Geum.ru

… Они все еще не хотят признать, что место художника в Доме дураков. Им кажется, что они колеблют мировые струны, участвуют в жизни и вообще рулят процессом

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   21

Я на дискотеки часто хожу, по субботам, когда до утра весь Милан гуляет. Общаешься с молодыми парнями и девушками, не поверишь, они на все, как мы раньше говорили, забили. Ничего их не трогает, не волнует, кроме себя самих. Видела как-то: сидят в машине, трахаются средь бела дня, у обоих в ушах по плейеру, музыку слушают! Ни образования не надо, никакой карьеры, лишь бы их не трогали, не лезли в душу. Пять дней отработал – и по барабану! Выходные - никого не касается. На пиво пока хватает, на мопед, на пиццу – и хорошо! В голове – один футбол и дискотеки. У нас таких парней называют ragazzi - живут сегодняшним днем, пьют вино целыми днями, раскатывают на мотоциклах, влюбляются по любому поводу, валяют дурака. Самое главное: никого не колышет, что о них подумают. Идет по улице и орет в телефон, как резаный: «Милая, хочу тебя! Хочу! Приготовь что-нибудь на обед вкусненькое!». Может, так и надо? Я уже ничего не знаю.

Теперь, смотрю, девки сюда повадились ездить - из России, Украины – запросто, не так, как мы, через узкое горлышко единственного ЗАГСа. И подготовка у них, и язык, и деньги. Особенно, туристы – и не только такие виповские, как тот чеченец московский. Понятно, у него денег – тьма, немерено. Но и обычные, рядовые туристы – пресс долларов у каждого. Откуда? Так все круто поменялось за неполные десять лет в Москве? Что же, получается, мы рано рванули оттуда? Может, вообще не надо было драпать? Там, говорят, такие возможности сейчас открылись, быстрые деньги пошли…

Да и Ватикан свою роль сыграл. Слыхал что-нибудь о теории смешанных браков? Церковь теорию выдвинула о необходимости освежить кровь нации – очередная новомодная идефикс. Ты, наверное, знаешь, что исторически итальянцы делятся на большие семейства, кланы. Ватикан всю жизнь рекомендовал жениться на представителях своих « больших семей». Отсюда – полно браков на дальних и близких родственниках. Как результат, - рождение всякого рода умственно неполноценных, даже - дебилов, инвалидов. Их здесь очень жалеют, заботятся, субсидируют. Но это все – показуха, для вида. Ну, и, конечно, постоянное винопитие. Считается, что оно безвредно. Ничего подобного, медициной доказано! Теперь стали отматывать потихонечку назад.

Так вот: русские - тогда еще советские - девушки были первыми, кого итальянцы охотно брали замуж. Выглядело неким шиком. Потом пришел черед украинок с их внешним сходством с итальянками, но гораздо трудолюбивее, красивее, непритязательнее. Кто не захочет иметь такую жену – верную, забитую, ни на что, в сущности, не претендующую? Затем, когда появились целые легионы танцовщиц, проституток из Украины, они как-то вытеснили жен на второй план. Одно время в моду вошли тайки, японки, китаянки – восточная экзотика! Теперь же - не поверишь - филиппинки! Последний писк. Места занимает мало, молчит всю дорогу, не скандалит совсем, языка не знает, неграмотная, только в рот заглядывает и кивает по поводу и без. У итальянских мужчин такие жены сейчас высоко котируются – эта не будет качать права, просто не сможет, не знает дорогу к юристам, в суды. Эдакая куколка, которую, если надо и в багажник можно сунуть, чтобы не видно, как перочиный ножик сложить. Говорят, они и любовницы первоклассные, гвозди тем самым местом могут выдергивать. И ноги своим господам моют на ночь, главное – молчат, ничего не просят, не ноют, не раздражают своими претензиями. Подарил ей стеклянные бусы, целый год тебе с благодарностью отрабатывать будет. Тогда, на фига, прошу прощения, нужны экспансивные, горластые и сварливые итальянки с их вечными притязаниями на мужскую свободу и чужую недвижимость?

Это - помимо проституток, которых здесь легион! Несмотря на то, что в Италии, в отличие, скажем, от Дании, они работают не в легитимном поле, их профессии нет в перечне, нет своего профсоюза и так далее. Однако проституцию как не легализуют, так и не запрещают официально. В таком положении заинтересованы многие влиятельные силы, на рынке проституции «ходят» большие деньги, поговаривают, вся верхушка повязана этим бизнесом. Потому и ввозятся в страну целыми эшелонами женщины со всего мира. Те, кто на этом греет руки, искусно используют все тот же лозунг «впрыскивания свежей крови». Все это, ясный перец, муть собачья. Главное – бизнес, деньги, десятки миллионов долларов прибылей.

Опять же – пока они борются за чистоту нации, албанцы десятками тысяч хлынули в страну контрабандой - грязные, необразованные, воинственные, полудикари, короче. Воруют белье с веревок! Телевидения насмотрелись, здесь это особая индустрия запудривания мозгов, и – в темпе все Италию! По тому же телеку:

- Вы зачем сюда едите?

- Здесь можно выиграть миллион, вы сами показываете, буду играть!

И, главное, кто-то вдолбил, что они – хозяева этой земли, как у нас крымские татары, исторически якобы так получается. И надо возвращаться, справедливость восстанавливать. Вот они и лезут сюда, как тараканы. Посмотри в окно, на той стороне, машины моют – все албанцы. Грязная, неблагодарная работа - на них. Итальянцы пока довольны, но, посмотрим, что через десять лет будет, они же размножаются в геометрической прогрессии. И пока эти придурки филиппинок сюда завозят эшелонами, алюанезо итальянок в жены берут. Вот тебе чистота нации! И все у них приблизительно на таком извращенном уровне.

Иногда мне кажется, что живу в целлулоидной стране, не настоящей. Еще и потому, что притворство, лицемерие – в порядке вещей, все играют какие-то роли, лгут, прикрываясь хорошими манерами. Это как Пизанская башня, символ мирового притворства, стоит и показывает всем своим видом, что вот-вот рухнет. На самом деле – нас переживет спокойненько. Я заметила: чем ближе к очагу религии, тем больше люди притворяются и лгут, здесь – истоки двуличности, двойной морали. Ватикан не рекомендует, что ж, очень хорошо, мы не спорим, но браки регистрировать не будем, об этом ведь Ватикан ничего не говорит. Отсюда – все их проблемы, деградация, хирение нации. Посмотри на их женщин – увядшие раньше времени, неопрятные, засушенные, как гербарии. А мужики? Ленивые, безграмотные, ничего не читающие, спят да вино хлещут!

- Ты не сгущаешь? Мне страшно, зачем я сюда приехал?

- А я? У тебя какие планы?

- Для начала – в Милане поживу, осмотрюсь.

- К Милану, кстати, это относится в последней степени. Город этот – не типичный для Италии. Север, здесь вся элита, сливки общества, ворота в страну. Дорогущий город, интеллектуальный и бизнесовый центр, столица моды, еду из Франции самолетами доставляют, рыбу из Норвегии, фрукты из Африки, свежачок.

Но проблем здесь – будь здоров. Вот, кстати, одна из них – нигде нельзя парковаться. Если хочешь, можешь подышать, мы уже приехали, вон и ресторанчик, который мне нравится, готовят изумительно и не дорого, относительно, конечно. Я отъеду метров на триста, один двор знаю, там машину оставить можно. У нас драконовская система штрафов. Паразиты, не сообщают даже, не извещают, ты можешь и не знать, не ведать ничего, где нарушил, когда… С кредитной карточки автоматически вычитается по 300 – 400 евро, кое-кто не замечает. Такая, как я, конечно, у которой каждая тысяча лир на счету, сразу ощущает, по коду начинаешь искать – нарушение. И самое главное – не оспоришь, не докажешь никому, что прав. Денежки-то – тю-тю, привет! Что-что, а это они четко усвоили, система работает. Я долго привыкнуть не могла, все выгадывала, хитрила. Потом поняла: верный способ залететь – считать себя умнее других. Не надо на спичках экономить, лучше заплатить, переплатить даже, только чтобы не подставиться лишний раз. Потом дороже обойдется. Короче, как в Союзе: скупой платит дважды. У нас, правда, говорят, но не платят, здесь же с тебя сдерут три шкуры, жалуйся потом. Но куда? Некуда, в том-то и дело. Адвокаты в такую сумму обйдутся, лучше не связываться. Так что на спичках никто не экономит, за все платить надо, тратить деньги, иначе вылетишь в трубу. Веришь, я себе до сих пор спутниковую антенну поставить не могу, чтобы российские каналы принимать. Где-то порядка 300 евро, ерунда по вашим меркам, но не получается, все уходит, как в песок, сколько ни зарабатывай. Вот разве - ты поможешь…

- Ты, гляжу, оптимистка, коль на меня рассчитываешь.

- Шучу, конечно. Ты не понял. Ну, хорошо, это все лирика. Так какие у тебя планы?

- Ты же меня к себе в гости пригласила.

- Да, но дальше? Группа твоя сейчас где? В Вероне? Или уже в Венеции? Думаешь догонять? Если – да, то где?

- Пока не решил. Подумаю.

Подошел официант.

- Ты разрешишь мне сделать заказ?

- Будь добра, я ведь без языка.

- Смотри, здесь очень хорошая паста - макароны такие, традиционная итальянская еда. Можно заказать с креветками, другими морепродуктами – омарами, осьминогами, устрицы там попадаются - ассорти, короче. И грибной соус – отдельно, они его классно готовят, добавляют по вкусу. Это сытное блюдо, больше ничего и не надо. Десерт потом выберем. Ну, и вино. Так как мы рыбу сегодня едим, морепродукты, полагается белое. Но только это все предрассудки. Здесь - отличное красное, предлагаю, ты просто должен попробовать, хит сезона, урожай 1987 года – «Вальполичелла Пагус», самое популярное сейчас в Европе. Доверься моему вкусу, не пожалеешь! Бутылочку сразу закажем, окей? Недорогое, думаю, в пределах 60 евро, не больше. Сейчас по карте посмотрим: да, 57! Идет?

- Чего уж там.

Официант с заговорческим видом поставил на стол закуски: маццареллу с помидорами, укрытую листьями базилика, и только что испеченный, мягкий с хрустящей корочкой белый хлеб.

- Габбата и фокачча! – Люба аппетитно отломала корочку и макнула в блюдечко с оливковым маслом. – Попробуй, пальчики оближешь! И главное – бесплатно! Сюда, кстати, можно приходить по вечерам – бутылочку заказал, закуска вся – на дармовщину. Кроме, основного блюда, разумеется.

При ближайшем рассмотрении, особенно, после второго бокала вина, Любка показалась не такой страшненькой, как в аэропорту, когда смеялась - даже симпатичной.

- Итальянцы говорят: «Pane e mortadella” – хлеб наш насущный и колбаса. На хлебе у них вся жизнь построена. Не вздумай сказать, что их любимая пицца – содержит высокий глекемический индекс, побьют сразу! Или примут за сумасшедшего.

- И не подумаю! – сказал я, запивая вкуснейшую, свежайшую булку вином. – Кажется, мне здесь начинает нравиться, я почувствовал, наконец, за последнюю неделю, себя человеком. «Благодарю, что не умер вчера!»

Люба оказалась права: готовили здесь не просто вкусно – потрясающе! И винцо, и соус – божественны! У нас, в основном, итальянские «кисляки» в ходу, здесь же чувствовался настоящий букет, а послевкусие вызывало легкую улыбку, когда хочется глаза закатить вверх и сказать: «М-м-м!».

Сервис, безусловно, отличается не только от бориспольского, но и от киевского, который, как известно, не навязчив: «Не хочешь – пошел на х..!». Официант протер еще раз и без того сверкающий бокал и хорошо отработанным изящным движением налил сначала мне, как главному, хозяину, джентльмену, граммов двадцать на пробу, потом Любке. Она понюхала, закрыв от наслаждения глаза, сделала маленький, меньше воробьиного, глоток. Я повторял за ней. При этом он тараторил как из пулемета. Но когда мы дегустировали, умолк на полуслове – у них такие вещи – святое.

- Что он говорит?

- Рассказывает историю виноградника, из которого вино, которому мы оказали честь. Одно из лучших итальянских сухих виноградных вин, производитель - «Виа Джиаре», это в Вероне, славящейся на весь мир своими виноградниками.

- Не говорит, что чрезмерное употребление алкоголя противопоказано детям, беременным женщинам, инвалидам и людям преклонного возраста?

- Нет, у нас это не принято.

Услышав русскую речь, официант подмигнул мне по-свойски и что-то сказал Любе.

- Я смотрю, это вино очень легкое для вас. Может, чего покрепче желаете?

Так, во всяком случае, перевела Любка. И мне:

- Не советую. Заедем с тобой в супермаркет, отоваримся, там дешевле намного, и поужинаем дома, если ты не против, конечно. Здесь порция виски ординарного, пятьдесят граммов, стоит почти столько же, сколько бутылка в магазине.

- Хорошая идея! Конечно. Вера с Сенькой, - сказал я официанту. Ви дринк онли вайн нау, окей?

- Можешь не стараться, в Италии мало кто по-английски шпрехает. Я ему перевела. Они здесь не очень навязчивы, а вообще – только дай повод поговорить, заколебали совсем! За что пить будем? Ах, да! У тебя же день рождения! Тогда – твое здоровье Владимир Безгубов! Дата хоть не круглая?

- Нет, - соврал я. – Благодарствуем! Спасибо тебе за то, что встретила.

- Это моя работа. Обрати внимание, здесь, как и во многих рестранчиках Милана, да и вообще, Италии, все из мрамора. Это их национальный стиль. Белый мрамор – символизирует чистоту, красный – жертвоприношение, а зеленый – это цвет надежды.

- Давай выпьем за надежду. У одного моего любимого поэта ее имя встречается почти в каждой песне.

Она рассмеялась:

- Кажется, я знаю его. Уж не Окуджава ли? Скажи, он по-прежнему так популярен среди интеллигенции?

- Ты – в курсе? Знаешь песни Окуджавы?

- Да, я, можно сказать, фанат. Или фанатка. Как правильно? Тебе тоже нравится?

- Родственные души! Жаль, гитары нет, сейчас бы напели что-нибудь. Знаешь, сам немного сочиняю. Но что мои жалкие потуги в сравнении с песнями мэтра. Говорить не о чем.

- Ты – поэт? Как сразу не догадалась! Глаза – выдают, глаза. Такие глаза могут быть только у поэтов или наркоманов. Я сразу подумала…

- Ха-ха! Я просто не спал вчера, и третьего дня, перепил немного, потому - красные.

- Нет, не красные, блеск такой характерный.

- Ладно, разберемся. Предлагаю - за Булата. Помнишь: «Я вновь повстречался с Надеждой, прекрасная встреча!»

- «Она проживает все там же - то я был далече»…

- «Все то же на ней из паплина счастливое платье»,

- Дальше не помню…

- « Все так же горящ ее взор, устремленный в века…»

- Да, правильно! У меня дома его пластинка есть. Послушаем?

- Здорово! Гитара есть?

- Представь себе!

-Беллиссимо! Тогда не будем чокаться. Помянем властителя дум, хорошего человека.

- Как помянем, он что - умер? Давно?

- Ты не знала? 12 июня 1997 года. В Париже, скончался от простуды.

- Три года, какой кошмар! Здесь разве что узнаешь, эти итальяшки собой только заняты. И похоронен там?

- Нет, на Ваганьковском. Хотели на Арбате памятник поставить, да что-то не получается, замотала бюрократия.* (поставлен в 2002г, 8 мая, на углу Арбата с Плотниковым переулком)

- Я часто о нем думаю. И мне кажется, что все, кто носит в себе его стихи, музыку, - по жизни настроены на одну волну, его волну. И такие люди всегда поймут друг друга, они из одной команды, как бы здесь сказали, из одного клана. Они понимают друг друга без слов.

- Да! В самолете прибор есть, «свой-чужой», распознает по сигналу. Так и на его песнях проявляется.

- Ты только меня останавливай, ладно? Мне же машину вести. Не дай Бог, полицейский какой. Потом год на одни штрафы работать… Ты – тоже песни сочиняешь?

- Да так, на любительском уровне. Два сборника выпустил. Никому сейчас у нас это не надо. Знаешь, мне кажется, все в прошлом осталось, в двадцатом веке. Теперь не тот, как у нас говорят, формат. И я в него не вписался.

- Не модно, то есть?

- Да, что-то вроде этого. Не модно и никому не нужно.

- Уходящая натура?

- И часто думаешь: неужели, правда, никому? Как ты рассказывала про дискотеки. Неделя долой – и ладно, укололся – пляши всю ночь, прыгай, как с цепи сорвался. Да и у нас то же самое. Я, понимаешь, решил с концами, не возвращаться.

- Вот как? Ничего себе! Деньги-то у тебя есть?

- Ну, на первое время. На самое первое…

- Квартиру продал?

- Не было своего угла, так, мыкался.

- Какие ты преследуешь цели?

- Ха-ха! Целей – никаких! Особенно глобальных. Не преследую! Никому я там не нужен.

- Здесь, думаешь, по-другому будет?

- Не знаю. Но там задыхался, совсем дышать не мог.

- При советах лучше было? Я считала, наоборот, кляла себя – зачем уехала, когда в России сейчас такая жизнь начинается.

- В какой-то мере – легче. Хоть и давили нас, как тараканов, - цензура, гэбисты, жили впроголодь, но чувствовал, что ты нужен кому-то, востребован, какая-то популярность, часть публики, люди твоего круга собирались. В газетке иногда проскочишь, стихи напечатают, концерты, журналы толстые, фильмы третьим экраном прорывались. Знал, что есть где-то Булат, Визбор, Кукин, Высоцкий. Субкультура своя, в которой ты растворялся, на одном языке говорили, круг, к которому принадлежал, прикасался, пусть краешком. Сейчас – все разбрелись, как улитки попрятались. Молчат главное – вот что самое страшное! Одна попса икру мечет, по ящику – сплошное оболванивание. У нас, на Украине, нацики, как с цепи сорвались. Русский язык совсем не признают, торгаши и бандиты стали хозяевами жизни. Пусть ты - сто пядей во лбу, самый умный и талантливый, но, если без денег - никому не нужен, отбросят на обочину, чтобы под ногами не путался. Если же с деньгами, придут и попросят: мол, будьте добры, уважьте. Бездуховность, нищета духа…

- Так здесь – то же самое! Мрак! Ты мне споешь – не сейчас, дома, когда одни будем?

- Конечно! Тебе – правда, интересно?

- Чудак, не часто бывает, когда близкого по духу человека встретишь.

- Ты - после Сандро - так ни с кем и не встречалась?

- Не поверишь – на мужиков не тянет! Есть та подруга, с которой раз в месяц выпиваем, мне достаточно. А ты – женат?

- Был когда-то, дети взрослые. Хотя, сама понимаешь, музы присутствовали. Я – правильной ориентации.

- К чему это? А! Подумал, если подруга у меня… Нет, не то совсем, я тоже – нормальная, только мужиков у меня не было давно уже. Обхожусь как-то. Ну, что? Счет попросим? Давай я тебя хоть по городу немного провезу, порассказываю. Потом в супермаркет заедем и – ко мне. Имей в виду, не хоромы, малюсенькая квартирка, однокомнатная, я, чур, сплю на кухне!

Обед обошелся в 175 евро. Еще пару таких заездов – и можно устраиваться где-нибудь на паперти. Если пустят, конечно. Такие хлебные места, как и у нас, например, строго таксированы. Вся надежда – на Любку. У нее жизнь – тоже не сахар. Вон сколько живет здесь, пашет, но антенну спутниковую так и не купила. Ты рассчитывал, сразу принцессу какую закадрить в Милане в первый же день? Вот если бы не Любка, а та Марика, из Франкфурта, что на поиски барсетки полицейских мобилизовала, звонила по всем моим проблемам, по радио объявляла о пропаже каждые две минуты! Эх, лопух я! Как был лопух. И сейчас дух перехватывает, как вспомню ее.

Сработало! Сообразил, кого Любка напоминает. Врачиху одну, стоматолога из районной поликлиники. Меня к ней после армии прибило, когда терпеть сил никаких не было. Роман - не роман но искра проскочила. Приходил обычно, когда она маму на дачу сплавляла. Начиналось с того, что кормила вкусно, вино пили легкое, как сейчас. Потом ложились в постель, не спеша, без суеты. Я, после долгого воздержания, все не мог попасть в нужный ритм, то спешил, как угорелый, лишь бы только первым успеть, то распалялся и перегорал задолго до решающего момента. Она очень терпеливо все выносила, помогала, как могла, молча, без единой колкости, уничтожающего взгляда, гримасы. И постепенно у нас наладилось, приноровились друг к другу, хорошо стало получаться. Наконец, я почувствовал себя настоящим мужиком, умеющим доставлять наслаждение не только себе, но и женщине, которая рядом. Казалось: чего тебе надо? Ан, нет, чего-то недоставало, и я бросился искать дальше, непонятно что и зачем. Иногда ее вспоминал, без имени, правда, забыл, кажется, Валя или Галя? И то - вспомнил, когда совсем недавно встретил. Не узнал бы, конечно, сама подошла. Перед отъездом, тянуть нельзя - билеты на руках, а ехать с не отремонтированными зубами – опасно, там-то, за бугром, большие бабки платить надо. Пошел в районную поликлинику, знал, что цены символические. И сразу, в коридоре, на нее наткнулся. Сама на шею кинулась:

- ВолодИнька, неужели ты? Сюрприз! К нам, лечить? Идем, я тебя возьму! На сегодня – поздно уже, мы только до трех. Завтра – с восьми, запишу сейчас. На пол-одиннадцатого, устроит? Ну, рассказывай, как ты, что ты? Видела когда-то афишу. Хотела подойти или позвонить. Да как-то, знаешь, неудобно.. По-прежнему, поешь? Переехала сюда, как замуж вышла. Сыну – шестнадцать недавно исполнилось. Накрыли стол с мужем, все приготовили, так они музыку как врубили, мы окочурились сразу, пошли на улицу, собаку до двух ночи выгуливали. Ну, а ты – женат? Дети есть?

- Да дети-то есть. Но сам – свободен.

- Узнаю, узнаю тебя. Скажи, я сильно постарела? Как ты меня находишь? К нам недавно приходила моя наставница, ей, когда пятьдесят было, она мне такая старая казалась. Сейчас, смотрю, - так хорошо выглядит: «Какая вы молодая, - говорю, Наталья Владимировна! Как выглядите потрясающе!». Я не такая, как она тогда, скажи, не такая? Ты знаешь, у нас здесь все на СПИДе этом помешались, боятся, как бы через кровь больного не заразиться и не занести другому больному инфекцию. Так я только о сыне и думаю: ну, не должна я заразиться, у меня сын растет, ему двадцать скоро, должна в него верить! У тебя – кто, сын или дочка? Две дочки? Прекрасно, ты, наверное, очень счастливый, правда?

- Да, очень.

И тараторит, и тараторит. Какая-то домашняя, в халатике на голое тело. Второй раз спасла меня. «Запустил ты себя, ВолодИнька! Как когда-то! Да не дергайся, шире рот открывай! Все сделаем, не ты первый…» Что-то у них общее. Обе тараторят, как из пулемета? Как и все женщины – открыты, искренни, хотят понравится мужчинам, им надо, чтобы их любил кто-то обязательно, быть востребованной. А тебе – надо? И так обойдусь. Да? Чего же ты этих баб все время, как врагов народа, топчешь, таскаешь, все тебе не ймется, один, сам с собою не можешь?