Темы благовестия. Духовный облик проповедника Евангелия. Новозаветные принципы христианской миссии
| Вид материала | Диссертация |
| 11. Вклад Казанской Духовной Академии в миссионерство. |
- Апостол Иоанн Богослов. Повод и цель написания Евангелия. План и содержание Евангелия, 4597.41kb.
- I. Новозаветные истоки и последующее богословское размышление, 93.92kb.
- О месте христианской психологии в системе психологической науки, 142.12kb.
- Тематическое планирование уроков мхк в 8 классе, 148.24kb.
- § жизнь, сочинения и духовный облик, 622.2kb.
- 10 Эффективные принципы финансирования, 1943.51kb.
- Непрерывно эволюционировало. До начала в актёрской игре преобладали шаблонность характеров, 356.99kb.
- Первохристианская литература по типу своих памятников в известной мере состоит из апокрифических, 987.81kb.
- Темы курсовых работ по дисциплине «стратегический менеджмент» Разработка миссии и стратегического, 15.14kb.
- Русский перевод Евангелия Иуды (Искариота), 153.41kb.
11. Широков С., свящ. Валаамский монастырь и Американская Православная Миссия: История и духовные связи.-М.,1996.-173 с.
12. Григорьев Д., прот. Митрополит Иннокентий - миссионер-пророк.// 1000-летие Крещения Руси.-М., 1988.- С .248-259.
13. Максим (Рыжов), иеромонах. Пастырский образ святителя Иннокентия, митрополита Московского. -Загорск, 1985.- Машинопись.-162с.
14. Филяновский И. Русские иерархи-миссионеры второй половины XIX -начала XX века.-С.Посад, 1996.-Машинопись.
15. Святитель Иннокентий в Калифорнии. //Русский Паломник, № 16, 1997.-С.100-103.
16. Этнографические наблюдения .русских моряков, путешественников, дипломатов и ученых в Калифорнии в начале и середине XIX в. //Русская Америка. ..М.:Мысль, 1994. -С.255-343.
11. Вклад Казанской Духовной Академии в миссионерство.
Среди четырёх существовавших в дореволюционное время в России Духовных Академий особое отношение к делу миссионерства имела Казанская Духовная Академия, образованная в 1797 г, закрытая после первой духовно-учебной реформы в 1818 г. и возобновленная в 1842 г.
Казанский округ обнимал территории многочисленных инородцев финского, татарского и монгольского племён, либо совсем нехристианских, либо слабо озаренных светом веры Христовой, что определило одну из главных задач Академии, как центра духовного просвещения казанского округа (1,45).
Для миссионерских целей в 1845 г. в состав академического курса было введено обучение языкам турецко-татарскому с арабским, которое принял на себя университетский профессор мурза А.К.Казем-Бек, и монгольскому с калмыцким, принятыми профессором А. В. Поповым. Эти классы языков и послужили зародышем миссионерских отделений, прославивших Казанскую Духовную Академию. Уже первый курс по изучению языков принес прекрасные плоды в лице Н.И.Ильминского и А.А.Бобровникова, ставших знаменитыми преподавателями инородческих языков и миссионерских отделений в Академии (2,328).
Алексей Александрович Бобровников (1822-1865) был сыном иркутского протоирея А.Бобровникова, который составил первую Монгольскую грамматику (1835 г.), переводил на монгольский язык священные и богослужебные книги и помогал иркутскому епископу Михаилу Бурдукову в бурятской миссии. Отец смог передать знание монгольского языка, а также и буддийского вероучения своему сыну, поэтому Алексею было легче других погрузиться в тайны монгольского и калмыцкого языков в стенах Академии. Его интерес к инородческим языкам простирался до того, что он не расставался с монгольскими книгами даже на лекциях по другим предметам, читал их, незаметно засунув в парту (2,331). Видя усердие Бобровникова, ректор архим. Григорий Митькевич (1844-1851 гг.) заранее дал ему тему курсового сочинения по разбору всего буддийского учения, которое он закончил в 1846 году. Работа носила название: "О различии между христианским и буддийским учением о любви к ближним" (2,332).
В том же году последовала командировка молодого учёного в калмыцкие степи, во время которой Бобровников знакомился с особенностями местного языка для составления калмыцкой грамматики, изучал религиозное состояние калмыков и выяснил причины слабости между ними христианской миссии. Последние, как оказалось, крылись в привязанности калмыков к родному быту, противодействии христианству со стороны зайсанов и гелюнов, незнании калмыцкого языка православным духовенством и отсутствии переводов на этом языке христианских книг (2, 333).
По возвращении в стены Академии Бобровников вместе с Ильминским получили разрешение Святейшего Синода на преподавание языков, первый -монгольского с калмыцким, а второй - татарского с арабским. В 1848 г. Бобровников закончил составление монголо-калмыцкои грамматики, которая получила самые высокие отзывы и указом Св.Синода была введена в употребление во всех духовно-учебных заведениях, где преподавался калмыцкий язык.
В начале 50-х гг. начинаются сборы переводов на калмыцкий и монгольский языки некоторых священных вероучительных и богослужебных книг (переводческий комитет образован был ещё в 1847 г.). Но Бобровников видел пока неспособность инородческого, в частности монгольского, языка для выражения христианских понятий. Он говорил: "Переводчик должен прежде всего создать из элементов языка монголов новый язык, который бы приближался по совершенствам к языкам греческому и славянскому". Поэтому отзывы его о всех встречающихся переводах были достаточно сдержанны (2,344).
Дело перевода церковной литературы совершалось и на другой инородческий язык - татарский, в чём принимал участие друг Бобровникова Николай Иванович Ильминский. Ильминский (1821-1891), сын пензенского протоиерея, в Казанской Академии сразу отличился необыкновенно восприимчивым умом и быстрым усвоением самых разных знаний. В старшем курсе он весь погрузился в изучение татарского и арабского языков, так что в скором времени, был уже спо-|собен сам преподавать эти языки. Углубляясь в знание языка татар и их религи-|озной жизни, он переселился в 1847 г. на квартиру в татарскую слободу для по-|сещения медресы муллы Мухаммеда Корима, а затем получил доступ и в более [знаменитую школу муллы Баймурата. В связи с массовым вероотступничеством среди крещенных татар, Ильминский был послан в их селения в 1848 г. с заданием сбора сведений о их религиозном положении и эту миссию он блестяще выполнил, объехав Мамадышский, Ланшевский и Чистопольский уезды. Такую же миссию он предпринял и в 1849 г., собрав полнейшие сведения о степени влияния на крещенных татар со стороны мусульман и со стороны православного духовенства (2,3 51).
Будучи привлечён к работе по переводу богослужебных книг на татарский язык, Николай Иванович относился к этому делу, как и его друг Бобровников, глубже, чем остальные члены переводческого комитета. Он говорил о неудобности перевода как на татарский разговорный язык, бедный для выражения религиозных понятий, так и на книжный, учёный язык, понятный одним муллам и учёным татарам, отчего необходимо создание особого языка, включающего элементы и первого и второго (2,354).
Благодаря усилиям казанского архипастыря преосвященного Григория Постникова (1848-1956), в Академии наметились особые миссионерские отделения, в связи с чем Ильминский был направлен в 1851 г. в учёное путешествие на восток. Николай Иванович побывал в Каире и Сирии, где пришел к выводу, что лучшим средством для поддержания Православия в этих местах может быть помощь образованными людьми. В Казань учёный вернулся в 1854 году. Наконец, в том же году, на основе проектов Бобровникова и Ильминского в Академии были образованы особые миссионерские отделения против важнейших инородческих религий казанского округа ислама и буддизма и отделение против раскола. В противораскольническом отделении положено было преподавать историю раскола, полемику против раскола, миссионерскую педагогику в отношении к расколу, славянский язык и палеографию, а в других отделениях, кроме языков, миссионерскую педагогику, этнографию с историей и изложением верований инородцев и полемику против них (2,11).
Интересно заметить, что ректор Академии в это время архим. Парфений Попов (1852-1854), не проявлявший никакого интереса к открытию миссионерских отделений, впоследствии, будучи назначен епископом в Томскую епархию, прославился как ревностный миссионер Сибири, оставив после себя замечательное собрание проповедей (1, 104).
Особым вниманием пользовалось отделение, противооаскольническое, преподавание в котором принял на себя новый ректор архим. Агафангел Соловьев (1854-1857). Усилиями архим. Агафангела Казанская Академия получила огромное количество старопечатных книг, рукописей и некоторые вещественные памятники, касающиеся раскола, а также в постоянное пользование библиотеки Соловецкого монастыря и Анзерского скита. Раздобытые книги приносились прямо на лекции, из них зачитывались выдержки, и здесь же происходило сличение книг, благодаря чему весь учебный процесс шёл в работе с первоисточниками. Архим. Агафангел хотел составить полное обозрение старых книг, но за своё краткое ректорствруспел составить лишь статью "О Большом Катихизисе", помещенную в "Православном Собеседнике" за 1855 и 1856 гг. (2,383). Среди всех преподавателей этого отделения особенно выделился И.М.Добротворский, занимавший противораскольническую кафедру с 1858 по 1865 гг., и основавший подлинно научное изучение раскола в Академии. Главное внимание он обращал не на полемику, а на изучение истории и анализ литературы раскола, а ещё более на историю и учение русских сект и ересей. Лекции он тщательно обрабатывал по рукописям (2,395). Будучи первопроходцем в своей науке, Добротворский явился серьезным исследователем, оставившим много капитальных трудов. Другим таким же исследователем раскола в Казанской Академии был преподаватель кафедры русской истории А.П.Щапов, написавший книгу "Русский раскол", который, правда, представлял раскол как широкий протест народа против бывшего тогда состояния Церкви, государства и общества (2, 120-121).
Ещё один видный преподаватель по кафедре раскола, бывший после Доб-ротворского, Н.И.Ивановский, поставил свой предмет на церковную и практическую почву и сам устно и письменно полемизировал с современными ему представителями раскола (2,402).
В Православном Собеседнике, журнале Казанской Академии, статьи по расколу занимали достаточно видное место, здесь часто печатались посвященные этой теме студенческие сочинения (3, 333).
. Другое миссионерское отделение, уже уступающее по числу учащихся противораскольническому, было противомусульманское, преподавание в котором принял Ильминский. Ему в помощь для преподавания татарского языка был среди крещенных татар, Ильминский был послан в их селения в 1848 г. с заданием сбора сведений о их религиозном положении и эту миссию он блестяще выполнил, объехав Мамадышский, Ланшевский и Чистопольский уезды. Такую же миссию он предпринял и в 1849 г., собрав полнейшие сведения о степени влияния на крещенных татар со стороны мусульман и со стороны православного духовенства (2,3 51).
Будучи привлечён к работе по переводу богослужебных книг на татарский язык, Николай Иванович относился к этому делу, как и его друг Бобровников, глубже, чем остальные члены переводческого комитета. Он говорил о неудобности перевода как на татарский разговорный язык, бедный для выражения религиозных понятий, так и на книжный, учёный язык, понятный одним муллам и учёным татарам, отчего необходимо создание особого языка, включающего элементы и первого и второго (2,354).
Благодаря усилиям казанского архипастыря преосвященного Григория Постникова (1848-1956), в Академии наметились особые миссионерские отделения, в связи с чем Ильминский был направлен в 1851 г. в учёное путешествие на восток. Николай Иванович побывал в Каире и Сирии, где пришел к выводу, что лучшим средством для поддержания Православия в этих местах может быть помощь образованными людьми. В Казань учёный вернулся в 1854 году. Наконец, в том же году, на основе проектов Бобровникова и Ильминского в Академии были образованы особые миссионерские отделения против важнейших инородческих религий казанского округа ислама и буддизма и отделение против раскола. В противораскольническом отделении положено было преподавать историю раскола, полемику против раскола, миссионерскую педагогику в отношении к расколу, славянский язык и палеографию, а в других отделениях, кроме языков, миссионерскую педагогику, этнографию с историей и изложением верований инородцев и полемику против них (2,11).
Интересно заметить, что ректор Академии в это время архим. Парфений Попов (1852-1854), не проявлявший никакого интереса к открытию миссионерских отделений, впоследствии, будучи назначен епископом в Томскую епархию, прославился как ревностный миссионер Сибири, оставив после себя замечательное собрание проповедей (1,104).
Особым вниманием пользовалось отделение противооаскольническое, преподавание в котором принял на себя новый ректор архим. Агафангел Соловьев (.1854-1857). Усилиями архим. Агафангела Казанская Академия получила огромное количество старопечатных книг, рукописей и некоторые вещественные памятники, касающиеся раскола, а также в постоянное пользование библиотеки Соловецкого монастыря и Анзерского скита. Раздобытые книги приносились прямо на лекции, из них зачитывались выдержки, и здесь же происходило сличение книг, благодаря чему весь учебный процесс шёл в работе с первоисточниками. Архим. Агафангел хотел составить полное обозрение старых книг, но за своё краткое ректорствоуспел составить лишь статью "О Большом Катихизисе", помещенную в "Православном Собеседнике" за 1855 и 1856 гг. (2,383). Среди всех преподавателей этого отделения особенно выделился И.М.Добротворский, занимавший противораскольническую кафедру с 1858 по 1865 гг., и основавший подлинно научное изучение раскола в Академии. Главное внимание он обращал не на полемику, а на изучение истории и анализ литературы раскола, а ещё более на историю и учение русских сект и ересей. Лекции он тщательно обрабатывал по рукописям (2,395). Будучи первопроходцем в своей науке, Добротворский явился серьезным исследователем, оставившим много капитальных трудов. Другим таким же исследователем раскола в Казанской Академии был преподаватель кафедры русской истории А.П.Щапов, написавший книгу "Русский раскол", который, правда, представлял раскол как широкий протест народа против бывшего тогда состояния Церкви, государства и общества (2,120-121).
Ещё один видный преподаватель по кафедре раскола, бывший после Доб-ротворского, Н.И.Ивановский, поставил свой предмет на церковную и практическую почву и сам устно и письменно полемизировал с современными ему представителями раскола (2,402).
В Православном Собеседнике, журнале Казанской Академии, статьи по расколу занимали достаточно видное место, здесь часто печатались посвященные этой теме студенческие сочинения (3,333).
. Другое миссионерское отделение, уже уступающее по числу учащихся противораскольническому, было противомусульманское, преподавание в котором принял Ильминский. Ему в помощь для преподавания татарского языка был предоставлен учёный татарин Биктемир Юсупов, сын Ямбулатова, с которым Ильминский был знаком по татарской слободе, и с которым в 1848-49 гг. они вместе объезжали татарские селения (2, 403). Для облегчения изучения татарского языка в татарскую слободу на проживание постоянно посылались несколько студентов. Помогал Ильмйнскому также Г.С. Саблуков, хорошо преподававший татарский и арабский языки.
Но вообще, Ильминский мало доверял силе противомусульманской полемики, лишь ожесточающей ревность последователей ислама, и предпочитал ей просветительные меры к обращению татар в христианство со знакомством их с христианской жизнью. Поэтому Ильминский знакомил студентов только с самим учением ислама и его источниками. Когда Ильминский был отстранен в 1858 г. от своей кафедры из-за трений с ректором, оставшийся один Саблуков обращал главное внимание уже на противомусульманскую полемику. И он предпринял составление из всех своих классных и домашних работ обширного труда под названием "Сборника сведений о мохаммеданскм вероучении, пригодных для беседы христианина с мохаммеданином об истинах веры", который издал в 1873г. Саблуков издал также Коран с приложениями в 1878-79 гг. (2,423).
Принимая участив в издании литургии и часослова на татарском языке в 1855 г., Ильминский и Саблуков продолжали рассматривать татарские переводы. Через два года профессор Казем-Бек закончил перевод Нового Завета.
Среди крещенных татар в 1858 г. вновь произошли отпадения от Церкви. Ильминский и Саблуков в официальном докладе предложили следующие способы утверждения христианской веры: введение в татарских школах русского языка; сближение с татарами русских образованных людей, способных объяснить им христианские понятия, основание школ с преподаванием христианских предметов в татарских селениях для крещенных татар. Преподаваемые на русском языке истины было решено предлагать одновременно в татарском переводе и переводы делать на разговорный, а не книжный язык, который весь был проникнут идеями ислама (2,410-411).
В 1862 г. Г.С. Саблуков вышел в отставку, но продолжал участвовать в новых переводах на татарский язык в деятельности открывшейся в Казани крещёно-татарской школы и братства святителя Гурия. Он ездил даже по татарским деревням и посещал мусульманские школы, В его кабинет СТекаЛИСЬ МИССИОНерЫ за назиданием и практическими советами. Умер Саблуков в 1880 г. (2, 424).
С выходом Саблукова в отставку в Академии вновь действовал Ильмин-ский. С 1857 г., после новых поездок по татарским селениям, Ильминский начал делать переводы уже на живой, народный татарский язык и русским, а не арабским, насквозь связанным с исламом, алфавитом. В это время он знакомится с крещенным татарином Василием Тимофеевым, который с детства всей душой впитал в себя веру христианскую, жил несколько лет в Казани послушником в монастыре, а, вернувшись на родину, вёл благочестивую жизнь и беседовал с односельчанами о вере. Тимофеев помогал Ильминскому в работе над букварём с краткой священной историей, сокращённым катехизисом, нравоучениями и молитвами на разговорном татарском языке. Будучи определён практикантом татарского языка в Академию, Тимофеев, поселившись в слободе, стал обучать татарских крещенных детей грамоте по новым книжкам, приобщал их к христианской жизни. Он ездил с учениками по сёлам, читал букварь, книги Бытия и Премудрости и пел церковные песнопения и молитвы на татарском языке (2, 436). Помогал в Академии Ильминскому с 1862 г. и новый баккалавр Е.А.Малов, излагавший сначала историю противомусульманской миссии в России, а затем полемику против мусульманства.
В 1864 г. Ильминский открывает в слободке крещено-татарскую школу, учителем которой назначен В.Тимофеев, впоследствии ставший священником. Эта школа взрастила прекрасных христиан из среды татар. Принципы внутренней жизни школы были так отмечены в 1867 г. Ильминским: "Учитель Тимофеев держит себя в отношении к ученикам, как старший их брат, к которому они относятся просто и откровенно, но вместе с тем уважительно. В школе нет никаких {искусственных форм и формальной выправки, а также телесных и других нака-|заний. Простота отношений простирается и на родителей и даже на посторонних крещенных татар, которые могут прямо приезжать в школу и жить в ней дня два, или три" (2,466). Дети не отрывались от своего родного быта и, изучая христианские истины и русский язык, были близки своей народности. Ученики школы помогали баккалавру Малову в командировках по увещанию отпадавших татар некоторых сел епархии, где они читали местным жителям татарские издания своей школы и этим значительно способствовали успеху. Число школьников за шесть лет возросло в четыре раза. Вместе с В.Тимофеевым они прекрасно справлялись с делом христианской миссии в родных селениях: читали книги, пели на родном языке священные песни, вели беседы о вере. С 1866 г. они даже стали основывать по татарским деревням новые школы (2,460).
В 1867г. в Казани открылось братство свт. Гурия, взявшего инородческие школы под своё покровительство.
Ильминский помогал алтайскому миссионеру о.Макарию, приехавшему в 1868 г. в Казань, в издании алтайской грамматики. Тот в свою очередь принимал участие в жизни школы, составил из мальчиков и девочек хор, а Великим постом 1869 г. принял на себя обязанности их духовника, и совершал богослужение на татарском языке (2,469).
Из преподавателей противомусульманской кафедры следует также отметить М.А.Машанова, избранного Советом в качестве приват доцента этой кафедры в 1885 г. Машанов совершил поездку на восток с целью изучения арабского языка и магометанской богослужебной литературы. Там он приобрёл значительное количество арабских изданий, в особенности, необходимые для миссионерских противомусульманских учебных предметов капитальные сочинения по мусульманскому богословию и арабскому языкознанию (4,131-132).
Касательно же противобуддийского отделения следует заметить, что оно носило только учебный характер и не вело широкой практической деятельности, прежде всего потому, что Академия была удалена от местности с буддийским населением. Единственным преподавателем был назначен в 1854 г. А.А.Бобровников, который преподавал буддийское учение с полемикой и миссионерскую педагогику, а монгольский и калмыцкий языки стал преподавать лама Галсан Гомбаев. Бобровников вышел из академической службы в 1855 г., и из его преемников, быстро сменявших друг друга, интересен лишь Миротворцев, преподававший с 1863 г. и совершивший поездки для изучения калмыцкого языка и вероучения в калмыцкие степи. Миротворцев защитил в 1868 г. магистерское сочинение "Изложение и критический разбор основных начал буддизма", впоследствии напечатанное в Православном Собеседнике 1873 и 1874 гг. (5,119).
В преподавании миссионерских наук против буддизма был перерыв из-за отсутствия желающих изучать этот предмет с 1871 по 1884 г., когда были созданы две кафедры, одна изучала историю и обличение ламайства и монгольский язык с бурятским наречием, а другая - калмыцкое наречие, общий филологический обзор языков и наречий монгольского отдела, этнографию племён этого отдела и историю христианства между ними (4,4951).
С 1872 г., по прошению проф. Е.А.Малова, в Академии начинает издаваться Противомусульманский Сборник, куда вошли курсовые сочинения студентов противомусульманского отделения. Многие экземпляры сборника выдавались священнику В.Тимофееву для раздачи в крещено-татарские школы, в 1886 г. по экземпляру выдано симбирской чувашской школе и библиотеке в Ташкенте.
С 1870 г. статьи по магометанству и вообще миссионерству стали помещаться в Православном Собеседнике. Редакция Православного Собеседника высылала книги библиотекам епархиальных церквей, а особенно церквей единоверческих и миссионерским обществам.
С 1889 г. при Академии были открыты, согласно разработанному проф. Миротворцевым плану, сокращенные двухгодичные миссионерские курсы обучения лиц, способных кмиссионерству.но непоступивших в Академию. Разрешено было посещение этих курсов священникам инородческих приходов Казанской епархии и приезжающим в Казань миссионерам.
В 1912 г. при Академии был образован историко-этнографический миссионерский музей.
В предреволюционные годы особенной деятельности отличился архим. Гурий Степанов, окончивший миссионерское отделение по монгольскому разряду в 1906 г., а в 1912 г. ставший инспектором Академии. Он написал такие научные труды как "Буддизм и христианство в их учении о спасении", "Донские калмыки и история их христианского просвещения", "Очерки распространения христианства среди монгольских племен" (5,119).
Благодаря командировке от Академии в 1912 г. иером, Амфилохия в Монголию для изучения монгольского и особенно тибетского языка, в 1914 г. в Академии стали преподавать тибетский язык, являющийся у монголов богослужебным (5,120).
В 1911 г. в Академию поступил, по направлению святого Николая Японского, выпускник Токийской Духовной Семинарии Михей Накамура, записавшийся на монгольский разряд миссионерского отделения. В 1914 г. он, в связи с первой мировой войной, стал переводчиком в японском отряде Красного Креста на русском военном фронте.
В 1915 г. на тот же разряд поступил другой выпускник Токийской Семинарии Петр Удияма. Судьба его не известна в связи с революционными событиями.
Казанская Духовная Академия существовала до 1920 г., когда её замечательная научно-практическая миссионерская деятельность была прервана советской властью.
Библиография.
1. Знаменский П. История Казанской Духовной Академии за первый период её существования (1842-1870 годы).- Вып. 1.- Казань: Типография Императорского Университета, 1891 г.-380 с.
2.То же. Вып. П.- Казань, 1892 г.- 592 с.
3. То же. Вып. III.- Казань, 1892 г.- 466 с.
4.Терновский С. Историческая записка о состоянии Казанской Духовной Академии после её преобразования. 1870-1892.- Казань, 1892 г.- 652, У с.
З.Успенский В.П. Казанская Духовная Академия - один из центров отечественного монголоведения.// Православие ва Дальнем Востоке. Вып. 2.- Спб: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1986.- С. 118-122.