Geum.ru

… Они все еще не хотят признать, что место художника в Доме дураков. Им кажется, что они колеблют мировые струны, участвуют в жизни и вообще рулят процессом

Вид материалаДокументы

Содержание


14. До первой измены
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   21

- Жить стало легче, жить стало веселее?

- Щось схоже на те…

- Ну, ты – молоток! Сталина читал?

- До чого тут Сталін?

- Так, к слову. Как же ты здесь оказался?

- Довга історія. Заставив жінку аборт зробити, вона після того в Польщу подалася, на заробіток. Треба було їй зразу дитину встргунути, прив*язати, дурний був. А так – теща, як навіжена, волала кожен божий день. Взагалі малий зріст – свої переваги має.

- Сомнительный тезис. Особенно, когда на длинноногую барышню взбираешься. Пока долез, забыл зачем.

- Смійся-смійся, підемо якось в баню – поміряємося. Про мене кажуть: весь у корінь пішов.

- Ты, может, половой гигант?

- В усякому разі, нарікань поки не чув. Навпаки. Одне погано: довго пояснювать треба, що не все зріст вирішує. Ці баби, знаєш, як ті телички, дурні на самісіньку голову.

- Да, Толян, проблемы у тебя, я посмотрю.

- Ти не смійся! Віриш, через цю силу мужську – всі мої негаразди. Звідки міг знати, що жінка – тещі все розказує. Та мене якось перестріла, нівроку, правда, жіночка, прудка така, спритна. Ну, що було – то й було, так вона кумі своїй, курва, мене здала. І через тиждень за мною пів-райцентру ганялося. І в машину підсідали, і після роботи – хоч з хати не виходь! Я потім на жінок не зупинявся - голосує, а я проїжджаю, як на телеграфний стовп. Аж поки одна блядь червива інфекцію не занесла. Довелося сюди втекти.

- Вылечился хоть?

- Дідько його маму знає! Таблєтки якісь ковтав. Спати з ким – зась! Так і жию… Гроші заробимо, до лікарів місцевих подамся. Домовився, тут при церковних общинах лікарі непогані, і ціни не такі високі. Задешево можна обстеження зробити. П*ятсот євро.

- Ни хрена себе!

- А скільки ти думав? У цій Італії зовсім інше життя, не всиг оглянутися - тисячу євро як корова язиком злизала. А ти спробуй їх зароби. От і надумали з хлопми поправити свій достаток хоч трохи.

- Что завтра делать будем?

- Контейнери з одягом, жовті такі, довгі, високі, «бомбити» підемо! Там – шмотки різні: дублянки є, пальто, шуби, якщо повезе. Тут їх не носять, тільки літні люди якщо холодно.

- Воровать что ли?

- Що ти таке верзеш, Журнал! Хлопи тобі все розкажуть…

Ходили мы часа два. Вышли из «Сентраля», когда уже вечерело. Газовые фонари в Милане, как когда-то в Киеве, мерцали в тумане романтическими светлячками. У меня сердце защемило. И такая тоска взяла. Первый приступ ностальгии, будем считать. Неужели в этом году не увижу, как цветут каштаны на Крещатике? На площади Славы, за гостиницей «Салют», и возле Оперного театра растут молодые деревца, из Франции, говорят, завезенные, цветут – лиловым с бирюзой, как сакура, глаз не оторвать! Правда, площадь ту, возле Оперного, искромсали всю, и мой любимый театральный отель, где даже зимой, при совке, в буфете водились настоящие ананасы, разбомбили и хотят строить суперсовременный офис-центр. Когда в редакции работал, мы пропадали там после подписания каждого номера газеты «в печать и в свет». Из типографии, что рядом, в соседнем здании, аккурат, когда столы накрыты, после первой рюмки, мальчик-стажер доставлял сигнальный номер. Считалось высшим шиком тех времен нарочито вальяжно, закусив маслинкой, пробежать сигнал и, подписав его в свет, вернуть курьеру, чтобы окончательно сосредоточиться на заслуженной, после изнурительного дежурства по номеру, выпивке.

Вообще, я заметил, в Милане не так резко темнеет, как в Киеве. Хоть и конец марта, семь вечера, а довольно светло. Конечно, фонарей здесь до черта, и горят все, не в пример нашему доблестному столичному городу. По Киеву, к примеру, вражеская авиация не поцелит - не видно ни черта! Зато по Милану – точно попадут. Здесь ярче, чем днем, все сверкает и переливается.

- Давай, друже, тепленької кашки поклюємо, для шлунку гарно буде, місце тут недалечко, знатнее. Ти – як?

- Я – «за!».

- І горілочки трохи вип*ємо, тут церква одна, при ній їдаленька дешева, а як сьогодні свято, безплатно накривають. Тільки на вхід треба спеціальну карту мати з фото…

Он поставил сумку на парапет и из бумажника достал пропуск-код с фоткой.

- Я на улице пока перекантуюсь?

- Сам помирай, а товариша виручай. Забув, як нас в армії вчили? Ти зайдеш з іншого боку, обійдеш. Я тобі «чорні» двері відкрию. Там зразу і туалет, я на тебе чекатиму. Так усі роблять, я теж, коли добрі люди вперше завели. Горілочку в туалеті доведеться, в їдальні за цим пильнують. Не турбуйся, у них туалети – чистіші за наші кінотеатри. Але порядки строгі: як горілку в церкві побачать - виженуть, ще й карту заберуть. Навіщо нам ті неприємності?

Через десять минут мы были в зале. Обед накрыли, как сказал Толян, «на рівні італійського безробітного». Их паста (кислые макароны, куда там до пасты, которую мы с Любкой ели в ресторане), с куриным окорочком (одни кости), «салат из одуванчиков» («вердуро» - тонну надо съесть, чтобы почувствовать). Булочка («панино» - свежая, почти горячая, мы одну заначили, чтобы водку заесть, уж больно резкая), йогурт (не «данон», который они для свиней держат, даже нам не дают, как, кстати, и кофе «Ньюскафе»). Но кашки из кукурузы, их мамалыги, про которую мне так много Любка рассказывала, и Толик нахваливал, не оказалось.

- Нікому зварити, всі гуляють з нагоди свята. Ти йогурт не пий краще, щоб Слабка Настя не прибігла. І горілки більше не будемо, хлопи як побачать, незручно. Винця ж церковного по склянці - можна. Відполіруємось. І за тим – дякуємо!

Еще бы! На дурняк неплохо пообедали.

- Надо будет завтра с утра карточку себе сделать.

- Будку «Фото» пам*ятаєш, я тобі показував, коли проходили на «Сентрале»? Там – найдешевше, ти одразу з десяток замовляй – на це грошей не варто жаліти. Перепусток у такі їдальні у мене, наприклад, п*ять чи навіть шість. Не треба їздити на інший кінець міста, щоб попоїсти. Цих їдалень – багато тут. Та й на різні документи фотки знадобляться. Ти ж тільки починаєш жити…

На Вио Лео Толстой (Лео Жирка) ничего не изменилось. Хорошо, хоть окно открыли, дым туда валил, как из трубы.

- Вас только за смертью посылать! – Андрей в одной рубашке, уже без свитера, витиевато выругался. - Уже сто второй дурак пошел. Ну, что, Толян, накрывайте поляну!

- Мужики, дозвольте хоч хвилинку перепочити.

- На кладбище отдохнешь! Тебе ж сказали, блядь! Люди жрать хотят! – просипел Виктор.

- Сами-то небось в «паросоле» пожрали! – ухмыльнулся Серега.

Андрей постучал перстнем:

- Ты, Серый, помоги пока Толяну. Мы с Журналом КМБ проведем.

- Чего?

- Ты же в армии служил! КМБ – курс молодого бойца называется, понял?

- У нас такого не было.

- Давай в темпе, помидоры хорошо помой, они здесь с нитратами все!

- Как получишь расстройство, как завтра на дело идти? Обосрешь все дубленки!

- Садись сюда, Журнал. Твое место будет теперь. – Андрей опять закурил, но уже «Приму», пачка «Мальборо» лежала пустая.

Я присел напротив, ногой задев пустую бутылку. Глянул под стол – мама дорогая! – их там штук десять отдыхало. Да, ребята даром времени не теряют. То-то вид у них уставший. Как Володя пел: «с устатку и не емши!». Во-во! «И чтобы водку гнать не из опилок, чего б нам было с восьми бутылок?»

- Смотри сюда, Журнал! Тебя как зовут?

- Владимир.

- Слушай, Володя. Тебе Толян сказал – что и как?

- Да так, в общих чертах…

- Завтра встречаемся здесь ровно в семь. За тобой Толян зайдет, чтоб не заблудился. Идем «бомбить» желтые контейнеры. Видал, может, такие яркие, с люками, как вагоны наши товарные, только повыше и шире будут?

- Пока нет.

- Ну и ладно. Набьем баулы и к тебе завезем, на хату. Ну, дублоны там, шубы, пиджаки. Послезавтра к трем часам на «Сентрале», к автобусам доставим. Петр с Виктором их багажом домой, на неньку Украину, спровадят. И через неделю вернутся с бабками. Мы к тому времени новую партию сформируем. База теперь у нас есть, торопиться не будем, в Киеве деньги отстегивают за качество товара. Здесь хранить негде, да и нельзя, молдаване сразу в полицию стукнут. Почему прошлый раз непруха вышла? Цейтнот времени, как слепые котята – тыкнулись средь белого дня в контейнер, что в нем – неизвестно, первое попавшееся сгреб – и ноги! На автобус-то успели, но в Киеве забраковали почти все шмотки, не взяли на распродажу – то не комплект, то старье – никто не купит. Кому охота руки марать? С такой работой не то что прибыли никогда не будет – свои бабки придется доплачивать. Другое дело, сейчас, когда база появилась, и машина. В очередь станем ездить, вторую ходку - Мы с Серегой. Вы с Толяном - пока на хозяйстве, с вашими документами соваться туда рискованно.

- Что надо в Киеве кому передать, говори, не стесняйся! – Серега со всей силы шандарахнул меня сзади по спине.

- Да что ему передавать, если он только оттуда!

- Я имею в виду девушек симпатичных, могу заменить, Журнал! Тебе теперь они без надобности, нам – пойдут за милую душу!

- Серега, не перебивай, когда старшие говорят. Через неделю новую партию, запустим, опять же Петро с Виктором повезут. Да если б даже документы не липовые – хата нам сейчас нужнее. Ты свой куш заявил - 600 евро. Дальше – наровне со всеми, от заработанного, плюс коэффициент за машину и хату.

- Еще неизвестно, как моя хозяйка на все это посмотрит.

- Мозги мне не парь, понял? Достоевского проходил? Пристукнешь свою старуху топором - и все дела! Или вон к Виктору обратись, он за «сотку» все сделает, правда, Вить?

- В лучшем виде оформим, не беспокойся!

- Да какая она старуха, баба справная…

- Вот и трахай ее, она нам полезная. Если не получается, Толяну передай, на него пока рекламаций не поступало. Ну что, Серега, разливай, как положено. Тост Журнал пусть скажет.

- Сначала спросить хочу. Можно?

- Валяй.

- Если мы, ну, вдруг случится так, засыпемся, повяжут нас, что светит?

- Да не бзди ты! – засипел Виктор, придерживая рукой горло, - ничего с нами не сделают. Здесь гуманная страна. Европа, блядь! Подержат в КПЗ и выпустят. У нас, кстати, такое было, правда, Семен?

- Ага! Первый раз как пошли. Меня в контейнер подсадили, бросаю и бросаю им шмотки, ни о чем не думаю. Когда – бац! Полицию кто-то вызвал, из дома напротив, наверное. Ну, все разбежались, а я-то не могу: контейнер почти пустой, высотой в два моих роста. Они-то думали, я вылез и бегу. Ага! Прыгаю, кричу, матерю их последними словами. Ну, полицаи и помогли мне выбраться. Просидел три дня в участке, сняли показания, вижу, не знают, что дальше делать. Потом выпустили под расписку, отвезли в ближайший каритас, проследили, чтоб карточку на питание выдали. А то с голодухи копыта откину, они этого боятся, им же отвечать. Здесь о нашем брате как раз заботятся.

- Будут они возиться с каждым беглым дураком. – Андрей затянулся новой сигаретой. - Никакой полиции не хватит. На шмотки, как на мусор ненужный смотрят, больше одного сезона вещи носить не принято. Сдают на склады сэконд-хенда, оттуда в контейнеры и попадают. У нас, вон Серега видел, в бутиках, в центре Киева, висят дублоны из контейнеров по 800 баксов. Здесь они на блошиных рынках – максимум 50 – 60 евро.

- И то, - сказал Сергей, закатывая рукава сорочки, - уходит все за милую душу. Ребята спрашивают: можете чаще ездить? Им лишь бы товар качественный.

- Времени нельзя терять, - Андрей подвинул стакан к Сереге. – Наливай! А то они до утра гутарить будут. Жрать охота! Когда я говорю про время, имею в виду, что через год эта лавочка прикрыться может. Рынок насытится шмотками и наша лафа закончится.

- Не мы одни такие умные, - добавил свистящим шепотом Виктор. – Вон молдаване сколько контейнеров опорожнили.

- За ними не протолпиться, это точно! Ну что, Журнал, говори тост!

- Мужики, - сказал я. – Это все неожиданно как-то. Как и все в последнее время в моей жизни. Андрей, наверное, прав: повезло мне, что к вам, нормальным ребятам, занесла судьба. Обещаю не подводить. За вас!

- За нас! - поправил Андрей. – Молоток! Коротко и ясно! Закусим.

- Между первой и второй пуля не должна пролететь, такой зазор маленький должен быть, - сказал Петр, передавая мне бутерброд: толстый кусок нашего черного «украинского» хлеба, жирно, от души, намазанного белым паштетом.

Выпили еще раз. И вовсе это не паштет оказался, а что-то очень знакомое на вкус, но такое чесночно-перченое, что невозможно разобрать.

- Знатный закусь, - я посмотрел на Петра, который уминал такой же здоровый лапоть. – Не могу понять, что это?

- Эх ты, деревня! Сало консервированное с перцем, часноком и луком. Наше, волынское! Мне его в трехлитровых банках привозят, когда сил нет эту итальянскую протертую еду в себя впихивать. - Ты на Волыни бывал когда-нибудь?

- Не приходилось.

- Значит, жизни не знаешь, - просипел Виктор, придерживая горло. – Правда, Петро? Он после третьей тебе песню споет, ихнюю, бандеровскую. Споешь для Журнала, брат?

- Бандеровскую! Эх, ты! Схидняк! Никакой у вас национальной свидомости. Как были рабами всю жизнь… Под москалями ходили, они вас во все дырки дрючили.

- Вот, кстати, о дырках. Третий тост – святое дело. У нас Анатолий по этому делу.

Все засмеялись.

- Давай, Толян!

- Я вже Журналу казав: цих баб неможливо передбачити!

- Ха-ха! – засмеялся Андрей. – Это ты правильно сказал: перед видеть, перед бачить. Я здесь украинску мову полюбил. Вот есть у вас: сырники – спички, значит. Или, как это ты Толян, говоришь: не – за - баром. То есть, каждый нормальный человек поймет: не в баре, не в кафе. На самом деле означает совсем другое: типа быстро, скоро.

- Знаешь, что такое «речи напрокат»?

- Речи – доклады, что ли? Напрокат? Хорошо. На самом деле?

- Вещи напрокат.

- Ги-ги! Вот оно как! Так что ты, Толян, про баб хотел? Перед их бачит или просто – переебачить?

- Та хто цих баб розбере, що їм треба? Є ще одне прислів*я, доречно буде згадати: як вовка не годуй - у віслюка все рівно більший!

- Это ты в самую точку! – зааплодировал Серый. – Тебе видней!

- Здавалося б: що ті баби так нуртують вєчно: одного їм замало, двоє – забагато. Але без них теж було б хрєново! Тоді ми точно – один одного драли. Так що давайте за цих баб клятих!

- За женщин, строго говоря, стоя пить положено, - сказал Андрей.

- Но мы не можем, уважительная причина, - просвистел Виктор. – Столько дней воздерживаемся, не встает уже!

Дружный гогот.

- Ничего, мужики, - Серега закурил «Приму». - Вот заведутся какие-то деньжата, я вас к молдаванкам поведу. Такие девушки – пальчики оближешь! Сами как лижут – что ты!

- Якого віку, бува, не пенсійного? Не іначе, як триперні?

- Скажи, Андрей! Мы были недели две назад – хоть бы что!

Петр, добрая душа, протянул еще один бутерброд.

- Подобаєтся?

- Вещь, что надо! Как же вы его так мелко режете?

- Через мясорубку пропускаем.

- Не слухай його! – громко прошепелявил через стол Виктор. – Они его жуют сначала, потом передают другому. И так – до бесконечности. Дружба народов називається!

- Дружба уродов! Поц ты, схиднянський! Не про тебя кино крутили «Это было под Ровно», как вы поезда под откос с нашими вояками пускали?

- З якими це нашими? Може, з совєтами? Ми тоді пускали, ви - ще й досі!

- Ладно, будет вам! – Андрей нахмурился. – Как только выпьют, сразу выяснять начинают, кто главнее – Ровно или Волинь. Не надоело?

- Так чого ж він східняком обзиваеться? Рівно – всесвітньовідоме місто. А Луцьк той сраний хто знає!

- Я сказал: хватит! Журнал, ты чем занимался в Киеве?

- Последних несколько лет не работал.

- Как же сводил концы? Или бабец какой на содержание взял?

- Всякое случалось. Понимаешь, я на гитаре немного играю, песни сочинял когда-то, по клубам периферийным шастал…

- Хорошие деньги?

- Да как сказать? Сначала запрещали, цензура… После, когда незалежними стали, требовали, чтоб на мове пел. Я – на русском сочинял. Так что пришлось бросить это грязное дело. Вижу, люди сваливают все вокруг. Ну, и я решил…

- Нічого собі! Ти чув, Вікторе, Журнал наш москальською мовою пісні пише!

- Собаці – собача смерть!

- Били, б*єм і будем бить!

- Да тихо вы, достойники-отстойники! – Андрей постучал перстнем о стол. – Споешь нам? Высоцкого знаешь?

- Если гитара будет, почему не спеть – споем!

- Послухай, Андрію! Так Журнала цього можна на Пьяццо Дуомо поставити, хай співає там, хоч на сигарети зароблятиме!

- Не обращай внимания, Журнал. Что с них взять, кроме анализов? Несчастные, умственно ограниченные люди. Всю жизнь боролись за незалежну Україну, атеперь она им фигу без масла, причем, скрутила.

- А чего? Можно попробовать, мне в разных ситуациях петь доводилось. Одно время – даже в Киеве в подземном переходе. Знаешь, «Глобус», Серега? Долго, правда, не выдержал. Во-первых, нагнали меня, там своя мафия заправляет. И потом – трезвым надо все время, целый день. А я как выпью - слова забываю. Репертуарчик надо пересмотреть, послушать, что здесь поют, я не отказываюсь, если для пользы дела.

- Молодець, Жернал! Наша людина, я казав…

- Сам-то вы откуда, Андрей?

- Из Кемерово. Сибирь, слыхал?

- Здесь как оказались?

- Последнее время на Украине жил. Длинная история, потом как-нибудь расскажу…

- Серожа, послухай, сьогодні до тих молдаванок не можна підкотитися? Скажемо, що в борг, росписку дамо, якщо треба.

- Нет, Петруччио, они в долг не дают, только предоплата.

- От бляді які, ти тільки глянь!

- Что ты хотел? Каждый зарабатывает, как умеет. Они нам и так скидку большую делают. Меня там кое-кто знает.

- Ти - частий гість, я бачу. Може, вони тобі безплатно дають?

- Когда как. Если привожу клиентов состоятельных, могут и субботник устроить. Это они так говорят, когда на шару приходится давать. Но у них это не приветствуется.

- Ти диви, які курви!

- Ну что, господа! Пить будем или бороды мочить? Серега! Что у тебя с рукой?

- В смысле?

- Наливай, говорю! Какой здесь может быть смысл?

Когда на следующее утро проснулся и обнаружил в кухне на раскладушке Толяна, очень удивился. Голова не то чтобы болела, ее просто-напросто не было. Не ощущалось, не просматривалось. Хорошо, одеваться не надо, все на мне. Как дошел, попал в квартиру, и вообще большая часть вчерашних событий осталась за кадром. Как, например, с Толяном добирались? Вот что значит паленая водка. Лучше переплатить и взять нормальную выпивку, чем травиться неизвестно чем. Глянул в зеркало – не узнал себя. Все как деревянное, и сам такой. Буратино или, по ихнему, Пиноккио. Мысли – и те отскакивают. Быстро разделся – и в душ. Хорошо, Любка не видит и ничего не узнает. Точно бы выгнала!

Йо-пэ-рэ-сэ-тэ! Мы же сегодня контейнер бомбить идем! И все, что украсть удастся, сюда притащим. Теперь это не Любкина хата – база краденого. На хрена я согласился? Она меня, как пить дать, выставит отсюда! Но это еще полбеды. Ты сам – в уме? Зачем сюда приперся через всю Европу – секонд-хенд тырить? Хотел же небесно-голубое итальянское небо в мишленовских звездах увидеть! А сам? Питаешься в каких-то бесплатных харчевнях на уровне итальянских безработных! С кем связался? Идиот!

Ох, и тяжко. Но иначе – как? Все равно - бабки нужны. Зачем согласился с ними идти? Одно дело – просто хранить сумки, вдруг что случится – знать ничего не знаю. И совсем другое – бомбить контейнеры! Нет, надо завязывать, чем скорее – тем лучше.

- Толян! Подъем, ети твою в душу! Нам в котором часу надо там быть?

- Добрий ранок. Ти уже встав? Котра година?

- Половина двенадцатого

- Та ти що? Ой, блядь, голову сіпає як. Хіба ж можна горілку таку кляту пити? Ти хоч пам*ятаеш, як ми сюди добиралися?

- Смутно.

- Сто грам – маєш? Розкажу!

- Как же мы пьяные на дело пойдем?

- Отакої! Скажи краще, як у такому стані йти? Ти ж і сірника того зараз не піднімеш, що говорити про шуби з дублянками? Тонн п*ять на руках перенести треба. Як не похмелимося, причому, терміново, повмираємо коло тих контейнерів!


14. ДО ПЕРВОЙ ИЗМЕНЫ


Все прошло в лучшем виде. Андрей давно пас тот контейнер, в тупике, за каким-то невзрачным трехэтажным барачного типа заведением, стены которого покрашены в до боли знакомые нам коричнево-темные цвета. Будто вовсе не центр Милана, а какие-нибудь захаращенные, все в «хрущевках», Нивки, пролетарский район киевского орденоносного авиазавода. То ли профсоюзная больница, то ли заколоченный детский комбинат - рожать не хотят, вот и заколотили окна досками, как во время войны.

- Ты не смейся, Журнал, - просипел Виктор. – Это местная достопримечательность. Профтехучилище, которое заканчивал Берлускони.

- Понял? – спросил Петро и хлопнул меня со всей силы по плечу.

- Да брось ты! И что у тебя за привычка – по спине сандалить всякий раз!

Никак не мог понять, то ли подкалывают, издеваются, то ли правду говорят.

- Спроси, у кого хочешь! Любой тебе скажет.

- У него – образования высшего даже нет, - сказал Андрей. – По-нашему если судить, средне-техническое. Но голова, видно, на плечах работает, коль такого богатства достиг.

- Все телеканалы его, ну, и «Милан» - само-собой.

- Мы, кстати, иногда выбираемся на «Сан-Сиро», - Серый толкнул меня в бок. – Вот бабки снимем, пойдем за Шеву поболеем?