смысловых оттенков у этих синонимичных предложений.

Формирование ономасиологического направления в грамматике связано в Европе с греческой философией языка античного периода. Истоки ономасиологического направления в языкознании XX в. связаны с именами Г. Шухардта и К. Фосслера. Основателями современного этапа в развитии ономасиологического направления в грамматике считаются Ф. Брюно, О. Есперсен, В. Матезиус, Ш. Балли и Л.В. Щерба.

Основным трудом Ф. Брюно (1860-1938) была книга «La pensée et la langue» («Мысль и язык»). О. Есперсен (1860-1943), автор «теории трёх рангов», отмечал зависимость ономасиологической грамматики от семасиологической. В. Матезиус (1882-1945), основатель Пражского лингвистического кружка, называл ономасиологическую грамматику «функциональной», а семасиологическую грамматику – «формальной». Ш. Балли (1865-1947), автор «Французской стилистики», связывал роль прежней ономасиологической традиции в грамматике с созданием идеографических («идеологических») словарей. Л.В. Щерба (1889-1944) называл семасиологическую грамматику пассивной, а ономасиологическую – активной. При разработке теории «активной грамматики» он исходил из единого представления о речевой деятельности говорящего.

Структурный аспект ономасиологической грамматики связан с систематикой содержательных структур языка в направлении «внеязыковое содержание – языковая форма». В речевой деятельности говорящего происходит выбор средств языка, нужных для выражения отдельного содержания.

В основе содержательной структуры языка лежит определённая ономасиологическая категория. Исходя из категории субстанции, придётся иметь дело с субстанциональной структурой языка, включающей как имена существительные, так и другие, субстантивированные, части речи как результат употребления несубстантивных частей речи в значении существительного.

Существует два типа структурно-ономасиологических исследований: межуровневый и стратификационный (одноуровневый). К первому относится книга Ф. Брюно «La pensée et la langue». Стратификационная структурно-ономасиологическая модель языка представлена у Л. Вайсгербера в «Inhaltsbezogene Grammatik» («Грамматике, ориентированной на содержание»).

В концепции активной грамматики Л.В. Щербы в основном представлен её структурный аспект (внеязыковое содержание – языковая форма).

Л.В. Щерба называл слова­ри и грамматики «языковыми системами» (второй аспект языковых яв­лений). В статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» он заявлял, что словарь и грамматика долж­ны исчерпывать знание языка: «Но я полагаю, что достоинство словаря и грамматики должно измеряться возможно­стью при их посредстве составлять любые правильные фразы во всех случаях жизни и вполне понимать всё говоримое на данном языке» [Щерба, 2004, с. 25-26].

Приведённый Л.В. Щербой пример лингви­стического (синтаксического) эксперимента с фразой никакой торговли не было в городе может послужить структурно-ономасиологической грамматике, так как она освещает вопросы, связанные с отбором говорящим различных формально-языковых вариантов для выражения определенного внеязыкового содержания.

В извлечениях из книги «Преподавание иностранных языков в средней школе» Л.В. Щерба отмечал, что в активной грамматике нужно исходить из выражения мыслей, приказаний или желаний. В связи с этим необходимо установление общего характера предложе­ния, т.е. его коммуникативного типа (сообщения, вопроса, восклицания, пожелания или просьбы).

В основе функционального аспекта ономасиологического подхода лежит процесс перевода единиц языка, выбранных говорящим для создаваемых речевых единиц, в единицы речи. Этот этап обычно называется актуализацией языковых единиц в речевые, или фразообразованием.

Процесс фразообразования включает в себя три актуализационных периода – лексический, морфологический и синтаксиче­ский. Первый из них состоит в отборе лексем для создаваемого предложения, второй – в переводе лексем в словоформы и третий – в стемматизации и линеаризации предложения. Под стеммой предложения понимается его состояние, предшествующее его линейному состоя­нию. Традиционная грамматика ставила в центр стеммы подле­жащее, последователи Л. Теньера – глагольный предикат.

Примером функционально-ономасиологической мо­дели языка может служить «психомеханика» Гюстава Гийома. В отличие от Ф.де Соссюра, Г. Гийом сосредоточил своё внимание не на оппозиции языка речи, а на переходе языка в дискурс (фразу), названный им актом речевой деятельно­сти.

Функциональный аспект ономасиологической грамматики в некоторой степени представлен в активной грамматике Л.В. Щербы. В этом разделе учёный рассматривал правила употребления тех или иных языковых форм.

При разработке функционально-ономасиологического аспекта грам­матики Л.В. Щерба учитывал, что пассивная грамматика изучает функции, значения строевых эле­ментов языка, исходя из их внешней стороны, а активная – учит их употреблению. Поэтому в «Преподавании иностранных языков в средней школе» Л.В. Щерба писал: «В соответствии с вышеизложенным в плане пассивной грамматики материалом в плане активной грамматики необходимо излагать правила образования форм родительного падежа множественного числа примерно так: родительный падеж множественного чис­ла образуется посредством нулевого окончания от существительных, имеющих в именительном падеже единственного числа какое-либо окончание (книг-а – книг-, зе­мл-я – земель-, кольц-о – колец)» [Щерба, 2004, с. 338].

Функциональный аспект (языковая система – речь) представлен в концепции активной грамматики Л.В. Щербы меньше, чем её структурный аспект (внеязыковое содержание – языковая форма).

В четвёртой главе «Системная направленность грамматической концепции Л.В. Щербы» анализируется дисциплинарная структура активной грамматики Л.В. Щербы.

Основные отделы грамматики были намечены Л.В. Щербой в его докторской диссертации «Восточнолужицкое наречие», но общее понимание грамматики он дал в «Очередных проблемах языковедения». Первый отдел грамматики, словообразование (вопрос о создании новых слов), учёный делил на 4 вида: морфологическое, фонетическое, словосложение и семантическое. Вторым отделом грамматики он назвал правила формообразования: «Его можно было бы называть морфологией, но название это скомпрометировано разными его употреблениями» [Щерба, 2004, с. 53]. Формообразование, как и словообразование, может быть морфологическим, фонетическим и сложением. Третьим отделом грамматики Л.В. Щербы был синтаксис, хотя он утверждал: «Но насчет его содержания существуют очень разные мнения» [Щерба, 2004, с. 56]. Четвёртым отделом грамматики Л.В. Щерба считал фонетику: «Никто, конечно, не возражает против наличия фонетики в системе каждого языка, но многие хотят противополагать её как «физиологию речи» или как «физиологию звука» грамматике» [Щерба, 2004, с. 57].

Сам Л.В. Щерба не был до конца уверен в полной справедливости своих представлений о дисциплинарной структуре грамматики, поскольку у него были сомнения насчёт отнесения к грамматике фонетики и лексикологии.

Фонетическая и фонологическая концепции Л.В. Щербы базировалась на принципах, заложенных его учителем И.А. Бодуэном де Куртенэ. Л.В. Щерба, противополагая активную и пассивную грамматику, видел целесообразность разграничения «активной» и «пассивной» фонетики.

Л.В. Щерба не выво­дил фонетику из грамматики (обычная триада: фонетика – грамматика – лексика), а включал её в грамматику, так как задача фонетики – исследовать общие правила данного языка в области звуков.

Идея Л.В. Щербы о фонеме как системе контрастов, выделяемых при их сравнении, предвосхитила положения Н.С. Трубецкого, выводившего в своей работе «Grundzüge der Phonologie» («Основы фонологии») [1939] понятие фонемы из поня­тия фонологической оппозиции при сравнении звуков.

Лексикология в грамматике Л.В. Щербы занимала пограничное положение. О противопоставлении грамматики лексике или лексикологии Л.В. Щерба рассуждал в «Очередных проблемах языковедения»: «На первый взгляд, естественно противопоста­вить обозначение самостоятельных предметов мысли (лексика) и выра­жение отношений между этими предметами (грамматика)» [Щерба, 2004, с. 50-51]. Учение Л.В. Щербы о лек­сических категориях было связано с учением о формообразовании и словооб­разовании.

Поскольку тенденция к отграничению лексикологии от лексикографии была лишь намечена у Л.В. Щербы, вместе с лексикографией из грамматики им исключалась и лексикология.

Особый интерес в связи с разграничением Л.В. Щербой активной и пассивной грамматики представляет его учение о строевых элементах предложения, в виде которых может, в сущности, выступать лю­бая часть речи.

Л.В. Щерба выделял две соотносительные категории частей речи: знаменательные и служебные слова, причём первые имеют самостоятельное значение, а вторые лишь выражают отношение между предме­тами мысли.

В 30-е годы XX в. Л.В. Щербой был поставлен вопрос о создании общей теории лексикографии. Результатом трудов учёного стал задуманный, но лишь частично выполненный «Опыт общей теории лексикографии».

В лексикографической теории Л.В. Щербы отра­зились его общелингвистические взгляды. Различая грамматику активную (грамматику отправителя сооб­щения) и пассивную (грамматику получателя сообще­ния), он считал необходимым разграничивать активный и пассивный запас слов.

Активная лексика и грамматика, направляющая речевую деятельность говорящего, противостоят его пассивной лексике и грамматике. Если пассивная лексика – это слова, которые говорящий воспринимает и понимает, но в своей речи не применяет, то активная лексика (или активный словарный запас) – это те слова и их значения, которые говорящий не только понимает и знает, но и сам употребляет.

В качестве отправного пункта для построения активной грамматики Л.В. Щерба рассматривал идеографические («идеологические») словари, в которых слова классифицируются в соответствии с картиной мира. В работе «Преподавание иностранных языков в средней школе» он указывал: «В лексике мы с давних пор различаем словари, исходящие из звуко­вой формы слов, и словари, исходящие из значения слов, – так называемые «идеологические» словари (на практике вместо последних, к сожалению, употребляются обыкновенно национально-иностранные словари). Первые обслуживают пассивное изучение языка, а вторые – активное» [Щерба, 2004, с. 333]. Очевидно, что эти размышления Л.В. Щербы были навеяны работами Ш. Балли.

Словообразование как самостоятельный объект ис­следования начало привлекать внимание советских языковедов примерно с середины 40-х годов. До этого времени словообразование рассматривалось либо в морфологии, либо – как самостоятельный раздел – рядом с морфологией.

Противопоставление словообразования формообразованию в теории Л.В. Щербы было связано с учением о формах слова. «Под «формами» слова он понимал материально разные слова, обозначающие или разные оттенки одного понятия или одно понятие в разных его функциях. По этой причине, например, такие слова, как fero, tuli, latum, считаются формами одного слова.

Задачи пассивного словообразования Л.В. Щерба связывал с отображением словообразовательных средств языка и их функций на материале уже готовых (созданных) слов.

В «Восточнолужицком наречии» Л.В. Щерба начал исследование структуры слов описанием «способов обозначения посредством одного слова новых понятий». «То, что обыкновенно излагается в грамматиках под названием словообразования, – отмечал Л.В. Щерба, – является по большей части отрывочными сведениями о морфологическом составе слов, притом зачастую со смешением прошлых языковых со­стояний с настоящими. Изредка, кроме того (в новейшее время), сооб­щаются и некоторые сведения о значении некоторых морфологических частей. Несомненно, что все эти сведения весьма важны для полного понимания данного языка; но они всецело относятся к словарю, где и должны найти себе место» [Щерба, 1915, с. 75-76].

Отдел словообразования в грамматике должен содержать систему способов активного словообразования, т.е. производства новых слов.

Л.В. Щерба относил отдел словообразования к сфере словаря, где должна быть дана и делимость слова, если его состав ощутим и мо­жет быть фактором речи. В статье «Очередные проблемы языковедения» Л.В. Щерба указывал, что, хотя такие слова, как писальщик, читальщик, ковырялъщик не входят в словарь, они могут быть сделаны и правильно поняты; а например, носильщик, писатель – слова, вошедшие в словарь, но ещё живые в своем составе и могли бы быть сделаны; с другой стороны, метельщик, как давно сделанное слово, снова не может быть сделано, но в своём составе понятно.

Л.В. Щербе принадлежит разграничение четырёх типов словообразования – морфологического (суффиксаль­ного, префиксального, инфиксального), фонетического (морфологизованное чередование типа зелён-ый/зе-лень, чёрн-ый/чернь), семантического (например, руч­ка дверная и ручка пишущая) и словосложения.

Активное словообразование Л.В. Щерба относил первоначально к лексике (словарю), а пассивное включал в грамматику. Он придавал пассивному словообразованию статус «грамматической», а не «лексической» дисциплины. Такое решение вопроса о дисциплинарном статусе словообра­зования связано с интерпретацией им грамма­тического как типового, а лексического как единичного. Но в конечном счёте Л.В. Щерба включил в грамматику как актив­ное, так и пассивное словообразование. Задачи последнего из этих разделов он связывал с показом словообразовательных средств языка и их функций в уже созданных словах, а задачи первого – с показом тех способов словообразования, с помощью которых могут создаваться в данном языке новые слова.

Формообразование – раздел грамматики, изучающий видоизменения слова с сохране­нием его лексического значения. О формообразовании Л.В. Щерба писал в статье «Очередные проблемы языковедения»: «Его можно было бы называть морфологией, но название это скомпрометировано разными его употребле­ниями» [Щерба, 2004, с. 53].

Морфологический материал находился в фокусе внимания Л.В. Щербы при создании грамматической теории. В «Преподавании иностранных языков в средней школе» он писал об изложении фактов для пассивного знания языка: «Окончания -ам, -ами, -ах имеют соответственно значения дательного, творительного и предложного падежей множественного числа имён существительных: стол-ам, стол-ами, (о) стол-ах, кольц-ам, кольц-ами, (о) кольц-ах; звер-ям (т.е. [zv´er´-am]), звер-ями (т.е. [zv´er´-am´i] , о звер-ях (т.е. [zv´er´-aх]) и т.д.» [Щерба, 2004, с. 333].

Задачи активной морфо­логии учёный связывал с созданием словоформ в акте фразообразования: «В активной грамматике необходимо исходить из потребностей, ищущих себе выражения мыслей, приказаний, желаний и т.п. Прежде всего надо выяснить общий характер предложения, в которое должно отлиться высказываемое, – в частности, будет ли это сообщение, вопрос, восклицание, пожелание, просьба и т.п.» [Щерба, 2004, с. 335-336].

Формообразование существительных было показано Л.В. Щербой ещё в его работе «Восточнолужицкое наречие». К формообразованию в группе существительных Л.В. Щерба от­нёс, кроме систем падежных форм единственного и множественного числа, не только имена уменьшительные и увеличительные, но и парные, коррелятивные существительные, отличающиеся лишь родополовыми значениями, например, «jelen 'олень', jelenica 'оленья самка', kjarla 'парень', kjarlica 'девка'» [Щерба, 1915, с. 84].

Значительное место в работах Л.В. Щербы отведено синтаксису. Здесь Л.В. Щерба особо ценил идеи Ф.Ф. Фортунатова: «Отчасти исходя из идей Фи­липпа Фёдоровича, а отчасти отталкиваясь от них, я строю свой синтак­сис» [Щерба, 1963, с. 93]. Вначале синтаксис в концепции Л.В. Щербы имел ярко выраженный психологический и фонетический, а не логический уклон, и основным для учёного было понятие не предложения, а синтагмы.

Именно в сфере синтаксиса, по мнению Л.В. Щербы, наиболее резко ощущаются различия пассивного и активного аспектов грамматики. В «Восточнолужицком наречии» Л.В. Щерба признал основной синтаксической единицей (синтагмой) «группу слов, выражающих одно понятие» [Щерба, 1915, с. 145].

Л.В. Щерба утверждал в «Очередных проблемах языковедения»: «При пассивном аспекте приходится исходить из форм слов, исследуя их синтаксическое значение (что и составляло основное содержание синтаксиса в прежние времена). Далее, при пассивном аспекте надо изучать слово­сочетания и порядок слов в них, определяя их синтаксическое значение, наконец фразовое ударение и интонацию, отыскивая синтаксическое значение и этих средств выражения» [Щерба, 2004, с. 56].

Учёный считал, что при любом аспекте грамматики все значения форм слов должны изучаться в отделе формообразования: «Самое форму нельзя определить вне её значения: ведь только на основании значения можно констатировать, что во фразах он отпорол рукава и он отпорол обшлаг рукава мы имеем дело с двумя раз­ными формами слова рукав» [Щерба, 2004, с. 56].

Схожим образом Л.В. Щерба подходил к трактовке активного синтакси­са. Если пассивный синтаксис занимается описанием разных функций синтаксических средств языка (порядка слов, фразового ударения, инто­нации), то активный синтаксис занимается изучением синтаксических средств языка, служащих для выражения определенных со­держательных категорий.

В активном аспекте синтаксиса рассматриваются вопросы о способах выражения мыслей, например, о выражении предикативности, описания объектов дей­ствительности, логического суждения и т.п. В «Очередных проблемах языковедения» Л.В. Щерба привёл примеры с выражением количества вещества в нескольких языках: «По-русски и по-французски раз­ными количественными словами с род. пад. вещества, а по-немецки – количественными словами и с названием вещества в неизменной форме: с куском мяса, avec un morceau de viande, mit einem Stück Fleisch; стакан пива, un verve de biere, ein Glas Bier, десять стаканов пива, dix verres de biere, zehn Glas Bier и т.д.?» [Щерба, 2004, с. 56]. Активный аспект синтаксиса лингвист считал наименее разработанным в грамматике.

В активном синтаксисе Л.В. Щерба выделял следующие этапы: сначала выяснение общего характера предложения (сообщения, вопроса, восклицания, пожелания или просьбы, затем другие антитезы (утверждение – отрицание, одночленность – двучленность), правила построения син­тагм и их групп. В связи с правилами «рас­пространения глагола» Л.В. Щерба рекомендовал «излагать употребление предлогов и падежей при глаголах, исходя ... из потребностей выражаемой мысли: выражение предмета, на который переходит действие глагола, выра­жение лица или предмета, для которого что-то делается, выражение орудия действия, выражение лица, действую­щего при страдательном обороте, выражение направления действия, его места, его времени и т. д. и т. д.» [Щерба, 2004, с. 337].

В активной грамматике в целом, на пути от содержания к форме, Л.В. Щербой намечены следующие стадии: сначала рассматри­вается общая коммуникативная установка высказывания, а затем особенности его структуры; потом синтаксические роли или «глубинные» падежи (или, во всяком случае, «синтаксис падежей»), а далее их «поверхностные репрезентации», их морфологи­ческое выражение с помощью тех или иных окончаний.

В связи с проблемой создания активной грамматики Л.В. Щерба затрагивал и вопрос о создании „идеологической грамматики“ (исходящей из семантической стороны, независимо от конкретного языка).

С 60-х годов XX века наметился сдвиг интересов лингвистов в сторону изучения функционирования языковых единиц. Оказалось, что очень многие новые направления в лингвистике вполне соотносимы с иде­ями Л.В. Щербы. С ними соотносимы основные понятия лингвистики текста и современной синтаксической семантики.

Позиция Л.В. Щербы в отношении актуального членения предложения уточнена в статье «О взаимоотношениях родного и иностранного языков». Актуальное членение высказывания связано с его идеями о последовательности членения. Теория синтагмы разви­валась на анализе звучащей, устной речи. Отсюда и важность интонации, и единственность ударения. Актуальное чле­нение как бы продолжает теорию синтагм, но возникло оно на основе анализа письменного текста и потому вторично в отно­шении к теории синтагм.

Грамматическая концепция Л.В. Щербы системоориентирована. Роль её основных системообразующих факторов выполняют синхроническая и ономасиологиче­ская ме­тодологические установки. На первый план выходит ономасиологический (активный) фактор: грамматическая система, созданная Л.В. Щербой, представляет со­бой, в конечном счёте, модель активной грамматики (речевой деятельности говорящего), на­правленной на создание предложения.

Дисциплинарная структура грамматики связывалась Л.В. Щербой со следующими проблемами: 1) со­отношением исторической и описатель­ной грамматики; 2) содержанием (подразделением) грам­матики и её противопос­тавлением словарю; 3) различением активной и пассивной грамматики. В состав грамматики русский учёный включил четыре отдела – фонетику, словообразование, формообразование и синтаксис.

Л.В. Щерба противопоставлял «активную» и «пассивную» фонетику на психофонети­ческой основе. Ученый включал фонетику в грамматику ввиду того, что задача фонетики – исследовать общие правила языка в об­ласти звуков. Л.В. Щерба не принимал разделение фонетики и фоноло­гии.

В работах Л.В. Щербы отчётливо проведено противопоставление грамматики и лексики как типовых и единичных элементов. Учёный задумы­вался о пятом разделе грамматики – лексикологии, но под лексикой он пони­мал прежде всего словарь как предмет лексикографии. Он объединял реше­ние лексикографических задач с задачами лексикологических, грамматиче­ских, семантических и стили­стических исследований.

Разработка Л.В. Щербой положения о традиционных (исходящих из звуковой формы слов) и «идеологических» (исходящих из значения слов) словарях оказало большое влияние на развитие современной лексикографии.

В концепции активной грамматики Л.В. Щербы противопоставление словообразования и формообразования было связано с учением о формах слова. Задачи пассивного словообразования связывались учёным с описа­нием словообразовательных средств языка и их функций на материале гото­вых слов. Задачи активного словообразования Л.В. Щерба соотносил с опи­санием словообразовательных средств языка и их функций на материале соз­даваемых слов, состав которых мо­жет быть фактором речи.

В основе грамматической теории Л.В. Щербы лежит описание речевой деятельности говорящего. Именно поэтому основная методологическая осо­бенность этой теории состоит в её ономасиологической направленности. С этой позиции и должно рассматриваться определение места русского учёного в истории языкознания.

Несмотря на то, что грамматическая концепция Л.В. Щербы была соз­дана в первой половине XX в., её методологическое значение непреложно и в настоящее время. Л.В. Щерба смог создать такую модель грамматики, которая позволяет дать критическую оценку не только ранних, но и современных ономасиологических тео­рий. Его активная грамматика показывает необходимость диалектического применения мето­дов ономасиологического и семасиологического подходов при анализе язы­ковых явлений. Активная грамматика Л.В. Щербы вносит существенные изменения в теорию методики преподавания русского и иностранных языков и намечает путь построения новых грамматик.

Проведённое исследование методологических особенностей концепции активной грамматики Л.В. Щербы носит открытый характер. Положительной чертой этого является возможность дальнейшего изучения различных сторон грамматической теории Л.В. Щербы. С другой стороны, представляется перспективным применение методов синхронического и диахронического анализа, семасиологического и ономасиологического подходов в их структурном и функциональном аспектах и системного подхода при исследовании грамматических концепций отечественных и зарубежных лингвистов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. 
   Самарин, Д.А. Г. Шухардт и Л.В. Щерба (сравнительный анализ концепций языка) [Текст] / Д.А. Самарин // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. – Иркутск, 2008. – № 4. – С. 83-87 (0,5 п.л.).
   
2. Самарин, Д.А. Проблема смешения языков в концепции Г. Шухардта [Текст] / Д.А. Самарин // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. – Иркутск, 2010. – № 2. – С. 75-79 (0,5 п.л.).
   
3. Самарин, Д.А. Антагонизм Гуго Шухардта по отношению к младограмматикам [Текст] / Д.А. Самарин // Вопросы теории текста, лингвостилистики и интертекстуальности. – Иркутск, ИГЛУ, 2008. – С. 83-93 (0,6 п.л.).
   
4. Самарин, Д.А. Специфика методов О. Есперсена и Л.В. Щербы [Текст] / Д.А. Самарин // Вопросы теории текста, лингвостилистики и интертекстуальности. – Иркутск, ИГЛУ, 2008. – С. 93-104 (0,7 п.л.).
   
5. Самарин Д.А. Методологическая оценка соссюровской концепции языка Л.В. Щербой [Текст] / Д.А. Самарин // Вопросы теории текста, лингвостилистики и интертекстуальности. – Иркутск, ИГЛУ, 2010. – С. 78-89 (0, 7 п.л.).