I. пока не вымерли, как динозавры

Вид материала

Документы

Содержание 4.5. Рассказы о ремеслах.

Подобный материал:

• Приключения Тома Сойера». II. Рекомендованное чтение: > А. Алексин. «В стране вечных, 38.44kb.
• Введение Что мы знаем о вас – крупные морские рыбы?, 203.79kb.
• Мониторинг региональных сми по теме: «образование», 233.44kb.
• Почему вымерли неандертальцы, 135.55kb.
• Все мои неприятности начинаются просто и обыденно. Ичем серьезней неприятность, тем, 2116.58kb.
• Когда жили динозавры?, 359.38kb.
• Оприроде мы знаем достаточно, 362.11kb.
• Гаврилов Д. А., Брутальский Н. П., Авдонина Д. Д., Сперанский, 446.39kb.
• Наименование обучающей программы Начальная подготовка (безразрядники) Шахматы в сказках, 15.01kb.
• За малым исключением все эти животные вымерли по вине человека, 20.92kb.

4.5. Рассказы о ремеслах.

Против музея Саяно-Шушенской ГЭС в коридоре первого админи­стративно-технологического корпуса, висят четыре большие карти­ны, объединенные общностью тематики. Условное название первой картины - "Лампочка Ильича", второй - "Изыскатели", третьей - "Строим". Первые три описаны в первой части записок. Для темы этой главы существенно четвертое полотно - "Торжественный пуск десятого агрегата".

На полотне изображен зал ЦПУ, центрального пульта управления. В центре - пульт. Слева - небольшая группа (четыре человека), в группе длинноволосый слегка испуганный молодой человек. Это Рейник Олег Олегович, в недавнем прошлом начальник электроцеха, ныне зам главного инженера, начальник производственно-техниче­ского отдела (он недоволен своим изображением). Справа - неболь­шая толпа в желтых касках и штормовках. Над толпой красный транспарант, на лицах одних - напряженное внимание, на лицах других - ликование. Ликующие вздымают руки вверх.

Центральная фигура - ДИС Владимир Михайлович Кулак, сидя­щий за пультом. И поныне в дни своих дежурств сидит Владимир Михайлович за тем же пультом. Разговор начался с картины:

- Все это плод фантазии художника. Рисовалась картина в Ленин­граде по фотографиям помещения и людей. Никого с лопатами, вила­ми и транспарантами в зал ЦПУ не пускают. Во время пуска здесь было исключительно начальство из Москвы, Красноярска, директор и главный инженер ГЭС, - говорит Владимир Михайлович.

- А как же описания торжественных пусков в газетах и книгах? Сотни приглашенных гостей, журналистов?

- Почетные гости внизу, в здании ГЭС, смотрят на вращающуюся машину.

- Ну, а торжественный митинг с речами начальства?

- Когда машина закрутилась, начальство спускается с ЦПУ к гос­тям и открывает митинг.

- Не так это все, - вмешивается в разговор Андрей Николаевич Митрофанов, зам главного инженера ГЭС, - пускают на сутки рань­ше, расходятся по домам, а на следующий день - торжественный пуск, митинг, банкет. Пятнадцать лет прошло с пуска первой машины, за­бывается многое. Вы, Захар Ильич, поднимите старые оперативные журналы, в них больше правды, чем в рассказах очевидцев. Каждый очевидец видел свое.

Вняв совету Митрофанова, Горин поднял старые оперативные жур­налы. Любопытная летопись. День за днем, час за часом. Горин выпи­сал из журнала страницы о пуске первого агрегата Майнской ГЭС:

"31.12.84.

8-00. Смена "Б". Рапорт ДИС Кулак о приеме смены.

12.30. Произведен осмотр генератора. Замечаний нет.

12.50. Директор С-Ш ГЭС Брызгалов: ГА 1 (гидроагрегат 1) М ГЭС (Майнской ГЭС) поставить на холостые обороты.

13.50. Митрофанов: остановить ГА 1 для отыскания земли ро­тора.

15.00. Смена "В". ДИС Шевцова Г.И."

Далее в журнале на страницу "включения" - "выключения" и, на­конец, в 19.44 "Остановлен ГА 1", на этот раз надолго. Потом двое суток в журнале ключевое слово - "осмотр". И вот, наконец, ура: "23.59. ГА 1 включен в сеть".

- Так это было? - спросил Горин у очевидца Митрофанова, показав ему выписку из журнала.

- И так, и не совсем так. Пускали перед самым Новым годом, вечером 31 декабря 1984-го. Изоляция оказалась негодной, возбуж­дать генератор было нельзя. Брызгалов звонит в Москву: "Пуск откла­дывается". Просит сутки. Москва дает добро на сутки. Дома гости ждут, столы накрыты. Брызгалов говорит: "Ладно, идите, празднуйте, но чтобы к четырем утра были здесь". Включить в сеть сумели только второго января около четырех утра по местному. "Раз обещали Моск­ве первое января, пишите в журнал московское время: 1 января 23 часа 59 минут", - говорит Брызгалов. Так и записали.

* *

Списочный состав работников ГЭС на 1 января 1993 года 896 чело­век. Оперативников в смену выходит восемь человек на Саяно-Шу­шенской и двое на работающей с ней в одной упряжке Майнской ГЭС. Возглавляет эту команду НСС - начальник смены станции, или ДИС (дежурный инженер станции). Всего оперативников в Черемушках примерно человек семьдесят. За десять лет, с 1978 по 1988 годы по собственному желанию уволилось 354 человека. Горина несколько удивил этот факт: работа спокойная, чистая, хорошо оплачиваемая. В чем дело?

" 2.1. Нормальный пуск и включение генератора на параллельную работу с системой.

2.1.1. Нормальный автоматический пуск агрегата производится по команде с центрального пульта управления ключом КУ-21... Ко­манда, при отсутствии аварийной ситуации на агрегате, запомина­ется в блоках управления на все время выполнения операции пуска. После подачи команды на главном щите сигнализации мигающим светом загорается световой символ соответствующего генерато­ра (цвет свечения розовый), сигнализирующий о запоминании ко­манды.

ВНИМАНИЕ! Длительность команды на пуск (или остановку) агрегата ключом КУ-21 должна быть не менее 5-8 секунд. После 5-8 сек подачи команды ключ надо резко опустить, иначе можно вы­звать сбой в формировании команды".

Человек на ЦПУ (центральном пульте управления) делает лишь одно движение: поворачивает ключ управления КУ-21. Все остальное делает автоматика. На этом инструкция не кончается:

"2.1.2. В период пуска отдельные операции выполняются в следу­ющей последовательности:

- подается команда на включение техводоснабжения агрегата;

- после проверки отведенного положения стопоров направляю­щего аппарата, наличия питания регулятора скорости, наличия расхода воды через подшипник турбины, отсутствия давления в системе торможения и наличия режима автоматического регулиро­вания скорости, пуско-останавливающий механизм переводится в положение "пуск". Одновременно ограничитель отводится до поло­жения пускового открытия. Открывается направляющий аппарат и агрегат начинает вращаться;

- при достижении агрегатом 50% номинальной частоты враще­ния включается соленоид холостого хода...

- при достижении агрегатом 80% номинальной частоты вво­дится в работу регулятор скорости;

- при достижении агрегатом 95% номинальной частоты пода­ется команда на включение возбуждения вспомогательного, а затем главного генераторов, открывается задвижка N 4 ТВС..."

И так далее на тридцати страницах инструкции по пуску и остано­ву агрегатов ГЭС. Инструкций целый шкаф - примерно двести, да еще полсотни нормативных и директивных документов. И в каждой инст­рукции - "внимание", "уголовная ответственность", "администра­тивная ответственность".

Операции, описанные в инструкции, занимают минуту. Человек действует пять секунд, остальное - дело автоматики.

В здании ГЭС в десяти трубах восьмиметрового диаметра давление воды 20 атмосфер, количество воды пятнадцать кубокилометров -полезный объем водохранилища (заметьте, не кубических метров, а кубических километров), давление воздуха - шестьдесят три атмос­феры, напряжение пятьсот тысяч вольт - пепла не оставляет. Не дай Бог, человеку со своими мыслями и эмоциями вмешаться в слаженную работу автоматики. Но есть люди, которым сказали: "Сиди здесь и жди аварии. Туда не ходи, это не трогай. А главное - не думай, не рассуждай. Будешь рассуждать - не успеешь. Действуй только по инструкции. Инструкции вон в том шкафу. Ежегодно будешь сдавать экзамены на знание инструкций".

Уроженец казачьего города Сальска, что под Ростовом, Володя Кулак поступал в Московский энергетический не по велению сердца. Просто ехал из глубинки учиться в столицу. По окончании института в 1971 году распределился на Красноярскую ГЭС. Первые годы был ремонтником, потом стал оперативником.

" На оперативника нигде не учат. Нет такой специальности. Это, по большому, не специальность, а психологическая проблема. Проблема, "системы человек-машина"... Когда это понимаешь — становится легче...

Что легче? Работать, работая? Кувалдой, скажем, или отбой­ным молотком. Или работать, "не работая", как это кажется многим со стороны. Так, как работает оперативник. Казалось бы, сиди, кури. Работает автоматика, а ты ждешь неизвестного. Ко­нечно, каждый хочет самоутвердиться, доказать себе и другим свою нужность, необходимость. И я тоже. На мой взгляд, работать, "не работая" труднее. Ты ведь не просто сидишь, ты все пропускаешь через себя, продумываешь все ситуации, которые могут случиться. Все на нервах. Эмоциональный сбой, авария - миллиардные убытки, а может быть, и человеческие жертвы. Первое время у меня были головные боли. Начинались минут через десять после окончания вахты. Не мог, видимо, мозг быстро адаптироваться, отключить­ся от постоянной готовности. Первые годы был страх. Страх пе­ред неизвестностью. Никто не знает, что будет через секунду. У нас тут масса сигналов звуковых, световых и каждый требует реак­ции, решения.

(На один сигнал - аварийная сирена, на меня поначалу находил столбняк и вот здесь диафрагму сводило).

- Эту фразу Кулак вычеркнул, хотя слова его. Автор решил "для остроты" некоторые фразы, вычеркнутые рассказчиком оставить, но поместить их в скобках.

-Теперь адаптировался, голова не болит. Чтобы стать опера­тивником, надо лет семь. ДИС должен поработать на всех опера­тивных специальностях. Сейчас чувствую себя на месте. Нравится. Хоть работа не творческая (даже антитворческая). Все по инструкции, все продумано за тебя. Следи: трансформаторное масло - количество, температура, давление, все задано, но в корот­кое время прими решение. Ты как бы держишь палец на курке заря­женного пистолета. Выстрелит - не выстрелит. Интересное ощущение. (Принцип работы антиколлективный: "На работе я, а не мы".) Борешься не с административными неувязками, а только с собой: надо бдеть, не спать (работаешь в три смены всю жизнь), не расслабляться, уметь в любое мгновение оценить ситуацию. Ду­маю, это не каждому дано, не каждый может выдержать этот ритм жизни.

- Вы образованный человек, еще не старый. Но ДИС - ваш пото­лок. Выше - уход от специальности, которая нравится. Не возникает от этого чувства неудовлетворенности?

- Нисколько. Я с годами понял, что человек больше живет не прошлым, не будущим а тем, что сегодня... Сегодня я живу полной жизнью с теми, с кем мне хочется быть, и мне это нравится.

* *

На той же картине " в массовке", справа от ДИСа Кулака, находит­ся Эльвина Викторовна Солодовникова - живая история Саян. Ныне, пребывая в пенсионном возрасте, - хранительница музея. Нет специ­альности на ГЭС, которую не прошла бы Солодовникова. Оперативницей тоже работала. Начинала на Иркутской ГЭС как турбинист. Потом слили два цеха - турбинный и электромеханический в один электротурбинный. Два зам начальника цеха по штату не полагались, и Эльвине Солодовниковой предложили эквивалентную по статусу работу ДИСа.

- На Иркутской я проработала ДИСом недолго, примерно год. Мой учитель, главный инженер ГЭС, человек спокойный и уравновешен­ный учил: "Эльвина, главное не дергайся - сиди, жди. Что бы ни гудело и ни мигало. Автоматика все отключит. Не беспокойся. Вмеша­ешься сразу - наделаешь бед. Твое дело - действовать после того, как отмигало и отгудело. Человек нужен, чтобы от аварийной ситуации вернуться к нормальному режиму. А когда отгудело - уже не страшно. Тогда действуй". Я так и делала. Сперва ждешь. А потом, когда дейст­вуешь, обо всем забываешь, и уже не до страха.

В Иркутске почти сразу после одной аварии за моей спиной муж­чина какой-то возник. Стоял, молчал, не вмешивался. Я его раньше не видела, поначалу внимания не обратила. Потом спросила, кто такой. Оказывается, управляющий Иркутскэнерго прибежал. Но мне было не до него. Страха ни разу не испытывала.

Потом молодые инженеры, выпускники Томского политехниче­ского супруги Эльвина Солодовникова и Альберт Мороз распрощались с Иркутском, сели в моторку и своим ходом по Ангаре спустились на новое место работы - в Братск.

- В Братске меня уговорили поработать ДИСом, хоть, небольшой, опыт был, пока другие не обучатся. Добровольно в ДИСы ни за что не пошла бы. Не по мне работа. Поначалу интересно, узнаешь все обору­дование. Но это первые года три. А потом тупеешь. Сейчас, когда станция эксплуатируется давно, вмешательство ДИСа в технологиче­ский процесс - экзотика. Но в начале эксплуатации буквально через день ЧП. В Братске было начало. Мне кажется, что все крупные ава­рии тех лет пришлись на мою смену: и ГЭС затопляли, и генератор горел.

Как ГЭС затопляли - посмотрите книгу "Полюс мужества". Когда генератор сгорел, ЦПУ еще не было. Стол для ДИСа и схема ГЭС стояли тут же в здании ГЭС в эркере. Так что сгоревшую машину можно было видеть своими глазами. Зрелище неприглядное. Вызвала я ремонтников, а дело было первого мая, все при костюмах, при гал­стуках, машина закопченная. Перепачкались.

- А в январе 1962-го, когда на Братской ГЭС лопнула шандора и затопило здание ГЭС в Вашу смену, вы нервничали?

- Не больше, чем обычно.

Чтобы оценить ответ Эльвины Викторовны, имеет смысл процити­ровать, как этот факт отражен в литературе тех лет:

"Непредвиденное, страшное нависло над стройкой... Катастро­фа! Слово-то какое... Вода устремилась в нижние этажи здания ГЭС... А поток бушевал... Дежурные мотористки, прыгая по колено в холодных потоках воды, выскакивали из насосных. Наводнение? Прорвало плотину? Первые моменты ничего нельзя было по­нять... Люди бегали по эстакаде со стонами, криками... В машинном зале несла дежурство смена Эльвиры Солодовниковой... Мгновения, казалось, физически давили на плечи. Один за другим гасли красные огни. Вот и все. Теперь можно спрятать в карманы дрожащие руки и только не плакать. Эльвира Солодовникова кончила свой первый бой".

- Эльвина Викторовна, три вопроса: хотелось ли плакать, дрожали ли руки, и первый ли был бой? - спросил Горин.

- Автора очерка "Обратный адрес - Братск" Б.Преловскую, из которого вы выбрали цитату, я ни разу в жизни не видела. Как она узнала, хотелось ли мне плакать - не знаю. Потом меня все на смех поднимали: "Ну что, хотелось плакать? Руки не дрожат?" А насчет номера боя. До Братской была Иркутская ГЭС. Там поначалу барах­лили масляные выключатели. Начальство обязало при каждом вклю­чении вызывать представителя электроцеха, чтобы проверить, как сработали выключатели. Однажды я, не дожидаясь представителя электроцеха, запустила схему пуска агрегата с автоматическим вклю­чением методом самосинхронизации. Приходит с опозданием к пуль­ту зам. начальника электроцеха и говорит: "Схожу все же к выключателю, проверю". Я ему говорю: "Подожди, он сейчас уже должен включиться". При включении выключатель взорвался. Зам начальника цеха потом меня своим ангелом-хранителем считал: "Ну, Эльвина, спасла меня тем, что задержала".

И первый генератор на Братской сгорел в мою смену. В журнале "Звезда", кажется, этот случай описан. Оттуда я узнала, что броса­лась в огонь спасать генератор. Естественно, в огонь не бросалась. Помню, когда суматоха немного улеглась, главный инженер мне мыло принес. "Иди, - говорит, - умойся. Все лицо в саже".

Что это? Недостаток воображения или железные нервы? Горин сказать не может. Вот такой музейный работник Эльвина Солодовни­кова. Приезжайте на экскурсию - увидите.

Кабинет Солодовниковой располагался почти на переходе в машзал. Горин всегда, приходя к Эльвине Викторовне, ощущал, как дро­жат пол и стены кабинета, слышал мерное гудение машин.

- Эльвина Викторовна, Вам мешает гул и вибрация?

- Нисколько. Пойдемте, я вас уведу от вибрации и что-то покажу. Горин пошел за Солодовниковой в музей. На стене в музее висела фотография: торжественный пуск восьмого агрегата. На фото - в точ­ности та ликующая, с поднятыми руками часть толпы, которая изо­бражена на полотне номер четыре и транспарант над ней, только не про десятый, а про восьмой агрегат. Вот и верь очевидцу Кулаку.

- Ни разу не была ни на одном митинге по случаю пуска. Вообще, у вас, и не только у вас, сливаются два события. Вначале машину пускают на холостых оборотах, тогда машина еще не наша, а пусконаладчиков, заводчан. Через трое суток они ее передают эксплуатаци­онникам, и те включают машину в сеть, в систему.

- А когда же митинг?

- Точно не знаю. Может быть, их два? Хотя пуски, как правило, ночью. Начинали с раннего утра, то одно, то другое не ладится. Обыч­но, в ночь залезали. Я потом шла домой отсыпаться.

* *

Старейший ДИС на ГЭС - Шевцова Галина Ивановна. Фото вре­мен Красноярской ГЭС, на котором Галине Ивановне жмет руку сам Леонид Ильич Брежнев печаталось в газетах. В одном журнале (ка­жется "Советская женщина") был нарисован идиллический образ Га­лины Ивановны, любительницы цветов. В жизни Галина Ивановна -женщина крутая. В ее смену болеть никто не имеет права. "Болеют только бездельники", - так говорит Галина Ивановна.

Оперативники сдают различные экзамены несколько раз в году. Остальной персонал тоже сдает ежегодно экзамены по технике без­опасности, в первую очередь по электробезопасности. Раньше больше требовали: считалось, что каждый работник ГЭС должен знать, где что надо включить-выключить в аварийной ситуации.

Когда Шевцова была старшим ДИСом, не было круче экзаменато­ра. Потом роли поменялись. В пенсионном возрасте Шевцова стала ДИСом и перешла из разряда экзаменующих в число экзаменуемых. На ГЭС есть легенда, что однажды на экзамене по технике безопасно­сти экзаменатор М., в прошлом сам учившийся у Шевцовой, шутливо сказал: "Что бы такого у Вас спросить?" Галина Ивановна сурово заметила: "К экзамену готовиться надо". Горин поначалу думал, что это шутка, иллюстрирующая суровый нрав Галины Ивановны. Теперь же склонен считать, что это шутка, иллюстрирующая отношение ста­рых ДИСов к технике безопасности.

- Оперативник как спортсмен, который не знает даты соревнова­ния. За годы работы появляется интуиция. В плохую погоду, напри­мер, жди отключений на ОРУ. Летом, когда горят леса, - отключения на линиях электропередач. Пока оперативник не побывал в аварии, он как солдат, не нюхавший пороха. Неизвестно, как он поведет в бою. Я, что называется, битая-перебитая. Начинала на тепловой станции в Усолье Сибирском на ТЭЦ 11. Технологический процесс на тепловой станции сложнее, больше цехов, больше источников опасности. Пред­ставляете себе, что такое прорыв трубы диаметром тридцать санти­метров, в которой под давлением 140 атмосфер пар при температуре 540 градусов? На Красноярской ГЭС, когда горели генераторы, тоже хлопот хватало.

Оперативники - не только ДИСы. В смену вместе со мной выходят два генераторщика, два турбиниста, два релейщика на ОРУ и два человека на Майнской ГЭС. ДИС - дирижер, который не видит своих исполнителей. Он с помощником на центральном пульте управления, генераторщики и турбинисты в машзале, релейщики на ОРУ. Без команды ДИСа никто никуда соваться не имеет права. Поэтому ДИС должен уметь кратко поставить задачу, добиться от помощников пол­ного понимания. Прежде чем выполнять, помощник должен слово в слово повторить задание ДИСа. Без жесткой, армейской дисциплины работа оперативников невозможна.

Беседовал Горин с Шевцовой на центральном пульте управления во время дежурства. На время разговора Галину Ивановну на пульте подменял нынешний старший ДИС Анатолий Александрович Базуев. Время от времени на пульте вспыхивали какие-то лампы и раздава­лись звонки. Шевцова на них не реагировала, доверяясь подменщику. Но вот раздался телефонный звонок, Галина Ивановна оборвала бесе­ду на полуслове, быстро подошла к телефону, посмотрела на часы, сказала: "Выключаю на двадцать минут". Сделала несколько пере­ключений на пульте и вернулась к разговору. Горин спросил, что она делала. Галина Ивановна пояснила: релейщики попросили отключить на двадцать минут главную защиту ЛЭП 541 (линии электропередач 500 киловольт).

* *

- Оперативник - особая профессия, - любит повторять Стафиевский, главный инженер ГЭС- Они наши кормильцы, наши нервы. На пенсию оперативники уходят по возрасту, как все. А надо бы их отпу­скать раньше, как летчиков и авиадиспетчеров. У нас они работают сейчас в две смены, смена 12 часов, потом 2-3 дня отдыхают. Прежде чем перейти на 12-часовые смены, мы приглашали специалистов из Киева. Каждый оперативник проходил психологическую проверку.

Тестировался, например, на помехоустойчивость - способность быст­ро реагировать на ситуацию при наличии различных помех.

Служба эксплуатации электростанции может нормально работать, только при жесткой, военной дисциплине. Будешь рассуждать и раз­мышлять - катастрофа неминуема. Такие скептики, как Володя Тарасенко, не понимают, что четкое и неукоснительное следование инструкциям и экзамены на знание инструкций - не самодурство, не канцелярщина, а необходимость.

Раньше на эксплуатации ГЭС режим был много жестче. Никто лишний в здание ГЭС, на ЦПУ не допускался. Даже ремонт и профи­лактика проводились по выходным дням. Теперь расхлябанности больше.

Когда Горин оформлялся работать на ГЭС, он был немало удивлен тем, что и его заставили ходить в поликлинику на осмотры к доброму десятку врачей, потом на инструктаж к пожарнику и в кабинет техни­ки безопасности. А сверх того, - расписываться за что-то в лаборатор­ном журнале по технике безопасности. "Не слабая бюрократия", -подумал он. После разговоров с ДИСами, с главным инженером стало немного понятнее, зачем весь этот огород.

* *

Неужели в наш просвещенный век так уж необходимо держать на ГЭС оперативников? Почему нельзя полностью положиться на авто­матику? Ведь немало же в мире гидроэлектростанций "на замке". Стоит где-нибудь во Французских Альпах гидростанция и управляет­ся из Гренобля. Для малых ГЭС, редко меняющих режим работы, такая схема уже стала реальностью. Но Саяно-Шушенская ГЭС, во-первых, не маленькая, а во-вторых станция "пиковая".


Термин "пиковая" требует разъяснения. Писатель В.Распутин, бичуя гидроэнерге­тику, писал, что на сибирских ГЭС установлены "лишние" мощности, что гидроэнерге­тики ради того чтобы отрапортовать о вводе мощностей и получить пусковую премию, понаставили лишних гидроагрегатов, которые больше времени стоят, чем работают. Действительно: установленная мощность Саяно-Шушенской ГЭС более шести милли­онов киловатт, число часов в году - более восьми тысяч, перемножив, получим, что ГЭС должна давать за год энергии более сорока восьми миллиардов киловатт-часов. А она не дает и половины. Такое рассуждение напоминает классический пример Салтыкова-Щедрина: когда российского чиновника попросят сказать сколько картофеля может произвести страна, он возьмет карту, разобьет ее на квадраты размером в десятину, посчитает число квадратов и перемножит урожай с десятины на число подсчитанных десятин. "Секрет" лишних агрегатов прост. В разное время суток потребность в элект­роэнергии меняется: есть "пиковые" часы, когда потребность велика, есть "провалы". Кардинальное достоинство электроэнергии - ее практически беспредельная делимость. В век паровых машин, если на заводе отключалась на обед половина станков, паровой котел, дававший энергию, продолжал исправно вырабатывать пар в том же объеме; быстро сменить его режим работы не удавалось. Электричество - иное дело: повернул рубильник, и энергия не расходуется. Не всякая электростанция может легко маневри­ровать выдаваемой энергией. Тепловые и атомные электростанции маломаневренны, им лучше работать "в базисе", при постоянной мощности. Пики нагрузки в энергосисте­мах покрывают, обычно, гидростанции, как наиболее маневренные. Дорога ложка к обеду. Самая ценная электроэнергия - пиковая. Есть страны, где и цена на базисную и пиковую электроэнергию разная. Стоимость оборудования на крупной ГЭС не превы­шает десяти процентов ее общей стоимости. Так что установить лишнюю машину — не столь дорогое удовольствие.


"Главный диагност" Саяно-Шушенской ГЭС Александр Алексан­дрович Клюкач считает, что избавить ДИСов от ночных дежурств, когда переключений мало - перспектива реальная. (Заметим в скоб­ках, что ДИСы с этим мнением не согласны).

Диагностика в широком смысле сродни искусству, особенно меди­цинская. Бывает так, что опытный врач, приложив к груди пациента старомодный стетоскоп, услышит и "увидит" болезнь лучше, чем тон­кие анализы, зондирования и просвечивания. Двадцатый век с его стремлением к формализации и наукотворчеству породил новую бур­но развивающуюся науку - техническую диагностику. Наука эта со­здана, чтобы распознавать состояние сложной технической системы без ее разборки и остановки.

Откроем наугад производственный дневник в прошлом начальни­ка, ныне заместителя начальника производственно-технического от­дела А.Я. Мороза и сделаем пару произвольных выписок:

"10.01.83. После осушения проточной части агрегатов 3, 4, 5, 6 обнаружено:

а) Г-3 — лопнула сварка верхнего и нижнего швов на нижнем лаби­ринте; на лабиринте множество вертикальных трещин; агрегат поднят на 600мм;

б) Г-4 - трещины на швах нижнего лабиринта; агрегат поднят для устранения дефектов;

в) Г-5 — трещина в верхнем лабиринте длиной 2м; решено агрегат демонтировать и установить новый лабиринт с Г-8, изготовлен­ный из толстой нержавейки по новой технологии;

г) Г-б — большая кавитация лопастей." Или

"09.06.83. Пущен агрегат номер пять. На холостом ходу бой превысил 2 мм; агрегат остановлен, подшипник перетянут.

10.06.83. Г-5 пущен на холостом ходу, биения 0,15 мм: но при нагрузке более 130 МВт бой резко увеличился, подплавился генера­торный подшипник, сорвало крепеж турбинного подшипника. Агре­гат остановлен и осушен."

И так далее.

Техническая диагностика призвана во-время распознать, что дело идет к аварии и предотвратить ее. Для вращающихся громад - турбин и генераторов основные источники диагностической информации -тепловой и вибрационный контроль. По температуре различных дета­лей, по перемещениям, скоростям и ускорениям характерных точек можно "распознать образ" исправного гидроагрегата. Для этой цели генератор и турбина "обклеиваются" датчиками, например, темпера­тур, показания датчиков непрерывно, "в режиме реального времени" выводятся в память вычислительной машины и обрабатываются с по­мощью специальных программ.

Простейшая диагностика - дихотомия: диагнозов два - исправен и не исправен. Возможна и более тонкая диагностика. Обычно, извест­ны наиболее часто встречающиеся неисправности, например, повреж­дение подшипника. Тогда искусственно организуется возможная неисправность, включается агрегат с неисправным подшипником и фиксируются показания датчиков при "спровоцированном" виде не­исправности. Эти показания обрабатываются, и "образ" заданной не­исправности запоминается вычислительной машиной. При работе гидроагрегата вычислительная машина сравнивает измеряемые диаг­ностические параметры не только с образом исправного агрегата, но и с неисправными. Тогда можно в процессе эксплуатации без осмотра и остановки судить о виде неисправности.

Наиболее современный и совершенный вид диагностики - экспер­тная система. Экспертная система имеет две важные особенности. Во-первых она "учится": если встречается новый вид неисправности, то экспертная система "запоминает образ" новой неисправности в своей "базе знаний" и потом пользуется приобретенным знанием. Во-вторых, она "дает советы" как устранять неисправность и "объяс­няет", почему она решила, что неисправность такая, а не какая-то другая. Естественно, что машина дает советы и порождает новые зна­ния только на базе того, что в нее вложили люди: первые советы в ее память заложены людьми-экспертами, правила логического вывода, которыми пользуется экспертная система, порождая новые знания, также заложены создателями ее.

Всеми этими делами на Саяно-Шушенской ГЭС занимается группа Клюкача. Группа маленькая - сам Александр Александрович, про­граммист, кандидат наук Вера Николаевна Башмакова и рабочий.

Выбор профессии произошел относительно рано, когда парнишка из под Караганды Саша Клюкач был с классом на экскурсии в Братске. Вообще, хотите верьте, хотите нет, но автор уверен, что случайных людей, временщиков, сегодня на Саяно-Шушенской нет. Отсеялись на стадии становления коллектива. Остались в этой глуши люди, ко­торые по своей квалификации наверняка нашли бы себе место в более цивилизованных краях, но их держит здесь либо работа, либо тайга. Иногда и то, и другое. После окончания Красноярского политехниче­ского инженер-электрик Клюкач был на Саяно-Шушенской сначала оперативником (начальником смены генераторного цеха), потом ре­монтником, и вот - диагностом.

- Работа ДИСа дала кругозор, работа ремонтника - знание конк­ретных деталей. Без этого багажа заниматься диагностикой всерьез трудно. Пока мы работаем над виброконтролем, и то не в режиме реального времени, а в тестовом режиме. Видите эту тележку? На ней наше хозяйство. Подкатываем к генератору ставим на магнитных при­сосках датчики, числом до двухсот штук, снимаем показания, записы­ваем в память ЭВМ, снимаем датчики, катим телегу дальше. Первые результаты есть. Удалось найти кое-какие дефекты и срезать вибра­ции генераторов с трехсот до ста микрон. Сейчас полезли ниже, на турбину.

До экспертной системы еще долгий путь. Начинали мы это дело с ВНИИЭ, есть такой институт в Москве, но у них там вся наука разва­лилась. Идеолог, создатель оболочки экспертной системы, Любарский по причине отсутствия финансирования стал социал-демократом, все наиболее сильные разработчики уехали за кордон или работают в СП на американцев. Оставшиеся ребята во главе с Надточием не потяну­ли.

Техническая диагностика является подсистемой АСУ ТП ГЭС (ав­томатизированной системы управления технологическим процессом). В этих делах мы отстаем от развитых стран. Начальство вело перего­воры с иностранными фирмами, с фирмой Симменс в частности, о поставке оборудования и программного обеспечения для АСУ ТП. Но валюты пока нет, и все равно душа системы, ее начинка должна быть нашей. Мы убедились, что нет двух одинаковых гидроагрегатов. Лишь на первый взгляд они похожи. В работе оказывается, что из-за неболь­ших различий в их установке, крепеже, каждый турбоагрегат "дро­жит" по-своему. Поэтому не может быть типовых, общих для всех машин приемов диагностирования их состояния.

Сейчас основное оружие анализа, которое мы используем, - модер­низированная нами разработка Иркутского института энергетики Си­бирского отделения академии наук. Она позволяет в любом удобном для нас виде представлять и анализировать вибрации механических систем: строить амплитудно-частотные характеристики, разлагать сложное колебание на простейшие составляющие - "гармоники". Но до экспертной системы путь еще очень длинный.

Я работал и оперативником, и ремонтником. Хочу поспорить с Владимиром Михайловичем Кулаком. ДИС должен знать инструк­ции, но действовать должен часто по-другому. Инструкция лишь при­вязка, отправная точка. Очень он драматизирует работу ДИСа. Конечно, ДИС всегда "натянут", даже в туалет идет "не мешкая". Но далеко не все неисправности и отказы так страшны.

Работа ремонтника в каком-то смысле антипод работы ДИСа. ДИС должен знать все, но без тонкостей и деталей. У ремонтника главный фактор - время. Чем быстрее сделаешь свое дело, тем лучше. А лучше может сделать узкий специалист. В нашей электротехнической лабо­ратории принята система человек-узел. Случилось что-то с твоим узлом, ищут именно тебя. Иногда счет времени идет на минуты. Сей­час стало проще: предприятия плохо работают, в энергосистеме есть резерв, не так сроки поджимают. Раньше бывало так, что по двое суток ремонтники на рабочем месте дневали и ночевали, пока не исправят. Зато надо видеть их счастливые лица, когда быстро справят­ся.

Быстро или не быстро справляется ремонтник, но в начале эксплу­атации рабочий день ремонтника зачастую двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Главный инженер ГЭС Стафиевский рассказывал, как один из генераторщиков написал письмо наверх: платят, дескать, ма­ло, работать приходится много. Приехала комиссия. Подняла журна­лы и проверила выборочно сколько за год работал генераторщик Слободчиков, нынешний начальник электроцеха. Оказалось, что за год было у Владимира Петровича Слободчикова четыре выходных.

* *

Изложение одиссеи старшего связиста Саяно-Шушенской ГЭС Федора Михайловича Алехина завершит рассказы о ремеслах. Горин должен честно признаться, что предметную часть рассказа связиста Алехина, касающуюся непосредственно проволочной и беспроволоч­ной связи, он изрядно сократил. Сосредоточился на темах "отцы и дети" и "отцы и деды". Темы эти актуальны не только для связистов и не только в Хакасии.

- Родом я из этих мест. Дед по матери Маграчев имел маральник неподалеку от створа ГЭС. Когда началась заваруха "красные-бе­лые" , деда как богатея посадили, маральник отобрали. Со слов матери дед в знак протеста в тюрьме голодал, пил собственную мочу. Продер­жали его несколько месяцев, выпустили. Вернувшись домой, дед через полгода умер.

Рос не только без деда, но и без отца. Жили тогда родители в деревне Катанар, под Беей. Отец был трактористом. В 1937 году при­ехало начальство. Отец должен был везти на тракторе начальство "в глубинку" Хакасии проводить выборы. И отец, и приезжее начальство перепились, и выборы пропустили. Отец за это получил десять лет. Я еще тогда был "в проекте".

После ареста отца и моего рождения мать переехала в хакасское село Усть Чуль. Через десять лет, в 1947 году, вернулся отец. Пожили мы с полгода в деревне Аскиз, и отца выслали. В Аскизе кончал школу. Потом Канск, геолого-разведочный техникум.

После окончания техникума, в 1958 году - военная служба на Тихоокеанском флоте. Отслужил четыре года и поступил учиться в Дальневосточный политехнический. После института четыре года проплавал инженером-электриком на научно-исследовательских су­дах. Тихий океан прошел вдоль и поперек. Полгода в плавании, пол­года ремонтируемся во Владике. Трижды был в Японии, в Канаде бывал, в Мексике. Представляете что означает для жителя Аскиза оказаться среди небоскребов Ванкувера. Но удивительно, все двенад­цать лет чувствовал себя временным гостем, хотелось на родину, где в каждой деревне есть тетка или дядька.

Вернулся в семидесятом в родные края, думал на Саяно-Шушен-скую электриком устроюсь, но тут тогда еще конь не валялся. Поехал в родной Аскиз и пошел в связисты. Меня взяли главным инженером связи. Переквалификацию прошел в Ленинграде и в Ташкенте. Тер­ритория - три района Хакасии по площади как три европейских госу­дарства. На мне и телефон, и радио, и телевидение. А кадры такие: хакас Яша - десять детей, лошадь, на Яше двадцать километров голых проводов. Столбы низкие, сено везли, провода порвали. Яша садится на лошадь. По пути две деревни. В одной деревне поминки, в другой -свадьба. Звонит жена: "Лошадь пришел, Яшка опять нету".

Помучился, помучился пять лет и перешел главным связистом в Красноярскгэсстрой, а уж оттуда - в эксплуатацию. Здесь сразу по­нравилось. Все компактно, все свое, сам себе хозяин, министр связи местного значения. Работа была сумасшедшая. Вспоминаю сейчас -просто не верится, неужели это был я. Звонят ночью, везут негабари­ты - обечайки водоводов, над дорогой три нитки кабеля связи, надо спасать. Еду в два ночи на мотоцикле, лезу на бетонную опору без всяких приспособлений. То провода при взрыве порвали, то МАЗ в столб врезался. Конечно, обстановка аврала мешала изрядно. Тяп-ляп - основа жизни. Звонит Садовский: едет поезд дружбы с БАМа, чтоб через два часа на перроне были микрофоны для митинга. А там ничего, даже перрона никакого. Сляпаем что-нибудь в спешке, а потом так и оставляем. И все равно, душа пела. Вспоминаю это время, как лучшее в жизни. Рабочий день с восьми утра до восьми вечера. Чего стоила прокладка подземного кабеля вдоль железной дороги!

Потом стало здесь спокойнее, и меня потянуло опять в странствия, да и жена так хотела. Уехал в 1986 году начальником связи в Таджик-гидроэнергострой, налаживал связь на Нуреке, на Рогуне, на Памирской, Байпазинской, Самтудинской ГЭС. Вначале дрогнула жена, не выдержала жары. Сбежала от жары на север. Восемь месяцев в году в Дудинке поваром на судне, а четыре месяца со мной в Душанбе. Списался с Брызгаловым, вернулся. Думаю, что осел навсегда.

Сына только в этой суете проморгал. Ушел он в армию, попал в стройбат, на Байконур, возил ракеты. Дедовщина, старшины-чечен­цы. Дезертировал он из части, познакомился с двумя рецидивистами, втроем с обрезом ограбили магазин. Судили: дезертирство, разбой с оружием. Дали шесть лет. Через четыре года подали на помилование. Писали Назарбаеву. Умоляли: отпустите, все равно содержать не мо­жете. Добились, чтобы перевели сюда рядом, в Черногорск. Не отпу­стили. В Средней Азии был нужен начальству как столяр, мебель им делал. Здесь, пока надеялся, штампы, печати вырезал. Большой на них спрос теперь. Парень озлоблен. Буду теперь по 24 часа сидеть и смотреть в точку.

Вот так. Имел Маграчев маральник подле ГЭС, дальше Аскиза от маральника не уезжал, а внук его Федор Алехин вдоль и поперек исходил Тихий океан и громадную ГЭС подле маральника построил.