4/2004 = Дорогие читатели!

Вид материала

Содержание

Простых решений не существует
Израиль и Палестина
Когда козла пускают в огород

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 14

и

Простых решений не существует

Средний Восток в 2004 году

С середины 2004 года, а по сути дела,с 11 сентября 2001 года, со Среднего Востока исходят как угрозы, так и вызовы. О чем бы ни шла речь - ситуации в Ираке или израильско-палестинском конфликте - в политических кругах Вашингтона, в аналогичных кругах в Брюсселе, на бесплодных встречах арабских лидеров на высшем уровне, на консультациях в ООН и встречах «большой восьмерки» везде преобладает одна и та же картина: идут напрасные поиски готовых решений.

У нынешней обстановки в мире есть три характерных особенности. Во-первых, практически глобальное воздействие стратегии американского правительства после 11 сентября 2001 года, в которой израильско-арабский конфликт не рассматривается больше как центральное звено и принцип выстраивания американской политики в этом регионе. Во-вторых, незавидное положение, в котором оказались в Ираке американцы. И в-третьих, нарастающие трудности в удержании израильско-палестинского мирного процесса на базе договоренностей о двух государствах, в то время как все его главные участники - Джордж Буш, Ариэль Шарон и Ясир Арафат - демонстрируют почти полное отсутствие реалистической мирной стратегии.

Хаос, царящий в Ираке, возможно, связан, а может быть, и не связан с ошибочной мотивацией США оккупировать эту страну, но он в любом случае является следствием недостаточного понимания американцами локальной и региональной динамики.

Нынешняя стратегия решения проблемы - процесс демократизации, начавшийся 28 июня 2004 года, - будет, видимо, давать сбои или даже полностью провалится. Хотя подчас и создается впечатление, что стратегия срабатывает, хотя американцам дали хороший совет привлечь к урегулированию ООН, многое еще может пойти наперекосяк. На самом деле даже «успех» был бы проблематичным в том отношении, что и в случае торжества демократии в Ираке правление большинства, то есть шиитов, не обязательно будет неизменно демократическим. Достаточно вспомнить о либеральном, демократическом исламском Иране, который обещал Западу аятолла Рухолла Хомейни до того, как вернулся в 1979 году в Тегеран.

Идея американцев, будто насильно навязанная извне власть большинства будет функционировать в Ираке при наличии шиитов, суннитов и курдов, кажется ошибочной. Региональные наблюдатели, похоже, уже пришли к выводу о том, что действия Соединенных Штатов на Среднем Востоке направлены не на демократизацию, а на смену режимов: главе ливийского государства Муаммару аль-Каддафи, хотя он и диктатор, позволено оставаться на посту, поскольку он, наконец, отказался от своего оружия массового уничтожения, в то время как Ясир Арафат – избранный самым демократическим образом региональный лидер - должен сматывать удочки, потому что он террорист. Действуя по этому шаблону, Вашингтон попытается, по-видимому, подыскать однажды в Ираке подходящего сильного лидера. Возможно, предвестником этих грядущих событий является решение, найденное в Фаллудже.

Если ситуация будет и дальше ухудшаться, США вынуждены будут обдумать возможность передать все ООН – возможно, в гораздо большем объеме, чем предполагается до сих пор. Это, несомненно, негативно скажется на способности Америки достичь некоторые из ее обозначившихся региональных целей, например, вынудить Иран и Сирию сделать свои режимы более умеренными. В самом крайнем случае придется даже разделить Ирак на три части: Курдистан, «суннитский треугольник» и центральные и южные районы, которые достанутся шиитам. В свою очередь, это могло бы подстегнуть еще больше дестабилизирующие ситуацию сепаратистские тенденции среди курдов в Турции, Иране и Сирии, а также среди шиитов Саудовской Аравии, Кувейта и Бахрейна, а с другой стороны, возможно, побудило бы озабоченных или оппортунистических соседей Ирака к интервенции.

Наконец, США должны, видимо, объявить о своей победе и вывести войска. Во-первых, чтобы избежать в дальнейшем гибели своих солдат (и потерь в войсках союзников) и не допустить еще более серьезных ошибок; во-вторых, чтобы разъяснить будущим «саддамам», что Америка взяла на вооружение новую стратегию «Hit-and-run», в соответствии с которой американцы уходят сразу после завершения успешной операции, не взваливая на себя тяготы длительной оккупации и государственного строительства. Возможно, в долгосрочной перспективе этот вариант окажется единственным реалистичным решением.

Израиль и Палестина

В целом умеренные израильтяне и арабы извлекали до сих пор выгоду из событий в Ираке, а по сути дела, из американской стратегии на Среднем Востоке после 11 сентября 2001 года. В конце концов, американские действия в этом регионе в минувшие два с половиной года не только ликвидировали последние остатки скоординированной арабской военной угрозы Израилю («восточный фронт») и сдержали угрозу применения оружия массового уничтожения (примеры тому Ливия, возможно, Иран и Пакистан с его маниакальной тягой к распространению ОМУ), но и позволили Израилю и умеренным силам обрести мощного союзника в борьбе с радикальными исламистскими движениями, которые берут их на мушку.

Будучи частью общей стратегии, американские операции в Афганистане, Ираке и удары по «Аль-Каиде» диктуются пониманием того, что реальная динамика на Среднем Востоке, на которой должна сосредоточиться американская политика, определяется не израильско-арабским или израильско-палестинским конфликтом, а необходимостью разобраться с проблемами потерпевшего крах региона: исламистским террором, оружием массового уничтожения, отсутствием демократии и прав человека и радикальными государствами-изгоями. В совокупности эти проблемы угрожают безопасности США. Однако на поверку оказывается, что это проблематичное предположение. И дело тут не в том, что противоположное утверждение неким образом больше соответствует действительности. Те в регионе, кто все чаще утверждают, что Ирак можно поставить на одну доску с Палестиной, поскольку и в той, и в другой стране арабские бойцы за свободу сражаются с империалистами и колонизаторами, что проблемы на Среднем Востоке - обеспечение мира, демократии, прав человека, благосостояния, стабильности - не удастся решить, не покончив с проблемой Палестины, повторяют в общем и целом отговорки авторитарных региональных правителей, призванные отвлечь внимание от того факта, что они не проводят крайне необходимые демократические реформы.

В действительности курс президента Буша после 11 сентября 2001 года по отношению к региону в лучшем случае означал ничем не подкрепленные заверения в приверженности идее деятельного американского участия в решении израильско-палестинской проблемы. В канун войны в Ираке он согласился с «Дорожной картой», главным образом для того, чтобы оказать политическую поддержку британскому премьер-министру Тони Блэру. После оккупации Ирака Буш предпринял робкие шаги с целью начать реализацию этого плана. Однако его правительство никогда не относилось к этой затее с энтузиазмом. Оно предполагало, и не без оснований, что по меньшей мере в краткосрочной перспективе успех или провал «Дорожной карты» не воспрепятствуют его планам в отношении Ирака, что умеренные арабские государства, выражавшие в связи с Ираком озабоченность судьбой Палестины, являются, по сути, «бумажными тиграми». Вашингтон считал все более важной задачей привести к власти в Ираке дружественный и стабильный режим и, как следствие, выиграть в ноябре 2004 года президентские выборы.

Это означает, что впервые за многие десятилетия американское правительство не обнаруживает страстного стремления выработать реалистическую стратегию достижения израильско-арабского мира. В Вашингтоне не услышали даже сирийскую инициативу о возобновлении мирного процесса с Израилем. Ко всему прочему, ни у израильского премьер-министра Шарона, ни у председателя Организации освобождения Палестины Арафата, который, несмотря на все усилия Буша и Шарона, все еще прочно сидит в седле, нет реалистических стратегий на этот счет, нет даже рецепта простого прекращения насилия. Ни один из них не имеет достаточной мотивации, чтобы превратить «Дорожную карту» в то, чем она могла бы стать: попытку начать все с чистого листа.

Незаинтересованность Буша в мирном процессе достигла своего апогея в июне 2003 года, когда он устроил встречу палестинского премьер-министра Махмуда Аббаса и Ариэля Шарона в Акабе и обязал их принять «Дорожную карту» (1). Там у него была возможность сделать то, что так хорошо удалось его предшественникам – республиканцам Ричарду Никсону, обрекшему в 1974/1975 годах своего министра иностранных дел Генри Киссинджера курсировать многие месяцы между Иерусалимом, Каиром и Дамаском, чтобы облегчить отвод войск и закладку фундамента египетско-израильского мира, и Джорджа Буша-старшего, в президентство которого американский министр иностранных дел Джеймс Бейкер сновал из страны в страну, добиваясь проведения Мадридской встречи на высшем уровне.

Чтобы дать шанс «Дорожной карте» и как минимум стабилизировать ситуацию, Буш-младший мог бы оставить в регионе в июне 2003 года вплоть до дальнейших распоряжений одного из высокопоставленных членов своей администрации, например, советницу по вопросам безопасности Кондолизу Райс. В этом случае она была бы должна мотаться между Иерусалимом и Рамаллой и использовать авторитет президента, то есть угрожать обеим сторонам оказать на них давление и исполнять эти угрозы. Вместо этого Буш год тому назад дал Шарону и Арафату понять, что американские соображения, связанные с президентскими выборами и Ираком, требуют, чтобы не было вообще никакого израильско-палестинского мирного процесса, тем паче что он всегда носит «неупорядоченный характер». В результате своих маневров Буш оказался в опасной ситуации, в которой был вынужден поддержать проблематичный план Шарона по выводу израильских войск из сектора Газа и свертывании там еврейских поселений при условии, что это не случится в 2004 году, и что подготовка к выводу принесет Вашигтону хотя бы минимальные «мирные дивиденды».

Уход из Газы

Не следует питать иллюзий по поводу того, чего хочет добиться Шарон в случае реализации своего плана вывода. Этот план, в котором (необоснованно) утверждается, что «Дорожная карта» обязывает палестинцев в одностороннем порядке выполнить взятые ими обязательства и обеспечить безопасность, прежде чем могут быть возобновлены переговоры, план, содержащий в себе новый длинный список территорий на Западном берегу реки Иордан, которые останутся «частью государства Израиль», нацелен на то, чтобы в случае ухода из сектора Газа сохранить контроль над половиной территорий на Западном берегу реки Иордан и потом еще долго противодействовать дальнейшим требованиям территориальных уступок.

Изначальное обоснование, которое дал своему плану Шарон, стремясь противодействовать внутриполитическому и международному нажиму с целью добиться еще больших территориальных уступок, гласило, что он нацелен-де на то, чтобы заполнить дипломатический «вакуум», возникший ввиду отсутствия реального партнера по переговорам с палестинской стороны. Это с самого начала не соответствовало действительности. Разве сам Шарон не сделал все, чтобы партнер по переговорам так и не появился? Да и кто бы стал оказывать на Шарона давление, добиваясь больших территориальных уступок? Неужто правительство Буша – его союзник и благодетель? И это в год президентских выборов? Не кажется ли более вероятным то, что как раз начатый Израилем в одностороннем порядке вывод войск породит новый нажим с требованиями дальнейших уступок? А нельзя ли было договориться о выводе войск из сектора Газа с Организацией освобождения Палестины и таким образом получить что-то взамен, вместо того, чтобы позволять террористам и дальше верить в то, что они могут насильственным путем достичь свои цели.

По всей видимости, Шарон просто не хочет публично признать, что подлинной причиной вывода является необходимость сохранить Израиль в качестве еврейского и демократического государства ввиду нарастающего численного превосходства палестинцев, обусловленного демографическими факторами. Возможно, он отмалчивается потому, что именно его стратегия строительства поселений и подвела Израиль к этой дилемме. Но несмотря на это, инициатива Шарона действительно могла бы стать катализатором новой позитивной динамики. Ведь что бы ни предпринял Израиль (помимо почти полного вывода войск из сектора Газа) и независимо от того, начнет ли он переговоры с Организацией освобождения Палестины или будет и дальше действовать в одностороннем порядке, поскольку у него нет якобы реального партнера для переговоров, нажим с требованиями сворачивать строительство поселений будет нарастать, а именно со стороны израильской общественности, Вашингтона (после президентских выборов) и международной общественности.

Это отражает становящееся во многих кругах все более ясным сознание того, что время для решения проблемы на основе существования двух государств уходит. Последовательное увеличение числа израильских поселений и их расширение вкупе с быстрым ростом численности палестинского населения являют собой критическое сочетание географических и демографических факторов, которое будет все больше осложнять возможность разделить два народа - израильский и палестинский - на два жизнеспособных государства. Угрожающая альтернатива этому - прямое и косвенное господство еврейского меньшинства над растущим палестинско-арабским большинством: ситуация, подобная той, что была в Южно-Африканской Республике. При этом не существует возможности решить проблему на южноафриканский лад, поскольку израильские евреи не откажутся от главной цели сионистов – израильского государства.

На первый взгляд, вывод войск и поселенцев из сектора Газа усилит эту динамику, потому что сектор Газа будет оставаться своего рода палестинским бунтустаном. С другой стороны, прецедент - начало вытеснения переселенческого движения, - подкрепленный за счет давления на локальном и международном уровнях, способен породить позитивную динамику, которая могла бы вдохнуть новую жизнь в идею двух государств. Именно поэтому так много критиков Шарона готовы поддержать его план, независимо от того, какие цели он на самом деле преследует.

Политическая динамика, которую вызвал к жизни Шарон своим планом вывода войск и поселенцев, уже сказалась негативным образом на составе его правительства и вскоре может, видимо, поставить под вопрос само его существование. Шарон, как и все его предшественники за прошедшие десятилетия, по-видимому понял, что палестинский вопрос требует болезненных компромиссов, приемлемых общественностью в их чисто абстрактном виде. Однако, как только эти компромиссы обретают конкретные черты, они тут же создают проблемы для политических институтов страны, которым нужно участвовать в выборах. Ясно, что его видение территориального компромисса все еще явно недостаточно, что его недоверие к намерениям арабов в целом сводит на нет возможность плодотворных переговоров и Шарон, похоже, не в состоянии убедительно объяснить израильской общественности и миру, почему нужно ликвидировать израильские поселения, за строительство которых он так упорно выступал свыше трех десятилетий. Но, по всей видимости, он решился поставить на кон свое политическое будущее ради реализации идеи отказа от территорий в обмен на палестинское государство.

Таким образом, вывод войск и поселенцев запал в сознание международного сообщества, возглавляемого Вашингтоном. Вначале его энергично поддержал Буш 14 апреля 2004 года (2). Ближневосточный «квартет» также отнесся к нему позитивно, «принял к сведению» в своем заявлении от 4 мая и констатировал, что он может внести свой вклад в то, чтобы придать стартовый импульс мирному процессу, основанному на плане «Дорожная карта». Европа, которая в целом придерживается иного мнения, нежели Израиль и США, и считает, что палестинская сторона вполне может выставить партнера для переговоров, также пришла к выводу о том, что в этом году, когда в Соединенных Штатах предстоят президентские выборы, план Шарона – это единственный шанс, и потенциальная польза от него перевешивает минусы. Эта самая Европа, похоже, бессильна взять курс на вовлечение внешних держав в дела Среднего Востока, пока не затухнут американские инициативы. Поэтому становится все более весомым европейский вклад в решение иракской проблемы или, по крайней мере, в поиски почетного выхода из ситуации. В корне отличная от американской стратегия Европы, которая характеризуется иногда слоганом: «Будь сдержан, и постоянно носи с собой большой пряник», стратегия, позволившая до сих пор добиться лишь отдельных позитивных результатов на Ближнем Востоке, но обладающая тем не менее все большей притягательной силой ввиду мощного арабского сопротивления американскому давлению, одерживает верх в подходе к Большому Среднему Востоку, то есть к реформированию арабских обществ.

Европа настаивает также на чрезвычайной важности израильско-палестинского конфликта в сравнении с другими и необходимости вновь уделять ему основное внимание. В этой связи действительно возможно, что Шарону с его планом вывода израильских войск из сектора Газа удастся все же в конце концов действовать на упреждение.

Примечания

1 Заявления Аббаса и Шарона в: IP 10/2003, с. 87 и сл.

2 Ср. Письмо Буша Шарону от 14 апреля 2004 года, IP 07/2004 с. 120.

Николас К.Гвоздев,

главный редактор «The National Interest»,

ст. научный сотрудник Никсоновского центра стратегических исследований,

Вашингтон

Когда козла пускают в огород

Фундаментальные слабости реформаторских планов США

Накануне состоявшейся этим летом встречи «большой восьмерки» президент Соединенных Штатов Джордж В. Буш выразил надежду, что другие ведущие демократические страны Запада присоединятся к США с целью укрепления «политических, экономических и социальных свобод в регионе Большого Ближнего Востока». В тот момент, когда в арабских странах доверие к Соединенным Штатам драматическим образом упало из-за скандала вокруг пыток в тюрьме «Абу-Граиб», а также из-за того, что «всплыл» меморандум американского министерства юстиции, в котором предлагалось разрешить применение пыток в отношении к подозреваемым в терроризме, правительство Буша ожидало, что «большая восьмерка» выступит за содействие рыночной, либеральной демократии повсюду в арабском и мусульманском мире.

Однако на встрече в верхах в Си-Айленде не прозвучало громкого одобрения американского предложения, которое базировалось на представленной впервые в ноябре 2003 года инициативе «Большого Среднего Востока», предусматривавшей новое оформление политических и экономических институтов региона. Французский президент Жак Ширак отчетливо дал понять, что регион не нуждается в - как он выразился - «миссионерах демократии», а российский президент Владимир Путин задал вопрос, почему богатый энергоносителями Ближний Восток нуждается в такой серьезной зарубежной финансовой помощи для проведения реформ. По существу, эта встреча в верхах знаменует собой конец каких-либо длительных усилий американцев по реформированию региона.

В конце концов, предложенный план, получивший новое название «Partnership for Progress and a Common Future with the Region of the Broader Middle East and Nord Africa», дистанцируется от какой бы то ни было поддержки реформ и вместо этого предлагает техническую поддержку. Вместо того, чтобы оказывать интенсивное дипломатическое и экономическое давление с целью вынудить колеблющиеся государства заняться реформами, план основывается на «идее партнерства и диалога, а также на необходимости долгосрочного активного и деятельного участия», как сформулировал Штефан Саннино, специальный советник председателя Еврокомиссии Романо Проди по вопросам «большой восьмерки». Другими словами: изменилась вся стратегия, политические лидеры региона не рассматриваются более в качестве главного препятствия для проведения реформ, в них видят партнеров по совместному предприятию.

И в этом состоит основополагающая слабость плана - в посылке, что господствующие режимы всерьез хотят запустить реформы, но им недостает знаний, как их начать. Так, предложения направлены на то, чтобы предоставить «образовательную поддержку» - программы повышения квалификации и другие образовательные программы для судей и наблюдателей за выборами, группы спецсоветников для привлечения инвестиций, «образовательный центр лучших практических инициатив» и т.д., а также на то, чтобы оказывать больший объем помощи неправительственным организациям. Но в этом новом «партнерстве» ничто не направлено на решение основной проблемы, а именно - отказ господствующей элиты региона отречься от власти.

Таким образом, арабские, североафриканские и центральноазиатские ведущие политики, которых рутинно критикуют за подавление демократии, нарушение прав человека и блокирование экономических реформ, найдут пути, чтобы продемонстрировать общественности перемены - посредством проведения выборов, дачи разрешения на образование неправительственных организаций и даже вдохновения зарубежных инвесторов - и не поступиться при этом ни одной из своих привилегий.

В конце концов, относительно свободные выборы уже состоялись в таких государствах, как Иордания, Марокко и Катар. Однако во всех этих странах неизбираемый монарх по-прежнему располагает значительной властью. Иорданский король, а не парламент, назначает премьер-министра и кабинет правительства, и он уполномочен посредством наложения вето отменить принятие любого закона. В Марокко король Мохаммед 6 контролирует верхнюю палату парламента, обладая королевскими полномочиями назначать его членов, и может защититься от любой инициативы избранной народом нижней палаты. В Катаре эмир обладает правом назначать треть членов законодательного собрания.

Значительная часть стратегии «большой восьмерки» по трансформации Ближнего Востока посвящена поддержке неправительственных организаций и обязательства «сотрудничать с группами гражданского общества и правительствами региона, проявляющими добрую волю», для содействия уже имеющимся программам, и происходит это в соответствии со следующей логикой: если этот механизм сработал в Восточной Европе, то почему он должен дать осечку на Ближнем Востоке? Однако существенное различие состоит в том, что неправительственные организации бывшего коммунистического лагеря - «Хартия 77» в Чехословакии и профсоюз «Солидарность» в Польше - служили основой для создания политического движения.

Хотя в регионе Большого Ближнего Востока существует избыточное количество неправительственных организаций (даже в таких государствах, как Узбекистан или Тунис, существуют объединения защитников прав человека), но подавляющее большинство из них - маленькие организации интеллектуалов без широкой социальной поддержки, или эти неправительственные организации находятся под действенным контролем соответствующих правящих режимов. Нет недостатка и в дискуссионных группах.

В январе 2004 года в Йемене встретились 820 представителей со всего Ближнего Востока и основали «арабский демократический форум диалога», чтобы «способствовать диалогу между различными игроками, крепить демократию, особенно свободу слова и мнений, и а также крепить сотрудничество между исполнительной властью и гражданским обществом». В марте президент Египта произносит программную речь на конференции в Александрии, на которую собрались 170 интеллектуалов со всего арабского мира, чтобы обсудить роль неправительственных организаций в арабских обществах. Однако впечатляющий список предложений, возникающий на встречах такого рода, предложений, которые, без сомнения, будут озвучены на запланированных на эту осень рабочих встречах глав государств и правительств «большой восьмерки», арабских политиков, предпринимателей и лидеров неправительственных организаций, никоим образом не сопровождаются механизмами их реализации.

Только настоящие политические партии, свободно организованные и имеющие возможность конкурировать на выборах, могут быть носителями народного движения. Это - причина, почему господствующие режимы терпят активность неправительственных организаций, однако активно препятствуют возникновению политических партий. Поддержка дискуссионных групп хороша, но политическая культура региона изменится лишь тогда, когда политические партии смогут мобилизовать массы и стать вызовом для власти на политической арене. Однако в этой области правители региона реагируют быстро, чтобы воспрепятствовать превращению неправительственных организаций в политических игроков. И даже Катар, который обычно рассматривается в качестве модели реформ на Ближнем Востоке, содержит в своей Конституции 2003 года положение, запрещающее образование политических партий.

Усиление экономической активности государств «большой восьмерки» не приведет к переменам системного характера, если такие меры, как соглашения о благоприятствовании торговли и лучшего доступа на американские и европейские рынки не будут четко увязаны с прогрессом, который совершают эти режимы в направлении демократии.

В конце концов, пример Саудовской Аравии убедительно доказывает, что хотя зарубежные фирмы и могут играть очень важную роль в экономике другой страны, но они не оказывают никакого влияния на политические и экономические реформы. Подобным образом существующая уже десятилетие программа европейско-средиземноморского сотрудничества между Европейским Союзом и североафриканскими государствами способствовала лишь тому, что было сделано ограниченное количество неуверенных шагов в направлении либерализации, но эта программа совершенно определенно не привела к какому-либо масштабному перенятию режимами региона демократических, прозрачных форм правления.

И наконец, страны «большой восьмерки» отдали предпочтение тому, чтобы вместо настоящей демократизации содействовать росту либерализации в рамках существующих режимов, так как тех самых власть имущих, чья антидемократическая, антирыночная политика подвергалась осуждению, встречают с распростертыми объятиями как важных, жизненно необходимых союзников Запада в борьбе против международного терроризма. Однако не следует умалять значение даже размытых предложений, принятых на Си-Айленде. Либеральные автократические государства, как например, Сингапур, стали бы, определенно, прогрессом по сравнению с политически репрессивными, экономически стагнирующими режимами - но это не были бы дееспособные демократии.

Кроме того, либеральные автократии обладают лишь ограниченной свободой, чтобы заниматься присущим системе «функциональным расстройством» арабо-исламистского мира, вызванным загнивающими институтами, экономической стагнацией и широко распространенным чувством отчуждения, что способствовало возникновению радикальных движений, представляющих собой угрозу для безопасности западного мира. А самый большой вызов для Ближнего Востока еще впереди: создание около 200 миллионов рабочих мест в течение следующих 15 лет, дабы «пристроить» молодежный взрыв. Однако государства региона не могут провести реформы, необходимые для содействия экономическому росту, не проведя также и политической модернизации, поскольку предпосылки для успешного перехода к рыночной экономике - правовое государство, ответственность и прозрачность, например, - являются столь же важными компонентами демократического режима. Это именно та реальность, которая в большей степени, чем любая приходящая извне инициатива, будет вдохновлять ведущих политических деятелей региона к тому, чтобы серьезным образом отнестись к необходимости реформ.

Фолькер Пертес,

руководитель исследовательской группы по Ближнему и Среднему Востоку и Африке в Фонде науки и политики,

Берлин

Blog

4/2004 = Дорогие читатели!

Содержание