Geum.ru

С. В. Доронина, И. Ю. Качесова

Вид материалаДокументы

Содержание


Адресант и адресат в сборнике аржана адарова
Реализация регулятивной функции коммуникации в жанре «кремлевского репортажа»
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   ...   48

Литература



Минчин А. Актриса: Роман, рассказы. М., 2002.

Слипенчук В.Т. Зинзивер: Повести, роман. М., 2000.

Токарева В. Летающие качели. Сб. повестей и рассказов. М., 2003.

Токарева В. Между небом и землёй: Повести, рассказы. М., 2004.

Томашевский Б.В. Стилистика. Л., 1983.

Улицкая Л. Казус Кукоцкого: Роман. М., 2001.

Улицкая Л. Сквозная линия. Повесть, рассказы. М., 2003.

Устинова Т.В. Персональный ангел: Роман. – М., 2002.

Щербакова Г. Армия любовников. М., 2002.


Шастина Т.П. (Горно-Алтайск)

Shastina T.P.(Gorno-Altaysk)


АДРЕСАНТ И АДРЕСАТ В СБОРНИКЕ АРЖАНА АДАРОВА

«СЛОВО, СКАЗАННОЕ ЛЮДЯМ»19

THE ADDRESSEE AND THE SENDER IN COLLECTION «WORD THAT SAID FOR PEOPLE»,

WRITTEN BY V. O. ADAROV


Ключевые слова: коммуникативная стратегия, героическое сказание, сказитель, творческая эволюция

Keywords: communicative strategy, heroic legend, narrator of folk tales, creative evolution


В сборнике алтайского писателя В. О. Адарова интерпретируются компоненты коммуникативной стратегии, восходящей к алтайским героическим сказаниям, позволяющие определить границу зрелого периода творчества.

The components of communicative strategy, which goes back to the Altayan heroic legends, are interpreting in collection, written by altayan author V.O. Adarov


Название поэтического сборника одного из первых алтайских писателей-профессионалов В. О. Адарова (псевдоним Аржан Адаров) «Слово, сказанное людям» [Адаров 1985] направляет интерпретацию данного литературного явления по пути «установления отношений между литературой и социально-культурным контекстом» [Поляков 1978, с.120], лежащих в основе коммуникативного подхода. Эта книга, на наш взгляд, демонстрирует процесс обретения его Музой национального лика. Сборник подводит итог большого периода в жизни поэта и устанавливает фундаментальные основания дальнейшего творчества. Если в сборнике этого же года - «Избранное» [Адаров 1985а] – отчетливо проступает маска интернационалиста-строителя коммунизма, то «Слово, сказанное людям» базируется на принципиально иной коммуникативной стратегии.

Субъект речи (или, по М. М. Бахтину, речевая «маска») в нем - исполнитель алтайских героических сказаний (по-алтайски – кайчи). Феномен этого фольклорного жанра и его профессиональных исполнителей истолковывается следующим образом: «Во все времена героический эпос являлся истинным богатством и высочайшим достижением в духовной культуре алтайцев, а сами сказители - достоянием нации <...>. Их талант, репертуар, форма исполнения героических сказаний о богатырях формировались соответственно в собственно-этнической среде и на её религиозно-мировоззренческих основах» [Казагачева 2002, с.148].

Опираясь на этно-специфическую трактовку, мы можем утверждать, что Адаров обращается к типовой коммуникативной стратегии алтайского героического сказания, к традиционным для последнего концептам героя и картины мира. Бытийная компетенция сказителя-кайчи сводится к реализации известного слушателям представления. В ситуации исполнения сказания кайчи выступает носителем достоверного знания, он - только исполнитель передаваемого текста, «в котором сосредоточено главное, что составляет жизнь: человек, его земля, его семья, продолжение рода, его взаимоотношения с окружающей средой и в целом с внешним миром. Все это образует систему духовности, разрушение которой есть исчезновение меры узнавания, в конечном итоге - нарушение духовной целостности» [Казагачева 2002, с.147]. Кайчи Адарова несет в песне историческую память «ста народов», «ста племен»; чтобы передать её современникам: «Нет, я не Прометей, / Я – алтайский кайчи./ Мой огонь – это песня, горящая в сердце» [Адаров 1985а, с.26]. Сближение в пределах одного стихотворения Прометея и Данко вполне допустимо для креативной компетенции, но затрудняет реализацию компетенции рецептивной: слушатель алтайского сказания не готов воспринимать «внесистемное» содержание (заметим, с ситуацией непонимания биографический автор столкнулся в период обучения в Литературном институте - см. стихотворение «Как степных коней...»: «Я такие песни привез из степей! / Только был непонятен их древний язык, /И смеялся мир над песней моей, /Этот мудрый мир книгочеев и книг» (пер. Е. Храмова). У раннего кайчи Адарова ещё не достает решимости самому с перевала спуститься к людям, он готов поделиться своим огнем, если за ним придут, если он будет востребован. Адресат (слушатель) позиционируется как «земляк», чему соответствует тип преимущественно замкнутого в пределах Алтая художественного пространства текста: «наша вселенная - наш Оймон» (стихотворения «Оймон», «Родина», «Песни водопадов», пер. Е. Храмова; «Белым облаком лечу», пер. И. Фонякова).

Алтайские героические сказания - фольклорные произведения значительного объема (самые короткие – 500-800 строк, самые длинные - 5 - 8 тыс. строк), они исполняются в течение нескольких дней, традиционно послушать кай собирается много народа, и сказитель-кайчи держит слушателей в эмоциональном напряжении, в пределах допустимого варьируя известные им тексты (т.е. сказание предполагает адресата, наделенного способностью хранения и передачи этого знания; о чем свидетельствует и тот факт, что наиболее известные алтайские кайчи: А. Калкин, Т. Чачияков, С. Савдин выросли в сказительском окружении). Следовательно, маска кайчи способна реализовывать свой креативный потенциал только в ситуации живого общения со слушателями.

В сборнике «Слово, сказанное людям» происходят взаимопереходы двух типов звучащего слова: слово-сказание и слово-песня (заметим, что написанное в 1959 г. стихотворение «Поэзия», считающееся программным в творчестве Адарова, в 1985 г. выходит в сборнике «Избранное» под названием «Моя песня», т.е. общеевропейское «поэзия» заменяется названием словесно-музыкального произведение для пения. Второй тип осмыслен в открывающем сборник стихотворении «Я – соловей Алтая». Принципиальная разница этих стратегий состоит в том, что речевая маска певца - это выражение эмоции, некоего внутреннего состояния, необходимое для самого создающего в первую очередь: «Я пою - пусть слышат иль не слышат,/ Все равно ведь горло песней дыши».

Двухчастная композиция сборника помогает выразить алтайские представления о месте человека в системе мироздания, о четком делении земного и небесного начал. Первая часть названа «На берегах Катуни». Катунь в этом контексте – не просто гидроним, а важнейший маркер «своего пространства» – Алтая. В стихотворении « Я – соловей Алтая » названы все составляющие алтайской души поэта: топос «вечный Алтай», вертикаль мирового древа – кедр, способ существования в этом мире, особенности национального характера: «Мой народ, доверчивый, сердечный/ Простодушный, ласковый, беспечный/Многих мудрых мудрецов мудрей». Вторая часть сборника, названная « К девяносто девятому небу», отсылает к мифологическому алтайскому архетипу строения пространства, связывает суммарный смысл сборника с системой нравственных ценностей. Конспективно обозначим это следующим образом: мир человеческой реальности – самый ограниченный, самый низкий, всего же в мироздании есть 99 миров, каждый из них имеет своё небо, свою землю и свой ад; девяносто девятое небо – главное и высшее, стремление к нему и обозначено в названии второй части.

Способ восприятия эпических сказаний в исполнении кайчи предполагает не только живое общение слушателя с исполнителем, но и духовный контакт исполнителя с высшими силами, особое отношение к слову проговоренному, звучащему. В контексте творчества Адарова сборник «Слово, сказанное людям» символизирует переход на более высокий уровень осмысления национального своеобразия собственного творчества. Благодаря избранной коммуникативной стратегии эта книга обретает статус художественного явления прежде всего для земляков - знатоков и носителей национальной традиции. Писатель указывает в сборнике круг своих предшественников, на которых он сознательно ориентируется: читатель-земляк признает её художественную ценность книги именно в контексте национальной культуры.

Сборник свидетельствует, что произведение должно звучать, должно восприниматься в живом общении, должно вызывать непосредственный отклик в душе слушателя (не читателя). Для Адарова чрезвычайно важным оказывается коммуникативный аспект творчества, восходящий к традиции кайчи. Слово звучащее не только объединяет людей как непосредственных участников процесса общения: «С тобою вместе быть за все в ответе/И знать, что людям правду говорю!», но и соединяет две стороны времени. Так в стихотворении «Песни водопадов», пространство которого локализовано у подножия Белухи («Тюнгур» по алтайски «бубен») песня вызывает зримые образы далекого исторического прошлого, и певец то находится на его границе, то возвращается в реальность и становится слушателем. Древность исполнительской традиции символизирует в сборнике топшур - алтайский национальный музыкальный инструмент, а место рождения песни символизирует дорога.

Метафорами слова в контексте сборника становятся факел, светоч, костерок. В сознательно выстроенной литературной иерархичности этих поэтических символов скрыта мысль о том, что поэту важна не державная высота общепризнанных классиков, а высота родной земли, живой огонь общения – малый костерок на перевале. Традиционная этика алтайцев предписывает вести себя на перевале должным образом.

Если рассматривать 1985 год как творческий перевал поэта, то сборник «Слово, сказанное людям» и будет декларацией нового поэтического кодекса Аржана Адарова – его должного поведения на перевале лет. Поэт живет, как поёт, и поёт, как живет; он поёт только на родине; мир, одетый в звуки песни, которую слушают земляки, становится обжитым и уютным.


Литература


Адаров А. Слово, сказанное людям: Стихи. М., 1985.

Адаров В.О. Избранное: Стихотворения и поэмы. Барнаул, 1985.

Казагачева З. С. Алтайские героические сказания «Очи-Бала», «Кан-Алтын» (Аспекты текстологии и перевода). Горно-Алтайск, 2002.

Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1978.

Шейкман М.М. (Омск)

Sheykman M. M. (Omsk)


РЕАЛИЗАЦИЯ РЕГУЛЯТИВНОЙ ФУНКЦИИ КОММУНИКАЦИИ В ЖАНРЕ «КРЕМЛЕВСКОГО РЕПОРТАЖА»

Realization of the communication regulative function in “Kremlin reportage” genre


Ключевые слова: средства массовой информации, «кремлевский репортаж», речевые стратегии воздействия, семантические инструменты речевого воздействия.

Keywords: mass media, “Kremlin reportage”, strategies of vocal influence, semantic tools of vocal influence.


На современном этапе СМИ позволяют не только отслеживать происходящие события, но и добиваться оптимизации поведения тех или иных групп в соответствии с целями коммуникатора. Подтверждая данную гипотезу, на примере жанра «кремлевский репортаж» автор исследует речевые стратегии и семантические инструменты воздействия на аудиторию.

At current situation mass media makes it possible not only to keep track of latest developments but also makes it possible to achieve the object of different group’s behavior optimization in concordance with communicator’s goals. In order to confirm this hypothesis the author investigates strategies and semantic tools of vocal influence by example of “Kremlin reportage”.


На протяжении многих десятилетий теория коммуникации характеризуется устойчивым и бесспорным интересом ученых. Это находит отражение в изысканиях различных исследовательских школ и направлений. Изучение теории коммуникации все в большей степени отражает растущую диверсификацию научных парадигм, в фокусе внимания которых оказываются различные аспекты коммуникационных процессов, протекающих в социуме. Изучение феномена коммуникации вооружает исследователей более широким и глубоким пониманием целей и функций процесса общения, в частности, механизмов воздействия на поведение партнеров по коммуникации. Такого рода воздействие находит выражение не только в стремлении регулировать поведение собеседников, но и осуществлять управляемое воздействие последними. При этом в роли последнего может выступать как отдельный индивид, так и группы, сообщества, общество в целом.

Сегодня не вызывает сомнения тот факт, что важнейшим ресурсом управления обществом является политическая и социальная информация, облеченная в вербальную форму и передаваемая по каналам массовой коммуникации. Изучение лингвистических инструментов воздействия на общество при помощи средств массовой информации является целью настоящей работы. Материалом для исследования послужили «кремлевские репортажи», опубликованные на полосах изданий «Российская газета», «Коммерсант» за период с 22 сентября по 20 октября 2008 г.

До появления средств массовой коммуникации в начале XIX в. подобного рода управление осуществлялось ограниченным кругом людей, как правило, без учета мнения подавляющего большинства граждан. С возникновением печатных СМИ возросла роль общественного мнения, влияющего на процессы принятия политических решений, одновременно возникло осознание масштабности, которую приобретают процессы коммуникации в обществе, и глубины их воздействия на человека. На современном этапе СМИ, как на Западе, так и в России, позволяют не только отслеживать происходящие события, но и добиваться оптимизации поведения тех или иных социальных слоев, групп в соответствии с целями и задачами коммуникатора. В данной ситуации одним из ключевых «коммуникаторов», по инициативе которого происходит коммуникация с обществом посредством СМИ, по-прежнему остается власть в лице первых лиц государства.

Как правило, с адресатами подобного уровня работают профессиональные журналисты – так называемый «кремлевский пул». Как отмечает Е. Рыковцева, эта группа включает в себя специально аккредитованных журналистов крупных печатных изданий, телеканалов, радиостанций и информационных агентств [Рыковцева 2002]. Журналисты пула присутствуют на значимых событиях, проходящих с участием первых лиц государства, сопровождают президента, премьеров в ходе визитов в другие страны. Как известно, пул существовал при Б. Н. Ельцине, В. В. Путине и продолжает свою работу при Д. А. Медведеве.

За годы существования «кремлевского пула» появился новый жанр журналистики, основу которого составляют материалы о визитах президента, мероприятиях, проводимых с его участием, - так называемый «кремлевский репортаж».

Классический репортаж – «публицистический жанр, дающий наглядное представление о событии через непосредственное восприятие автора - очевидца или участника события» [Кройчик 2000, с.156]. По мысли А.А. Тертычного, задача любого репортажа заключается прежде всего в том, чтобы дать аудитории возможность увидеть описываемое событие глазами очевидца - журналиста, то есть создать так называемый эффект присутствия [Тертычный 2005, с.55]. В наибольшей мере это становится возможным в том случае, если журналист будет рассказывать о предметных ситуациях или событиях.

Жанр «кремлевского репортажа» отличает наличие конкретного и строго определенного предмета и масштаба отображения, а также задачи. Иначе говоря, функционирование жанра ограничено освещением деятельности и интересов первых лиц государства. «Кремлевский репортаж», как и любой другой вид репортажа, может включать в себя элементы других информационных жанров, в частности повествование, прямую речь, разного рода отступления, характеристики персонажей. Здесь же отметим, что указанный жанр близок к информационному отчету. В последнем в качестве предмета отображения выступают события, совершающиеся в форме обмена информацией (конференции, заседания, собрания, встречи и т.д.). Традиционно «кремлевские репортажи» появляются в таких федеральных изданиях, как «КоммерсантЪ», «Российская газета», «Ведомости» и т.д.

Как следует из сказанного выше, не требует специального исследования тот факт, что «кремлевские репортажи» наравне с прочими материалами, написанными журналистами в других жанрах, направлены на то, чтобы побудить аудиторию думать и/или действовать в интересах коммуникатора. Этот подход к анализу текстов СМИ позволяет выявить специфические техники, нацеленные на подчинение партнера, – речевые стратегии подчинения. Стратегия с точки зрения когнитивной лингвистики – это план комплексного речевого воздействия, которое осуществляет говорящий (журналист) для того, чтобы побудить партнера по коммуникации (читателя) думать и/или действовать определенным образом. Другими словами, «это своего рода «насилие» над адресатом, направленное на изменение его модели мира» [Иссерс 2004, с.102].

В 70-х годах XX века Дж. Марвелл и Д. Шмитт выявили 16 стратегий подчинения. Среди них позитивная и негативная стимуляции (обещания и угрозы), позитивная и негативная «экспертиза» (указание на пользу или вред объекта), выражение симпатии, подкуп, обратная стимуляция (отмена примененного раннее наказания при условии подчинения требованиям говорящего), апелляции к чувству долга, нравственности, самооценке, качествам партнера, альтруистическим чувствам и авторитету (цит. по: [Иссерс 2004, с.28]).

Примеры реализации указанных стратегий легко обнаружить, обратившись к «кремлевским репортажам» последних месяцев, когда одним из наиболее острых вопросов для большинства россиян стал мировой финансовый кризис и его последствия для отечественной экономики.

В ходе анализа частотности употребления тех или иных стратегий в указанных материалах был выявлен следующий факт. Доминирующими являются стратегии позитивной и негативной стимуляции, «экспертизы», вербализуемые через конструкции типа «Основное - оперативность. Чтобы не получилось так, что решения принимаются дольше, чем это необходимо.<…> нужно действовать как можно быстрее» (угроза: замедление темпов принятия решений спровоцирует ухудшение ситуации), «мы должны активно участвовать в разработке новых правил игры в мировой экономике для получения максимальных выгод для себя и для продвижения новой идеологии, обеспечивающей демократичность и устойчивость глобальной финансовой архитектуры» (выгода: участие в разработке новых правил позволит укрепить позиции России). Очевидно, в основе выбора представителями власти тех или иных стратегий лежит цель коммуникации – убедить целевую аудиторию (в данном случае читателей «Российской газеты») в своевременности, необходимости, достаточности мер, предпринимаемых первыми лицами государства для недопущения усугубления ситуации (ср. репортаж о посещении экс-президентом В.В. Путиным юбилея одного из театров использует стратегию апелляции к долгу).

Данные стратегии относятся как к будущему, так и настоящему отрезкам времени и представляют собой тот тип стратегий, основанных на санкциях, в которых мотивация сообщается в явном виде (мы должны … чтобы…).

Использование тех или иных стратегий подчинения, имеющих конечной целью управление восприятием, обусловливает необходимость выбора как лингвистических, так и семантических инструментов воздействия. Среди них особого внимания заслуживают регулярные механизмы, при помощи которых возможна модификация модели мира адресатов. Типология таких механизмов предложена, в частности, в работе Ю.И. Левина «О семиотике искажения истины» [Левин 1974]. Это, например, аннулирующее преобразование: из образа ситуации, имеющейся в сознании партнера по коммуникации, исключаются некоторые события и/или объекты («решения приняты, деньги выделены» - умолчание о сути принятых решений). Другой тип – фингирующее преобразование – введение в образ ситуации некоторых не содержащихся там изначально событий и/или предметов («сейчас для нас важно не только защищаться от проблем, но и по максимуму использовать возникающие возможности», о которых первоначально при возникновении кризисной ситуации не шло речи). Ю.И. Левин называет также инденфинитизирющее преобразование, когда происходит замена некоторых предметов и событий из образа ситуации более обобщенными («трудности» - кризис, «обеспечить ликвидность банковской системы» - воспрепятствовать глубочайшему финансовому кризису).

Подобные феномены могут быть определены как один из способов рефреймирования. Речь идет о том, что коммуникатор может осознанно осуществлять прогнозирование и мониторинг коммуникативного акта, при необходимости меняя фрейм. Поскольку в рамках журналистского сообщения адресант имеет цель склонить читателя к принятию описываемой модели мира, в «кремлевских репортажах» конструируется наиболее приемлемое для интерпретатора представление о кризисной ситуации и ее последствиях. Таким образом создается иллюзия, что адресат моделирует ситуацию, линию поведения самостоятельно.

Думается, подробное исследование особенностей механизмов искажения истины, реализуемых при помощи тех или иных лингвистических, семантических инструментов, на разных стадиях кризисной ситуации, а также сравнительный анализ моделей мира, с одной стороны, создаваемых при помощи средств массовой информации, а с другой - реально существующих в сознании читателей, позволит эксплицировать разнообразные способы влияния «четвертой власти» на массовое сознание.


Литература


Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.. 2002.

Кройчик Л.Е. Система журналистских жанров // Основы творческой деятельности журналиста. Спб, 2000. С. 125-168.

Левин Ю.И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и авторского перевода. М., 1974. Вып.4. С. 108-117.

Рыковцева Е. Кремлевский пул. Жизнь президентского обоза [Электронный ресурс]. Режим доступа: nofollow" href=" " onclick="return false">ссылка скрыта.

Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М., 2005.


Шмаков А.А. (Новосибирск)