Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига

Содержание


Немецкое неогегельянство
Неогегельянство в италии
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   63

дарства" - о насильственных мерах в отношении индивидов и соци-

альных групп. Обойтись без них невозможно. Надеяться на полное

уничтожение государственного насилия значит поддаваться иллюзиям.

Единственная возможность облегчить участь граждан - искать и обес-

печивать оптимальный для каждого этапа истории баланс между неиз-

бежными "негативными действиями" и позитивными результатами дея-

тельности государства - с тем, чтобы приобретенные блага (выража-

ющиеся в конечном счете в освобождении и самореализации личности)

перевешивали бы на весах социального разума ущерб от государствен-

ных насилия и принуждения


Выдающегося историка и мыслителя первой половины XX в.

Р. Дж. Коллингвуда (если иметь в виду целостность его творчества)

нельзя однозначно отнести ни к неогегельянству как таковому, ни к

абсолютному идеализму. Однако рассматривать некоторые его важные

идеи в связи с этими двумя направлениями вполне правомерно.


Поступив в 1910 г. в Оксфордский университет, Коллингвуд позна-

комился с идеями школы Т. X. Грина, к представителям которой он

относил также Брэдли, Бозанкета, Уоллеса. <Реальная сила этого на-

правления, - писал Коллингвуд в "Автобиографии", - находилась вне

Оксфорда. "Школа Великих" не была центром обучения профессио-

нальных ученых и философов; она являлась скорее местом гражданс-

кого обучения будущих церковных деятелей, юристов, членов парла-

мента... Свою задачу они видели в том, чтобы придать философии

реальную, практическую значимость... Философия школы Грина... про-

никала и оплодотворяла каждую сторону нашей общественной жизни

приблизительно с 1880 до 1910 г.>'°.


В круг интересов молодого Коллингвуда прежде всего входила древ-

няя история. Он принимал участие в раскопках римского флота на

территории Великобритании. Вместе с тем Коллингвуд не ограничился

сугубо эмпирической работой над историческим материалом. Он много

размышлял над методологией и типологией истории. Подход историка-

методолога впоследствии запечатлелся в его книгах "Римская Брита-

ния" (1923) и "Археология римской Британии" (1930).


Коллингвуда рано заинтересовала также философия истории. Кри-

тическое освоение идей Канта, Гегеля, Кроче выдвинулось на первый

план. Что касается философии абсолютного идеализма, то Коллингвуд

и к ней относился критически. Однако анализируя нападки позитивист-

ски настроенных соотечественников против "метафизиков" (в частно-

сти, полемику сторонников неореализма против Грина и Брэдли), Кол-

лингвуд постепенно принял сторону антипозитивистов и сам вступил в

дискуссию с неореалистами. Правда, Коллингвуд высоко оценил рабо-


ты основоположников реалистического направления С. Александера и

А. Н. Уайтхеда - прежде всего за то, что они заимствовали свои

наиболее интересные идеи у Канта и Гегеля, лишь придав им "реалисти-

ческую оболочку"".


Собственно философская деятельность Коллингвуда сконцентриро-

вана на проблемах философии истории, а также философского метода,

истории философии, социальной философии. Главные его философс-

кие сочинения - "Очерки философского метода" (1933), "Основания

искусства" (1938), "Очерк метафизики" (1940), "Новый Левиафан"

(1942), "Идея истории" (1946). Очень ценна "Автобиография" (1939)

Коллингвуда.


Философия истории Коллингвуда имеет своей целью "непрерывную

борьбу с позитивистской концепцией или, точнее, псевдоконцепцией

истории как изучения последовательных во времени событий, случив-

шихся в мертвом прошлом, событий, познаваемых точно так же, как

ученый-естествоиспытатель познает события в мире природы"". При-

чину распространения "заразной болезни" позитивизма также и среди

историков Коллингвуд видит в ошибочном смешении природного и ис-

торического процессов. В их разделении и даже противопоставлении (и

соответственно, во взаимообособлении естествознания и истории как

науки) Коллингвуд идет по пути, проложенному Гегелем, который, по

мнению Коллингвуда, совершенно прав, "делая различие между неисто-

рическими процессами природы и историческими процессами человечес-

кой жизни" ". Высказывая в адрес гегелевской философии немало вес-

ких критических замечаний, Коллингвуд нередко берет под защиту как

раз те идеалистические идеи Гегеля, против которых выступали Маркс

и другие материалисты. Так, в гегелевской философии истории Кол-

лингвуд по существу поддерживает и развивает далее тезис: "вся исто-

рия представляет историю мыслей"". <Историография девятнадцатого

столетия не отбросила убеждения Гегеля в духовности истории (это

означало бы отбросить саму историю), но скорее поставила своей зада-

чей создать историю конкретного духа, обратив внимание на те его

элементы, которыми Гегель пренебрег в своей схематичной "Филосо-

фии истории", и соединив их в единое прочное целое>. Согласно Кол-

лингвуду, Маркс повернул вспять к натуралистическому пониманию

истории, пренебрегая тем фактом, что "Гегель порвал с историческим

натурализмом восемнадцатого столетия..."". Но Маркс был "исключи-

тельно силен" в той области, где был слаб Гегель - в экономической

истории, испытавшей благодаря марксизму мощное движение вперед.


Коллингвуд уделил особое внимание социально-философским про-

блемам. В этом он также следовал рассмотренным ранее идеям абсо-

лютного идеализма.


Социально-философские размышления Коллингвуда особенно инте-

ресны тем, что он пытался защищать демократические идеи в условиях

нарастающего кризиса 20-30-х годов XX в., а затем и разразившейся

второй мировой войны. Философ подверг резкой критике противоре-

чивость, непоследовательность политики европейских государств и США

перед лицом поднимающегося фашизма. В книге "Новый Левиафан"

Коллингвуд использовал свои исследования сложившейся в Европе и в

мире исторической ситуации для разработки концепции, в центре кото-

рой стояли понятия цивилизации и варварства. "В конечном счете про-


тивоположность цивилизации и варварства - одна из сторон централь-

ной для Коллингвуда антитезы разума и иррациональности, духовного

и витального, человеческого и природного, свободы самоопределения и

слепого подчинения. "Быть цивилизованным означает жить, насколько

возможно, диалектически, т.е. в постоянном стремлении превратить вся-

кий случай несогласия в соглашение. Известная степень принуждения

неизбежна в человеческой жизни, но быть цивилизованным - значит

сокращать применение силы, и чем больше мы цивилизованны, тем

больше это сокращение'" В своей политической философии Коллинг-

вуд встал в оппозицию к гегельянскому культу государства и выступил

продолжателем классической традиции буржуазного либерализма в Ан-

глии"".


Итак, неогегельянство в англо-саксонских странах пролагало себе

путь, хотя философская атмосфера здесь была традиционно неблагоп-

риятной для освоения, пусть и критического, концепции широкого ме-

тафизического плана, какой была философия Гегеля. Но и на родной

почве гегельянства, в Германии, судьбы неогегельянского движения

складывались не менее драматично.


НЕМЕЦКОЕ НЕОГЕГЕЛЬЯНСТВО


Толчок к развитию неогегельянства в Германии дали разногласия

внутри неокантианского движения, а потом и утрата им былого влия-

ния. В этих условиях некоторые бывшие неокантианцы (А. Либерт,

И. Кон, Ю. Эббингауз) усмотрели выход в синтезе философских дос-

тижений Канта и Гегеля. В. Виндельбанд, глава фрайбургской школы

неокантианства, в своей книге "Прелюдии" (1883) вынужден был при-

знать, что молодое поколение испытывает "метафизический голод" и

рассчитывает утолить его, обратившись к Гегелю. Один из наиболее

значительных представителей неогегельянства в Германии Г. Лассон ска-

зал в 1916г., что "гегельянство - это кантианство, которое обрело

целостную и завершенную форму".


Стимул к обновлению гегельянства еще раньше дала философия

жизни. В. Дильтей был среди первых, кто в XX в. пробудил интерес

исследователей и читающей публики к самым ранним сочинениям Геге-

ля, которые из-за их незавершенности остались неопубликованными.

Основанная на этих рукописях книга Дильтея "История молодого Геге-

ля" (1905), ставшая весьма популярной, способствовала их первой пуб-

ликации в 1907 г. Ее осуществил Г. Ноль. Оценки роли, которую сыг-

рала книга Дильтея, противоречивы. В марксистской литературе она

долгое время подвергалась резкой критике как неоправданная попытка

сделать из рационалиста Гегеля иррационалиста. Западные авторы также

критиковали Дильтея за то, что он дал одностороннюю трактовку тек-

стов молодого Гегеля, превратив его в сторонника иррационализма и

"мистического политеизма". Между тем роль сочинения Дильтея в

истории гегелеведения исключительно велика. Г. Глокнер считал, что с

этой книги началось неогегельянство XX в. Дильтею действительно при-

надлежит большая заслуга: он способствовал коренному изменению об-

раза Гегеля как философа, привлек внимание к драматическому процес-

су возникновения и становления гегелевских идей. Концепция Дильтея


повлияла на исследование учения Гегеля в трудах таких неогегельян-

цев, как Глокнер, Кронер, Хеаринг, а потом и представителей француз-

ской ветви неогегельянского направления.


Неудовлетворенные тем, в каком состоянии оказалось издание кор-

пуса сочинений Гегеля, Г. Глокнер и Г. Лассон принялись за их переиз-

дание. Г. Глокнер решил напечатать заново Собрание сочинений Гегеля,

опубликованное в 1832-1845 гг. в 19-ти томах. Он выпускал тома в

другой последовательности и дополнил их первым изданием "Энцикло-

педии". В результате издание Глокнера насчитывает 26 томов. С

1905 г. Г. Лассон взялся за новое критическое издание сочинений Геге-

ля. С 1931 г. изданием занимался И. Хофмейстер. Долгое время (пока

после войны в издательстве "Феликс Майнер" не началась публикация

нового фундаментального Полного собрания сочинений Гегеля) изда-

ния Глокнера и Лассона служили специалистам-гегелеведам главными

источниками для академической исследовательской работы над филосо-

фией Гегеля. Глокнер снабдил ряд томов Гегеля своими обстоятельны-

ми предисловиями, предложив особую интерпретацию философии Геге-

ля, где на первый план выступило критическое переосмысление

гегелевского рационализма. В этом отношении на Глокнера боль-

шое влияние оказала та массированная критика традиционного рациона-

лизма, в соответствии с которой Гегеля (с полным на то основанием)

рассматривали как ярчайшего представителя, а в определенной степени

и завершителя рационалистической линии философии нового време-

ни - и именно за это подвергали резкой критике. Не менее внимателен

Глокнер был и к тем авторам, которые указали - и снова же не без

оснований - на противоречивый характер гегелевского рационализма,

сосуществовавшего со своего рода мистикой, "прорывом в иррацио-

нальное". Наличие такого рода идейного сплава в гегелевском мышле-

нии было доказано в работах Дильтея. Глокнер подхватил эту идею.

"Гегель нашего времени - иррационалист, и Дильтей его открыл", -

писал Глокнер в 1931 г." И впоследствии, в книге 1938 г. "Приключе-

ния духа", Глокнер различал два типа познания: познавание (das

Erkennen), которое имеет рациональный характер, и схватывание-по-

стижение (das Begreifen), которое по природе своей "рационально-ирра-

ционально", близко к интуиции, к "конкретному мышлению", тогда как

рациональное познание соответствует мышлению абстрактному. Согласно

Глокнеру, оба начала в человеческой деятельности едины. А потому

они имеются и в гегелевской философии, глубоко постигшей процесс

жизни.


Другим видным представителем немецкого неогегельянства был Ри-

хард Кронер. Он учился в Бреслау, Берлине, Гейдельберге, Фрайбур-

ге; преподавал во Фрайбурге, Дрездене, Киле. В 1935 г. как "неблаго-

надежный" был изгнан гитлеровцами из фашистской Германии. Снача-

ла он эмигрировал в Англию, где читал лекции в Оксфорде; в 1940 г.

переехал в Канаду, а затем в США, где преподавал в различных уни-

верситетах; с 1953 г. читал лекции в Филадельфии.


Самые известные книги были опубликованы Р. Кронером в 10-

20-х годах. В 1914 г. вышла работа "Мировоззрение Канта", а в 1921 -

1924 гг. монументальное двухтомное произведение "От Канта до Геге-

ля". Другие сочинения Кронера - "Цель и закон в биологии" (1912);


"Самоосуществление духа" (1928); "Первичность веры", лекции 1931-

1940 г.; "Культура и вера" (1951); "Спекуляция в дохристианской фи-

лософии" U 956).


В книге "Мировоззрение Канта" Кронер особо подчеркивает и раз-

вивает мысль о центральном значении морали в кантовской философии,

напоминая, что моральные основания для Канта первичны по отноше-

нию к логике и метафизике. В работе "От Канта до Гегеля", где Кро-

нер выказывает себя превосходным историком философии, на первый

план выступает именно кронеровская интерпретация гегелевской фи-

лософии, да и всей истории человеческой мысли. Впоследствии, в лек-

циях по проблеме спекуляции в дохристианской философии, Кронер

скажет, что отношение между спекуляцией (т.е. отвлеченным ра-

циональным мышлением, охватывающим макро- и микрокосм, мир и

человека) и откровением (т. е. внерациональным схватыванием, "яв-

ленностью" божества) представляется ему живым нервом фи-

лософии от ее возникновения до Гегеля.


Кронер восхищался тем, что за сравнительно короткий период - от

1781 г., когда появилась "Критика чистого разума", до 1821 г., когда

вышла "Философия права" Гегеля, - имело место интенсивное духов-

ное развитие, философия испытала такой взлет, равного которому не

знала история человечества. Кронер видел главную проблему и основ-

ное достижение немецкого идеализма в следующем: сущностью вещей

было единодушно объявлено нечто божественное - и различие, де,

состояло только в понимании того, насколько глубоко божественное

может быть познано и как именно оно должно быть определено. Кро-

нер считал, что несмотря на все различия позиций великих философов

немецкий классический идеализм следует рассматривать как идейную

целостность, в которой нашел отражение дух времени и встало в пове-

стку дня главное, начатое еще М. Экхартом, Я. Беме, Г. Лейбницем и

другими движение, призванное вывести, понять сущность вещей из сущ-

ности Я. Говоря о кризисе современной ему немецкой философии (на-

пример, о распаде неокантианских школ), Кронер высказывал убежде-

ние, что это плата за изгнание или дискредитацию метафизики. Между

тем как раз метафизические проблемы - "главные проблемы

философий' -были центральными в трех "Критиках" Кан-

та, наукоучении Фихте, натурфилософии Шеллинга, в фе-

номенологии, логике и философии духа Гегеля.


Подобно Глокнеру, Кронер находил в гегелевской философии про-

тиворечие между рациональным, с одной стороны, и иррациональным,

сверхрациональным, с другой, Более того, Кронер называл Гегеля

величайшим иррационалистом в истории философии и пытался дока-

зать этот тезис, обращаясь к центральным понятиям гегелевской систе-

мы. Например, понятие Абсолюта, Абсолютного духа, самое важное в

философии Гегеля, принадлежит к числу таких духовных сущностей,

которые по самой своей природе невыразимы, неисчерпаемы. Между

тем об Абсолюте делаются различные высказывания, и каждое из них

столь же истинно, сколь и ложно. "Это противоречие" разрушает раци-

ональность предложения и обосновывает тем самым "спекулятивное

предложение"; более того, в нем рациональность разрушает себя ра-

циональным образом, и тем самым противоречие рациональным обра-

зом выражает сверхрациональное диалектическое".


Обратившись в книге "Самоосуществление духа" (1929) к построе-

нию философии культуры, Р. Кронер одним из первых в философии

XX в. подчеркнул, что современники и потомки не сумели по достоин-

ству оценить "Феноменологию духа" Гегеля (впоследствии эта мысль

будет подхвачена французскими гегельянцами-экзистенциалистами).

Соответственно недооценивалось, согласно Кронеру, то, что от Гегеля

ведет свое происхождение особая философия сознания - имен-

но та, которая должна стать первооснованием современной философии

культуры. Но она не может быть просто основана на "Феноменологии

духа". Заимствованные у Гегеля структуры сознания, самосознания,

рассудка, разума - труд, отношение господства и рабства, собственность,

государство и т.д. - Кронер истолковывает как самостоятельные сфе-

ры, реальности культуры, а не просто как кристаллизации, гештальты

сознания, как их интерпретировал Гегель в "Феноменологии духа".


Сторонники "критической диалектики" в неогегельянстве

(А. Либерт, 3. Марк, И. Кон) пытались соединить гегелев-

ское понимание противоречий с кантовской идеей антино-

мий. Согласно 3. Марку, требует решительного пересмотра гегелевс-

кая идея снятия противоречий и особенно ее марксистская интерпрета-

ция, предполагающая борьбу, обострение, "уничтожение" одной сторо-

ны противоположности другой стороной (например, уничтожение бур-

жуазии пролетариатом). А. Либерт подчеркивал, что можно плодотвор-

но скорректировать гегелевскую диалектику с помощью кантовского

представления об антиномиях, т.е. неуничтожимых, неустраняемых про-

тиворечиях, не доводящих, однако, мир природы и социума до разру-

шительной борьбы противоположностей. И. Кон ("Теория диалекти-

ки", 1923) настаивал на том, что суждения о возможности "окончатель-

ного разрешения противоречий", от кого бы они ни исходили, несовме-

стимы с сутью развития, жизни, человеческого мышления. На деле

противоречия и неразрешимы, и неустранимы, но и не фа-

тальны, ибо представляют собой признак и сущность жиз-

ни, отличительную особенность развития и самосохране-

ния бесконечного универсума. Применительно к социальным кри-

зисам XX в. сторонники "критической диалектики" не питали, однако,

особых надежд на то, что "примиряющая диалектика" сможет оказать

спасительное действие. Более реалистичной они считали "трагическую

диалектику", фиксирующую острые, как никогда, конфликты и проти-

воречия.


НЕОГЕГЕЛЬЯНСТВО В ИТАЛИИ


Главными фигурами итальянского неогегельянства были Бенедетто

Кроче и Джованни Джентиле. Оба они стремились возродить и раз-

вить философию Гегеля. До середины 20-х годов в их понимании фи-

лософии было много сходного. Но потом их философские пути резко

разошлись. В течение почти 30 лет они вели резкую полемику, за кото-

рой с интересом следили философы, историки, политики, моралисты не

только в Италии, но и во многих странах мира.


Бенедетто Кроче родился около Неаполя. С начала века он почти

50 лет издавал журнал "Critica"; в 1902-1920 гг. был профессором

Неапольского университета. Решающим этапом в формировании его


философской позиции стала книга "Что живо и что умерло в филосо-

фии Гегеля" (1906), которая считается одним из классических фило-

софских сочинений XX в. Живым в Гегеле провозглашено - в

духе Дж. Стерлинга и под его влиянием - учение о конкретности

понятия, мертвым - попытка построить всеобъемлющую

систему, включающую философию природы и истории. Со-

гласно Кроче, попытка Гегеля и гегельянцев объять с помощью едино-