С. В. Кортунов проблемы национальной идентичности россии в условиях глобализации монография

Вид материала

Содержание

Русский путь
Почему Америка – не империя

Подобный материал:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 49

Русский путь

Россия никогда не была империей в западноевропейском смысле этого слова. Российская государственность неизменно закрепляла скорее цивилизаторскую, чем национально-этническую идентичность страны при сохранении исторически сложившейся интегрирующей роли русского народа, который в отличие от западных народов, так и не сложился в господствующую нацию и не научился повелевать. Западной имперской нации (народу – метрополии) Россия противопоставила русскую метанацию, а западному колониализму и империализму – российский империум (сверхнациональное духоцентрическое государство с добровольным союзом народов – терминология С.Кургиняна).

Что касается «имперского сознания», то оно в дореволюционной России всегда понималось как система ценностей, в которой приоритетное место отведено поиску некоего общего пути (для верующих это, конечно, был путь к Богу). Также как Российская империя принципиально отлична от унитарного государства, построенного большевиками, полной противоположностью имперского сознания является сознание большевистское, т. е. сознание партийной номенклатуры, которая ради сохранения своей власти может пожертвовать и собственным народом, или натравить одну его часть на другую. Когда распадался Советский Союз, народы бежали не из Российской империи, а из Красной империи, созданной большевиками. И сегодня малые российские этносы бегут не из исторической России, а от режима, который унаследовал от СССР именно большевистское, а не имперское сознание, что наглядно продемонстрировали события в Чечне.

Имперская идея сегодня – это идея политического союза многонационального населения России, но в новых исторических формах. Российское государство было и остается наднациональным. Попытки вписать проблему безопасности России в схемы сугубо национальной государственности не адекватны ее историческим традициям и сложившимся реальностям. История российского государства – это история политического союза многонационального населения. И сейчас в России возможно формирование российской нации как сообщества всех проживающих на территории России этносов. Это идея сообщества всех проживающих на территории России этносов, но не типа «советского народа», а такой общности и такого национального самосознания народов, при которых чувство принадлежности к единому государству играет важнейшую роль в его сохранении и развитии. Путь к действительно равноправному союзу всех народов в России лежит не через наделение их всех своей отдельной государственностью, а через признание основным законом Российской Федерации факта многонациональности всех входящих в него субъектов, через реальное обеспечение равноправия различных национальных групп во всех областях жизни, на всех уровнях, повсеместно. Утверждение на деле принципа равноправия национальных групп делает бессмысленными споры о принадлежности территории той или иной национальности. И более того: открывает путь восстановления пространства исторической России^¹.

Если обратиться к периодизации истории, предложенной Г.С. Квашой, то она основана на ритмах длительностью в 144 года – за меньший срок еще ни одному государству не удавалось решить какую-либо действительно серьезную историческую задачу. 144-летний период делится на четыре 36-летних. Первая 36-летка – это период планирования, набор энергии для предстоящих перемен. Вторая – силовое напряжение, приводящее к расцвету институтов власти, к появлению сильного лидера, – Петра или Сталина (эволюционный рывок). Третья 36-летка – завершение, подведение итогов, апофеоз бюрократии (застой). Четвертая – отдых. «Золотое время: государство снимает узду с народа и отправляет его в свободный полет. При этом ничего страшного не происходит, так как вторая и третья фазы приучают людей к дисциплине и порядку. В это время люди, освобожденные от государственного прессинга, раскрепощаются и творят как боги. Города полнятся дворцами, поля плодами. Здесь же начинается незаметный переход в первую фазу следующего цикла, идет постепенное накопление энергии».

144-летние циклы, разворачивающиеся в России, Г.С. Кваша называет имперскими рывками. «Первое 144-летие, характеризуемое имперским типом развития, началось в 909 г. (рождение русской государственности, Киевская Русь). Второе началось в 1353 г. (падение монголо-татарского ига, Московское царство). Третье началось в 1653 г. (Петровская Россия). Четвертая 144-летка началась в 1881 году и закончится в 2025 г.».

Вот расклад «петровского цикла» по 36-леткам: 1653–1689–1725–1761–1797 годы. Вот – нынешнего: 1881–1917–1953–1989–2025 годы (аналогии очевидны). Главная же особенность цикла в том, что из него нельзя выйти раньше времени. Поэтому, вступив в четвертый имперский рывок больше века назад, Россия пройдет его до конца. А пока не пройдет, «ни демократии, ни рынка, ни жизни по писаному закону в стране не будет. На всем его протяжении правит закон силы, воля самой активной, но не самой многочисленной части населения, закон необходимости государственной, а не благополучия народного».

К концу «золотого времени» общество успевает подняться на третью эволюционную ступень, ступень гарантированного благополучия, когда проблема нищеты и бездомности решена практически для всех, а основным внутренним содержанием социальной жизни является максимальное участие в системе управления обществом и ее совершенствование. И здесь, как считает Г.С. Кваша, история государства заканчивается. «Дело в том, что государство, прошедшее четыре имперских рывка, создает так называемый вечный народ... Имперский рывок – это апофеоз государственности, и потому народ, переживающий четыре рывка, абсолютно лишается государственного мышления... Такой народ продолжает существовать как народ, однако приходит к внегосударственному существованию. Ему становятся не нужны границы, армия и флот. Он всюду и нигде – он участвует в делах многих народов, но при этом не смешивается с ними. Эта судьба только ждет русский народ, но предчувствие вечности уже накладывает на него отпечаток»^¹.

Мысль об отмирании государства не нова. Об этом писал К. Маркс и Ф. Ницше. Без этого не мыслил будущего человечества Д. Андреев. Переход с третьей эволюционной ступени на четвертую, который рано или поздно предстоит обществу, закрепившемуся на стадии безупречно организованного благополучия, не может не сопровождаться сменой приоритетов, ценностей и методов. Общество четвертой эволюционной фазы живет по законам любви к миру и сотрудничеству с ним, а не по законам власти над ним, пусть самой гуманной и просвещенной. Власть на этом уровне теряет смысл, карьера – привлекательность, престиж – ценность. В системе четвертого эволюционного уровня просвечивает Божественный замысел, прежде всего этический. Вряд ли его можно найти в той вспомогательной, вторичной системе, которая называется государством. Этой структуре нет места на четвертой ступени. Во всяком случае, история таких примеров не знает.

Почему Америка – не империя

С некоторых пор в мировой политологический дискурс был вброшен тезис о том, что США являются «новой империей». И хотя Вашингтон официально об этом никогда не объявлял, эта идеологема прочно вошла в сознание как политического класса США, так и рядовых американцев. Такому пониманию, конечно, во многом способствовало завершение холодной войны, которую, как многие полагают, Америка «выиграла».

Само по себе это явление весьма примечательно. Оно еще раз убедительно говорит о ложности упомянутого в начале статьи расхожего утверждение о том, что империи – это абсолютное зло, раз уж «новой империей» - в положительном смысле слова - американский агитпроп объявил США. И тем, кто приписывает России «имперские амбиции» не худо бы вспомнить старую библейскую истину: «Видишь соринку в глазе брата своего, а бревна о своем глазе не чувствуешь». Не проявляются ли такие амбиции в политике той страны, которая делает заявку на «мировое лидерство» в ХХI веке, объявляя зоной своих «жизненно важных интересов» все новые и новые регионы Земного шара, включая части бывшего СССР? Которая без всякой военной необходимости расширяет границы в восточном направлении самого мощного в истории человечества военного блока? Наконец, которая проецирует военную мощь почти на все страны мира и весь Мировой океан? И не означает ли это, что после окончания холодной войны на смену обанкротившемуся советскому мессианству, принесшему массу неприятностей и России, и другим странам, пришел американский?

Раскроем опубликованный еще при Б. Клинтоне доклад с амбициозным названием «Стратегия национальной безопасности США в следующем столетии». В нем на 50 страницах около двадцати раз навязчиво говорится об «американском глобальном лидерстве», около десяти раз – об американском военном превосходстве и необходимости его сохранения, неоднократно – о намерении США распространять свои ценности повсюду в мире. Вот некоторые выдержки из документа: «Наша военная мощь не имеет себе равной в мире»; «Мы можем и мы должны использовать лидирующую роль США для придания нужного направления интеграционным тенденциям в мире, внесения корректив в существующие политические и экономические институты и структуры безопасности, а также для формирования новых организаций, которые помогут создать условия, необходимые для продвижения наших интересов и ценностей»; «США намерены продолжать вести за собой мир»; «администрация США намерена... реализовывать наше лидерство в мире таким образом, чтобы оно отражало наши лучшие национальные ценности»^¹. Все эти заклинания повторяются и в последующих документах по национальной безопасности, ежегодно издаваемых в США как президентские послания конгрессу.

Подобное идеологическое мессианство представляет собой разновидность провиденциализма и сродни тому типу протестантского сознания, который является откатом от Нового Завета к Ветхому. Оно до карикатурности похоже и на прежнее идеологическое мессианство КПСС. А ведь холодная война началась не в последнюю очередь из-за желания большевиков распространить советскую коммунистическую систему на весь мир. Сегодня же мы являемся свидетелями того, как «крестовый поход за демократию», напористое стремление «ускорить победу американских демократических ценностей во всем мире», т. е. по существу навязать «миру миров», вмещающему различные цивилизации, своего рода «Четвертый Демократический Интернационал с американским лицом», начинает провоцировать новые конфликты, в том числе замешанные на международном терроризме, новое отчуждение между народами и новую идеологизацию международных отношений. Из исторического опыта ХХ-го века известно, что рано или поздно идеологическое противостояние перерастает в политическое, а политическое нередко приводит к военному. Это мы сегодня наблюдаем в Центральной Азии и на Ближнем Востоке. Вчера – в Югославии. Завтра – не исключено, в Юго-Восточной Азии и на Среднем Востоке.

Вместе с тем, как убедительно показали события начала ХХ1 века, вывод о рождении «новой империи» - оказался не более, чем безосновательным мифом. И в пользу этого мифа сегодня уже нет решительно никаких серьезных аргументов, хотя в плену у него по-прежнему находится немало не только американских и европейских историков и политологов, но российских ученых, в числе которых оказался известный российский американист А.Уткин (см. его статью ссылка скрыта^¹).

Исходя из исторического опыта возникновения, существования и заката полноценных империй, можно сформулировать следующие их признаки или, если угодно, «родовые отличия».

Первое. Сверхнациональное идеократическое государство, объединенное идеей общего блага.

Второе. Наличие универсального, единого исторического проекта, базирующегося на религиозных ценностях, включающих в себя, помимо всего прочего, универсальный тип спасения и благодати для всех – «и эллинов, и иудеев». При этом общепланетарный, даже вселенский, космический идеал империи неизбежно порождал идею служения империи в качестве абсолютного морально-нравственного императива не только в политической, но и в личной жизни. (По этой причине не может быть, например, «либеральной империи», ибо либерализм – это антиимперский вектор развития в указанном смысле.)

Третье. Терпимость (если угодно, «толерантность») к другим культурам и цивилизациям, жизненным укладам, этносам, в особенности входящим в ареал империи. Такую «имперскую» терпимость блестяще демонстрировала, в частности, Римская империя, а еще нагляднее – Российская империя, которой была полностью чужда идея превращения всех подданных в русских. И даже кочевников, как показала история, она умудрилась включить в свой ареал.

Четвертое. Ответственность имперского государства за всех, живущих в империи, из которой вытекали такие чисто имперские проекты, как строительство дорог, почты, водопровода, мостов и т.д. При этом у такого государства не могло быть ни малейшего оттенка самодовольства (а тем более «самонадеянности силы»). Это государство всегда сознавало всю огромную тяжесть «имперского бремени». В Российской империи такое осознание воплотилось в идее «Москва – Третий Рим», которая означала всего лишь понимание московскими государями того обстоятельства, что после падения Константинополя другого, кроме Москвы, защитника восточнохристианской цивилизации и культуры в мире отныне нет.

Пятое. Опора на стержневой, т.е. имперский, этнос. И здесь важно понять, что есть имперские и неимперские народы. Например, славяноруссы Киевской Руси не были имперским народом, а великороссы стали таковым.

Как же с точки зрения этих имперских критериев смотрятся США?

Вряд ли общим благом можно считать провозглашаемые Вашингтоном идеалы демократии, права человека, свободу и проч. Во-первых, эти ценности относятся к разряду универсальных и американским изобретением уж никак не являются. Во-вторых, они являются либеральными: во главу угла здесь положен индивидуализм, что никак не резонирует с имперскими идеалами общего блага. Индивидуальные ценности – это, вне всякого сомнения, хорошо, но империя – это все-таки «немного» больше. Что же еще остается у Америки в качестве общепризнанных ценностей? Ах да! Ценности потребительского общества! Но ведь эти ценности для любой империи – смерти подобны. Именно они, как ржавчина, разъедали имперские конструкции, созданные, казалось бы, на века.

Имеют ли США универсальный исторический проект? Некоторые американцы (и не только они) говорят, что имеют. Да только почти никто в мире так не считает. Напротив попытки Вашингтона силой навязать американские представления о добре и зле повсеместно вызывают все большее отторжение не только у представителей других цивилизаций, но теперь уже и у союзников США, находящихся с ними внутри одной (назовем ее евроатлатической) цивилизации.

Про американскую «толерантность» сегодня долго говорить не приходится. Примеры такой толерантности мы ежедневно наблюдаем в Ираке, реже – в репортажах об американских тюрьмах (например, в Гуантанамо и Абу-Грэйб), организованных ЦРУ повсюду в мире, в том числе и в странах Центральной и Восточной Европы, весьма часто – в воинственной риторике высшего руководства США, включая президента. Известный американский исследователь А.Ливен по этому поводу обращает внимание на усилия администрации Дж.Буша, успешно сочетающей проповеди о правах человека с применением пыток и активное вдалбливание основ демократии в головы мусульман с крайним презрением к собственным взглядам тех же мусульман. Понятно, что здесь нет ничего похожего на толерантность. Такое поведение больше подходит под определение идейной и политической непримиримости и «двойных стандартов».

Об американской «самонадеянности силы» сказано очень много, прежде всего самими американцами. Какая уж тут ответственность за мировое сообщество!

И, наконец, можно ли говорить о существовании американского имперского этноса? При всем уважении к американцам, конечно же, нет! Их бесспорным достижением является другое – создание уникальной в истории человечества политической нации. В реализации этого проекта, кстати говоря, принимали участие чуть ли не все народы мира, но прежде всего англичане, французы, немцы, евреи и, не в последнюю очередь, русские. Но политическая нация – это далеко не имперский стержень. Это нечто непрочное и недолговечное. Сегодня она есть, а завтра – она может просто рассыпаться. И признаки размывания американской политической нации – налицо, о чем уже давно с сожалением пишут такие рьяные адепты американской цивилизации, как, например, С.Хантингтон.

Таким образом, ни по одному из вышеперечисленных критериев до высокой планки империи США явно не дотягивают. Америка – это в лучшем случае некий имперский фантом, а точнее – «симулякр» империи (наподобие орденской ленте Портоса, роскошной в видимой ее части и скроенной из лохмотьев с тыльной стороны, закрытой мушкетерским мундиром). Вне всякого сомнения, это мощная держава (как любят говорить американцы, «единственная оставшаяся в мире сверхдержава»), но держава, склонная к самодовольству, «самонадеянности силы» и односторонним действиям, продиктованным не сознанием своей планетарной ответственности, а своими чисто эгоистическими, корыстными интересами.

Суть стратегии США состоит не в том, чтобы взять на себя ответственность за глобальное управление, а в том, чтобы обеспечить себе свободу рук, т.е. по существу свободу от такой ответственности, избавиться от необходимости отвечать за те процессы и события в мире, которые не представляют интерес для собственной безопасности и развития. Соответственно, и военные интервенции США осуществляют не там, где, действительно, имеются проблемы у мирового сообщества – будь то проблемы безопасности или развития, - а там, где у США есть корыстные военные, политические и экономические интересы. Об этом, в частности, говорит последняя Стратегия национальной безопасности, в которой США обосновывают свое право наносить превентивные удары по любым странам, заподозренным ими в поддержке терроризма. Это значит, что все разговоры Вашингтона о «глобальном лидерстве» - не более чем риторика. На деле же никакого «глобального лидерства» нет, поскольку США, конечно же, в действительности далеко не отождествляют свои интересы с интересами мирового сообщества.

В 1630 году губернатор американского штата Массачусетс Дж.Уинтроп призвал граждан США построить «город на холме», который представлял бы некий идеал развития для всего мира, маяк для всего человечества. Если же этого сделать не удастся, говорил Уинтроп, то «пусть проклятье упадет на наши головы». Это был имперский идеал. Нельзя, однако, сказать, что США последовательно шли к этой цели в ходе своей истории. И бремя «сверхдержавы» свалилось на них весьма неожиданно. Уже сегодня заметно, что это бремя Америка не выдерживает. Беглый же анализ даже средненесрочных тенденций мирового развития весьма убедительно говорит о том, что ни в одной сфере – будь то экономика, военное дело, политика, культура, мораль – превосходство США не вечно. Оно ограничено жесткими временными рамками.

В мировой экономике роль США на протяжении последних 50 лет последовательно падает. Если в 1945 году их доля в мировом ВВП составляла почти 30%, то сегодня уже – не более 20. По темпам экономического роста США намного опережают другие крупные страны, особенно Индия и Китай. Последний через 10-15 лет выйдет в мировые экономические лидеры. Если в 1950 г. доля КНР в мировой экономике составляла 3,3%, а в 1992 г. – 10%, то в 2025 г. она прогнозируется на уровне не менее 20%.

Вообще ХХI век – век Азии. К 2020 г. она будет производить более 40% мирового ВВП, а к 2050 г. – около 60%. Из шести величайших экономик мира пять будут азиатскими. На этом фоне значение американской экономики резко упадет. Если в 1995 г. ВВП США был равен совокупному ВВП Японии, КНР, Индонезии, Южной Кореи и Таиланда, то в 2020 г. он составит уже значительно меньше половины совокупного ВВП этих стран.^¹

Объединенная Европа уже сегодня по совокупному экономическому потенциалу опережает США. Очень многие страны Западной Европы существенно впереди США и по уровню жизни.

В финансовом отношении США уже сегодня по существу страна-банкрот. Министр финансов США Дж.Сноу в начале этого года заявил о необходимости повышения конгрессом допустимого лимита внешних заимствований, поскольку нынешний в размере 8,184 трлн. долл. был исчерпан. По разным оценкам, все долги США (внутренние и внешние) составляют от 37 до 43 трлн. долл., т.е. 145 тыс. долл. На каждого американца.^²

Военная машина США, спору нет, не имеет сегодня себе равных. Но по численности военнослужащих она уступает китайской, по ядерной мощи – сопоставима с российской. В ЕС своей военной идентичности пока нет, но она, вскоре, бесспорно, сформируется. К тому же американская армия (как и многие другие, возможно, все армии мира) создана для сражений ХХ века, а не для миротворческих операций века ХХI. Основательно и надолго застрявшая в Ираке, эта армия вряд ли способна на новые интервенции. Многие серьезные американские эксперты полагают, что на расширение зоны боевых действий в Сирию и Иран у Пентагона попросту нет ни людей, ни средств. По их оценкам, чтобы, например, напасть на Иран, требуется группировка, численностью не менее 800 тыс. чел., которую должны поддерживать более 900 самолетов. При этом потери вооруженных сил только в первые два дня интервенции составят не менее 20 тыс. чел.,^³ что абсолютно неприемлемо для американского общества (все потери вооруженных сил США за четыре года войны в Ираке составляют, по самым худшим оценкам, около 6 тыс.чел.). Какая же это имперская армия?

«Наши вооруженные силы, - бьет тревогу Д.Саймс, - уже на пределе, наш бюджетный дефицит огромен, а отношения с мусульманским миром – слишком сложны.»^¹

В политической области США уже сегодня не являются безусловным и общепризнанным лидером. Это лидерство оспаривают не только в Пекине, Тегеране, Дели и Москве, но и в Берлине, Париже, иногда – даже в Лондоне. Иными словами, в столицах самых близких американских союзников. Приходится констатировать, что политическое лидерство США признавалось Западной Европой добровольно лишь в период существования биполярного мира, т.е. во времена конфронтации с СССР. С окончанием этих времен кануло в Лету и «американское лидерство». Попытки же США играть военными мускулами для подтверждения прежнего статуса ничего не дают. Более того – они в этом смысле контрпродуктивны, поскольку усугубляют неприязнь к Америке как «мировому полицейскому» (полицейских ведь нигде не любят). Вот и получается, что «сверхдержавность» - это категория биполярного мира. С окончанием этого мира уходит в небытие и эта категория.

В американском «обществе, отмечает патриарх американской политологии З.Бжезинский, - начал развиваться психоз, превращая самоуверенную Америку в исполненную страхом страну». Он констатирует «исторически беспрецедентную враждебность к США в международном масштабе», «снижение политического веса США». «Внешняя политика США после 11 сентября 2001 г., - пишет он, - отличается крайней близорукостью и недальновидностью, сеет чрезмерную панику и слишком дорогостояща… В целом она сделала Америку более уязвимой и поколебала легитимность ее мирового превосходства». З.Бжезинский справедливо указывает на пределы американского могущества: «США не в состоянии в одиночку помешать разработке ядерного оружия Северной Кореей, воспрепятствовать стремлению Ирана приобрести обогащенный уран, найти способ справедливого урегулирования палестинского кризиса, предотвратить бойню в Дарфуре, решить долгосрочную проблему растущей мощи Китая…Самостоятельно Америка не может даже нейтрализовать разрушительные региональные последствия своего доминирования в Ираке».^²

Что касается культуры, то и в годы холодной войны США никто не признавал за лидера. Если, конечно, иметь в виду Культуру с большой буквы, а не массовую культуру. Даже в информационной области доминирование США с каждым годом все более сомнительно. Достаточно сказать, что, исходя из численности населения, самым распространенным языком мира уже сегодня является отнюдь не английский, а китайский.

Вряд ли в наши дни кто-нибудь будет спорить с тем, что США не являются образцом морально-нравственного поведения (это касается и так называемого американского образа жизни), а следовательно, моральным лидером человечества. На эту позицию не может претендовать страна, которая вышла из Киотского протокола, которая не признает юрисдикцию Международного суда, которая фактически разрушает международный режим контроля над вооружениями, которая по существу пускает под откос всю систему международного права и не состоит в Комиссии ООН по правам человека, а также в Совете Европы (будучи в политическом и цивилизационном смысле европейской страной).

Тот же З.Бжезинский с тревогой отмечает, что Америка «стала выглядеть пособником распространения ядерного оружия для избранных».^³ И он абсолютно прав. А американская политика упреждающих ударов приучила многие государства к мысли, что единственным средством защититься от «глобальной демократической революции» является обзаведение собственным ядерным оружием.

Отказываясь отменить смертную казнь, Америка по существу признает себя постхристианской страной, что не совместимо с основанными на Евангелие нормами морали и нравственности. Наказывая без санкций ООН «тоталитарные режимы», Америка одновременно выполняет функции судьи, присяжных и палача, что напрочь уничтожает представление о ней как о правовом государстве. Своими действиями США сами разрушают свой моральный и политический авторитет. В этом контексте весьма странными звучат вопросы представителей политической элиты США, типа: «Почему нас ненавидят в мире?». Особенно странно, что этому удивляются такие деятели, как Д.Чейни, Д.Рамсфельд, К.Райс, которые ежедневно выступают с воинственными заявлениями, кичатся американским военным превосходством, пытаются «учить мир демократии», насаждать американские ценности в странах других цивилизаций и т.д.

З.Бжезинский констатирует «падение нравственного авторитета США в мире». «Выяснилось, - пишет он,- что страна, десятилетиями громогласно выступавшая против политических репрессий, пыток и иных нарушений прав человека, сама использует методы, явно не совместимые с уважением к человеческому достоинству». Не удивительно, что «американская гегемония идет на убыль».^¹

Еще Т.Рузвельт давал инструкцию американским дипломатам: «Говори тише, когда у тебя в руках большая дубинка». Нынешнее американское руководство делает все наоборот: оно размахивает этой дубинкой, что начинает беспокоить политический класс самих США. Американский политолог Дж.Най сетует на то, что «правительство США тратит в 400 раз больше на жесткую, чем на гибкую власть».^² Надо ли удивляться, что Америку нигде не любят? Великий Рим тоже, конечно, не был объектом особой любви подданных провинций. Однако протекторат Рима – это то, чего многие упорно добивались. Стать римским гражданином для них было пределом мечтаний и верхом политической карьеры. Сегодня лишь очень немногие страны (Грузия, Латвия, Эстония) хотят стать протекторатами Америки. И далеко не все желают стать гражданами «единственной сверхдержавы» (что сегодня, кстати, уже не вполне безопасно).

Везде и всюду США следуют худшей имперской традиции: покорить «варваров», чтобы затем дать им процветание. Причиной крушения любой империи, - полагал историк А.Тойнби, - «в конечном итоге становятся самоубийственные действия ее лидеров». «Именно такое определение наиболее уместно для политического курса США», - считает З.Бжезинский.^³

Вот и получается, что за политику империи политический класс США принимает политику превосходства и доминирования. При этом он совершенно откровенно (возможно, сам этого не осознавая) внедряет в американское внешнеполитическое мышление хорошо известную «доктрину Брежнева» - «доктрину ограниченного суверенитета». Только если Брежнев имел в виду лишь Восточную Европу, контроль над которой СССР оплатил миллионами человеческих жизней, то руководство США желает распространить статус «ограниченного суверенитета» на весь мир, причем, как говорится, «на дармовщину». Но в мировой истории так не бывает.

Не удивительно, что в последнее время США терпят поражение за поражением. Они не решили до конца проблему Афганистана. В Ираке – застряли глубоко и надолго. Вашингтон ничего не может сделать с Ираном. Полностью провалились их планы «демократизации Большого Ближнего Востока». США бессильно наблюдают за возвышением Китая, формированием на базе ЕС новой «сверхдержавы». Они ничего не могут сделать с Северной Кореей, маленькой Кубой, Малайзией, Сомали, Колумбией. И это империя ХХ1 века!?

К этому следует добавить, что политической воли американской политической нации к строительству всемирной империи нет. Как нет в США и настроений «мирового крестового похода».

Размышляя о том, почему имперская политика США проваливается всюду и везде, американский философ Ф.Фукуяма указывает на две причины. Во-первых, эта политика основана на идее о том, что США позволено применять силу тогда, когда другим этого делать нельзя. Во-вторых, последствия вторжения в Ирак не прибавили аппетита в американском обществе к дальнейшим дорогостоящим интервенциям. «Ведь по сути, - постулирует он, - американцы – народ не имперский».^¹

Так империя ли США?

Blog

С. В. Кортунов проблемы национальной идентичности россии в условиях глобализации монография

Содержание

Русский путь