Различные статьи последних лет

Вид материала

Документы

Содержание От Оренбурга до Верхнеуральска (Путевые заметки) Пояснения к тексту Шоссировка – благоустрйоство дороги, посыпка её щебнем. Военная история пугачёвщины. Этика сельского предпринимателя.

Подобный материал:

• Различные статьи последних лет, 2166.86kb.
• Информационно-библиографический отдел Новосибирск: в поисках имиджа Библиографический, 546.41kb.
• Различные подходы к кризису развития, 155.87kb.
• Особенности изучения России 90 х гг. ХХ в в западной историографии, 70.25kb.
• Землетрясений с определенностью можно утверждать, что исследованиями последних десятилетий, 155.53kb.
• Консерватизма на протяжении последних десяти лет разрабатывается достаточно активно, 650kb.
• Статьи Натальи Сухининой, публиковашиеся газете «Семья» в течение последних пяти лет,, 893.02kb.
• А. самсонова: Сегодня ведем программу "Лукавая цифра", как, впрочем, и всегда. Исегодня, 317.59kb.
• Вэфире канала Кинопоказ hd 1 все лучшее из мира зарубежного остросюжетного кино последних, 37.17kb.
• Людмила Владимировна Матвеева в течение последних лет работает над темой педагогического, 8.47kb.

«00»


От Оренбурга до Верхнеуральска (Путевые заметки)


«…Переехав в последнем русском селе через прелестную, быструю р. Ик, мы очутились в Башкирии, которая резкой полосой отделяется от помещичьих земель: правый берег р. Ика покрыт прекрасно сбережённым лесом владельцев г. Э… левый берег гол – это башкирский. Дорога идёт сначала богатыми поёмными лугами, в лево от неё виднеется дер. Аскарова, с прекрасным зданием вол. правления 1-й усерганской вол. орского уезда, 1-го земского участка, vis-à-vis с которым стоит хороший, просторный дом школы. Далее дорога пролегает через перевалы Уральского хребта в дер. Кугарчи, расположенной в красивой местности при р. Емагиле, по которой весною сплавляется россыпью дровяной лес. Вдали, красивой лентой, между скалистых гор, извивается р. Сурень, бывшая мать-кормилица леспромышленников. По дороге встречались нам деревни и хутора переселенцев, преимущественно раскольников, не пьющих водки и живущих весьма зажиточно.

От Кугарчей до бывшего медеплавильного Преображенского завода дорога идёт всё время в гору, местами возле таких глубоких обрывов, что ранее, ездить было опасно, но теперь, благодаря заботливости г. земск. нач. 1-го уч. орского уезда, везде сделаны перилы. Там-и-сям встречаются башкирские и русские деревни и с. Бердяш. В нём есть школа и церковь, в которой священником чувашин, житель этой же деревни и, как после передавали, человек хороший. Вся дорога пролегает по замечательно живописным местам, от которых глазу трудно оторваться; но глядя на толстые пни стоящие у дороги, невольно рождется вопрос: чем вызвана была необходимость сгубить эти вековые гиганты? Зачем было допущено истребление таких дорогих богатств края, для которых нет уже возрождения, потому что хвойные леса истреблены дотла, а на место их растёт кривая, изуродованная глубокими снегами лиственная поросль?

Но вот показался и Преображенский завод, принадлежащий г. Охотникову. Он стоит на высоком полугорье; внизу течёт р. Зилаир. Производство меди в нём давно прекращено; здания фабрики разрушены. Южная часть селения окаймлена крутыми, отвесными скалами, с кой-где стр. 149: поросшими соснами, внизу этих скал извивается быстрый и чистый Зилаир, – вид очаровательный.

Днём климат умеренный, но вечера и ночи сыры и холодны, так что, даже среди лета, по вечерам приходится прибегать к тёплой одежде. В заваоде есть церковь, довольно значительный базар с постоянными лавками, много хороших купеческих домов, есть больница, которая помещается в собственном доме, приобретённом в 1895 г. Вообще это большое село отличается хорошими постройками. В Преображенском, кроме администрации экономии, живёт врач, становой пристав, акцизный сборщик, а летом приезжают на отдых жители Оренбурга.

Завод этот был основан первым пионером горнозаводского дела г. Твердышевым; потом переходил из рук в руки и в настоящее время, за весьма недорогую цену, приобретён г. Охотниковым. В заводе этом много опутселых домов, прежние обитатели которых, с прекращением заводских работ и вследствие плохого урожая хлеба, перешли на башкирские земли. Хлеб в окрестностях Преображенского завода родится плохо, не успевая вызревать – от ранних морозов. В заводе этом была, как известно, стоянка Пугачёва и его буйной и разноплеменной шайки, к которой присоединилось много заводских крестьян.

Из завода мы поехали в д. Юлук. Проезжая казачьим зилаирским лесом мы были удивлены, за что он носит в народе громкое название «бора» (официально, он называется лесной зилаирской дачей), когда в нём нет почти хвойного леса, а преобладает берёза, и в некоторой части леса, корявая, покрытая лишаями.

Д. Юлук заселена башкирцами и припущенниками татарами, последние сеют много пшеницы, занимаются торговлею. В ноябре там бывает ежегодно двухнедельная ярмарка, на которую пригоняется много лошадей, рогатого скота, привозится сырьё, сало, съезжается много торговцев.

Но ярмарка эта с каждым годом падает, вследствие упадка в Башкирии скотоводства и коневодства. В Юлуке есть хорошие купеческие дома, возле которых ютятся башкирские лачужки без крыш.

Из Юлука мы перебрались в д. Иткуловку; это обыкновенная башкирская деревня с мечетью и волостным правлением, 1-й Бурзянской волости, в которой «золотокопы» и «лесорубы» обделывают свои выгодные, но не совсем опрятные дела, разоряя башкирцев и расплачиваясь с ними гнилым ситцем, тухлой бараниной и спитым негодным чаем. В близких и далёких окрестностях этой дервени лежат золотоносные площади, все уже находящиеся в когтях алчных ястребов, которые окортомили их за бесценок на долгие сроки.

Вот и дер. Серменева, расположенная на правом берегу р. Белой, в красивой местности, с обширными поёмными лугами, прилегающими к реке; горизонт сжат, но, опоясанный Уральскими горами, покрытыми мелким лиственным лесом, очень живописен. В нескольких стах саженях от селения, весной, пробегают баржи, нагруженные железом, которые везут на Нижегородскую ярмарку. В Серменевой есть лесная пристань и волостное правление, тамьяно-тангауровское. Жители этого селения отличаются грубостью, пьянством и буйством.

Вот наконец мы выбрались на бывший коммерческий тракт, проложенный инженером П.И. Сергеевым, теперь почти заброшенный, но местами ещё сохранившийся, и добрались до Белорецкого завода, принадлежащего ныне московской К° Вогау. На заводе этом выделывают гвозди, проволоку, резное, брусковое, шинное и т. д. железо. Постройки завода для служащих и мастеровых весьма хороши и отличаются опрятностью и порядком. В заводе живут управляющий, его помощник, инженер, лесничий, земский начальник, становой, церковный причт; общество живёт дружно и весело; там есть хорошая библиотека, школа, почтово-телеграфная станция. При выезде из завода виднеется большая площадь с бороздами, где недавно началось производиться разведение хвойного леса. Река Белая у Белорецкого завода довольно мелководна, местами встречаются пороги, а потому для подъёма воды устроены плотины, вода из которых, при движении каравана с железом спускается и ходко несёт нагруженные баржи.

Дорога до Верхнеуральска костоломная, не говоря о крутизне гор, на каждой версте наталкиваешься на огромные каменья, промоины, буреломные деревья. В настоящее время отпущено 40/т. земских стр. 150: денег на устройство здесь коммерческого тракта.

Описывать Верхнеуральск не стоит; он, как все захолустные города, скучен, с базарною площадью, с лавочками и залежалым товаром; есть невзрачный сад, порядочная аптека, булочная без булок, несколько каменных домов и ни одной гостиницы с номерами для приезжающих.

Вообще поездка наша была весьма неудачна. Мы ехали в Башкирию, чтобы отдохнуть, подышать горным воздухом, а главное пожить в кочевье и попить кумыз, но ни третьего, ни четвёртого нам не удалось. Кумызу нет, потому что Башкирия обеднела лошадьми, её прежние табуны исчезли, их заменили изнурённые клячи; проехавши два уезда мы встретили только 3 кошемных кибитки, остальные кочевники живут в лубочных шалашах, которые не защищают ни от дождя, ни от солнца. Тяжёлое и удручающее впечатление произвела на нас Башкирия. Куда девались её девственные поля, покрытые серебристым ковылом, над которыми парил только орёл? Где её дремучие леса, в которых раздавался только рёв зверей? Где её тысячные табуны могучих, выносливых, быстрых коней, добывавших копытами свой корм? Где сам отважный смелый народ, не боявшийся ни вьюг, ни непогод? Где его золотые россыпи? Где всё, что сорок лет назад, составляло силу и богатство этого кочующего народа? Всё это в руках неумолимых кулаков, и никогда не вернётся Башкирия».


Пояснения к тексту¹.


Воскресенский кафедральный собор находился на месте, где через тридцать лет после его сноса было построено здание Башдрамтеатра.

Шоссировка – благоустрйоство дороги, посыпка её щебнем.

Припущенники – поселившиеся на земле коренного владельца.


Публикация подготовлена

М. И. Родновым


XI.

Опубликовано: Рахимов Р.Н., Роднов М.И. Хитрость коменданта Ступишина. Военная история пугачёвщины // Вестник военно-исторических исследований: Международный сборник научных трудов / Под ред. С.В. Белоусова. Вып. 2 / Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского; Исторический факультет; Гуманитарный учебно-методический и научно-издательский центр. Пенза: ГУМНИЦ, 2010. С. 26–30.

стр. 26: Р.Н. Рахимов, М.И. Роднов

Хитрость коменданта Ступишина.

Военная история пугачёвщины.


Традиционно, в сферу изучения военной истории России не входят различные вооружённые социальные конфликты, происходившие внутри страны – крестьянские войны, казачьи и национальные восстания, волнения и бунты. Принято считать, что это поле исследования историков полиции, внутренней стражи, министерства Внутренних дел. При общей справедливости такого суждения мы считаем, что оно нуждается в определённой корретировке. Если явление имело широкий размах по территории и значительную длительность по времени, если для его разрешения направлялись армейские воинские части разных родов войск, возглавляемые крупными военачальниками – то оно имеет самое прямое отношение к военной истории. В процессе противобоства с повстанцами солдаты и офицеры правительственных войск, так или иначе, развивали военную выучку, вырабатывали, опираясь на устав, новые формы ведения боевых действий. Не случайно участие в такого рода событиях отмечалось в формулярных списках офицеров как боевая кампания.

Одним из крупнейших событий внутренней истории России екатерининского времени была Пугачёвщина, вошедшая в советскую историографию, как Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачёва (1773–1775 гг.). О ней написано большое количество монографических исследований, опубликовано множество документов. В совё время, один из авторов данной публикации обратил внимание на то, что советская историография, буквально «оседлавшая» любимую тему классовой борьбы, военную историю этого движения, напротив никогда не изучала, а работы её представителей вообще не позволяют понять логики военных действий. У них, любой бой или столкновение, обязательно «сражение» или «битва». Правительственные войска – конечно же «каратели», офицеры русской армии, верные присяге и победившие в тяжёлых боях повстанцев – конечно же, бездарны и жестоки, ими руководят «царские сатрапы». Предводители восставших, потерпевшие в военном отношении неудачу, стр. 27: наоборот рисовались мужественными, смелыми и талантливыми командирами¹.

Уходя от стереотипов советской исторической науки, и полного умолчания или отказа от изучения событий 1773–1775 гг. в постсоветской и современной российской историографии, мы решили обратить внимание на некоторые аспекты военной истории этого явления, а именно, приёмам военной хитрости.

Первый пример был сообщён Р.Г. Игнатьевым (1818–1886) известным краеведом, проживавшим в Верхнеуральске. Он на основании изучения архивных дел, осветил особенности обороны Верхнеяицкой (название до 1775 г.) крепости¹. В 1774 г. Пугачёв, после поражения под Оренбургом ушёл в Башкирию и в мае находился в 50 верстах от Верхнеяицкой крепости, в Белорецком заводе, где рабочие лили ему пушки. Комендантом крепости был полковник Е.А. Ступишин (1731–1791), по оценке Игнатьева – человек умный и храбрый. Советские историки дополняют его портрет тем, что в расправах над арестованными повстанцами Ступишин отличался особой жестокостью. Так, по его приказу у захваченного в плен в мае 1774 г. башкира Зауфутдина Мусина были отрезаны нос и уши, отрублены пальцы правой руки, после чего Мусина освободили, чтобы он, явившись в родные места, устрашил своим видом других мятежников, склонив их к покорности властям. Этот факт, ставший известным А.С. Пушкину из архивного документа, был использован им в повести «Капитанская дочка», где изображён изувеченный башкирец (с отрезанными ушами, носом и языком).

Сам Ступишин служил первоначально в гвардии и был лично известен наследнику престола великому князю Петру Фёдоровичу. Поэтому, собрав войска и жителей крепости, полковник заявил: «я знаю покойного императора и если он жив и я узнаю, что это не беглый казак Емельян, а государь император Пётр III, то сей час же сдаю крепость и буду его слуга, а ежели же это не государь, то будем стоять до последнего издыхания, как я прежде вам говорил и писал». После чего, войска и жители присягнули слушаться его во всём. Крепость была слабой, в ней было 420 солдат, 48 артиллеристов, 100 казаков, 6 пушек и фальконет, жителей обоего пола 949 душ, поэтому комендант, с одной стороны ловил посланных Пугачёвым людей с его манифестами, и для устрашения рубил им носы и уши, отсылая назад со своими увещевательными посланиями на русском и татарском языках, а с другой стороны арестовал всех живших в крепости ссыльных польских конфедератов, опасаясь, что они сообщат повстанцам про истинное положение вещей.

Пугачёв после взятия крепости Магнитной с 10 тыс. чел. и с 12 орудиями, остановился в 2 верстах от Верхнеяицкой крепости, послав коменданту приказ о её сдаче. Пугачёвского парламентёра близко к крепости не стр. 28: подпустили. Весь её гарнизон и жители, вооружённые кольями, топорами, дубинами, женщины, старики и дети вышел на вал и залез на крышах домов, имитируя многолюдность войск. По приказу коменданта были сделаны соломенные чучела, одетые в солдатское и казачье платье. Они были расставлены по валу вместе с шестами с обожжёнными верхушками, казавшимися издали остриём копий. В поле за крепостью были расставлены пустые палатки. Всё это должно было показать наличие большого числа войск. Хитрость удалась. Пугачёв, не желая ввязываться в бой с неизвестными по силе войсками, прошёл мимо крепости, сделав по ней только два выстрела. Так спаслась Верхнеяицкая крепость.

Второй пример военной хитрости также связан с обороной, в данном случае – Керенска. Испытывая недостаток в войсках, воевода здесь, напротив не изолировал находившихся в городе военнопленных, а использовал их для усиления. В городе находилось 30 чел. пленных турок, которых воевода посадил на лошадей, вооружил и обещал освободить из плена при условии, если они нападут на повстанцев. К ним были добавлены 100 чел. пеших горожан, которые нарядились под турок, и вооружились пиками и косами, и 200 чел. дворовых людей с 2 пушками. За час до рассвета, этот импровизированнный отряд совершил вылазку из города, напав на лагерь повстанцев с криками «Алла». С одной стороны в атаку пошли конные турки, с другой, пешие горожане, разыгравшие роль турок. В итоге напуганные и деморализованные неожиданным карнавалом пугачёвцы бежали, осада была снята, турки получили свободу и денежное вознаграждение¹.

Попавшие в окружение войска также использовали различные неожиданные приёмы ведения боевых действий. Так, под Кунгуром, на отряд секунд-майора А.В. Папава напали большие силы восставших². Правительственные войска в ходе боя, атакуя противника, стреляли на ходу, что не являлось повсеместной практикой стрельбы того времени, а при появлении повстанцев нападавших с разных сторон, строили каре, так как против кавалерии. Под Казанью, при нападении повстанцев, войска также выстраивали каре, чтобы пробиться из города в Кремль³.

Попытки применения военной хитрости были известны и у повстанцев. Так, при осаде Верхнеозёрной крепости, осаждавшие, стрелявшие плохо и потерявшие одно орудие от наоборот стрелявших хорошо артиллеристов из крепости, после каждого выстрела оттаскивали для перезаряжания пушку за избу, используя искусственное заграждение, либо вообще увозили её за линию огня⁴. Имея большие людские силы, не имевшие оружия, Пугачёв пытался грамотно ими распорядиться. Он разместил невооружённых башкир за горой рядом с крепостью. Они должны были «гикать», т.е. кричать, чтобы вызвать панику в крепости, что было без стр. 29: успешно из-за дальности места. А с целью выманить её гарнизон, перед осаждёнными был разыгран целый спектакль, правда, тоже безуспешный, о том, что повстанцы поссорились и начали между собой бой.

Эта небольшая подборка примеров военной хитрости применяемой как правительственными войсками, так и повстанцами в ходе Крестьянской войны Е.И. Пугачёва, показывает, что в целом, не всегда могли быть использованы те способы, и методы ведения войны которые существовали в армии. Сама жизнь, заставляла участников военных действий прибегать к нестандартным решениям позволяющим достигнуть успеха. Разнородные силы повстанцев, обилие среди них конных воинов воюющих в традициях иррегулярного войска (казаки, башкиры, калмыки) требовали изменения тактики боя. Отсюда, на наш взгляд неслучайным является направление на подавление движения А.В. Суворова, уже имевшего опыт боевых действий с турками, поскольку по характеру вооружения, наличию иррегулярной конницы и разнородности сил, армия Пугачёва типологически была похожа на турецкую.

Обращение к военной истории Пугачёвщины на сегодняшний день ставит больше вопросов, нежели даёт ответы на них. Как успешно воевали иррегулярные и дворянские формирования правительственных войск? Если Пугачёв пытался своё войско уподобить существующей императорской армии (знамёна, награды, чины), то насколько глубоко это заимствование было воспринято? В какой степени опыт, полученный во время военных действий, был полезен? Дала ли эта война импульс развитию военно-строевой службы? Эти вопросы на сегодняшнйи день остаются открытыми и требуют отдельного исследования.

В приложении приводим текст приказа коменданта А.Е. Ступишина, выявленный и опубликованный в качестве приложения к своей статье Р.Г. Игнатьевым.

Ордер по Верхояицкой крепости

Военно-служащие и жители Верхояицкой крепости! Божиим попущением и в казнь за грехи наши и наше нераскаяние, посылаются велением Божиим на нас: напрасная смерть, потопы, глады и губительства, как сказано в Св. писании, и ныне вся сия над нами ясно совершается. Не безъизвестно всем верноподданным Ея Императорскаго Величества Всемилостивейшей Государыни Нашей, жителям Оренбургской губернии, как то явствует из прежних распубликованных указов, объявленных всенародно в церквях и читанных публично в городах и крепостях, что злодей, вероотступник, беглый колодник и раскольник Донской казак Емелька пугачёв выдав себя за блаженные вечно достойные памяти в Бозе почившаго Государя Императора Петра III-го возмутил сначала яицких казаков, забывших Бога и страшнаго Его Суда Прещения приставших к стр. 30: тому злодею самозванцу, вероотступнику Емельке. А потом он злодей пришед в Оренбургскую губернию многие произвёл грабительства, раззорение храмов Божиих, многие крепости побрал, многих от шляхетства и всяких чинов людей замучил, за то, что они помня Бога и присягу яко верные подданные Ея Императорскаго Величества, ясно воровство его изобличали. Ныне верными Начальниками и войсками Ея Императорскаго Величества, он вор, вероотступник и самозванец, хотя от Оренбурга отражён, но прежния злобы своя неоставив на новую устремился, и возмутя чернь в заводах и башкир и лошманных татар и киргиз угрожал на новые злодейства, по Уральской линии крепости побрать, а жителей перебить, а которых вместе с землями киргизам отдать. Злодей Емелька манит многими обещаниями, но кто же помня Бога и присягу поверит ему опричь таких же воров вероотступников, шельм, как он сам. В здешних, Оренбургской губернии городах и крепостях немало есть как от шляхетства так и солдатства, особливо проживающих в отставке, которые служили в Петербурге, в Лейб-Гвардии полках и блаженные памяти Императора Петра III-го помнят да и того вора Емельку видали, и под присягою говорили, что Емелька вор и самозванец. А многие то говорили ему в глаза нестрашась мучительства и тако души своя предали Богу, яко верные Ея Императорскаго Величества подданные и христиане. Если Божиим попущением, он вор, злодей Емелька придёт к Верхояицкой крепости, станем все от мала до велика, кто в силе поднять хоть камень, а живыми недадимся в руки злодея, недадим ему ругаться храмом Божиим, женами и детями нашими. Первый умру за веру и Государыню я Комендант и все мои подначальные офицеры надеюсь, что непостыдят себя, за начальными людьми и солдаты. Будем живы отразим злодея и наградит нас Бог и Ея Императорское Величество, а погибнем, то яко мученики обретём венец нетленный; оружия у нас довольно, свинцу, пороху и провианту тоже, солдаты молодцы. Кто из нас жителей хочет оружия требуй пороха и свинца из Комендантской Канцелярии. Между нами как от солдат служащих и отставных нет изменщиков и трусов, а если такие есть я недержу, иди в вечную гибель и к злодею Емельки, только назад такого не приму и с повинною, а повласти мне данной, таковой злодей будет весьма лишён живота. Предписываю воинским Начальникам и жителям вверенной мне дистанции крепко смотреть за ворами башкирами и киргизами, приезжающими будтоб на торг непереметчики ли они и нет ли у них каких воровских писем? буде таковые окажутся, то брать и представлять в Комендантскую Канцелярию. Ордер сей прочитать по ротам и капральствам и объявить по Верхнеяицкой крепости и по прочим крепостям с барабанным боем. Мая 22 дня 1774 года. Комендант Полковник Ступишин.


XII.

Опубликовано: Роднов М.И. Сельское предпринимательство во второй половине XIX – начале XX веков; Судоходство, судостроение и хлебная торговля на рубеже XIX–XX веков // Энциклопедия предпринимательства Башкортостана (история и личности). Книга первая / Гл. ред. А.Н. Дегтярёв. Уфа: государственное республиканское издательство «Башкортостан», 2006. С. 84–100, 101–125.


стр. 84: СЕЛЬСКОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО

во второй половине XIX – начале XX веков


Этика сельского предпринимателя. Формирование во второй половине XIX в. слоя сельских предпринимателей (кулаков, фермеров) среди многонационального крестьянства Башкортостана привело к возникновению специфической системы этических воззрений. В деревне утверждался «дух капитализма» (М. Вебер), когда приобретательство становится целью жизни, основным стимулом хозяйственной деятельности являлась потребность «делать деньги», не для того, чтобы их тратить и жить беззаботно, а «чтобы сберечь их, чтобы, ограничив, если нужно, свои потребности, вложить побольше денег в дело и снова заставить их работать» (Л. Февр).

Трудности в накоплении первоначального капитала способствовали развитию бережливости, тщательного расчёта, планирования своей экономической деятельности («Хозяйство без рубля, что корабль без руля», «Авось да небось в хозяйстве совсем брось, всё вешай, меряй или считай да запись не забывай» – пословицы того времени).

Сельский предприниматель формировал своё хозяйство в зависимости от условий местности, активно воспринимал агрономические новации и достижения технического прогресса. В начале XX в. ему принадлежала основная часть посевов самых доходных культур (кормовые травы, рапс, подсолнечник, ячмень, пшеница и гречиха). Внедрение многополья, различных севооборотов, минеральных удобрений, новых способов культивирования растений и ухода за скотом, обслуживание достаточно сложной техники требовало наличия значительного культурного уровня (образованности). Во многих зажиточных (фермерских) посёлках была достигнута всеобщая грамотность домохозяев – глав семей.

Деревенская верхушка в начале XX в. закупала огромное количество разнообразной сельскохозяйственной техники. Перед Первой мировой войной крестьянство Уфимской губернии ежегодно покупало орудий и машин в среднем на 2 млн руб. При этом в самых многопосевных уездах закупалось наибольшее количество сложной и дорогой техники. По переписи 1917 г. в Белебеевском, Стерлитамакском и Златоустовском уездах было сконцентрировано 86% сеялок, 73 косилок и 82 жаток. Если в селе Месягутово Златоустовского уезда в 1908 г. земству удалось «с трудом» продать одну рядовую сеялку, то в 1909–1910 гг. сбыт составлял по 130 аппаратов ежегодно. Подавляющее большинство хозяйств сельских предпринимателей Башкортостана имело сложный инвентарь. Так, один башкирский предприниматель из деревни Казангулово Белебеевского уезда держал к 1917 г. 3 однолемешных железных и один многолемешный плуги, сеялку, веялку, жнейку, молотилку, сепаратор, арендовал косилку. На отдельных сельскохозяйственных операциях (сев, уборка, обработка зерна) в южных степных районах в начале ХХ в. фактически была достигнута сплошная механизация (на конской тяге).

В организации хозяйственной деятельности сельского предпринимателя важную роль начинал играть финансовый расчёт. Житель Месягутово И.Ф. Цепилов в 1909–1910 гг. подсчитал, что семенной клевер приносит чистую прибыль 118,3 руб. с десятины, значительно выше самой доходной зерновой культуры местности – пшеницы.

Деревенский предприниматель опирался только на собственные силы, не рассчитывал на общинную поддержку и милосердие, а также на помощь со стороны государства. В корреспонденциях с мест в уфимские газеты начала XX в. проступает скупость, бережливость, расчётливость, понимание и требование непрерывного труда как основы благосостояния; что не несчастные сироты, а бездельники «просят милостыню под окнами». Зажиточные хозяева с раздражением упоминали о расточительных общедеревенских праздниках, общинных трапезах. Проявлением новой этики становится на Южном Урале рост антиалкогольных настроений, размах трезвенного движения накануне Первой мировой войны. В починке Софроновском (к северу от Уфы) в 1909 г. жители с общего согласия заменили свой трёхдневный праздник (Михайлов день, 8 ноября) на однодневный, «без потребления спиртных напитков; родных и знакомых на праздник приезжало менее обыкновенного, зато софроновцы таким нововведением очень довольны». Летом 1913 г. уфимское земство провело анкетирование по проблеме пьянства. В 62% ответов 1682 респондентов говорилось об уменьшении пьянства при переходе на отруба. Обнаружились и 22 деревни, где почти совсем не пили (14 старообрядческих и 8 татарских). Проявлением формирования новой этической системы стало распространение в зажиточных многоземельных районах Уфимской губернии требований дешёвой церкви, растущая популярность протестантских течений (баптизма и др.), что отсутствовало в традиционной крестьянской общине.

Башкортостан к 1914 г. покрылся сетью кооперативов, обычными становятся крестьянские вклады в банках. В Уфимском союзе кредитных и ссудо-сберегательных товариществ в январе – марте 1916 г., например, сделали вклады жители села Красный Яр Уфимского уезда Н. С. Киселёва (два на 170 руб.), И. Н. Жерновков (200 руб.), неграмотная И. Е. Жерновкова (140 руб.) и другие. Крупные крестьянские счета принадлежали А. В. Валову с хутора Николаевского Уфимского уезда (800 руб.), неграмотной В. И. Ивановой из деревни Карюгино (500 руб.), Д. К. Суслову из Турушлов (500 руб.). В некоторых стр. 85: селениях в 1908 г. жители утверждали, «что будущие невесты их все будут богатые, так как почти у каждой подрастающей девочки есть теперь своя книжка, на которой лежат её деньги в товариществе». Представитель Александровского ссудо-сберегательного товарищества (Уфимский уезд) сообщал, что все члены обязательно вносят ежегодно «вклады для наследников» от одного до 10–15 руб.

Сохранившиеся отрывочные факты свидетельствуют, что зажиточное крестьянство внимательно следило за большой политикой. Хуторяне и отрубники первого Бурмистровского сельскохозяйственного общества (Мензелинский уезд, русские и татары) в отправленной в феврале 1913 г. телеграмме писали, что «только теперь освобождённые велением Государя от ига общины мы приобретаем возможность проявить свой свободный труд – залог нашего домашнего благополучия и блага общественного». Группа крестьян-собственников из деревни Новые Каргалы Белебеевского уезда (И. Миннибулатов, А. Абдулнасыров и ещё 10 чел.), пропущенные властями, требовали внести их в списки выборщиков от уездных землевладельцев, желали участвовать в избирательной кампании, реализовать свои гражданские права. Обращалось внимание, что крестьянство даёт в земстве «преимущественно сельскую буржуазию».

Запросам сельского предпринимателя в значительный степени отвечал «Уфимский сельско-хозяйственный листок», где помещалась информация о политических событиях в России и мире, ситуации на рынках продовольствия, рассказывалось о поездках наших крестьян за границу (в Германию, Данию, Великобританию, США). Трансформация российского крестьянства на рубеже XIX–XX вв. не только несла вырождение и гибель патриархальной нравственности и соборности. Это было «восхождение к более высокому социальному статусу», а также материальному достатку.