Geum.ru

… Они все еще не хотят признать, что место художника в Доме дураков. Им кажется, что они колеблют мировые струны, участвуют в жизни и вообще рулят процессом

Вид материалаДокументы

Содержание


12. Ночь в милане
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   21

Ладно, сейчас выхода нет, пустите переночевать, ибо так жрать охота, или – как там? Не хочешь признаться: и тебе надо, чтобы любил кто-то, да не один, несколько сразу. Ну, это ты преувеличиваешь, допустим. Редко когда больше двух было одновременно. Кстати, любитель женщин и подруг: не забудь Любке сказать, чтобы купила презервативы в аптеке, или где они здесь у них продаются, после коллективного секса в Вене с теми проститутками всякие нюансы возможны. Это ж надо: после того, как три года в рот водки не брал, так встряхнуться, себя не помнить, не контролировать ситуацию совершенно…


12. НОЧЬ В МИЛАНЕ


Проснулся затемно в хорошо знакомом, когда-то привычном состоянии, о котором за последние три года успел позабыть. Многим, наверное, знакомо: сухость во рту, жажда, будто всю ночь по пустыне водили, голова, закована непроницаемым дубовым панцирем, ни одной мысли. Зато легко можно забивать гвозди этой головой. Когда-то, в другой или даже третьей жизни, пребывая в аналогичном состоянии, с превеликими трудностями - скорее дополз, дотащился, дотелепался до трюмо, чтобы увидеть себя в зеркале. Испугался, тупо и обреченно глядя в одну точку, не в состоянии идентифицировать: кто это уставился с той стороны и чего он хочет. Долго бы продолжалось, но, к счастью, из кухни донеслось:

- ВолодИнька, солнце мое, ты уже проснулся?

«ВолодИнька! Точно, это меня так зовут, хорошо, что напомнила, иначе – беда, сам бы никогда не догадался.

Вот и сейчас. Первая мысль: я не в Киеве. Ага! Тогда – где? В Вене? Нет, во Франкфурте, кажется. Но та баба была покрасивше. Как же ее, Господи? Марина? Марика! Помогла найти барсетку, адрес взял, обедали в ресторанчике в транзитной зоне. Значит, тогда в Италии, в Милане, вчера прибыли, вот и чемодан желтый стоит, разбросаны шмотки. Нет, не гостиница, точно. У нее дома, у переводчицы. Как же ее? Лида, кажется. Да нет, Люда. Люба, идиот, Любаня! Спит рядом. Но почему в плавках? Значит, ничего у нас с ней не было? Давно заметил, стоит перепить, исчезает из памяти именно этот момент, эпизод соития. Когда-то не верил, что такое может быть.

Блин, как противно! Интересно, душ элементарный здесь имеется? А то все какое-то липкое, неприятное. И воды жутко охота, трубы горят. Конечно, лучше бы пива. Представь: холодное, ядреное, светлое пиво с ноздреватым ободком пены, чуть-чуть на нее подул, чтобы образовалось пространство, двумя руками придерживаешь заветную кружку. Граждане, добивайтесь отстоя пены! Сейчас некогда этой борьбой заниматься, внутри все пылает. Выдохнув воздух, начинаешь медленно-медленно, с чувством, с толком, с расстановкой, сосредоточенно, не отвлекаясь, вливать его в себя маленькими глотками. Пьешь, пока кружка не опустеет и не почувствуешь легкое шипение воздуха. Финиш! Облизываешь губы, переводишь дыхание, тебе уже заботливо подают вторую кружку. Пиво отстоялось, затихло, едва шевелится. Теперь можно не гнать коней, смакуя, получая истинное удовольствие, растягивая его, испытать настоящее блаженство. Разве одной кружкой жажду утолишь?

Да что же за муки такие! Осторожненько, чтобы не разбудить неспокойную соседку, интересно, где у нее ванная? Проигрыватель на тумбочке мигает зеленым глазом, футляр от пластинки, до боли знакомый футляр – увеличенный цветной снимок Булата с гитарой и сигаретой. «Мне ничего не надо, и сожалений нет, со мной моя гитара и пачка сигарет». Точно, слушали же вчера Окуджаву, раз сто, наверное, одну и ту же пластинку переворачивали. По умолчанию, взаимному согласию. «Как много, представьте, себе доброты в молчаньи, в молчаньи». До сих пор в голове песни крутятся, как на пластинке. У меня дома, в Киеве, - точно такая пластинка. И точно так ее ночами напролет слушали, соседи взмолились: «Ну сколько можно – одно и то же всю ночь!» Не каждый понимает.

Была пластинка, был дом.

- Я могу и на кухне, на раскладушке. Я обычно…

- Не капризничай, пожалуйста, сюда ложись, будем слушать, взявшись за руки.

- За руки – не интересно. Мы с подругой за руки держимся. Хочешь быть моей подружкой?

- Попытаюсь.

Непонятные осколки диалога, дребезги. Не дребезги – в дребезги. В драбодан. В стельку. Вот как это называется. Господи, как глупо. Тебе ж не двадцать лет. Шестой десяток стукнул! Интересно, что-то у нас с ней было, получилось? На что-то хоть ты сподобился? Противно до тошноты!

Бутылка на столе! Виски, «Бурбон» знаменитый. Не хухры-мухры. Тот, что в Вене, от хозяина отеля, в подарок достался. Ты понял, блин, почти всю выдудлили. А она, кстати, сорок три градуса, на минуточку. Кто – она? Ну, оно, виски. Или – он, какая разница, все равно сейчас не соображу. Это только кажется, что сорок три градуса немногим от сорока отличается. Нет, дорогие! Тем, кто этим делом серьезно занимается, известно - и хорошо известно - каждый градус после сорока за пять засчитывается. По умолчанию. Выпить сейчас граммульку, потушить пожар, пылающий внутри? Нет, проявим силу воли. Начнем новую жизнь. Сначала – душ, виски – после!

Какая крохотная ванная, главное, чтобы ничего здесь не разбить. Как слон в посудной ванне, он был немного пьяный. Хорошая рифма: ванной – пьяный? Тогда лучше: Как слон в посудной ванной, он был в дымину пьяный! Это ближе к истине. Как же включается этот смеситель? Темнота! Важно, чтобы в руках он у тебя не остался, придется платить за амортизацию. Наконец, водичка тепленькая пошла, ура! Не брызгайся ты так. Вот шампунь, кажется, на полочке у нее стоит. Помыть с утра непутевую голову – это святое. Когда у нас на Лукьяновке нет горячей воды и нельзя помыть голову, я не выхожу из дому вообще. Принципиально! Так в квартире сижу целый день, пусть и голодный, не похмеленный. Ведь чтобы выйти, надо голову помыть. Чтобы помыть, надо воду подогреть на плите, все эти тазики, баночки, кружечки – на фиг, на фиг! Лучше я в постели почитаю.

Интересно, сколько мы вчера просадили? Обед в том нехилом кабачке с итальянским вином – двести евро потянул, по-моему. Спохватились, когда официант принес счет, что у нас, у меня в смысле, одни доллары, в Италии это, оказывается, не приветствуется. Обменников, как в Киеве, на каждом углу, здесь нет. Банк искать – целое дело, там - предъявлять паспорт. Ничего себе! Пришлось карточкой расплатиться, она у меня валютная, автоматически на евро переводятся, опять одни убытки! Надо было в Киеве все на евро поменять. Кабы ж знатье, что у кума питье! Не догадался и никто не подсказал. Как жлоб, приехал с долларами, а они, оказывается, в Европе не пляшут. Так что обед влетел в двести евро. Потом в магазине продукты покупали, когда деньги поменяли, тоже, по-моему, больше сотни ушло. Хорошо, хоть Любка показала, где выпивка дешевая. Обещала сегодня созвониться с подругой, та стюардессой в аэропорту, там дьюти-фри, без пошлины, финская водка порядка трех долларов бутылка литровая. Надо ящик попросить - на первое время, пока деньги есть.

И зубная паста – итальянская. Жаль, щетки нет, в сумке осталась, ничего, когда припечет и пальцем почистить можно. Паста, кстати, неплохая, с приятным фиалковым запахом. Может, у нее и одеколон имеется? Питьевой. Нет, так глубоко не время опускаться, да и виски осталось. Пока воздержимся. Жалко, бритвы нет, станка. Все равно идти придется. А зачем бриться-то? Можно бороду отрастить, чтобы не запеленговали, если искать будут. Кому ты нужен, идиот? Щетина, конечно, безобразная. Интересно, где сумка? Или – все-таки сначала выпить немного? Исключительно, в целях безопасности, чтобы не порезаться. Все равно ведь в комнату возвращаться.

Какое все неудобное, крошечное в этой Италии блядской! Как она говорила? Монолокале – однокомнатная квартирка, туалет-ванная совмещены, этим нас не удивишь, прихожая вместе с коридором. Конечно, после коммуналок на семь-восемь семей, и эта клетушка хоромаими казалась. Самое главное - не разбудить соседку по кровати, а то и она выпить попросит. Пьет, как лошадь, обратил внимание? Бутылку вообще лучше в ванную умыкнуть. Точно! Чтобы не услышала звуков буль-булей. Там и стакан имеется, в котором ее зубная щетка отдыхает. Впрочем, на фига попу гармонь? Мы из горла спокойненько можем, даже гигиенично. По глоточку, по глоточку, не спешить. Забористая, зараза! Ты на выдохе, можешь водичечкой из крана запить. Натуральный, блядь, самогон. Самжэнэ! Француз, твою дивизию!

Что ж, бритву не взял-то? Не все сразу, сказала бабушка, вылезая из под автобуса, попадая под трамвай. Что же за бабушка такая, с позволенья спросить? Тепло как стало, сразу полегчало, расслабляет, размягчает. Глаза раскрылись, спички не надо вставлять, чтоб резкость навести, дышать можно. И побриться - даже нужно, чтобы запашок забить. А как вчера пели? В два голоса. «Заезжий музыкант целуется с трубою, пассажи по утрам, так просто ни о чем…» Гениально! Пассажи по утрам – так просто, ни о чем! Чтобы такое написать, другари мои, жизни не хватит. «Он любит не тебя, опомнись, Бог с тобою, он любит не тебя, а я тебя люблю!» Конгениально. Он любит не тебя, а я тебя люблю. Это тебе не Твардовский-Исаковский и Никита Богословский!

Интересно, было ли что-нибудь у нас с этой Любкой? Целовались, точно помню. Дальше-то, дальше? И почему – в плавках спит? Может, месячные начались? Да нет, не похоже. Тогда – что? Не дала? Или сам не взял? Не смог? Что ты паришься, чувак! Допивай вискарик, и бутылку назад вернем. И в койку! Пора осуществлять побудку, как говорил наш ротный старшина, который не имел, правда, орденА. Они его имели, он их – нет! Половина пятого, самое время. По традиции - французы бреются в постель.

Ну, твое здоровье, ВолодИнька! Батюшки-святы, шестой десяток все же, сегодня – первый день. Скоро на пенсию. Ха! Ха! Ха! Какую пенсию? Кто тебе ее здесь начислит? Во-вторых, не доживешь ты, брат, до пенсии, как пить дать! Да и на хрена она тебе нужна, та пенсия? Разве ты похож на старика, шаркающего по асфальту или ковыляющего с клюкой? И не хочу им быть! Правильно, есть в этой связи предложение, подкупающее своей новизной: допить, что на дне осталось, и в койку, к Любке. По утрам, да после хорошего перепоя, ты всегда демонстрировал отличную форму. Во всяком случае, ни одна барышня не жаловалась. Конечно, - не фонтан, не красавица, так не в первый раз же! Морду газеткой прикрыл – и вперед! Да и какой выход у тебя? Цепляйся! Хата есть, пусть и маленькая, языком шпрехает, город знает, какие-никакие связи. На первых порах для тебя – лучший вариант, а там – слипый сказав: подывымось!

Не кажется ли тебе милый друг, что ты, в который раз доходишь до края, до той черты, за которой – мрак и пустота? И какое право имеешь других обвинять в прагматизме, голом расчете, корысти?

Именно это тебе когда-то так не нравились в других, в твоих друзьях, например. Вспомни Семена. Вы расстались во многом из-за того, что тебя достали до печенок все его денежные заезды, бесконечные варианты, как бы объегорить, нагреть, кинуть. И тень, конечно же, на тебя падала, кто он для них? Типа завхоза, а видят со сцены тебя. И никому не докажешь, что ты не брал, не химичил с ним. Теперь ты сам такой. Жизнь заставила? Не ври хоть себе. Ты просто деградируешь, как писали когда-то в советских газетах, морально разлагаешься. Или уже разложился. Зачем себя обманывать? И писать перестал потому, что не может человек думать и поступать как последняя сволочь, при этом сочиняя песни и стихи о мужестве, благородстве, чистой и верной любви. Секрет весь в том, что изнанка рано или поздно наружу вылазит, это то, что не удавалось никому скрыть. Может, не будем сейчас усугублять, а? Прошу тебя. Там, на самом донышке, осталось немного виски, чуть-чуть, граммов пятьдесят. Ого, пятьдесят! Для них – это почти «дабл», двойная порция, мужская доза. Вот и славненько. Допивай, душа из него вон! И в теплую постельку, к Любанечке, новой своей пассии. Говорят, каждый мужчина отражается в женщине. Коротко и ясно. Ничего не скроешь в этом мире, давно все известно. Ну, будь!

- Милый, где ты был так долго? Я уже начала волноваться: не бросил ли ты свою кошечку…

- Ну что ты, все элементарно, Ватсон, я принимал душ.

- Душ? В четыре утра? Ну, ты даешь!

- И не только душ, но и побрился. Ты знаешь, например, что французы бреются в постель?

- Первый раз слышу. Но это очень благородно с их стороны. Женщина - тоже человек, и ей может быть неприятно, когда щетиной по коже царапают. У Сандро - усы, помню, я их ненавидела, когда целовал, они мне щеки царапали до крови.

- Как сексуально!

- Больно, во-первых, очень! Как каторга какая. Почему, солнце мое, ты не сделал это вчера?

- Наверное, устал очень. Будем исправляться.

- Ты, правда, побрился? Как хорошо пахнешь! И голову помыл…

- Все для тебя.

- Я польщена!

- Почему ты не раздета? – провел рукой по тому месту, где должны быть плавки, но их там не оказалось.

Любка рассмеялась и задержала мою руку под одеялом. Ее вторая рука при этом сразу оказалась при деле.

- Это у тебя оптический обман, милый.

- Да, скорее всего, показалось. Но не имею ничего против.

Мы занимались любовью целый час или даже больше, когда же, наконец, обессиленные, легли, каждый на свою половину кровати, она спросила:

- У меня есть ром, хочешь?

- Ром? Я не ослышался? По-моему, это то, что сейчас больше всего нам нужно. Хочу ли я? Мечтаю!

- И кока – холодная, в морозилке! Ты любишь ром с колой? Я, например, обожаю! Тем более, с меня причитается. Вот и дождалась я. У меня, только не смейся, мужчины не было пять лет.

- Да, ты говорила. Но, мне кажется, это совсем не отразилось. Ты была великолепна.

- Правда, милый? Спасибо тебе за все! Так я несу?

- Тарабань! Самое время: половина шестого утра. «А не выпить ли нам? - спросил граф».

- Ты знаешь, ром сейчас – самый модный в Европе напиток.

- Вот как? Что-то слышал, его Хемингуэй любил.

- Да, в коктейлях – мохито, дайкири.

- Всю жизнь мечтал выпить дайкири. Что это, пила?

- Я тебе сегодня приготовлю. Клубничный – хорошо идет. Ром, сок лайма, сахарный сироп, пять ягод клубники – в блендере смешивается. Вкусная вещь.

- Не слишком ли сладкое?

- Зависит, сколько рому. Обычно - пятьдесят граммов, Но Папа Хэм любил двойной. Или даже тройной.

- Губа, видать, не дура. Мне тоже, пожалуй, тройной. Ложечку кофе на стакан коньяку, как говорил один мой знакомый, профессор кстати. Каких только наук, не вспомню.

- Похоже, сексуальных. Лучше всего с колой, один к четырем. Сейчас попробуешь. Моментально приводит в чувство. Держи, «Баккарди»! Самый лучший. Его здесь у нас все пьют. Особенно, зимой. Заедают – не поверишь: густой кукрузной кашей, полентой, типа мамалыги. Только готовят ее здесь необычно: основа – нежная, как великолепное картофельное пюре. Мягкая, сдобрена маслом или пармезаном, пальчики оближешь. Если же основу сделать жесткой – получатся хрустящие ломтики, кростини, обжаренные в масле, подаются с вяленой треской и холодной франчекортой. Хорошо согревает в холодную погоду!

- Ну тебя! Слюни текут, давай лучше выпьем!

- Давай! Если хочешь, я тебе на завтрак приготовлю, крупа кукурузная у меня есть!

- Хорошая идея! За тебя, солнышко!

Мы шандарахнули по стакану, голова сразу приятно зашумела.

- Ну, как тебе?

- Офонарительно!

- У нас говорят: ром не успеет испортить вашу печень, он сразу мозги вышибает!

- Точно. Знаешь, где-то читал: знаменитый адмирал Нельсон завещал, чтобы, когда умрет, тело доставили в Англию, не хоронили в море, как моряков принято. Распорядился, чтобы заспиртовали в бочке с ромом, для сохранения. Когда же добрались, раскрыли, выяснилось: пустая. Моряки не удержались и ром весь выпили! Пробили дырочку в бочке и высасывали. Он-то там лежал…

- Ну да? Сам придумал?

- Исторический факт. Повторим - по граммульке?

- Хорошая мысль. Потом – кубинскую сигару, одну на двоих, покурим.

- У тебя есть? От Сандро остались?

- Не угадал. Подруга, с которой водку раз в месяц пьем, я тебе рассказывала, меня пристрастила. Любишь сигары?

- Да как-то не приходилось…

- Я тебя научу! Сигары после рома – ни с чем несравнимое наслаждение. Ты – способный ученик?

- Не всегда.

- Сейчас!

Она выскользнула из постели и через минуту стояла передо мной, в чем мать родила, с красивой деревянной коробкой.

Клянусь, в свете наступающего утра Любка выглядела гораздо лучше, чем вчера в аэропорту. Фигурка у нее неплохая, отдадим должное. И когда занимается любовью или довольна чем-то, лицо такое одухотворенное, очень даже ничего, симпатичное. Вспомнил: вот именно вчера, в самый разгар, она мне сказала:

-- Больше всего люблю вид сверху!

И лицо – блаженное, и глаза блестели, и зубы. Мне-то снизу хорошо как было видно.

- Как ты умеешь любить!.

- Нет, не умею, я просто люблю! - и руки высоко вверх подняла.

Вот что вспомнилось мне после нескольких глотков рому натощак ранним утром в Милане. Моим первым утром. Ах да, еще ведь виски было до этого, граммов двести! И любовный марафон, длинною в час. Неплохо для начала.

- Прошу! Ты должен сам выбрать. Предлагать сигары из рук – дурной тон.

- Тысячу лет не курил, но эти так пахнут… И коробка - наверное, больше, чем сами сигары, стоит.

- «Аштон», производство Доминиканской республики. Смотри, на каждой ярлычок с надписью «Хендмейд». В Европе редко встретишь, у нас - в основном, машинной сборки. «Ручные» сигары курить намного легче и приятней. Для тех, кто понимает, конечно.

- Ты извини, я дилетант, поэтому полностью полагаюсь…

- Ничего, все через это прошли. Наука не шибко мудреная. Во-первых, разрезаем. Некоторые для понта откусывают кончик и выплевывают, пижоны потому что. Есть специальные гильотинки, но я пока не обзавелась. Можно и ножничками. Теперь – зажигаем. Обрати внимание: особые спички.

Любка достала из этой же коробки продолговатый коробок, раза в два больше обычного.

- Похожи на каминные.

- Да, точно. Зажигаем. Пламя стараемся держать на некотором удалении, как бы втягивать его в сигару.

Сигара зажглась, она несколько раз выпустила дым.

- Сейчас тебе передам. Ты знаешь: затягиваться нежелательно. И не вдыхай слишком часто, чтобы не «перегрелась», появится чересчур резкий вкус. С сигарой, как и с женщиной, спешить не рекомендуется. Но и слишком редко нельзя, может погаснуть. Теперь – ты. Я сделаю пару глотков. Лучше, конечно, виски, но ты, по-моему, допил все, что там оставалось.

Я едва не поперхнулся дымом.

- Могла бы не заметить!

Да, от этой Любки ничего не скроешь! Чем сигара хороша: можно сделать вид, что на ней сосредоточен, и не услышать последней реплики своей партнерши. Так что курить сигару мне понравилось.

Мы оставили еще на одну порцию в бутылке и снова легли в постель.

- Милый, прошу тебя, не надевай больше резинки, - прошептала Люба. – Это же немыслимо. Я лучше таблетки буду глотать противозачаточные. Здесь их немерено, у каждой гостиницы – автоматы стоят. Монетку бросил – горсть высыпалась и вперед! Наши туристы нередко их со жвачками путают. Ненавижу резинки. Хочу обладать чем-то реальным, тем, что можно увидеть, пощупать, получить удовольствие. От резинок получать удовольствие не в состоянии. Договорились?

- Если женщина просит, могу ли я отказать?

Ха! Мне самому так лучше, с резинкой – какой секс? Так, одно название. Будем надеяться, все сложится нормально, пронесет, короче, как у нас говорят. Значит, я вчера не только умудрился с ней любовью заниматься, но и в презерватив был одет. Ну, хоть убей, не вспомню!

Проснулся часа в три, по-моему. Голова – на удивление ясная. Какая-то сила вытолкнула из постели, побежал на кухню и там, под равномерный стук падающих капель из незакрытого крана, неожиданно для себя записал огрызком найденного карандаша на салфетке: «Монолог самоуверенной итальянки»:


Он разглядел размер моей груди,

Но не учел объем моих желаний,

И вот лежит – немолодой, да ранний, –

Без завтра, без потом, без впереди.


Он так преувеличивал свой пыл,

В мой скромный ямб вставлял свой наглый дольник,

И вот лежит бесчестия невольник,

Как грек, не переживший Фермопил.


Он звал меня в задумчивую даль,

Но выход в даль закончился печально,

И вот лежит смешной горизонталью

Самоуверенная вертикаль.


Моих простынок вычурная бязь

Струится миражом Аустерлица,

Какая бесполезная вещица

В моем дому сегодня завелась!


И мелодия сразу пришла, будто и не было перерыва в сочинительстве. Погоди-ка! У Любки – какой перерыв был? Пять лет, почти столько же, сколько ты не писал песен. И вот в один день все срослось. 24 марта 2003 года. Мистика? Случайное совпадение?

Сказал об этом ей, она счастливо рассмеялась:

- В Италии число «24» считается счастливым. В Риме и Флоренции именно столько анфилад строили в соборах и церквях. Ты не знал об этом? Ну да, откуда? Что-то в этом есть. Значит, Богу было так угодно, чтобы какое-то время, именно эти пять лет, мы с тобой жили как бы вхлолостую, противоестественно, ты – не писал, я – не любила, и судьба так распорядилась, чтобы две параллельные прямые пересеклись в одной точке, именно в этот день. Сколько всего должно было срастись – и твой неудачный полет, и глупая потеря, потом такая же случайная находка документов, и чтобы мне не надоело в аэропорт ездить три дня. И много еще чего – и ром, и песни Булата, даже сигары эти, что по году лежат, ждут своего часа, и все-все-все! Чтобы только потом родились эти строки. Как там, про горизонталь с вертикалью?

- «И вот лежит смешной горизонталью самоуверенная вертикаль!»