С. В. Кортунов проблемы национальной идентичности россии в условиях глобализации монография

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 49

Что стоит за возрождением евразийства?

В 90-е годы ХХ века мечта отцов-основателей евразийства, казалось бы, наконец, сбылась. Коммунистический режим в России рухнул, а евразийское движение начало возрождаться.

К сожалению, однако, оно стало возрождаться именно как новая идеология, от которой евразийцы отказались еще 70 лет тому назад. То, что современным протагонистам евразийства оно нужно именно как идеология, сомнений не вызывает: об этом говорит возникновение таких явлений, как «Евразийская партия», «Движение Евразия», включение евразийских идей в политические платформы ведущих российских политических партий, включая КПРФ, ЛДПР, Отечество, Единая Россия и др. Этого, собственно, не скрывают и сами «новые евразийцы» - А.Дугин, А.Ниязов, Г.Зюганов и др. Причем неоевразийство рассматривается его сторонниками как мобилизационная идеология. А.Дугин так и пишет: «Обращение к евразийству…потребует от нации нечеловеческих усилий».^¹

Актуализация евразийства явилась реакцией, с одной стороны, на крушение коммунизма и распад СССР, а с другой, на прозападный курс новой демократической власти России. Оно стало попыткой сформулировать альтернативную государственную идеологию и альтернативный внешнеполитический курс в условиях натиска мирового либерального проекта, носителем которого стали в конце ХХ века США, провозгласившие после окончания холодной войны «конец истории» (Ф.Фукуяма).

Основанное на идеях, высказанных еще в 20-е годы ХХ-го века, современное евразийство пытается дать им новейшую интерпретацию и потому может быть названо не иначе, как неоевразийство. Один из основных теоретиков неоевразийства А.Дугин^² настаивает: «Политическая актуализиация евразийства как цельного мировоззренческого феномена, а также его развитие, его модернизация, состоялись лишь в начале 90-х годов в кругах национально-патриотической оппозиции, билзких к газете «День». Снятие определенных идеологических табу и первые шаги в открытии русскими западной нонконформистской и геополитической мысли позволили не просто «освежить» память о евразийских идеях 20-30-х годов, но и возродить эту специфическую доктрину применительно к современной политике и в рамках международного геополитического и культурного контекста. Для патриотов «Дня» евразийство стало идейным синтезом, логично и непротиворечиво сочетающим в себе «левые» («коммунистические» и «советские») и «правые» («националистические», «имперские»). Тенденции, которые составляли два основных вектора оппозиционной антилиберальной и «антиреформаторской» политики».^³ В одной из своих статей А.Дугин пишет: «Неоевразийство есть динамично развивающийся (еще не законченный) продукт универсализации, глобализации тех идей, подходов и методов, которые в зародышевым, интуитивном состоянии были намечены исторической школой русских евразийцев 20-30-х годов».^⁴ Он считает, что заслуга неоевразийцев состоит в разработке следующих идей.

1. Неоевразийцы интегрировали в первоначальное учение полноценную логистику геополитического аппарата с его классическим дуализмом Моря и Суши. Существует евразийская метацивилизация, ядром которой является Россия, и которая представляет собой широкий конгломерат не только славяно-тюркских, но и других многообразных культур Евразии. Это сухопутная цивилизация, противостоящая морской цивилизации Запада. Противостояние между ними вечно и органично независимо от государственно-политического устройства обоих полюсов. Неоевразийство исходит из принципа не снимаемых противоречий между Евразией и Западом (особенно США) на уровне глубинных цивилизационных принципов. Геополитическое положение государства является намного более важным, нежели особенности политического устройства этого государства.

2. Развивая идеи Маккиндера, который определял «русское Большое Пространство» как «Географическую Ось Истории», неоевразийцы постулируют, что по отношению к России все остальные евразийские государства и земли являются прибрежными. Если Россия – это «Ось Истории», то «цивилизация» вращается вокруг нее. Безопасность и суверенность России тождественны безопасности и суверенности всего евразийского континента. Этого нельзя сказать ни об одной другой крупной евразийской стране – ни о Китае, ни о Германии, ни о Франции, ни об Индии.

3. Евразийская цивилизация воплощает собой консервативно-традиционные ценности, противостоящие ценностям либеральным, «атлантистским», которые отстаивает Запад. «На уровне культуры, - говорится в Программе движения «Евразия», - главной задачей Евразийского Проекта России является утверждение плюральной, многоуровневой, дифференцированной модели, альтернативной схемам одномерной унификации, предлагаемой сторонниками «Глобализма под эгидой Запада». Однородное общество потребления, сверстанное по американскому образцу и основанное на индивидуализме, неизбежно приводит к искоренению культурного, социального, религиозного, этнического многообразия. Россия должна сформулировать в мировом масштабе свою миссию – гаранта «цветущей сложности», форпоста охранительного отношения естественного многообразия человеческих цивилизационных ансамблей. Утверждение и сохранение реального исторического многообразия культурного бытия народов и государств есть высшая цель Евразийского Проекта России на цивилизационном уровне».^¹

4. В отличие от классического евразийства неоевразийство ориентируется на стратегические парадигмы развития России, носителями которых оно считает консервативные ведомства – Минобороны, спецслужбы, структуры ВПК, которые не могут функционировать без стратегических ориентиров (эти ориентиры не могут меняться в зависимости от смены политического руководства). Например, со стратегической точки зрения, главным потенциальным противником России-Евразии сегодня, в перспективе и в прошлом является Запад, блок НАТО во главе с США.

5. Современную глобализацию неоевразийство считает исключительно «атлантистской», которая по существу является партикулярной, нацеленной на экстраполяцию и распространение на все регионы мира единственной западной либеральной, в первую очередь, американской культуры. Нынешняя глобализация – униформное навязывание всем народам земли частной социально-экономической парадигмы, связанной с западной, а еще точнее, с американской цивилизационной моделью, «которая далеко ушла от своей исторической колыбели». Партикулярная однополярная американо-центричная глобализация – это новейшая форма мягкого тоталитаризма, своего рода бархатный «либеральный нацизм». Единственным адекватным ответом на нее будет организация планетарного и глобального сопротивления, основанного на стратегическом альянсе дифференцированных полюсов. Партикулярной или однополярной глобализации неоевразийцы противопоставляют глобализацию «соборную», альтернативную, «евразийскую» глобализацию, признающую равноценность различных культур.

6. Историческую парадигму неоевразийства А.Дугин определяет как «национал-большевистский метод». Особый упор при этом делается на непрерывность русской истории и преемственность цивилизационных архетипов и основополагающих векторов, которые следуют в первую очередь пространственной, территориальной логике. Важнейшим компонентом такого подхода является экономическая консолидация Евразии в первую очередь через реинтеграцию стран СНГ и всего евразийского материка. В этой связи одним из важнейших геополитических требований для России является «собирание Империи». «Как бы мы ни относились к «социализму», СССР, Восточному блоку, странам Варшавского договора и т.д., - пишет А.Дугин, - как бы ни оценивали политическую и культурную реальность одной из двух сверхдержав, с геополитической точки зрения, существование Восточного блока было однозначно позитивным фактором для возможного евразийского объединения, для континентальной интеграции и суверенитета нашего Большого Пространства… Воссоединение евразийских территорий под покровительством России как «Оси Истории» сегодня сопряжено с определенными трудностями, но они ничтожны перед лицом тех катастроф, которые с неизбежностью грядут в том случае, если это «собирание Империи» не начнется немедленно».^¹

7. По вопросам внутреннего устройства России неоевразийство придерживается концепции евразийского федерализма, субъектами которого, однако, являются народы, а не территории (как в современной России).

8. С конфессиональной точки зрения, неоевразийство приветствует равноправие и союз различных религиозных традиций, в первую очередь православия, ислама и иудаизма.

9. В национально-рассовом смысле неоевразийство считает наиболее плодотворным, имеющим мессианское измерение альянс славян с тюркско-угорским этносом, который сформировал своеобразие великорусского этноса и заложил основу уникальной евразийской цивилизации и евразийской культуры. Таким образом, неоевразийцы акцентируют, в первую очередь, историческое значение даже не татаро-монгол, а тюркского каганата. Древние тюрки, представлявшие собой суперэтнос и были первоначальными носителями евразийской идеи. Более того, древняя тюркская идея этнической и религиозной терпимости якобы и была осмыслена в России как идея русской соборности.^² Евразийцы подчеркивают радикальное отличие Московской Руси в этническом и культурно-социальном плане как от остальных славянских образований, так и от Киевской Руси, которая «оставалась обычным провинциальным воточно-европейским государством, без каких-то особых евразийских геополитических черт… Киев в русской истории был столицей национального государства восточных славян. Киевская Русь в целом вписывалась в разряд обычных восточно-европейских государств, находящихся на периферии Византийской империи. Поэтому киевоцентризм в русской истории – вплоть до настоящего времени – играет символическую роль национально-славянского, восточно-европейского принципа. Это – столица Малороссии не только в этническом, но и в геополитическом значении. Киев символизирует русскую идею в ее малом, довольно скромном выражении.

Москва – столица радикально иного государства. Это государство уже не только восточноевропейское, но евразийское, не просто славянское, но тюрко-славянское, не просто лесное или речное, но – лесо-степное. В Московской Руси центральным этносом становятся именно великороссы, в котором славянский элемент тесно перемешан с татарским, тюркским. Здесь национальная идея достигает своего подлинного величия, универсализма, планетарного масштаба. Москва – столица Великороссии, контитентального геополитического образования, наделенного географической, стратегической, политического и религиозной миссией вселенского объема. Это уже зародыш мировой державы».^³

10. Наиболее ценным из наследия евразийской мысли 20-х годов А.Дугин считает именно противопоставление России Западу. «Все исторические евразийцы были принципиальными противниками Запада («романо-германского мира»), сторонниками «идеократии», убежденными русскими империалистами, с симпатией относившимся к сталинской геополитической экспансии». И далее: «Евразийство рассматривает западную культуру как форму предельного духовного вырождения. Оно стремится к перенесению внимания русских на Восток и к диалогу с Востоком, сохранившим духовный уклад в быту, культуре, религии. Гуманизм совершенно чужд этому течению».^⁴ Эта же мысль, еще резче у И.Алиева: «…У независимых государств по большому счету лишь два пути: либо сплотиться в новый Евразийский союз и быть самодостаточным и подлинно независимым от остального мира, либо в недалеком будущем безоговорочно и униженно обслуживать неуемные сырьевые амбиции Запада».^¹

Неоевразийство, конечно, не является монолитным движением. Более того, его различные представители ожесточенно борются друг с другом, яростно отстаивая свое первородство.

Для главной оппозиционной партии – КПРФ – Евразия означает СССР. Поэтому восстановление «евразийской твердыни» тождественно восстановлению Советского Союза. При этом Г.Зюганова и его соратников нимало не смущают антикоммунистические положения и классического евразийства, и неоервазийства. Особенно ценят они в этом учении антиамериканизм, оппозиционость прозападному курсу «антинародного режима».

А.Дугин и другие создатели движения «Евразия», в мае 2002 г. ставшим политической партией, напротив, считают евразийские идеи полностью соответствующими курсу и взглядам В.Путина. А.Дугин так и пишет: «Важнейшей вехой в истории неоевразийского мировоззрения в России стал приход к власти Владимира Владимировича Путина. Здесь те евразийские тенденции, которые давно отчаянно стучались в дверь российской власти, как по мановению волшебной палочки, получили санкцию со стороны власти. За время нахождения у власти Путина зеленый свет получили практически все евразийские инициативы… Постепенно стало очевидным, что нынешнее российское руководство однозначно, хотя и не резко, без рывков (как положено осмотрительным и ответственным политикам) переходит на евразийские позиции.

Подтверждением адекватности нашей оценки эволюции российской власти в евразийском направлении было программное заявление Путина в Брунее на съезде глав стран Тихоокеанского региона. В своем эксклюзивном интервью для интернетовского сайта strana.ru Владимир Владимирович сделал четкое, однозначное заявление: «Россия является евроазиатскокй страной». Для тех людей, которые понимают смысл сказанного, это не просто географическая констатация или ничего не значащее проходное утверждение Президента. В этой фразе содержится целая программа. И мы – знатоки евразийства, разработчики неоевразийского проекта, - прекрасно понимаем, что из этого следует».^²

Поскольку курс нынешней власти, по мнению А.Дугина, полностью соответствует взглядам неоевразийцев, то последние переходят на позиции политического центризма. «Многие сегодня поддерживают Президента с оговорками. Мы поддерживаем его радикально. Поэтому мы определяем нашу позицию как радикальный центр… Мы поддерживаем Президента сознательно, созидательно, активно. Мы поддерживаем его как евразийского лидера и стремимся не просто заявить об этом, но делегировать колоссальные наработки евразийской философии, евразийской стратегии, евразийского методологического аппарата (в том числе и научного) нынешнему руководству страны. Мы готовы теснейшим образом и в любых формах сотрудничать с ним для того, чтобы помочь судьбоносному явлению, которыми являются евразийские реформы Владимира Путина».^³

Манифест нового движения называется весьма амбициозно: «Евразия – превыше всего» и, по всей вероятности, намеренно, по замыслу авторов навевает прямые исторические аналогии. Помимо известных и уже изложенных положений этот документ содержит внешнеполитический раздел, в котором провозглашаются следующие цели: воссоздание на основе СНГ Евразийского союза (аналога СССР на новой идейной, экономической и административной основе); распространение интеграции на весь континент – страны оси Москва-Тегеран-Дели-Пекин; выход России к теплым морям; в отношении Запада приоритетное сотрудничество со странами Европы, которая не является более олицетворением «мирового зла» (сейчас эту функцию выполняют США); активное сотрудничество со странами АТР, в первую очередь с Японией; противодействие американской глобализации.^¹

Эти идеи развиваются в Программе движения «Евразия». «У России есть либо евразийское будущее, либо никакого, - говорится в этом документе. Историческая миссия России – воспрепятствовать становлению «нового мирового порядка» и выдвинуть ему глобальную альтернативу. Намечены и этапы решения этой задачи.

Первый этап евразийской интеграции – «постсоветский» - воссоединение стран СНГ.

Второй этап – «континентальный» - создание стратегического союза с евразийскими государствами, заинтересованными в создании альтернативы единоличному господству США. Это арабские страны Ближнего Востока и Северной Африки, Иран, Индия, Китай и др.

Третий этап – нейтрализация Европы и Японии как важнейших стратегических «береговых зон», вывод их из-под контроля США и последующее включение в Евразийский Проект. В таком объеме Евразия будет оказывать решающее влияние на общепланетарные процессы. Это будет союз России, Европы (в первую очередь Германии и Франции), Китая и Индии против «заокеанских оккупантов».^² В Манифесте «Евразия превыше всего», правда, жестко заклеймен весь Запад как «безбожный и эгоистический нарост на человечестве, претендующий на материальное и духовное господство». Следовательно, союз с Европой, надо полагать, у неоевразийцев лишь временный, необходимый для сокрушения США.

Несмотря на желание служить «евразийцу»-Путину, программные документы движения «Евразия» содержат довольно прозрачную угрозу в отношении власти: «Власти следует прислушаться к голосу Евразии. Это не робкое блеяние искусственных экранных или диванных партий. Это могучий радикальный зов почвы, голос поколений, рев глубин нашего духа и нашей крови». Есть там и суровое предупреждение, обращенное к народу: «Впереди бесчисленные жертвы, лишения и страдания, но впереди также радость и великая цель».^³ «Сверхзадача самогََо исторического существования России, - говорится в Программе, - приобретает отчетливые формы и сводится к исполнению ясно сформулированной геополитической миссии. Геополитическое и цивилизационное измерение должно быть мерилом и критерием всех остальных сфер развития России – экономической, социальной, культурной, политической и т.д. Если удастся в ближайшее время отстоять эту миссию, заложить основы глобальной евразийской альтернативы «новому мировому порядку», все остальные уровни будут постепенно развиваться, нормализовываться, приводиться к оптимальным условиям. Но на первых этапах все должно быть подчинено исключительно центральной геополитической задаче. При этом следует учитывать, что даже относительно эффективное развитие экономического, социального, культурного или политического сектора России в отрыве от реализации главного геополитического цивилизационного Проекта (или в ущерб ему) в средней и далекой перспективе не принесет никаких положительных результатов и только отложит на небольшой срок финальную катастрофу, которую с неизбежностью несет России установление «нового мирового порядка».^⁴

Желание «насолить» США у вевразийцев столь сильно, что они готовы это сделать в ущерб интересам России: «Больше всего США боятся пролиферации Россией ядерного вооружения. Особенно в отношении тех государств, которые отказываются слепо подчиняться американскому геополитическому и геоэкономическому диктату. Следовательно, именно это нам и надо делать».^¹

В заключение еще две цитаты из А.Дугина. «Россия родилась как нечто обреченное на величие, страстно этого величия жаждущее. Мы шли к этому, мы этого достигли, и пошли еще дальше. Наш национальный идеал возрастал от гордых, трудолюбивых и мирных белокурых славянских племен до солнечной Киевской государственности, до угрюмо святой непоколебимой торжественно-континентальной Москвы, до бюрократического, не совсем русского, но пространственно безудержного петербургского периода, до высшей советской формы общечеловеческой, мировой державы, где русский идеал справедливости, общинности, братства и счастья распростерся до масштабов планеты, вышел за ее пределы».^²

«Да, сегодня мы пьем полынь поражения, на наших губах боль, они слегка дрожат. В наших глазах скорбь, недоумение, потерянность. Но в наших сердцах – тайный свет, в наших снах – Великая Русь, в нашей крови воют мертвые, породившие нас, завещавшие нам огромные пространства, которые должны стать еще огромней, пока не заслонят Солнце и Луну, и звездное небо над нами, и «нравственный закон в нас». Нравственна только Родина, нет такой цены, которую жалко заплатить за ее величие. Хоть душу… Если Россия не будет великой, ее не будет вообще. Величие – наша великоросская сущность. Но тогда пусть лучше ничего не будет. Без России мировая история немыслима. Тогда пусть кончается мир».^³

Комментарии здесь излишни.

Еще одним носителем евразийства является так называемая Евразийская партия, созданная Абдул-Вахед Ниязовым, ранее создавшим в Государственной Думе межфракционное депутатское объединение «Евразия». От дугинского движения идеология этой партии отличается еще более радикальным антиамериканизмом и антизападничеством. Поскольку ось Москва-Дели-Пекин оказалась нежизнеспособной (по причине «несамостоятельности» Индии и КНР), то упор предлагается сделать на стратегический союз России и исламского мира. Такой союз предполагает в первую очередь выстраивание оси Москва-Астана-Душанбе-Тегеран-Багдад с перспективой присоединения Кабула и ряда арабских столиц.^⁴ Для начала же следует объединить Россию, Беларусь, Казахстан, Среднюю Азию, Закавказье и Монголию.^⁵

В отличие от «дугинцев», «ниязовцы» не различают США и Европу. «Мы не Европа», - торжественно провозглашают они. С другой стороны, члены Евразийской партии не проявляют такой откровенной сервильности в отношении к власти и лично к В.В.Путину, какой отличаются создатели движения «Евразия». Кроме того, если последние делают ставку на православие (более конкретно – на старообрядчество), то Евразийская партия призывает власть опереться на радикальный ислам. Евразийская партия намерена выдвинуть иск к КПРФ за «человеконенавистническую» национальную политику. Весьма агрессивно «ниязовцы» настроены и против «дугинцев». А.Федулов, заместитель председателя депутатского объединения «Евразия» заявляет: «Когда Дугин называет себя евразийцем», это выглядит как отступившийся от веры человек называет себя верующим».^⁶

На «интеллектуальном» фланге евразийства стоит такой самобытный русский философ, как А.Панарин, связывающий возрождение евразийства, прежде всего с распадом СССР: «…Вслед за крушением СССР произошла резкая архаизация всего евразийского пространства: наружу вырвались старые демоны этноцентризма, национализма и сепаратизма, вспыхнули военные конфликты, поднял голову религиозный фундаментализм, на «южном подбрюшье» бывшего СССР стали возникать режимы, весьма напоминающие старые восточные деспотии. Мир гарантированных границ, закрепленных международными соглашениями, внезапно сменился миром, не имеющим территориально-правовых гарантий. Его пространство несет явные черты варварской кочевой динамики, дионисийской стихии, грозящей затопить все границы, сделать проблематичными международные политико-правовые, цивилизационные нормы».^¹

России «необходимо понять, - считает А.Панарин, - что она не может самовластно, по произволу каких-либо элит, перейти из разряда континентальных держав – участников Хартленда – в разряд океанических, относящихся к Римленду. Здесь самые горячие намерения, касающиеся возвращения в Европу или послушного следования Америке, помочь не смогут». «У евразийского пространства, - продолжает он, - есть своя геополитическая логика, которую невозможно игнорировать. Европеизация в одиночку означает разрыв с внутренним Востоком и в качестве ответа неизбежно провоцирует демонов фундаментализма».

Вне системы единого организованного пространства Евразии ни одно из государств СНГ не в состоянии отстоять свою целостность. Вызов Азербайджану со стороны Карабаха, Грузии – со стороны Абхазии, Молдове – со стороны Приднестровской республики, Татарстану – со стороны фундаменталистов – список можно продолжать вплоть до полного перечисления всех республик СНГ, включая Россию. В этом контексте у русского народа в Евразии особая миссия: «… динамика русской нации в Евразии в большей степени, чем у всех остальных, с самого начала имела своим источником эту межэтническую социокультурную гетерогенность, сплавленную «идеей»^².

А поскольку идея коммунизма, а ранее русского православия, рухнула, то «стратегия евразийского строительства в постмодернистскую эпоху состоит в том, чтобы своевременно подготовить замену обещанного новояза социалистического интернационализма языком, востребовавшим великие письменные традиции цивилизаций Евразии».^³

Еще одна идея евразийства, опирающаяся на классическое евразийское наследство, – это идея общности судьбы всех народов, населяющих просторы Евразии. «В евразийском братстве, - писал Н.Трубецкой, - народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности исторических судеб».^⁴ И сегодня, по мнению А.Панарина, ко всем обитателям постсоветского пространства, испытавшим тяготы хозяйственного развала и ужасы межэтнической вражды, расстающимися с иллюзиями в отношении помощи и солидарности дальнего зарубежья, постепенно возвращается спасительная цивилизационная интуиция – чувство евразийской идентичности и общности народных судеб». Не хватает «малого» - «мощной мобилизующей надэтнической идеи, в которой лежало бы разрешение проблемы евразийской идентичности…»^⁵.

У России особое геополитическое сознание, характеризующееся «особым чувством ответственности за наследуемое в течение веков евразийское пространство». Именно это сознание и пугает Запад: «В глазах западных геополитиков угроза со стороны России связана с тем, что она является носителем евразийского монолита, геополитическая масса которого во много раз превышает разрозненную массу океанических государств».^⁶ Именно поэтому Запад и выступает за «геополитический плюрализм» на просторах Евразии, за отказ России от собственного геополитического проекта. Так, З.Бжезинский утверждает: «Для Запада важно убедить Россию переосмыслить свою роль в Евразии. Для облегчения процесса исторической трансформации России в европейское государство необходимо поддерживать политические консолидации бывших советских республик, особенно Украины, Грузии, Азербайджана и Узбекистана».^¹

В связи с этим неоевразийцы настаивают: «… мы вправе заявить, что контроль над Евразией – это контроль над историей… Россия является по сути естественным барьером для глобалистских охотников пустить мировую историю вспять, что возлагает на нее чуть ли не мессианские функции…».^²

Таким образом, в настоящий момент в России существует несколько вариантов евразийства, которые используются в программных документах самых различных политических сил, - от непримиримо оппозиционных, до откровенно «пропрезидентских». (Кстати говоря, существует и либеральное евразийство, черпающее свое вдохновение в утопических идеях позднего А.Сахарова и геополитических проектах Н.Назарбаева). Все они весьма далеко ушли от того, что задумывалось П.Савицким, Л.Карсавиным и Н.Трубецким.

Можно сказать, что возрождение евразийства в России состоялось. Однако оно состоялось именно в той форме, которая была особенно чужда философии классического евразийства. При этом оно подверглось политической радикализации. В то же время сколько-нибудь значительным явлением интеллектуальной жизни в России евразийство не стало. В оценке политической роли неоевразийства можно согласиться с немецким историком Л.Люксом, «Слабость нового евразийства в том, что оно так и не сумело добиться широкого признания. Речь лишь идет об отдельных элитарных кружках – совершенно также, как это было в 20-30 гг. Для русских националистов евразийская идея чересчур абстрактна, то же можно сказать и о большинстве интеллигентов в исламских республиках бывшего СССР. При всей своей оригинальности программа евразийства, судя по всему, вновь обречена на провал».^³

Blog

С. В. Кортунов проблемы национальной идентичности россии в условиях глобализации монография

Содержание

Что стоит за возрождением евразийства?