Geum.ru

Михаила Афанасьевича Гунаропуло (место издания и время не указаны. Хранится в спецбиблиотеке Херсонского областного краеведческого музея. №3041 ). Предки мои, по происхождению греки, жили на острове Хиос; из рассказ

Вид материалаРассказ
Подобный материал:

Михаил Афанасьевич Гунаропуло о Херсоне. 60-е годы XIX века.

Выдержки из книги: Воспоминания Михаила Афанасьевича Гунаропуло (место издания и время не указаны. Хранится в спецбиблиотеке Херсонского областного краеведческого музея. – № 3041).


Предки мои, по происхождению греки, жили на острове Хиос; из рассказов отца и документов видно, что они происходили из духовного звания, что из них многие были епископами, архиереями и вообще в среде народонаселения той местности занимали первенствующее положение, что они владели поместьями и обладали значительным состоянием.

В 1770 году, во время войны русских с турками, был распространен упорный слух между греческим населением о том, что Императрица Екатерина II, объявляя войну Турции, имеет в виду восстановить Византийскую Империю и вообще позаботиться об освобождении греков от турецкого ига. Такая весть, весьма естественно, магически воздействовала на греков, а потому как только русская эскадра, под начальством графа Орлова, показалась в Средиземном море, то греки, жители разных островов, не замедлили восстать против своих вековых угнетателей. Дед мой Дмитрий с братьями Афанасием и Степаном Юрьевичами Гунаропуло имевшие по своему общественному положению большое влияние на народ, населяющий остров Хиос и на другие местности, без особенного затруднения подняли своих соотечественников на войну с турками. Таким образом, мой дед с братьями, устроив из принадлежащих им коммерческих судов бран­деры, которыми при знании морского дела и знакомые с местностью, стоянкой турецкого флота при Чесме, совершали поджог турецких кораблей, чем весьма естественно содейство­вали русской эскадре уничтожить турецкий флот.

Брандер – это судно, наполненное легко воспламеняющимися и взрывчатыми веществами, служившее для поджога неприятельских кораблей: они употреблялись еще в глубокой древности, но случаи, когда они наносили серьезный вред неприятелю, чрез­вычайно редки, в битве же при Чесме действия брандеров были замечательно удачны.


Кончилась война, заключен в 1774 году 21 июля весьма вы­годный для России Кучук-Кайнарджийский мир, но в силу обстоятельств, может быть независивших от русской поли­тики, Греция, а главное греки, которые восстали во время войны против турок, остались ни при чем. История нам говорит, что освобождение и восстановление Греции было заветной мечтой Екатерины Великой, все лучшие люди России того времени были такого же настроения; престарелый фельдмаршал Миних и знаменитый Потемкин были главными советниками Импе­ратрицы относительно восстановления Византийской Империи. С этой целью второму внуку Императрицы было дано имя Константин, которого прочили на Византийский престол; но такие желания оказались лишь мечтой, что же относится до греков, то нельзя отвергать, чтобы восстание осталось бесследно для их идеи восстановления Греции, оно имело значение в смысле пробы для последующих восстаний, увенчавших успех, если не для восстановления Византийской Империи, то для восстановления Гре­ции, ныне существующей.

Собственно я, потомок греков, мечтавших восстановить Византию, не могу отнестись равнодушно, как русский патриот, к тому, что такая мечта моих предков не осуществилась. Не в интересах России было бы восстановление Византийской Империи. В то время для наших русских дипломатов самого насущного вопроса, а именно вопроса славянского, как бы не существовало, между тем с восстановлением Греции в пределах Византийской Империи, населяющие Балканский полуостров славяне неминуемо должны бы были попасть под владычество греков; такой исход едва ли был бы полезен для России, а главное, Константинопольский и Дарданельский проливы, в руках греков, служили бы большим тормозом для будущности России, в смысле коммерческом и стратегическом.

Историческое призвание России состоит не в восстановлении Византийской Империи, а в освобождении вообще христиан от турецкого ига и образовании из них мелких, по национальности, государств, под непосредственным своим покровительством, не позволяя и не допуская ни в каком случае втор­гаться в их дела западным державам, и паче всего Германии и Австро-Венгрии; всеми силами стараться поддерживать православие, составляющее самую важную связь нашу с населением Балканского полуострова и других местностей, составляющих ныне Турецкую Империю. Константинопольский и Дарданельский проливы должны составлять наше наследие после турок, все внимание и стремление России должны быть обращены на эти важнейшие для нас пункты; только обладая этими пунктами, за Россией может быть, навсегда, обеспечено ее благосостояние, могущество и первенствующее положение в Европе, и только тогда Европа выйдет и освободится из настоящего ненормального положения и от тяготеющего над ней милитаризма и только тогда будет наслаждаться всеобщим и полнейшим миром.


И так, после заключения мира, положение восставших греков, а главное моего деда с братьями, как главных руко­водителей, сделалось безвыходным. Жертвуя жизнью, состоянием и в конце концов вместо ожидаемой свободы стать лицом к лицу с турецкими палачами, несомненно результат печальный, а потому ничего более им не оставалось, как согласиться на предложение Русского Правительства эмигрировать в Россию.

Таким образом, мой дед Дмитрий с братьями, Афанасием и Степаном, оставляют все свое недвижимое и движимое иму­щество и вообще все свое состояние, и вместе с восставшими соотечественниками, греками, сходятся на корабль и отправляются в новую неведомую для них страну, при чем отъезжающие не могли бесследно расстаться со своей приходской церковью, иконостас и всю внутренность церкви взяли с собой. Прибыв в г. Херсон, построили церковь, в которой установили при­везенную с собой святыню; эта церковь до настоящего времени называется Греческой, привезенный резного ореха иконостас с иконами существуют и поныне.

Отправившиеся в путь эмигранты не избегли неприятностей, проходя проливы, им угрожала опасность попасть в руки турецкого правительства, но благодаря алчности турецких чиновников, предки мои спаслись от опасности, отдав им все деньги, драгоценности, какие с собой имели, и даже все ризы с икон.


После долгого странствования и бедствий, эмигранты прибыли в г. Херсон без всяких средств к существованию; они, как я сказал выше, были совершенно ограблены турками единственная драгоценность, каким-то образом, осталась у деда – фрак с золотыми пуговицами, по мере надобности он отрезал пуговицы, продавал и этим кормил свою семью.

По прибытии эмигрантов в г. Херсон старший из братьев моего деда Афанасий отправился в С.-Петербург. Императрица Екатерина приняла его весьма благосклонно, выслушала его доклад по поводу их эмиграции в Россию, оставила его служить при Дворе Ее Величества, но чем именно, не знаю, моему же деду и брату его, Степану, пожаловала каждому по двенадцати тысяч десятин земли в Новороссийском крае, Степану в Херсонском уезде, где ныне существует село Заселье, а деду Дмитрию в Днепровском уезде, Таврической губернии.

К крайнему нашему семейному сожалению, ни мой дед, ни брат его, Степан, Всемилостивейше подаренной землей не воспользовались; нет сомнения, что они не предполагали в то время, какое громадное богатство оставили бы своим наследникам, а потому мы и не должны их в этом винить, так как сделано было это в силу обстоятельств, которым они невольно вынуждены были подчиниться. В то время Новороссийский край, только что присоединенный к Империи, представлял совершенную пустыню отсутствующим населением, земля не имела почти никакой ценности, но главная при­чина заключалась в том, что они не имели возможности, в стране совершенно им незнакомой, не зная русского языка, отправиться в свои имения и чем-либо заняться, не имея никаких средств и возможности приискать рабочих; моя же бабушка натерпевшись не мало ужасов от турок, наотрез отказалась от земли в Таврической губернии, выражаясь, что они еле вырвалась из рук турок, а отправятся к татарам, ко­торые те же турки, – если не хуже, а потому мой дед и брат его Степан отказались от земли, получив вместо нее незна­чительное денежное вознаграждение от казны, на которое обза­велись небольшими хуторами в 8-ми верстах от г. Херсона – на Веревчиной балке, которые и поныне называются Степановскими.

На этих хуторах, состоящих из 300 десятин земли, дед мой с братом Степаном развели прекрасные фруктовые сады. Пережив своих братьев, Степан, которого еще я видел, помню его уже совершенно дряхлым стариком, ходил он одетым в форменном военном сюртуке, имел чин майора, жил он постоянно в своем хуторе. После смерти деда заведование его хутором перешло к Степану.

В то время, как я сказал выше, пустынный Новороссийский край отсутствовал местным населением, в силу чего вновь поселявшиеся владельцы земель, для исполнения потребно­стей сельского хозяйства, принимали беглых крепостных из внутренних губерний империи. Правительство, сознавая эту не­обходимость, разрешало даже землевладельцам приписку беглых к их имениям; несомненно, не обходилось без того, чтобы многие беглые такой припиской не злоупотребляли, а именно: припишется, возьмет паспорт и уж больше не является и не вносит подушных податей в казну. Таких субъектов мой двоюродный дед Степан приписал не малое количество; обра­зовалась громадная сумма недоимок казне, подушных податей на его хуторах; кончилось тем, что после смерти его, для пополнения недоимок, эти хутора правительством были про­даны с публичного торга.

В саду хутора двоюродного деда Степана Юрьевича Гунаропуло похоронен знаменитый филантроп Говард, который был приятелем Степана Юрьевича и жил у него на хуторе, заболел же в деревне Фалеевке, в 15-ти верстах от города Херсона, куда его пригласили в качестве врача, оказать медицинскую помощь помещице, заболевшей чумой, умер он в Херсоне, на смертном одре просил похоронить его в хуторе своего приятеля, Степана Юрьевича Гунаропуло, завеща­тельная его просьба исполнена, могила его с устроенным памятником до настоящего времени существует; но кроме этого, блаженной памяти Говарду воздвигнут памятник в г. Херсоне, вблизи острога, который он нередко посещал для душевных утешений его обывателей)