Geum.ru

Странная книга. Совмещает очень многое. Проницательность. Острый юмор. Искренность. Флёр романтичности. Грусть от происходящего в современном мире. Ностальгию по былым законам чести

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   28   29   30   31   32   33   34   35   36

IX


Пётр долго вглядывался в еле различимые яминки на лезвии шашки, которую пришлось «изъять с места преступления». Он еле отвоевал её у Костика, который орал, что это артефакт, вцепился в неё зубами, и «что этот артефакт должен быть освидетельствован как реликвия», и что «на его хранение должны выдать специальные документы». Петру незачем было после вознесения Шалтая корчить из себя «искателя приключений» и он сунул этому дурню в лицо своё удостоверение. Тот мгновенно успокоился и погрузился в мучительные раздумья.

Так шашка оказалась у Петра.

Теперь она, вытащенная из ножен, лежала на столе его скромной холостятской комнатушки и мятежно отблёскивала своим холодным светом, в котором Петру мерещились всякие ужастики. Он хорошо знал, что такие вещи как самурайские мечи и казачьи шашки несут на себе заряд стоячих волн прежних кровавых событий. Любой уважающий себя экстрасенс мог бы, помедитировав с часок-другой над этим клинком, восстановить кровавый ход событий, мясорубку лобовых столкновений, в которых это лезвие кроило и полосовало оголённую плоть, срубало бесшабашные головы и делало кишмиш из человеческих внутренностей. Но шашка могла ещё нести на себе не только информационный кластер смертоубийств. Она могла быть одухотворена бывшим её рубакой-хозяином и продолжать выполнять функцию беспощадного и кровавого убийцы уже без него, самостоятельно. Когда хозяин чует, что оружие откликнулось на его трепетно-одушевительное к нему отношение горой раскроенных черепов и курганом отрубленных конечностей, он с благоговением начинает придавать ему, своему оружию, статус живой материи: бережно к нему относиться, поглаживать, обволакивая его своими флюидами, лобызать его, перешёптываться с ним, наделять его особенными полномочиями, осыпать его заклинаниями и самое главное - возлагать ответственность и надежду. «Ну, родная, не выдай!» Известно, что бывают ружья, которые раз в год стреляют, посылая свой случайно выпаленный дробовой заряд прямо в живот какому-нибудь вездесущему, но отчаянно не везучему соседу; или, ни с того, ни с сего, вышибают мозги подвыпившему и расхандрившемуся гостю. Бывают автомобили, которые изувечивают своих водил, при этом оставаясь целёхонькими. Это случайно закодированные убийцы молекулярного уровня. Пётр знал про них, как и про то, что эта шашка – не просто «предание старины глубокой». Эта шашка – словно волшебный кристалл таила в себе нечто, что должен он, Пётр, во что бы то ни стало разгадать.

При лабораторном анализе на лезвии не была обнаружена кровь человека, хотя оно и утопало в человеческой плоти по самую сурепку. Зато от стали исходили неизвестного происхождения лучи, при детальном сканировании которых, обнаруживалось нечто большее, что мог выдать спектральный анализ.

В своей жизни Пётр сподобился испытать смещение пространства, когда зримая часть окружения вдруг сворачивалась в клубок, а на её место приходило нечто совершенно другое, из какого-то совершенно потустороннего мира. Ему удавалось расчленять на мгновения время, когда он отслеживал лёт пули, уклоняясь от её неизменной траектории. В минуты стресса он мог видеть как, будто в замедленном кадре, разлетаются осколки от разорвавшейся мины. Но это было там, в Чечне, высоко в горах и в глубоких ущельях, где сутками не спавшему молодому лейтенанту весь окружающий мир казался одной растекающейся плазмой. Теперь Пётр знал на практике, что иллюзия мира творится самим человеком при непосредственном участии его воли, то есть, силы духа. А вот вознесение себе подобных он видел впервые.

Саи Баба, как известно, демонстрирует всем произвольную материализацию предметов.

Шалтай же продемонстрировал произвольную дематериализацию.

Тела.


На службе у Петра действительно произошли большие перемены. Их отдел перевели в полустеклянное высотное здание, не то чтобы наверх под самые небеса, но и в шахту не запрятали в азарте секретомании. Теперь Пётр сидел в своём кабинете, как кум королю, словно в кабине летающей тарелки, какие, обычно, любят показывать в мультах про охотников за приведениями или вроде того. Перед его столом стоял большой плазменный экран. Одним движением пальца по стеклянной поверхности «клавы», он вызывал на экране монитора нужные ему изображения. Он мог рассмотреть под любым углом виды летательных космических аппаратов пришельцев. Мог долго всматриваться в зелёные зрачки «зелёных» и «серых» - гостей с Сириуса и Андромеды. Мог прослеживать траектории полётов и точки прикола этих навязчивых лунатиков. Теперь в задачу их группы входила отработка непосредственного контакта с гостями. Они тренировали гасить и возбуждать в себе различные частоты волн, посылать импульсы различных намерений и улавливать малейшие признаки присутствия гостей оттуда. За эти несколько недель пребывания на службе Пётр скакнул в своих способностях так далеко, что прошлое теперь ему казалось неудачным анекдотом со всеми его бомжами, «стариками» и грибными настойками. Оказывается всё это время существования их потайного отдела с него и с таких как он, с перспективных и молодых, не спускался глаз всевидящего ока. Кто-то более искушённый и вымудренный изощрёнными методами разведывательного управления вёл на них досье, собирал по каплям все случаи их ответных реакций на недружелюбные, агрессивные выпады окружающей среды. Пётр с честью сдал экзамен, даже и не подозревая об этом. Теперь он начальник специального отдела, в обязанности которого входит…. А вот об этом он не позволял себе даже думать, поскольку мог по нечаянности разболтать обо всём во сне. А болтать было о чём.


Итак, Штат Невада, местечко близ озера Грум, секретная Военно-морская база США. На военную базу опускается НЛО и скрывается в подземных ангарах. «Что ищет он в стране далёкой, что кинул он в краю родном?»

Однако секретный специальный отдел ЦРУ не задаётся таким вопросом. Со времён президента Гарри Трумэна продолжает осуществляться грандиозный по масштабам проект по захвату власти над миром. Этот захват должен осуществиться в союзе и при помощи пришельцев с Андромеды. По замыслу его создателей «они» делятся технологией, а им выдаётся на гора человеческий материал, ресурсы и частично сферы влияния. На проект катастрофически не хватает выделенных денег. Начинаются беспрерывные войны в Карибском бассейне под предлогом искоренения коммунистической заразы. На самом деле таким способом брались под контроль наркотрафики. Героин сбывался не отходя от кассы своим же согражданам, а триллионы наркодолларов шли на исследование человеческого разума, клонирования и имплантирования этих же самых сограждан для извлечения с помощью полученных биороботов ещё большей прибыли во имя процветания вечной свободы и истинной демократии. Далее аппетиты росли, как и масштабы проекта. Огонь войны перекинулся за океан и запылал во Вьетнамских джунглях, где американские солдаты своими обугленными телами защищали наркотический золотой треугольник, действовавший в Камбодже. Теперь на очереди Афганистан. Тонны опиума-сырца доставляются на Боингах в Европу, где и скармливаются при посредничестве албанцев «надёжным европейским партнёрам». Миллиарды и миллиарды наркодолларов уходят в подземелья секретных лабораторий на содержание около десяти тысяч учёных со всего мира и на прополаскивание мозгов своих соотечественников. Мозги не просто прополаскивают, их вынимают, а тела продают в качестве пустоголовых всё тем же серым собратьям с Андромеды. Также братьям было разрешено в виде затравки пользоваться в ограниченном количестве крупным рогатым скотом, в частности пользовать его кровь, а также кровь людей «в ограниченном количестве». Хотя процесс давно вышел из-под контроля, ибо как земляне могут помешать пришельцам творить чудеса? Пока никак. Поэтому хитрость американской закулисы заключается в том, чтобы подружиться с теми, от кого они сами могут пострадать, причём подружиться против всего остального мира с Россией во главе. В обмен им была обещана технология. Оптическое волокно и бомбардировщики «Стелз». Причём всё обставляется опять таки очень хитро, будто эти технологии разработаны учёными людьми с именами и фамилиями. Но наши спецслужбы не проведёшь. Мы тоже не лыком шиты. Мы знаем по чём фунт лиха и догадываемся, где раки зимуют. У нас всё под контролем. С такими парнями как Петя Авдеев мы завоюем весь мир.

Да, дела….

Как подумаешь обо всём об этом, так и небо с овчинку покажется.

Пётр всматривался в скользкие линии клинка и размышления сменялись различными умственными картинками прошлого и, может быть, будущего.

Интересно, в каких отношениях фелонцы и «серые»? Явно, что не в любовных, потому что у тех и других одна и та же цель: живой организм человека. Но, оказывается, не меньшую опасность таят в себе выходцы из Бетельгейзе. Они внедряются в тела людей, проникают во властные структуры и своей бумажно-чиновничьей политикой с банковской системой во главе вводят все страны в соподчинение. Догадываются ли они, что чары электромагнитной сети также распространяются и на них?

Про фелонцев, конечно, Пётр доложил руководству – совесть обязывала.

Потому что он в него поверил. Оно было новое, это руководство, и вселяло пока ещё смутные надежды на то, что всё будет хорошо. И Петру поверели. Во всяком случае, у виска не покрутили, на детектор не посадили и в незапланированный отпуск не отправили. Всё до мельчайших подробностей было зафиксировано на файлах, подшито и даже отснято на видио.


Шашка не давала ему покоя. Он смотрел на неё и выкуривал одну сигарету за другой. В какой-то момент у него в голове всплыли воспоминания Шалтая о том, как его космический корабль напоролся на снаряд, и всё накрылось медным тазом: и корабль, и воюющие люди, и энлонавты. Там ведь, по словам Шалтая, били из пулемётов и махали шашками. Почему-то он вспомнил о Светке. Её тонкое тело, упругие груди, глаза неба синь…. У неё, у Светки, очень мягкий взгляд, стелющий такой, обволакивающий…. Что-то в сердце у Петра защемило. Так он и не побыл со своей девушкой в интимном уединении, не прижал её хрупкое тело к своей могучей груди, не приласкал, не исцеловал её наивные девичьи груди, не отдал ей всего самого себя. «То ли не успел, то ли не захотел…. А тут ещё Шалтай…. Взял и улетел на небо как утка! В общем, разбежалась троица в разные стороны, будто в неё кто из гаубицы шарахнул. Побросали разбитую технику у Михалыча и – по коням! А Светка она, конечно, добрая девчонка, хорошая, отзывчивая и, наверное, преданной женой была бы. Да…. Видать не судьба! И вообще, где шашка, и где Светка? – размышлял Пётр, отражая в своих зрачках неприветливый стальной блеск. - Как бы она вписалась в тревожный и непредсказуемый график его жизни? Ей нужно учиться, нужно набираться ума, - замуж-то ей ещё ой как рано! А мне – мотаться по длительным командировкам, группироваться, а потом расслабляться - и так всю жизнь.… Нет уж!» – Вдруг стукнул кулаком по столу Пётр и в его глазах отчётливо вспыхнул Светкин образ – заплаканное лицо с молящими глазами, теми, которыми она смотрела на него, когда он отбивал её у бандитов. И у пьяных красноармейцев. Что? Каких красноармейцев? Постепенно Пётр стал вспоминать эпизоды своей прошлой жизни, которые так явно переживал он, будучи под глубоким шафе и, наверное, не без помощи этого психотерапевта Соловьёва. Пётр аккуратно выстраивал, вернее, восстанавливал в памяти каждый её всхлип, каждый её всплеск синих глаз, погружаясь в запахи её волос и мягкую теплоту молодого тела, пока его ассоциативные связи не натолкнулись на непреодолимое препятствие под названием «Сон».


X


Пашка с Юлькой оказались в руках опытного, но малоизвестного продюсера, которого нанял один из бизнесменов, решивший «отыграть бабки» в шоу-бизнесе. Этот продюсер ангажировал пару комнат в том же здании, в котором происходил отборочный тур, привлёк на деньги бизнесмена стилиста, имиджмейкера, хореографа и ещё кого-то там заумного и надоедливого. Продюсер, Кеша Трушин, был молодым человеком с амбициями и заходами, каких ещё поискать. Имея тонкие черты лица, он обладал безжалостно колючим взглядом садиста и когда он улыбался, то у всех холодел кобчик, и неприятно щемило под ложечкой. С самого начала их совместной деятельности он настоял на том, что он для Пашки с Юлькой – Бог. Его слово – закон. И все его заходы не обсуждаются. Пашке с самого начала он показался простым избалованным психом. Но выбирать не приходилось. Этот псих, Кеша Трушин, мог поднять их в пять утра и выгнать на пятикилометровую пробежку под собственные песни, а сам, как ни в чём не бывало завалиться спать. Потом врубал на полную катушку музыкальный центр заряженного каким-нибудь тяжеловесным роком и заставлял этих двоих проникновенно петь романсы так, чтобы он мог под этот грохот разобрать слова. Потом заставлял набивать рты сосательными конфетами и петь рэп. И вообще, он много чего заставлял их вытворять. Например, петь песни смеясь, и петь песни, плача, чтобы непременно слёзы лились в три ручья. Это он называл вхождением в образ. А романсы под тяжёлый рок – тренировка намерения. Неделя таких тренировок показалась певцам муками ада. В конце рабочего дня они едва доползали до своих кроватей и вырубались полностью. На утро их хватали имиджмейкер с психологом и начинали крутить и вертеть в разные стороны, обряжать, заставлять кривляться, после чего учителя пожимали плечами и спускались в бар, где они надолго присасывались к бокалам коктейля. А Пашка с Юлькой переходили во владение хореографу.

В других ангажированных комнатах происходило, очевидно, то же самое. Оттуда доносились песни и пляски, дикие импровизации и душераздирающие крики – подготовка к финальному отборочному шоу велась полным ходом. Предполагалось, что на нём будут выступать пятнадцать участников, из которых останутся лишь пять счастливчиков. И этих счастливчиков выберут сами зрители путём голосования рублём. В пятнадцать огромных коробок с именами певцов будут бросаться деньги. Из числа зрителей выберется комиссия по подсчёту «голосов». Остаются пять коробок, набравшие наибольшее количество пожертвований, которые пополняются из оставшихся десяти, так как проигравшие должны быть проигравшимися в доску на радость выигравшим. Все собранные деньги в конечном итоге идут на погашение затрат и лишь ничтожное их количество тому, кто всё это организовал. Эта официальная версия того, куда и зачем пойдут деньги.

Но есть ещё и телевизионные компании, которые заключили договоры на трансляцию концерта вживую, есть студии звукозаписи, которые ждут своего лакомого куска, а есть ещё эксклюзивные интервью участников и участниц, изобилующие пикантными подробностями взаимоотношений продюсеров с их песенным жанром.

У Пашки с Юлькой не было даже времени перекинуться словцом - всё бегом, всё под песни и танцы, под крики и визги поклонников, которые уже сыпались как снег на голову и, перевстревая их на беговой дорожке, готовы были разорвать их вклочья на сувениры. Пашке всё это стало порядком надоедать. Он стал вольнодумничать, огрызаться с психом-продюсером, посылать психолога в Куршавель и тайком напиваться. «Ты что?! – негодовала Юлька, - мы же уже на краю успеха, как ты можешь так себя вести, Пашка! Одумайся! Если ты всё испортишь, я тебе этого не прощу!» «Вот именно, что на краю, - тупо бурчал он себе под нос, - как бы мы с этого края не загудели в пропасть! Под фанфары!» - и он, передразнивая Юльку, показывал ей язык. «Надоела вся эта канитель как горькая редька-а-а!» - визжал он в микрофон, корёжа своё тело, якобы, в конвульсиях сладкого экстаза.

У них всё было расписано строго по часам и даже минутам.

Ровно в девять после лёгкого завтрака, - кофе с бутербродом, - у них начиналась распевка. Потом кривлянья с гиканьем и свистом. Потом пассажи под тяжёлый рок, импровизации на соло-гитаре с приплясом, игра голосовыми связками в стиле джазовых импровизаций и так далее. После лёгкого обеда и тридцатиминутного отдыха – перекрикивания динамиков для наращивания мышц во втором зеве.

На этот раз Пашка почему-то задерживался. «В туалете застрял», - подумала его напарница и с силой заставила себя подойти к микрофону.

- Сегодня будем петь без микрофона. Шёпотом, - тихо прошипел Кеша. Он стоял за спиной у Юльки. Она вздрогнула и резко обернулась, потому что когда она вошла в зал, где они репетировали, в зале никого не было. Кеша надменно поддел своей ладонью её подбородок и, помедлив, противно дунул в её глаза, словно Юлька была одуванчиком, с которого он хотел сдунуть пух. Она отшатнулась. «Что этот придурок себе позволяет?» За время их совместной работы они так и не нашли общего языка, на котором могли бы недвусмысленно изъясняться как люди, а не как пришибленные придурки. До их совместного проекта Кеша успел раскрутить три панк-группы и пару разболтанных девиц, несколько раз мелькнувших на экранах музыкальных каналов. Но и этого было достаточно, чтобы определить по тому, в каких одеждах дрыгались на экране эти девицы, и какие штуки вытворяли, в какой степени вменяемости находится их продюсер.

Кеша схватил двумя руками Юлькино лицо и приблизил его вплотную к своим посиневшим губам. «Сейчас ты будешь петь шёпотом, так чтобы я слышал», - прошипел он змеёй и резко откинул её голову назад. Юлька почувствовала себя оскорблённой и униженной. Её глаза тут же налились большими каплями мёртвого моря, которые, стоило только тряхануть головой, брызнули бы во все стороны, как из лейки. Какими-то нечеловеческими усилиями она всё ещё сдерживала этот живой фонтан. Кеша испытывающе смотрел прямо в её набухшие глазницы, словно хотел что-то в них отзеркалить и расшифровать. Потом подошёл к пульту и ткнул пальцем в клавиши. Пошёл шипящий звук, предвещавший гром и молнию какого-нибудь тяжелейшего металла типа Мэрлин Мэнсон.

Кеша хищным и оценивающим взглядом смотрел на Юльку.

- Пой шёпотом, детка, так чтобы я услышал и возбудился, иначе нам придётся распрощаться, - прошипел он так, что Юлька вздрогнула. Она попятилась назад и замотала головой, рискуя расплескать то, что скопилось у неё под ресницами.

- Пой, иначе я тебе сделаю больно, - сипел больной на голову продюсер, подступая к ней с бутылкой «коzел», которую он держал, как ножик, на уровне таза, горлышком вперёд.

В это мгновение ударила по перепонкам музыка, и в зал вошёл Пашка. Тоже какой-то весь на взводе, видать нервы у Пашки были на пределе. Все эти дни он только и делал, что нарывался на скандал и лез туда, где его било током. Юльке почудилось, что любое даже незначительное трение между ним и Кешей вызвало бы эффект шаровой молнии с непредсказуемыми последствиями. Она тут же взяла себя в руки и гордо запрокинув голову запела шёпотом так, чтобы сквозь этот рёв были слышны слова и не видны слёзы:


Мне страшно в мире этом,

Скорей меня спаси!

Возьми меня в Манхэттен,

Купи мне экстази.


Пашка схватил гитару и начал тупо бить по струнам, словно вымещать на них накопившуюся злость ко всему тому, что было противно его сознанию. Кеша всё это время не отрывал глаз от Юльки. Он смотрел на неё, затаив дыхание, сжимая в руке бутылку, не моргая стеклянными белками, которые превратились у него в два наполненных героином шприца. «Yes!» - изрыгнул он душераздирающий крик и завертелся юлой вокруг динамика. . «Yes!» - орал он и вдруг со всего маха хватил бутылкой о синтезатор.


XI


Банкетный зал, в котором суетился столичный бомонд, был похож на нечто из ряда вон. Стены - под красный обшарпанный кирпич. Их по всему периметру украшали портреты видных общественных деятелей эпохи возрождения: Ленина, Сталина, Джона Леннона, Иоганна Баха, Мао Дзе Дуна, Сальвадора Дали и все в этом роде. С навесных потолков свисали вытянутые в виде фаллосов светильники. Посередине комнаты стоял белый рояль, по которому важно выхаживал «ара красно-синий», вытаскивая из корзинки всем желающим записки с предначертанной судьбой. Промеж вольно разодетых гостей ужом шмыгали люди в белых пиджаках, с чёрными бабочками и подносами, на которых стояли бокалы с изысканными дорогими напитками.

Не смотря на то, что Юрию удалось придать Костику некий столичный лоск, последний чувствовал себя менее уютно, чем у Збруевой на посиделках. Зато его друган вёл себя неестественно высокомерно, будто работал личным психоаналитиком у самого Жириновского. Он кривил губы в улыбке, через которую перекидывался приветствиями с незнакомыми Костику людьми. Но первым делом Юрий познакомил Костика с хозяйкой этого по-странному шикарного заведения, импозантной дамой лет пятидесяти, но стремящейся, однако, выглядеть на все двадцать. Она всем мило улыбалась и настаивала на том, чтобы все расслаблялись по полной: пили, пели, танцевали и выходили в сад к пруду с фонтанами и, если что, не комплексовали, а так вот и прыгали в воду.

Наконец завязалась более плотная беседа с какой-то молодой особой в обтянутых тонких брючках, с искажённым не в лучшую сторону лицом и вызывающей стрижкой под непослушного мальчика. Её, по всей видимости, переполняли мужские гормоны, хотя она и корчила из себя ярую феминистку.

- Ты по-прежнему считаешь навязчивую сексуальность проявлением компенсаторных механизмов?

- Нет, скорее защитных.

- Оригинально. Надеюсь, это ко мне не относится.

- Это относится ко всем живым организмам, даже к тем, которые ведут растительный образ жизни.

- Это звучит как оскорбление.

- Со мной это случается. Я открываю рот, а оттуда вылетает чёрт знает что.

- Послушай, я чувствую себя такой беспомощной наедине со своими мыслями.

- Надеюсь это приличные мысли, а не о том, как предотвратить эрозию почвы.

- Об эрозии я уже не пишу. Пусть этим занимаются зелёные и экологи.

Говорят, ты прозябал в какой-то богом забытой деревушке. Это что, бегство от реальности или от самого себя?

- Это дыра на карте, в которую меня заманил мой лучший друг. Просто он хотел сделать мне приятное, и мы неплохо с ним провели время.

- Старый греховодник! А что же твой друг, - Константин, кажется? - не напишет об этом в светской хронике? - Рита, так звали Юрину знакомую, кокетливо посмотрела на Костика. - Ведь он же, как ты говорил, страшный писака?

- Так оно и есть, - открыл рот Костик, - я страшный писака.

- Я вижу, писака, вы облюбовали мою грудь. Смею вас заверить – она невинна, не смотря на то, что она такая маленькая.

- Это потому, что я люблю маленькие груди.

- А вы в любви Пол Пот. Я люблю заниматься сексом с заката до рассвета.

- А вам не мешает косметика?

- Единственная помеха – это алкогольная зависимость мужчин, которая начинает проявлять себя с четырёх утра и до семи вечера.

- Я отрываюсь от секса единственно, чтобы поглазеть на порно. Ничто так не заводит плоть, как круто сваренное порно.

- А ты извращенец, Константин.

- Я вижу здесь это хороший тон.

- Ах, оставьте друзья, лучше задайтесь вопросом, где будут гнездиться белые цапли? – попытался сгладить острые углы Юрий.

- Он сказал, что мои груди не входят в круг его интересов.

- Я просто пытался сказать, что больше чем на цыплячьи грудки я не потяну. Я же всего лишь писака, которому, к тому же ещё, не предоставляют возможности высказать свою точку зрения на страницах светской хронике.

- Очевидно, эти люди озабочены своей невинностью перед лицом явной коммунистической угрозы.

- Дело гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Я не писал о любимой Хуаните Сталина, но я написал, отчего некоторые люди на планете земля желали бы жить именно в эпоху марксизма-ленинизма, а не в эпоху палеолита.

- Ты говоришь загадками, поэтому мне с тобой интересно. Я, честное слово, не лесбиянка.

- У лесбиянок тоже есть маленькие груди.

- Да это так. Ну было горе. Но ведь жизнь хороша своими контрастами, не так ли? Как насчёт того, чтобы сказать «да» красному испанскому Barolo?

Рита эффектно произвела щелчок двумя пальцами. В ту же секунду перед ними извился в подобострастной угодливости человек с прилизанными волосами, с пробором посередине, в белом костюмчике, с чёрной бабочкой и с подносом, на котором возвышались три бокала красного вина.

Рита, мило улыбаясь, потянулась к бокалу. Юрий проигнорировал ненавязчивый сервис.

- Голубчик, а нельзя ли подать водки? – скривил физиономию Костик.

- Простите, что?

- Половина граненого стакана водки и солёный огурец! – обрубил провинциальный писака, - и слышь-ка, братец, непременно, чтоб в гранённом.

- Сделаем-с.

Закатив глаза к потолку и подняв поднос выше носа, человек вихрем полетел между людьми, искусно огибая выкученные дамские декольте и тонкие сигары, торчащие меж костяшек пальцев, в необузданном стремлении угодить барину.

Рита смотрела на Костика всепожирающим взглядом.

- Теперь я точно знаю, Юрчик, что ты настоящий парапсихолог. Подумать только, реинкарнировать такое чудо!

- Смотри на этого парня, Рита, смотри! Ибо что мы видим кроме распада вселенной.

Через пару минут Костик поднял стакан с водкой и обратился ко всем присутствующим, которые прекратили разговоры и выжидательно на него смотрели:

- Господа, имею честь произнести этот тост за хозяев этого уютного заведения, а также за некоторых милых дам, которые не смотря на их нетрадиционные ориентации поддерживают нас мужчин в критические для нас дни. Аминь.

Константин залпом выглыкал содержимое стакана. Потом смачно откусил огурец и аппетитно им захрустел, независимо поглядывая на окружающих.

В этот момент Юрий пожалел, что притащил своего друга на эту вечеринку. А может всё и к лучшему? Главное - как это всё развернуть и под каким соусом подать. Надеюсь, он знает, что делает.

- Кто этот ярый мученик? – спросил один солидный мужчина в голубом костюме другого.

- Говорят какой-то корреспондент какой-то захудалой газетёнки из какого-то провинциального городишка.

- Я вижу, он не теряет половую нить.

- Граната в трусах!


Юрий, конечно, догадывался, в чём причина такого парадного настроения Костика. После того, как он провёл с ним процессинг, тот словно сорвался с катушек.

Если процесс, что говорится, схватывался, то пациент начинал являть из себя редкие образцы разнузданности и вседозволенности. Обычно он начинал крыть матюгами, пошло острить и гореть желанием осчастливить нуддийский пляж своим присутствием – своеобразный эффект освобождения от узлов противоречий, комплексов и навязчивых доминант.

Вначале всё было тихо и мирно. Костик сидел в кресле и, не торопясь, отвечал на один единственный Юрин вопрос: «Какое недоделанное дело ты был бы не прочь доделать?» Костику показалось, что его друг решил над ним сыграть злую шутку, в очередной раз поиздеваться, но затем, пораскинув мозгами, чистосердечно признался: «Произвести своей «шестёрке» капитальный ремонт». «Хорошо», - сказал Юрий, - сделай это». «Как это?» - удивился Костик. «Да очень просто, - отвечал Юрий, - сделай это в уме, проговаривая каждую операцию в деталях». Костику пришлось проговаривать все манипуляции по эвакуации машины со двора Михалыча, затем проговаривать технические стороны вопроса - операции по прочистки карбюратора и замены поршней, по смене резины и тормозных колодок, всё вплоть до покраски. «Опиши мне теперь свою ласточку, как она выглядит», - в конце Костиных фантазий спросил Юрий. «Шик с отлётом, писк! Идёт, как пишет, расход топлива минимальный, из колонок – «БГ», а рядом – мисс вселенная, - Лидка Панкратова». «Ты уверен в том, что ты доделал то, что хотел?» - спросил на подъёме Юрий. «Да, вполне», - не задумываясь, на том же подъёме, ответил Костик. Потом осёкся. Потом вдруг неожиданно для себя расхохотался. «Ну, Юрка, ну, чёрт, ты – гений! Как гора с плеч, ей богу!» «Погоди, погоди, это только начало! – довольный собой вторил Костику его друг.

«Какое ещё недоделанное дело ты был бы не прочь доделать?»

И так много, много раз Костик в своём воображении доделывал разные дела, которые он в своей жизни по каким-то причинам делал, делал, да так и не смог довести до ума. А вот теперь чудесным образом, появилась исключительная возможность взяться за них снова, засучив рукава и раскрутив мозги. Пусть не наяву, пусть в своём воображении, но какая разница, в конце концов, ведь результат-то один – удовлетворение от законченного цикла действий. Потому что нашему уму, по большому счёту, глубоко наплевать, где происходит действие, в твоих фантазиях или наяву. Главное, что причиной этих действий являешься ты сам, а не какие-то там внешние силы. Как известно, все наши незаконченные циклы оседают в нашем уме незримым балластом, мешающим началу новых грандиозных свершений. Они постоянно сигнализируют о неудачах, оттягивая на себя наше внутреннее внимание, которое так нам необходимо для проявления силы воли, мужества и немного отчаяния для принятия решений. Костя чувствовал прилив бодрости и какого-то бесшабашного азарта, будто в нём проснулся дремлющий вулкан, бес, способный совершить неслыханную дерзость. Юрий удовлетворённо отметил перемены в своём «пациенте», а так же и то, что его процесс с успехом прошёл первые испытания и теперь его можно было запускать в действие, практиковать на тех посетителях, которые не могут толком ничего доводить до логического конца и ужасно мучаются по этому поводу. Они приходят к психологам в надежде получить рецепт от затянувшейся череды неудач, которая преследует их по пятам, от так называемой чёрной полосы, которая растянулась длинною в жизнь. И вот рецепт найден. Достаточно просканировать все недоделанные дела и доделать их по определённой программе, здесь и сейчас, не отходя от кассы.


Около Костика собралась небольшая кучка людей. Не то чтобы все хотели заполучить от него автограф. Просто он затронул такую тему, равнодушно к которой не мог относиться любой современный человек, снабжённый передовыми взглядами относительно, так называемых, нанотехнологий.

- Так вы говорите, что существует весьма прозаический рецепт для того, чтобы увидеть себя со стороны?

- Более чем. Один сушёный гриб на литр самогона и небо в алмазах вам обеспечено на целый световой день.

- Скажите, а можно ли эти грибы превратить в порошок и пользоваться им как нюхательным табаком. Ведь, согласитесь, от самогона такое амбре….

- Не знаю, не нюхал.

- Слушайте, Константин, а это не у вас проходило одно шоу, на котором один чудак выпил целую лужу?

- Я даже брал у него интервью.

- И как вы можете прокомментировать всю эту байду?

- Человеческие тела могут иметь большой запас эластичности, если в них входят пришельцы.

- Вы хотите сказать, что тот мужик был пришельцем?

- Да. Именно, что был. Его на моих глазах зарубили шашкой, и он вознёсся как Христос и покинул землю.

Почти все стоящие вокруг Костика стали улыбаться в пол.

- Скажите, а вот, извиняюсь, конечно, за пикантный вопрос, но чтобы добиться такого куража, сколько нужно выпить этой самой грибной настойки?

Костик тяжело вздохнул. Потом, отыскав глазами Риту, которая стояла неподалеку и внимательно его слушала, игриво подмигнул ей и крикнул окружающим:

- Имею честь, представиться, - дитя природы! Вечно странствующий, особо ни в чём не нуждающийся, начинающий писатель, Константин Пичугин, ну да уж и так далее…. Музыкант, - польку!

Подскочив к Рите, он схватил её за локотки и потащил в центр зала. Желая поддержать своего друга, Юрий, который по воле случая оказался у рояля, ударил по оголённым клавишам. Зазвучала пьеса из мультфильма «Кошкин дом». Костик стал выплясывать с Ритой какой-то старинный танец и вправду похожий на польку. Они прижимались щека к щеке и носились по залу, выкидывая ногами кверху, как при канкане. Рита визжала от восторга. К Юрию присоединился молодой человек с длинными волосами. Игра пошла в четыре руки. Молодой человек, добавляя новые аккорды и меняя ритм, на глазах у зрителей стал переводить «Кошкин дом» в «Pritty Woman». К пляске стали подключаться всё новые и новые пары. Кто-то в порыве чувств закричал, как в беспамятстве, «вау!» и «йохоу!». Попугай, взлетев на корзину с записками, растопырив широко крылья, и вытянув, как гусак шею, орал дуриком и, может быть, даже крыл матом. К роялю подбежала запыхавшаяся Рита. Она была в ударе. Такого драйва она давно не испытывала. Оттолкнув Юрия, который не умел толком играть рокэнрол, она опустила кисти на клавиши и как безумная завопила:


Забей мне стрелку милый,

Забей, забей, забей….

На-на-на-на-на-на-на,

Приди ко мне скорей!


Мне страшно в мире монстров,

Кругом так много лжи! –


- Это уже подпевал Костик, -


Возьми меня на остров,

Где гнёзда вьют стрижи!


Какое-то время оба с недоумением глядели друг на друга. Вдруг откуда-то с потолков зала грянули настоящие динамики. Воздух затрясся, задрожал, приводя в движение даже искусственных золотых рыбок, которые безмолвно плавали в аквариуме под пальмой в углу. Всё завертелось, закружилось ещё с большей долей безответственности и понеслось из зала на свежий воздух к пруду с фонтанчиками.

- Ты откуда знаешь эту песню? – спросил Костик Риту.

- А ты откуда?

- Я первый спросил.

К ним подлетел человек в красной майке и длинным белым шарфом, который свисал с плеч аж до самых колен.

- Не возражаешь, если мы на «ты»?

- Нет вопросов.

- Ты, если не ошибаюсь, тот самый Пичугин, который прислал нам свои рукописи под названием «Шокин Блю?» Да, забыл отрекомендоваться – глава издательства «Аванпост» Евгений Вайнрук, можно Женя.

- Допустим тот.

- А что, есть сомнения?

- Я ведь не знаю, какого ты Пичугина имеешь в виду: писателя, парохода или человека….

- А ты случайно не дзен-буддист?

- А что есть сомнения?

- Ха! Ладно, ничья. Я вот к чему. Имиджмейкеры в отношении тебя могут отдыхать - проставляешься ты классно. В качестве начинающего писателя пургу несёшь тоже неплохо. В общем, эти две составляющих в принципе работают на твою раскрутку «наркуши и скандалиста», что может прокатить при условии наращивания оборотов. Я, пожалуй, напечатаю твою книгу с условием, что ты настучишь ещё таких пять. И вот ещё что. В этой твоей книжке про «Шокин Блю» есть какая-то непонятная недосказанность…. Я бы сказал, недоделанность. Такое впечатление, что ты хотел донести до читателя нечто очень важное, а потом вдруг что-то помешало тебе это сделать. Ты уж разберись с этим….

- Постой, постой, - засуетился Костик, - что ты имеешь в виду, что я не доделал?

- Ну, я не знаю…. Ну вот взять ваши прошлые жизни. По логике романа вы, как это обычно требует закон жанра, должны были бы с Петром определиться по части ваших любовных пристрастий, а вы развели, понимаешь, читателя на секс в стогу сена, а там и красные в атаку пошли. Катастрофа! Ха-ха, да это я так, прикалываюсь, что хочешь, то и пиши, может быть так оно и лучше. Сейчас этого читателя не поймёшь. То он тащится по бульварным романам, то по кроликам в корзинках.

Евгению, очевидно, понравилась такая идиома, и он закатился мальчишечьим смехом, потом зачихал, покраснел и отошёл в тень мадагаскарских пальм «вознюхать табаку».

Рита крепко вцепилась Костику в руку.

- Так что там у тебя не хватает в романе, кого ты там ещё не доделал?

Костик зло вырвал руку.

- Не буду я его издавать! Не буду и всё! Пошли все на фиг! В рот фронт!

- Какие мы манерные, с характером! А слышала я эту песню на отборном конкурсе, когда сидела в составе жюри.

- Её пели парень и девушка?

- Ну да. Такие неотёсанные и вульгарные. Фу!

- Чем они тебе не понравились?

- Они не вписались в общий сценарий. Как две белые вороны с куском пошлятины.

- Это ты про песню?

- А что в ней такого? Хотя ты знаешь, она какая-то заразная. Мы потом долго прикалывались друг над другом, запевая: «Забей мне стрелку, милый!»

- Но ведь ты же понимаешь, что Юлька совсем другое имела в виду.

- Какое мне дело, что она имела или не имела? Существует один общий стандарт, под который подгоняются все песни.

- А кто его устанавливал этот стандарт?

- Слушай, Костя, как ты думаешь, мне интересно думать о стандартах или об интересных мужчинах? Мне скоро тридцатник, а я всё ещё, как дура, торчу на этой радиостанции «Голубая волна» и парю всем мозги различными играми да розыгрышами.

Рита выразительно посмотрела Костику прямо в самую глубину глаз. И по тому, как она это сделала, он понял, что это она умеет делать хорошо, а кое- что, и того лучше – насобачилась, значит. Припекло. В какой-то момент ему стало даже её жалко.

- Так их отсеяли?

- Да в том-то и дело, что нет. Выискался один придурок, который решил из этих двоих сделать одну большую порнозвезду. Ты знаешь такого Кешу Трушина? Это очень одиозная личность. Все, кто побывал в его руках, становились популярными только в одном жанре, а потом кончали с исколотыми венами.

- Послушай, Рита. Мне надо, чтобы эти двое выиграли конкурс.

- Да ты что, и в самом деле грибы обкурился? Никаких шансов. К тому же у нас, как и везде всё заранее проплачивается.

- Тогда на что надеется этот Трушин?

- Пока ему платят баксы - за работу. А если его дуэт пропрёт, то гонорар удесятерится. Игра стоит свеч? В общем, я так думаю, что он надеется на поддержку зала. Если зритель поддержит, то отсеять этих скоморохов будет уже не просто. Поднимется шумиха, разразится скандал, а он будет использовать это всё в качестве пиара, сговорится с журналюгами и добьётся своего.

- А можно выйти на влиятельных людей, чтобы заручиться протекцией?

- Выходи, не выходи, эти двое не представляют ничьих интересов. Они никому не нужны, ясно? А ты-то что так в них вцепился? А ну-ка говори, дитя природы! Ну! – Рита стала, заигрывая, тормошить Костика.

Он выдержал натиск ведущей «Голубой волны». Но это далось ему с трудом.

- Да…. В общем, это я виноват, что они сюда попали. Это я сказал, что они талантливые ребята, что могут петь и всё такое. Я им сказал, что они непременно займут первое место и станут настоящими звёздами.

- А откуда ты их знаешь?

- Они из «Шокин Блю». Они из книги, то есть, из того хутора, в котором мы с Юрием были.

- Вот как, оказывается, всё не просто, Костя, вот, оказывается, как всё непросто, – наиграно затянула Рита, подозрительно нацеливаясь Костику ниже пояса. - Да, дела.… Ну что же, может, я и могла бы как-то помочь этим бедолагам. Надо подумать. Но только…. Ты же не будешь так зло вырывать свою руку из моих рук? Ведь я хорошая, правда? – Рита опять испытывающе заглядывала на самое дно Костиных глаз, отзеркаливая в них ужасную бездонную пропасть. Впрочем, может не такую уж и бездонную.

- Пойдём! – Она рванула Костика за руку и повела вглубь сада, подальше от бесившейся толпы.

- Очутившись в кустах, она достала из кармана брюк мобильник и нашла номер.

- Привет, Тима! Тебя беспокоит радиостанция «Голубая волна». Наши слушатели желают знать уже сейчас, на какое место претендует дуэт «Спящая корова», потому что многих наших слушателей просто плющит от «Стрелки».

- Ритка, это ты что ли? Ну и шутки у тебя! Чего звонишь? – донеслось из трубки.

- Видишь ли, Тимочка, я очень даже не шучу. Народ в диком возбуждении. Он хочет видеть этих двоих на пьедестале почёта. Ну, чтобы они вошли, хотя бы, в пятёрку претендентов.

- Если ты серьёзно, так это не телефонный разговор. Ты же в курсе всех событий, сама знаешь, что и как. Кто за ними стоит? Этот бизнесмен, который нанял Трушина? Ну и флаг им в руки. Риск благородное дело, вот и пусть рискуют. Может, им и удастся потом попить шампанское.

- Тимочка, надо встретиться, мой мальчик. Иначе меня народ не поймёт. А он злой народ, ух какой злой! – Рита игриво подмигивала Костику.

- Пусть народ пригласит меня в итальянский ресторан. Передай этому народу, что я люблю игристое «Брют» и лангусты в лимонном соусе.

- Народ передаёт Тиме свой гламурный респект и ждёт его завтра в ресторане в …. – Рита вопросительно посмотрела на Костика. – Тот взял и нагло отвернулся. – В шесть часов. Чмоки, чмоки, чмоки!

Она быстро спрятала мобильник и бросилась с кулаками на Костика.

- Ты что решил повымудряться? Я тебе девочка на побегушках? Ты что о себе возомнил? Да пошёл ты… ко своим звёздам!...

- Рита! Голубчик! Прости! Я не в силах более скрывать от тебя правду! Я проигрался! Я разорён! Я нисч! У меня совершенно нет денег! Издатели меня водят за нос, навязывают кабальные условия, а мне самому грозит долговая яма!

Костик стал заламывать руки и рвать на голове волосы. И уже трудно было понять, куражится он или и вправду свихнулся.

- Ну-у-у! Вот так кавалер! – Рита стала оглядывать Костика с ног до головы, словно впервые видела. - Ладно, замяли. Иди за мной.

Костик, превозмогая гордыню и чувство стыда, послушно поплёлся за Ритой. Нужно было продолжать праздник жизни, где в роскошной беседке Юрий со знанием дела показывал светским львам и тигрицам, насосавшимся до одури кальяна, различные экзотические позиции Камы-сутры. Он объявлял фигуру и двое волонтеров выходили на суд зрителей, чтобы под дружный хохот раскорячиться в неестественных позах, сулящих неимоверное телесное наслаждение вкупе с расслаблением духовным.

Через полчаса тупого блуждания по углам феерической фазенды и умеренного возлияния французского бушеле, Костик с Ритой оказался в салоне огромной машины с какой-то ещё незнакомой ему парочкой.

- Куда рулим, Ритуаль?

- Туда, где нам четверым будет счастье.


Рука Риты легла на колени Костика и начала плавно перемещаться вдоль и поперёк его спящих гениталий. Гениталии возбудились. Костик почувствовал угрызение совести и паралич власти. Рита обвила его шею своими худыми мальчишечьими руками и пиявкой присосалась к его губам. Костя не мог не ответить взаимностью, потому что это было бы уж слишком. Каким-то третьим глазом он контролировал ситуацию и наблюдал за собственными движениями, и движениями всех людей, обитающих в салоне. Они не отличались в принципе оригинальностью, за исключением движений шофёра, которые не носили синхронного характера, а походили чем-то на лёгкий процесс доения руля. Мозги распахивала джазовая импровизация и лёгкое постанывание женской половины, властно оттеснивших мужскую к дверцам с обеих сторон.

«Неужели она хочет оттянуться по полной? - думал Костик. - Это же чёрт знает что! Я же не смогу…. Это тянет на групповой секс, да ещё в машине, да ещё не при свечах, а при шофёре…. Нет, надо что-то придумать. Что же я в своём романе не довёл до конца? Он прав, что-то я не довёл…. Возмутительно, она хочет, чтобы я снял с неё трусы…. Если они есть, конечно…. Но их нет! Кошмар! Нет, есть…. Эти чёртовы стринги! Боже, как влажно…. Она действительно хочет, чтобы я её трахнул…. И я хочу…. Но я не могу!!!»

За окном джипа мелькала ночная Москва. Или Подмосковье. Да какая к чёрту разница!

Внезапно машина затормозила. Прежде чем кто-либо успел прийти в себя, со стороны водилы нарисовался мент. Он попросил права и стал их долго разглядывать, будто не понимал, на что он, собственно, смотрит. Потом стал задавать какие-то тупые вопросы, типа, не везёт ли кто-нибудь сидящий в машине оружие или наркотики. Потом попросил водилу дунуть в трубку. Потом сам стал в неё дуть и сравнивать показатели….

«Ура! Я спасён! – думал Костик, - теперь надо её отвлечь чем-нибудь особо не приближенным к сексу. Что-нибудь о Шокин Блю…»

- Рита?

- Ау, мой колокольчик, - промяукала его наперсница разврата.

- Ты видела хоть раз, как сношаются лошади?

В ответ он услышал что-то похожее на вздох сожаления.

- Ты знаешь, неописуемо красивое зрелище. При виде кобылицы у жеребца начинает удлиняться плоть. Она удлиняется, удлиняется и достигает эта плоть немыслимых применимо к человеческим стандартам размеров. Потом из него начинает сочиться, вытекать по каплям мутноватая жидкость.

Тело Риты осыпало мелкой дрожью. Она шумно засопела и обвилась вокруг руки подающего надежды любовника, как стриптизёрша вокруг шеста. Костик продолжал, однако:

- Но кобылица чует подвох. Она издаёт счастливый храп и, маневрируя крупом, косит своими испуганными белками выпученных глаз в сторону полыхающего и налитого страстью лошадиного члена! Он становится неумолим и крепок, как платан.

- Ах, - простонала Рита.

- Долго так продолжаться не может, - спокойно констатировал Костик, - жеребец теряет терпение и запрыгивает на кобылу. Кобыла изворачивается и лягает задними копытами его в грудь. Жеребец звереет. Он также не остаётся в долгу и бьёт её с передка по лоснящемуся крупу. Кобыла чувствует напор и меренячью силу. Наконец, она сдаётся. Она приподнимает хвост. Из распухшего огнедышащего желоба тихой струйкой сочится мутное сочиво жизни….

- Ах! – уже чуть ли не вскрикнула Рита и торопливо направила пальцы несносного, шаловливого мальчишки себе в желоба. – Ах, м-м-м-м, - раздалось по всему салону.

- Конь завладевает стратегической высотой и со всего маху входит в осклизлое лоно своей избранницы! – возвышал ноту Константин. - Раздаётся обоюдный сладострастный храп! Кобылица содрогается всем телом, под их копытами горит земля, и всё вокруг становится на дыбы! Великий смерч проносится над планетой, чтобы наполнить своей животворящей энергией все пустоши и расщелины этого инертного и разомлевшего от спячки мира. Блестящий на солнце член победоносно покидает сражённую его великой мощью утробу и долго ещё колыхается между обвитых мускулами ног, всё ещё исполненный безграничной властью и несоизмеримой гордыней за всё содеянное мужским племенем со времён Адама.

- А-а-а-ах! - выдохнула с криком Рита, сильно сжимая Костину ладошку в клокочущем капкане любви. – А-а-а-ах! – Поэт! Насильник! Жеребец! Я знала, знала, каков ты! - с умилённым восторгом дрожал её голос.

- Не смею задерживать! – озадаченно отступил мент и, отдав честь, отпустил на все четыре стороны бесстрастных извращенцев.

- Так куда мы всё-таки едем? – осведомился водила, - может тогда уж прямиком на конюшню?

- На дачу к Владику, да Владик?

- Замётано. Что будете пить, лошадки?

- Шампанское и коньяк.

- Ты слышал, писатель? Нам с нашими кобылками не повезло. Этих надо не выгуливать, а поить шампанским.


На даче у Владика было не столь роскошно, сколь у «мадам Грицацуевой».

Зато внутри постройки, смахивавшей на бунгало, было прохладно и тихо. Быстро создали уют, натёрли в плетёную корзинку шоколад с хреном и расположились прямо на полу вкруг богемского хрусталя и заморских вин.

Пук! Игристое открыто.

- Ну-с, дамочки, цыпочки, ласточки, - затараторил Владик под пенистое урчание напитка, - первый тост за вас. За таких нежных, чутких, страстных, пылких…. - Да хватит уже! - перебила тостующего его герл-френд с лицом, которое безуспешно мелькает на страницах сайтов брачных агентств исключительно для западного потребителя. Под маской обворожительной половинки, готовой по одному мановению палочки стать одним целым с чем бы то ни было, скрывалась горькая обида на судьбу. - Время первый час ночи. Ко мне сегодня приезжает проверка из налоговой. Ребёнка надо вести в садик. А он, между прочим, у меня аллергик! И вообще – продолжала герл-френд, - так трахаться охота! - Она поднесла бокал шампанского ко рту и сделала продолжительный глоток. Потом фыркнула, быстро щёлкнула лифчиком и, освободившись от традиционного дресс кода, упёрлась вздыбленной грудью в лицо своего немного обескураженного бой-френда. – Хочу, чтобы ты побыл немного тем жеребцом. Хочу…

Владик неуклюже завалил её на пол и, прежде чем приступить к своим непосредственным обязанностям жеребца, со знанием дела сдобрил буферную часть прекраснейшей половины дагестанским коньяком. Потом, густо обмазав ошмётками шоколада набухшие соски, стал усиленно работать языком. Изобразив на лице экстаз, его подруга стала властно направлять любовные ласки вниз к девственному островку эпиляции в области бикини.

Рита ладошками отвернула лицо Костика от этого зрелища, поскольку оно было не столь лицеприятным, и повернула его к себе. Вплотную к своему огнедышащему рту и алчущим губам.

- Ну, что скажешь, малыш? Ты же покажешь мне, каким ты можешь быть непослушным? Ну-у-у?

- Сказать по правде, я ничего не умею – удручённо признался Костик. - Может быть, научишь?

- Ты большой шутник, Коста Франкини. Я прусь от тебя, как от щепотки кокаина….

«Нужно дописать главу к своей книге – «Романтический стёб при свечах», - мелькнуло у Костика.


Не такие уж пышные груди были у Риты, чтобы осчастливить кого-либо стечным шоколадом. Однако не так давно Костик принял решение доводить каждое своё действие до логического конца, и на этот раз его упорству можно было позавидовать.