Введение
| Вид материала | Доклад |
- Джон Р. Хикс. "Стоимость и капитал", 4314.44kb.
- Введение глава психологизм как особенность характерологии в рассказах Всеволода Иванова, 12.47kb.
- Лабунец Ольга Юрьевна мытищи 2009 г. Оглавление Введение 3 Использование видеофильмов, 263.17kb.
- Анализ и планирование трудовых показателей Аудит и контроллинг персонала Введение, 12.45kb.
- Программа курса. План семинарских занятий Методические рекомендации Новосибирск 1999, 340.75kb.
- Учебной дисциплины (модуля) Наименование дисциплины (модуля) Введение в спецфилологию:, 83.08kb.
- 1. Целеполагание в процессе менеджмента Введение, 49.78kb.
- Пояснительная записка. Особенностью курса «Введение в языкознание» является высокая, 305.75kb.
- Курносов Владимир Анатольевич Волжск 2007 Оглавление Введение 3-5 Глава I. Юродство, 355.39kb.
- Целевые программы и непрограммная деятельность Распределение расходов по целям, задачам, 396.48kb.
Положение детей
Дети Хабаровского края продолжают оставаться самой беззащитной, самой страдающей категорией населения.
Их права нарушаются с момента рождения.
«…Ежегодно в Хабаровске около ста матерей отказывается от своих детей прямо в родильных отделениях…» (газета «Хабаровский Экспресс», 15-22.06.2005)
Те младенцы, которых мамы не оставляют в роддомах, нередко заканчивают жизнь трагически.
«В Хабаровске от голода скончался малыш.
Смерть годовалого малыша констатировали врачи скорой помощи, приехавшие на вызов в одну из квартир дома №18 по ул.Вологодской. Ребенок почти неделю находился один в квартире. Родители мальчика пили где-то неделю, а малютка был дома один и умер от недостатка воды и еды» (газета «Хабаровский Экспресс», 4-11.05.2005)
Огромной проблемой для родителей стало устройство детей в детские сады.
«…За 13 прошедших лет в краевом центре было закрыто 155 детских садов – 57 муниципальных, 98 – ведомственных»
Подросшие дети подвергаются жестоким истязаниям спившимися, потерявшими человеческий облик взрослыми особями, называющими себя родителями.
«РОМКА
7 июня 2004 года 28-летняя Антонина Щ. проснулась с больной головой – накануне изрядно перебрала. Зашла на кухню, пошарила по закуткам и настроение совсем упало: выпить ни капли. Оставалось перекусить, но готовить она была не в состоянии. С криком:»Мать жрать хочет!» мама пригнала на кухню 7-летнего сына Ромку. Мальчик стал чистить картошку. После смерти отца парнишка оставался в доме и за поломойку, и за кухарку, и за няньку младшей сестренки.А кому еще быть за старшего? Очередной мамин сожитель выполнял в семье единственную обязанность – пил.
Через некоторое время мама вновь зашла на кухню, и ей показалось, что Ромка чистит картошку слишком медленно и неправильно. И тогда она выхватила из рук сына нож и ударила его в ногу. В крестец. Потом, схватив парнишку за шиворот, она швырнула его на пол и несколько раз пнула его ногой в живот. Хорошо, что в этот момент зашел в гости Ромкин двоюродный брат. Отогнав мать в сторону, он отвел ребенка в больницу.
В приемном покое белый как полотно мальчик корчился от боли. Прямо под капельницей его отправили в детскую краевую клиническую больницу. Помимо колото-резанной раны в области крестца, врачи обнаружили в брюшной полости мальчика литр крови. Требовалась срочная операция. Врачи откачивали кровь из брюшины и обратно вливали в Ромкины вены. Пока мальчик лежал в больнице, его навещали двоюродный брат и тетя. Мать не пришла ни разу.
Суд Хабаровского сельского района 10.02.05 признал Антонину Щ. виновной в причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни и приговорил её к 5-ти годам лишения свободы в колонии общего режима. Ромку и 4-х летнюю сестренку определили в детский дом…
ВАНЬКА
Таким же образом в детдом попал и 11-летний Ванька. Та же история: вечно пьяная мать и часто меняющиеся вечно пьяные её сожители. За старших Ванька с сестренкой Викой.
В октябре 2004 года они решили навести порядок в комнате: пыль протерли, полы помыли и стол передвинули. Тут и мама Марина проснулась. В середине дня и в скверном настроении.
Она сразу накинулась на сына: как «урод недоношенный» посмел переставлять мебель без её ведома. Пряжкой ремня она ударила сына по голове. Хлынула кровь. Рана едва успела затянуться, как мальчишка опять попал под горячую руку – уронил обогреватель. Соседи видели, как во дворе, куда Ванька выбежал, спасаясь от ударов, мать била его лопатой. На следующий день мальчик с трудом добрел до школы.
Пришлось обо всем рассказать учительнице, которая отвела Ваньку в медпункт. Медсестра лишь вздохнула: голова ребенка была сплошь покрыта шрамами. Через 4 дня Ванька опять пришел с разбитой головой. На следующий день не пришел вовсе: одноклассники смеялись над забитым ребенком.
Его маму уже однажды привлекали к уголовной ответственности за нанесение побоев детям, а что толку? Приговорили её к 6-ти месяцам исправительных работ, а родительских прав не лишили. В детдомах не нашлось ни одного места для маленького Вани… И опять для него начались кошмарные дни.
В ноябре 2004 года против Марины К. снова завели уголовное дело по более тяжкой статье: систематическое истязание. 21.03.2005 суд Хабаровского сельского района приговорил её к 4-м годам лишения свободы в колонии общего режима.
…Только в последнее время матери-садистки стали получать реальные сроки. Раньше они чаще несли административную ответственность. Есть море социальных причин, породивших подобную жестокость.
…У нас даже многие не опустившиеся люди любят говорить, что «наши дети этой стране не нужны, зачем мы их рожали?»…(газета «Амурский меридиан», 29.06.2005)
«Пятилетний Темка не умел говорить и едва ходил, когда его забрали у родителей. В доме к нему относились как к животному: он ел, словно щенок, и по нужде ходил где придется. Людей боялся – повизгивая, забивался в дальний угол…»
«газета «Аргументы и факты – Дальинфоорм», № 47, 2005)
Девочки-подростки подвергаются и другому насилию.
«В Советской Гавани некий предприимчивый молодой человек содержал на съемной квартире нескольких девочек-подростков 13-14 лет, которых, предварительно посадив на иглу, сдавал в «аренду» всем желающим за 300-400 рублей в час. По некоторым данным, клиентами были весьма солидные в городе люди…» (газета «Тихоокеанская звезда», 19.02.2005)
Особенно славен преступлениями в отношении детей город Амурск.
«Амурск – по части криминала далеко не самый благополучный город. На памяти сотрудников милиции и прокуратуры потрясающие случаи, связанные с преступными посягательствами на детей. На проспекте Строителей ранним вечером подростка убили ударом ножа. Труп другого мальчишки нашли в подвале дома. В поселке Эльбан психопат обманом заманил в машину и убил малолетнюю девочку. Другую в Амурске в ночь на первомайские праздники некое чудовище похитило прямо через окно её квартиры на первом этаже. Изуродованный труп ребенка наутро нашли в нескольких десятках метров, в кустах. Около года назад два молодых «отморозка» пытались совершить акт мужеложства и убили на берегу Амура 14-летнего подростка. А впоследствии сами стали жертвой мести со стороны его родственников…» (газета «Тихоокеанская звезда», 23.03.2005)
«Ежегодно в Хабаровском крае остаются без попечения родителей от 1 700 до 1 700 детей. Количество детей-сирот с каждым годом увеличивается…» (газета (Хабаровские вести», 27.09.2005)
«Только в Южном округе Хабаровска насчитывается более тысячи семей, нуждающихся в социальной поддержке, из них около 600 неблагополучных. А это, прежде всего семьи, в которых родители алкоголики, а воспитанием детей занимается улица. Что такое дом и родительская любовь, эти ребята не то что забыли, но никогда и не знали. Перед глазами вечно пьяные мама с папой, которым нет до них никакого дела.
«Вы бы видели, как они живут! – рассказывает педагог организации «Возрождение семьи» Ольга Астафьева. – Со стен свешивается штукатурка, видны даже рейки. В полах – выбоины. Спят в одежде прямо на полу. Вместо кроватей – груда тряпья. В доме – шаром покати. Разве захочешь тут жить?»
…Количество неблагополучных семей в Хабаровске:
Центральный округ – 243 семьи; Южный округ – около 600 семей; Северный округ – 454 семьи; Железнодорожный округ – 618 семей» (газета «Хабаровский Экспресс», 9-16.03.2005)
«Говорят, после войны в Хабаровском крае было два детских приюта. Сейчас только в районе имени Лазо их три. Оказывается, в России детская беспризорность – явление непреходящее» (газета «Приамурские ведомости», 05.05.2005)
«…Согласно нормативам закона о профилактике безнадзорности в Хабаровске на 600 тысяч населения должно быть 10 социальных приютов, 10 социально-реабилитационных центров для детей и 11 центров помощи семье и детям. У нас же в городе в настоящий момент только один приют и один центр…» (газета «Амурский меридиан», 04.05.2005)
«…Содержание одного ребенка в детском доме в прошлом году обошлось в 140 тысяч рублей. Число детских домов в крае не сокращается и они переполнены: на 2249 мест в 37 детских домах края сегодня живут 2936 детей» (газета «Тихоокеанская звезда», 16.09.2005)
«…Двенадцатилетний мальчик сказал: «Детский дом – это тюрьма». Он высказал то, что живет в сознании каждого из воспитанников детского дома. Дети не понимают, почему они живут в казенном учреждении, что они сделали такого плохого, за что их отправили в эту «тюрьму».
…Как ни печально, но 80% выпускников детских домов пропадают для общества. Наркомания, алкоголизм, преступления, завершающиеся лишением свободы – вот итог жизни многих детдомовцев, ощутивших в полной мере свою ненужность «на воле»…» (газеты «Хабаровский Экспресс», 15-22.06.2005, «Хабаровские вести», 10.03.2005)
Между тем краевая власть считает доблестью и предметом гордости открывать в регионе каждый год новые детские дома.
Да и как могут относиться чиновники к этой проблеме, если не подозревают о её существовании.
«Недавно в Хабаровский краевой социальный приют для детей и подростков министерства социальной защиты Хабаровского края позвонил (не будем называть фамилию) высокопоставленный чиновник из городской администрации. Административная головушка имела в себе план перепрофилирования помещений приюта и очень интересовалась, чем работники этого приюта занимаются. Узнав, что большинство постояльцев приюта – это малолетние хабаровские беспризорники, бродяги и просто попавшие в беду дети, чиновник удивленно спросил: «А что, мы еще не покончили с беспризорностью?» (газета «Приамурские ведомости», 09.08.2005)
«В Хабаровске полторы тысячи детей содержатся в детских домах и интернатах. Практически все казенные учреждения переполнены и уменьшения количества социальных сирот в перспективе не ожидается, а скорее наоборот: суды завалены делами о лишении родительских прав. И на этом фоне чиновники от образования заявляют, что государство повернулось лицом к обездоленным. В приютах детишки якобы ни в чем не нуждаются. Так ли это?
ПО СЛОВАМ директора социально-реабилитационного центра и депутата городской думы Владимира Никулина, в детских домах не все так радужно, как заявляют чиновники от образования. Да, дети накормлены, обуты и одеты, никто не спорит.
- Но дети есть дети: они не могут жить без сладостей, красивых игрушек, зрелищных праздников, подарков, -говорит Владимир Иванович. - И бесполезно объяснять, почему у одних это есть, а у других нет. О том, что в приютах детишки во многом обделены, у нас предпочитают не говорить, руководствуясь простой логикой: с пьющими родителями дети и этого не имели. А детдомовские ребятишки очень чутко ощущают социальную разницу и часто выходы в город вместо удовольствия доставляют боль: вокруг столько соблазнов, им недоступных. И в школе дети чувствуют себя неуютно. Они отлично видят, что «домашние»сверстники одеты гораздо лучше, и рюкзаки у них красивее, и тетради «круче», и сотики у каждого. Кто-то скажет: подумаешь, какая ерунда, не это главное. Да нет, в таком возрасте что может быть важней.
По словам Никулина, содержание одного ребенка в месяц в среднем обходится в десять тысяч рублей. Цифра впечатляет. Но если учесть, что в эту сумму какие только показатели не «забиты», начиная с бензина на старенький автобус и заканчивая зарплатой уборщице, то реальная стоимость жизни ребенка оказывается не такой высокой. На питание в среднем на детскую душу приходится 100 рублей. Разве много? Существуют строгие нормы, поэтому сладости и прочие лакомства выпадают из рациона. Как утверждают чиновники, основной упор делается на сбалансированность пищи. Но пятилетнего ребенка трудно успокоить речами о преимуществах здорового питания. А ведь так вместо ежедневной каши хочется мороженого! Речь, конечно, не идет о том, что ребенку нужно во всем потакать, но и постоянно ущемлять его права тоже нельзя.
Одежда для детдомовцев покупается также из нормативных соображений (обеспеченность детей ограничивается рамками правительственного постановления: одни ботинки на год, пальто на два года и т. д.). Качественную вещь можно носить долго - кто спорит. Но где вы видели китайский ширпотреб высокого качества? Через пару месяцев сапоги трещат по швам, а курточка превращается в тряпку. Никакие нормы не выдерживают. К тому же у детей нет выбора. Вещи закупаются большими партиями, и никто никогда не спросит отдельно взятого ребенка: тебе это нравится? Главное, чтобы не голый ходил.
Нельзя, конечно утверждать, что дети никогда не едят конфет, совсем не имеют игрушек, не носят красивых вещей. Время от времени элементарные детские радости детдомовцам бывают доступны, но чаще благодаря спонсорам.
Проблемы нет?
В САМИХ детских домах тепло и уютно. Сейчас обстановку там стараются приблизить к домашней, но, по сути, создают лишь видимость благополучия. В Хабаровске немало, например, детсадов, приспособленных под детдома. Там не хватает спален, и в одной комнате порой спят по 20 детей от 7 до 18 лет.
В некоторых детдомах нет кабинетов психологической разгрузки, учебных классов, спортивных залов. Что уж говорить о досуге детей! На эти цели средств практически не выделяется. А подростки хотят, так же как и их сверстники, чем-то заниматься: борьбой, танцами, музыкой; знать компьютер, иностранные языки. Клубы по интересам в детдомах есть, но они не отвечают запросам нынешнего поколения. Вывозить воспитанников в кино, театр, на экскурсии порой тоже проблема. Единственный на весь детдом автобус или поломан, или бензина нет. Девочки взрослеют и желают хорошо выглядеть. Косметика, модная стрижка... Нормальное желание, но для детдомовцев практически неосуществимое.
О будущем детей и говорить страшно. Раньше сирот худо-бедно, но обеспечивали жильем, а сейчас больше 300 выпускников казенных учреждений маются по чужим углам. Если в год удается одного подростка «осчастливить» койко-местом— уже достижение. А в большинстве своем детдомовские дети, получив от государства мизерную сумму на «взрослую» жизнь, за порогом приюта остаются абсолютно никому ненужными. Иногда им приходится даже хуже, чем выходцам из зоны, потому как зеки хоть какую-то профессию получают.
Все эти проблемы вряд ли возможно решить с помощью только государственного финансирования «по нормам», какими бы они не были…»
(газета «Аргументы и факты – Дальинформ», №47, 2005)
«В Хабаровске полторы тысячи детей содержатся в детских домах и интернатах. Практически все казенные учреждения переполнены
В результате детей в Хабаровском крае с каждым годом становится меньше и меньше.
«…Потеряли 3 000 детей. Настолько меньше школьников в Хабаровске переступят порог класса в 2005 году…» (газета «Золотой Рог», 30.08.2005)
Проблему детей-сирот могли решить патронатные семьи.
Но на содержание их власти не находят денег. Краевые чиновники кивают на отсутствие федерального закона о патронатных семьях, хотя почему-то для 12 регионов России это отсутствие не стало препятствием для появления местного закона о патронатных семьях и успешной работы этого института в течение уже многих лет.
По мнению краевых чиновников, «проблема в том, что закон о патронате не принят на федеральном уровне. Правда, во многих российских регионах это не стало тормозом: в двенадцати территориях патронатные семьи давно и успешно работают, а детские дома закрываются за ненадобностью, еще столько же краев и областей работают над законом и над организацией новой системы воспитания сирот.
Закона в Хабаровском крае нет, но есть даже не один, а два законопроекта. Ожидалось, что они будут рассмотрены депутатами краевой думы еще в августе прошлого года. Проекты ушли на согласование в отраслевые министерства и канули в Лету, по слухам, застряли где-то у финансистов…» (газета «Тихоокеанская звезда», 16.09.2005)
«Социальное сиротство – термин, все чаще и чаще употребляемый, характеризует еще одну область неблагополучия в государстве, означающий, что при живых родителях дети одиноки. Дети, вечно ощущающие пинки, затрещины, голод и презрение более благополучных окружающих. Они «виноваты» лишь в том, что дети своих родителей, кои заводили свое потомство мимоходом или сломались под тяжестью обстоятельств.
Таких ребят все больше, особенно подростков. По сравнению с прошлыми годами в Хабаровском крае увеличилось число «беспризорных» девчонок процентов на 50. Их не хотят брать в детдома: 14-16-летние девушки, побывавшие на «свободе» - лишняя головная боль.
…Дети не только сироты у своих родителей, но и у государства…Старики, защищая свои права, могут выйти на демонстрации. Дети не пойдут. Мы, взрослые, должны отстаивать их интересы.
В Свердловской области, к примеру, уже десять лет работает закон о защите прав ребенка. У нас в Хабаровском крае он не принят до сегодняшнего дня…» (газета «Молодой Дальневосточник», 23.02. – 02.03.2005)
Положение заключенных
Условия содержания подозреваемых и обвиняемых в Хабаровском СИЗО продолжают оставаться бесчеловечными, пыточными.
«Среди вопросов, которые я обсуждал на встречах с представителями органов внутренних дел, гражданского общества и заключенными, были вопросы, связанные с арестом, содержанием под стражей и расследованием дел.
Мое внимание привлекали к тому, что в стране сохраняется традиция, унаследованная от советской эпохи, когда тюремное заключение считалось почти единственной и нормальной мерой. В то время как ст. 98 УПК предлагает широкий набор мер, чтобы избежать временного заключения под стражу подозреваемых, как, например, подписка о невыезде или залог, это используется крайне редко. Правилом остается арест.
Мои собеседники указывали мне, в основном, на существование фактов насилия и жестокого обращения со стороны представителей силовых органов в отношении лиц, содержащихся под стражей. Сам факт, что часть сотрудников совершает акты насилия или коррумпирована, подрывает доверие ко всей милиции. При этом надо отметить, что во время посещения отделения милиции в Краснофлотском районе Хабаровска я видел, что выдержки из УПК, в которых приводятся права лиц, содержащихся под стражей, были вывешены на стендах, и это можно лишь приветствовать.
Я получил многочисленные жалобы на акты насилия со стороны милиции в отношении лиц, находящихся в ИВС или в отделениях милиции. В таких ситуациях трудно разобраться, т.к. одна сторона мне направляет жалобы, а другая их опровергает. Основываясь на своем опыте, могу сказать, что милиция должна предусматривать такие случаи и создать систему, которая бы позволила максимально избегать необоснованных обвинений.
Материальные условия в некоторых местах заключения очень тяжелые. Например, в
Хабаровском СИЗО я посетил камеру для женщин-заключенных. В тесном помещении, чрезвычайно жарком и влажном, находилось 14 человек. В камере было маленькое окошко, через которое даже не проникал свет, отсутствовала какая-либо вентиляция воздуха, за исключением маленького вентилятора на столе в центре камеры, от которого не было никакого толка. Женщины, с которыми я беседовал, сказали мне, что в камере не хватает места для всех, и бывают дни, когда им приходится спать по очереди.
В той же хабаровской тюрьме я посетил штрафные изоляторы. Первый изолятор, который мне открыли, недавно был отремонтирован и находился в совершенно приемлемом состоянии. Однако когда я попросил открыть мне камеру рядом, то увиденное мной меня просто шокировало.
Это была тесная комната с окошком, через которое не проходил ни воздух, ни свет; стены были грязные, покрытые плесенью и влагой; унитаз был открыт, ничем не отделен, от него исходил резкий запах. На полу сидел заключенный. Он мне оказал, что у него есть право на душ раз в неделю, на прогулку продолжительностью один час в день во дворе, но ее заменили прогулкой на крыше, поскольку не хватало охранников…(из доклада комиссара Совета Европы пол правам человека Альваро Хиль-Роблеса) (газета «Хабаровский Экспресс», 17-24.08.2005)
Иное мнение об условиях содержания заключенных у прокурора Хабаровского края В.В.Малиновского.
«…Исправительные учреждения уже несколько лет в ведении Минюста, но прокуратура осуществляет надзор за соблюдением закона в их деятельности. Что-то не вызывает нареканий – бытовые условия, медицинское обслуживание, питание. Икрой и копченой колбасой, конечно, не потчуют, но жить можно. А вот нынешние экономические условия породили новые проблемы. И это не только недостаток финансирования. Раньше осужденные в колониях трудились, нередко приобретали специальность, выходили на свободу с заработанными «стартовыми» суммами, помогавшими устроиться на первых порах. Сейчас работы в колониях мало. И в конечном счете это нередко отражается на пострадавших. Ведь, не работая, преступник, отбывающий наказание, не может погасить материальный иск, который ему вменил суд. Человека обворовали или изувечили, причинили убытки или лишили трудоспособности, а вместо реальной компенсации – мыльный пузырь. И формально никакие ведомства в этом не виноваты. Но как прокурор не могу не отметить еще одного. Когда уголовно-исполнительная система находилась в ведении МВД, оперативники следственных изоляторов и колоний работали в одной упряжке с милицейскими. Цель была единой – раскрытие преступлений. И спрос за это был общий. Сейчас такое взаимодействие ослабло. Да и контроль за осужденными оставляет желать лучшего» (из интервью с прокурором Хабаровского края В.В.Малиновским) (газета «Тихоокеанская звезда», 28.06.2005)
Не выявила особых нарушений прав и свобод заключенных и проведенная недавно проверка.
«…Завершена проверка учреждений Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Хабаровскому краю.
Проверка была проведена Главным управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Дальневосточному федеральному округу. Контролеры побывали в пяти исправительных колониях Хабаровского края и в следственном изоляторе № 1 г. Хабаровска.
Как выяснилось, осужденным, подозреваемым и обвиняемым в основном обеспечена возможность реализации их основных прав, предусмотренных Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации.
Основной проблемой проверенных учреждений по-прежнему остается переполненность. В колонии - поселении № 22 при лимите 120 мест проживают 159 человек. Поэтому там количество квадратных метров на человека ниже положенной нормы. В СИЗО-1 — 3 кв. м; в помещениях, функционирующих в режиме следственного изолятора при колонии №5,-2 кв. м (норма 4 кв. м), в женской колонии №12 — 2,85 кв. м (норма 3 кв. м). По этой же причине не соблюдаются требования закона о раздельном содержании лиц, впервые привлекаемых к уголовной ответственности, и лиц, ранее отбывавших наказание.
В этом году в местах лишения свободы снизилось число больных туберкулезом. Это связано с тем, что больных лечат согласно международным стандартам. Кроме того, улучшилась диагностика по выявлению туберкулеза на ранней стадии и его профилактика. Сейчас в заключении находятся 210 больных туберкулезом, в прошлом году их было 313. Вместе с тем комиссия отметила недостаток врачей-консультантов узкого профиля (лор, окулист, дерматовенеролог) и средств на приобретение лекарств, обследование и лечение больных. Износ медицинского оборудования и рентген-диагностической аппаратуры составляет 80 процентов.
Многие осужденные не могут реализовать право на оплачиваемый труд, в связи с чем они не возмещают расходы на свое содержание и ущерб потерпевшим. Так, в исправительной колонии № 12 трудоустроено около 40% женщин, большая часть которых имеет иски на возмещение ущерба. Общая сумма исков более восьми миллионов рублей, погашена десятая часть суммы. В исправительных колониях № 1 и № 5 на оплачиваемые работы выводится 12 процентов отбывающих наказание. В исправительной колонии № 11 получают деньги за труд восемь процентов заключенных. Их ежедневный заработок самый низкий в регионе: 11 рублей в день. В среднем осужденные в Хабаровском крае ежедневно зарабатывают по 52 рубля.
В исправительных учреждениях Хабаровского края работают семь вечерних школ, два учебно-консультационных пункта, пять профессионально-технических училищ и один филиал ПТУ. Обязательное общее образование получают 654 человека, начальное профессиональное — одна тысяча. Осужденные, находящиеся в исправительных колониях №№ 22 и 11, общее образование не получают, поскольку муниципальные власти отказались открыть при этих учреждениях учебно-консультационные пункты. В высших учебных заведениях здесь заочно обучается 21 человек.
Результаты проверок учреждений Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Хабаровскому краю, Республике Саха(Якутии)и Приморскому краю будут озвучены в Москве на заседании коллегии Минюста России по вопросу «Организации работы по соблюдению прав лиц, содержащихся в местах лишения свободы».
Лариса ДОКУЧАЕВА, главный специалист Центра общественных связей и информации Главного управления Министерства юстиции по Дальневосточному федеральному округу»
(газета «Приамурские ведомости», № 197, 17.11.05)
В хабаровских СИЗО и судах следователи и судьи продолжают применять незаконные методы дознания, связанные с угрозами, пыточными условиями содержания. Особенно тяжко приходится тем, кто попадает в руки этих правоохранителей, имея проблемы со здоровьем.
«…Жена обвиняемого Александра Бирюкова обычно приезжает в суд с утра, чтобы через адвоката передать мужу воду и что-нибудь сладкое (почему, поймете чуть позже). Однако 2 августа заседание было назначено на 14-30, и адвокат подсудимого Бирюкова задержалась на другом процессе, в арбитражном суде. И когда адвокат, наконец, приехала, конвой отказался принять воду и шоколад для Бирюкова: по инструкции не положено.
Адвокат обвиняемого Милованова 2 августа заявила ходатайство об отмене меры пресечения - содержание под стражей - для подсудимого Александра Бирюкова:
- У моего подзащитного тяжелая форма сахарного диабета. Он страдает гипогликемией - это такое критическое снижение содержания сахара в крови, когда человек находится в состоянии «оглушения», не может адекватно реагировать на происходящее, что подтверждается справкой начальника медчасти СИЗО, заключением врача-эндокринолога, а также сигнальными талонами вызова в суд врачей скорой помощи.
Когда судья Центрального районного суда Хабаровска Акимов отклонил это ходатайство, адвокат заявила другое ходатайство - об отводе судьи, который дело рассматривает с явным обвинительным уклоном.
Судья Акимов отклонил и это ходатайство. А когда он стал интересоваться по поводу этого своего решения мнением подсудимых, Александр Бирюков, сидевший в полуобморочном состоянии с полузакрытыми глазами, никак не отреагировал. Панов стал энергично его тормошить, но - бесполезно... Быстро закрыв заседание, судья попросил секретаря вызвать неотложку...
Как выяснилось позже, «скорая» доставила Бирюкова в больницу. где его несколько часов выводили из предкоматозного состояния. Неудивительно: целый день подсудимый Бирюков не ел и не пил, хотя ему во всех официальных рекомендациях врачей черным по белому прописано: «Принимать еду через каждые два часа, питье - в неограниченном количестве».
Теперь родственники Бирюкова с тревогой ждут 17 и 18 августа, на которые судья Акимов назначил следующие заседания: они опасаются, что подсудимый не выдержит два заседания подряд, и может случится непоправимое. Звучит чудовищно, но такой исход выгоден многим. Например, прокуратура, наверное, только с облегчением перекрестится, закрыв дело в связи (не приведи, Господи!) с гибелью обвиняемого. Ибо у нее фактически нет никаких доказательств против Александра Бирюкова.
Отчаявшись найти понимание в районном суде, адвокат Наталья Милованова написала жалобу по четырем адресам: президенту РФ Путину В.В., уполномоченному по правам человека в РФ, генеральному прокурору РФ Устинову В.В. и заместителю генерального прокурора РФ в Дальневосточном федеральном округе Чайке К.Л. Цитируем часть этого документа:
«С октября 2004 года под стражей находится Бирюков А.Г., страдающий тяжелой формой сахарного диабета, гипогликемией, находясь в стадии оглушения (т.е. в состоянии низкого содержания сахара в крови), в результате чего Бирюков не может понимать значение своих действий и руководить ими.
Судебно-медицинская экспертиза не проводилась и не назначалась. Подсудимый при вывозе в зал судебного заседания, при дневной температуре свыше 30-ти градусов, находится на протяжении всего дня без воды и пищи, в связи с чем была вынуждена обращаться с заявлением к начальнику СИЗО, однако мое заявление о предоставлении сладкой воды и еды (в соответствии с медицинскими рекомендациями, справки прилагаются) оставлены без ответа и удовлетворения. Практически каждое судебное заседание прерывается для вызова бригады скорой медицинской помощи в связи с нахождением Бирюкова А.Г. в состоянии «предкомы».
Данное отношение к Бирюкову А.Г. расцениваю, как физическое и психологическое воздействие и действия, относящиеся к унижению человеческого достоинства, пытке.
В июле у моего подзащитного из камеры были без каких-либо законных оснований изъяты личные вещи: одеяло, пуловеры, постельное белье и т.д. Это также расцениваю, как воздействие на психику Бирюкова А.Г, с целью вызвать нервный срыв, что с учетом состояния здоровья подзащитного может привести к летальному исходу.
До настоящего времени не разрешен вопрос о возбуждении уголовного дела по поводу избиения Бирюкова А.Г. 28.01.05. в помещении СИЗО для вывоза следственно-арестованных и требования от него «взять все на себя...». ...Со слов Бирюкова А.Г., организатором избиения являлся член ОПГ «общак», оперативное сопровождение Бирюкова и этого лица осуществлял один и тот же оперативный сотрудник, который ранее неоднократно пытался выяснить у Бирюкова, где один миллион долларов, якобы переданный кому-то за Бабия? Факт избиения в СИЗО нашел свое подтверждение в приказе о наказании сотрудников СИЗО. Считаю, что это - не немотивированная драка следственно-арестованных, а заранее спланированная акция для оказания давления на Бирюкова А.Г, т.к. лица, его избившие, не должны были находиться в данном помещении.
Со слов моего подзащитного и его супруги мне известно, что ему предлагалось сознаться в убийстве Бабия В.А. за денежное вознаграждение и обещание приемлемых условий содержания под стражей. А именно: обеспечение лекарствами и продуктами питания, передаваемыми родственниками, и оставление в Хабаровске для отбытия последующего наказания. В настоящее время лекарственными препаратами и необходимым лечением Бирюков А.Г. не обеспечен, состояние здоровья резко ухудшилось»(газета «Хабаровский Экспресс», 24-31.08.2005)
«…Раньше, когда человек освобождался из колонии, ответственность за его дальнейшую судьбу ложилась на общество и на милицию в том числе. Не будем идеализировать прежние порядки, но ведь участковый нередко буквально за руку тащил бывшего зэка получать паспорт, трудоустраивал его, помогал с пропиской и вселением в общежитие. Участковый имел на это полномочия, а руководители предприятий обязаны были выполнять требования, установленные законом. Сегодня у освободившегося после отбытия срока зачастую два пути: либо, если потерял силы и здоровье, рыться в помойках, либо снова воровать. Что они и делают. Понятно, в нынешних экономических условиях прежние механизмы адаптации бывших заключенных бессмысленны. Но взамен никаких новых не создано…» (из интервью с начальником УВД Хабаровского края В.А.Барановым) (газета «Тихоокеанская звезда», 22.07.2005)
«…Нарисованная женщина с суровым лицом, прижимая к груди своего ребеночка, смотрит на нас с ржавеющего стенда. Дом ребенка при женской исправительной колонии №12 в Хабаровском крае единственный из подобных учреждений России находится за пределами колонии. Каждый день под конвоем сюда водят мам-уголовниц (в Заозерном сидят в основном с «серьезными» статьями). Каждые три часа на кормление грудью и раз в день на прогулку с подросшими детьми.
При виде нас дети, как пугливые волчата, вскакивают со стульев и начинают беспорядочно ходить по крошечной столовой. Маленькая Катя в красном шерстяном платье уже готова разрыдаться и, едва сдерживаясь, кидается в пластмассовый кукольный домик, что стоит в игровой комнате, и забивается в угол. За ней, как по приказу, двинулись и остальные ребята.
- не бойтесь, они вам игрушки принесли, - успокаивает ребятишек Наталья Сазонова, заведующая Домом ребенка.
Боязливо озираясь, дети долго не решаются выйти за пределы манежа (его, кстати, сделали мужчины-заключенные из соседней колонии). А мы не решаемся войти к ним. Невидимая стена… Что будет дальше с этими ребятами?
«Из письма И.И.: «Родился я в Перми, в женской колонии. Мать от меня отказалась, но я так и просидел в тюрьме в первый год своей жизни. Оттуда меня отправили в Дом малютки, а потом в Дом ребенка. Там нами никто не занимался, и мы, как волчата, бегали по городу, воровали, попрошайничали. По вечерам меня били, если не приносил денег старшим воспитанникам. Мне все это опротивело и я стал убегать. Попав в тюрьму, я еще больше озлобился. После освобождения идти мне было некуда. Внутри была пустота, я не видел смысла жизни. Я убил двух человек, которые не сделали мне ничего плохого. Придя в ужас от содеянного, я упал в обморок. В таком состоянии, всего залитого кровью, меня обнаружили работники милиции. Сначала за потерпевшего приняли. Смертный приговор я принял как избавление».
- Ну а что же вы хотите, - продолжает Наталья Александровна. – мамочки-то у них необычные. Для большинства это была нежелательная беременность, а вот Маша, например, для своей матери четвертый ребенок. Ну, какая же здесь может быть материнская нежность? Андрейка свою маму в больнице полтора года ждал. А она так и не пришла за ним. Только когда её посадили, ребенка в нормальные условия вернули.
Немногочисленный персонал Дома ребенка с грустью осознает, что, возможно, это время будет для детей самым счастливым в жизни. После трехлетнего возраста, если матери предстоит еще несколько лет провести в колонии, ребенка отправляют в детский дом, где он будет дожидаться освобождения родительницы. Последние годы все дети уходили отсюда вместе с матерями, а тут сразу 12 мамаш проходят по «серьезным» статьям. А заберут ли потом своих детей непутевые матери? Кто знает…
Сейчас их 51, и все, конечно, разные. Есть и красивые дети, есть, как говорится, с отпечатком бурной жизни родителей. Большинство имеют хронические заболевания. Для лечения их возят в город к специалистам. Особое внимание рожденным от ВИЧ-инфицированных женщин. Развивающих программ и спецреабилитации здесь нет. Учреждение относится к ведомству УИНа, а не к здравоохранению, поэтому нет и никаких «изысков». Рациональное питание, чистое белье, регулярные прививки.
За все годы почти никто из мамашек от детей не отказывался, а иногда даже после нескольких лет отбывания срока вдруг приплод приносили. На это у воспитателей есть свои объяснения. Условия жизни женщин с детьми, особенно грудными, в колонии значительно лучше. И питание, и возможность раньше на волю выйти есть…» (газета «Молодой Дальневосточник», 19-26.10.2005)
«Вот нужно было ему так брехать, что я наговорил, и думать, что он гений дедукции»
«Следователь-то, наверняка, получил гонорарчик с газеты за незаконное интервью…»
«Думаю, у следователя была расовая неприязнь ко мне: я русский, а он нет…»
«Меня мать растила, учила, берегла, воспитывала, кормила, одевала, помогала не для подарка какому-то следователю…»
«У меня психоорганическое расстройство личности, влекущее за собой тяжкие телесные повреждения и порчу имущества»
«Не думайте, что я не мучаюсь. После преступления у меня проблемы с туалетом и желудком»
«Нервы, ноги внутри трясутся – того и гляди полтуловища оторвет у меня»
«С прабабкиных слов я подозреваю, что на меня наложены венец безбрачия, порча, наговор, заговор и проклятье с кровососущей жабой и извращениями»
«Собственно, я могу пока походатайствовать о злом роке и нечистой силе с порчей, на меня черной ненавистью наложенной. И хочу просить иммунитет от этого в стационарном отдыхе и покровительство психиатрии и у вас, гражданин прокурор, прошу иммунитет для себя»
«Конечно, я переборщил, расчленив потерпевшего, но разве у меня был выбор?»
«Не то чтобы я убить хотел, а скорее всего, я за брата заступился – святое дело. Алексей-защитник меня зовут, и страдаю за имя своё»
«Я был напуган и психиатрически разложился, а потом увидел, что разложил и его»
«Труп многого хотел…»
«Я, чтобы другие не испугались трупа, разрубил его без умысла»
«Гражданин прокурор, если вы мне дадите пятнадцать лет, я выйду уродливый, косой, в морщинах, без зубов, болезненный и злой. А у меня Анька М. Люблю её и порой по дню на неделе каждую называю Анькой. Бровки тоненькие, реснички накрашенные, и точечки под бровью нарисованы. Волос чёрный, кожа – перламутр»
«А у меня такая Шаманиха была! Олька Золотая Рыбка – люблю! А глазки как клямочки, модель, носик конопатый, волос волнистый, чернобурого песца. Лучше застрелиться, чем без неё жить. А ласковая какая, и добрая, и заботливая»
«У меня дома Ксюша – казашка шепелявая, со мной в один день родилась. Фигура как у шахматного коня. Улыбка, как солнышко, мне светит и жжет глаза. А голос такой приятный, что любые грубости простишь, каким бы человек злым не был»
«15 девчонок выучили французский язык, когда я объявил, что любую за границу возьму, когда ограблю банк»
«Примените к моему уголовному делу ст.107 вместо ст.105 ч.1. Очень прошу, за это вас никто не осудит. Потому как в моем уголовном деле имеются документы в подтверждение состояния аффекта по причине моего аморального вида, поведения и быта жизни»
«Родному брату сказать не мешало бы, чтоб тот не плевал в колодец, из которого сам пьет. С детства стукачем и ябедой растет, ноя на него не в обиде.»
«Я всех люблю, по всем скучаю, а мне даже трусов третий месяц никто не привезет, и живу как бескорыстный донор»
«Жил-был я в квартире и нормально было б с семьей, то не было бы убийства – 100%»
«Я отказываюсь осуждаться, пока мне не переменят в порядке государственного обмена мои документы»
« Я переживаю за общество, а они меня этим обществом еще и обвиняют»
«Неужто нет на свете справедливости ни децила совсем?»
«Я прошу свободы и вольную с учетом у психиатра. Уладьте с истцами, и замнем грех»
(фрагменты жалобы осужденных за преступление в прокуратуру) (газета «Хабаровский Экспресс», 7-14.09.2005)