О. В. Гаман-Голутвина Прошедшие в декабре 2003 г выборы в Государственную Думу отчетливо высветили ряд существенных тенденций эволюции российского политического организма. Важнейшими из этих тенденций мне предст
| Вид материала | Отчет |
- О. В. Гаман-Голутвина Политическая система современной России и роль молодежных организаций, 1842.42kb.
- Выборы в Государственную думу Федерального собрания Российской Федерации, 173.2kb.
- М. В. Ломоносова факультет государственного управления Кафедра политического анализа, 1077.43kb.
- Реформа энергетики провал идеи или ошибки роста? Анализ мирового опыта, 898kb.
- Уважаемые делегаты и гости съезда, 80.3kb.
- Теоретические основы тенденций развития концепции маркетинга в социально-культурном, 41.27kb.
- Уважаемые руководители!, 35.84kb.
- Уважаемый Вячеслав Иванович! Уважаемые участники расширенного заседания краевого совета, 157.11kb.
- Обзор выборов в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации в 2003, 958.77kb.
- Программа дисциплины Политология для специальности 080102. 65 «Мировая экономика» подготовки, 320.74kb.
Электоральные источники формирования фракции большинства
В ходе выборов по пропорциональной части избирательной системы "Единая Россия" получила право на 120 думских мандатов. Еще 103 мандата были выиграны в одномандатных округах. В сумме это дает 223 места в Думе, т.е. на одно место меньше, чем нужно для абсолютного большинства. Но после того как избранные депутаты распределились по фракциям, ситуация переменилась: во фракции "Единой России" оказался 301 депутат, что обеспечило ей не только абсолютное, но и конституционное большинство. Рейтинг конверсии составил 1,35. Изменение произошло за счет того, что к фракции присоединились многие депутаты-одномандатники, не выдвигавшиеся "Единой Россией" на выборах. Ниже будут рассмотрены стимулы к такому поведению народных избранников. Для того чтобы построить анализ по адекватным эмпирическим основаниям, я обобщил данные по составу фракций с учетом способа избрания депутатов. Результаты представлены в табл. 4. Данные о депутатах-списочниках опущены, ибо случаев их присоединения к фракциям не тех партий, по спискам которых они были избраны, на раннем этапе функционирования Думы четвертого созыва не отмечено. Соответственно, в таблице отсутствует и информация о фракции ЛДПР, в которой вообще не оказалось одномандатников.
Таблица 4. Фракционное распределение депутатов-одномандатников по форме выдвижения на выборах
| | Фракция | |||
| "ЕР" | КПРФ | "Родина" | Независимые | |
| "ЕР" | 102 | 0 | 0 | 1 |
| КПРФ | 1 | 11 | 0 | 0 |
| "Родина" | 1 | 0 | 6 | 1 |
| НПРФ | 16 | 0 | 0 | 1 |
| СПС | 3 | 0 | 0 | 0 |
| "Яблоко" | 2 | 0 | 0 | 2 |
| АПР | 1 | 0 | 0 | 1 |
| ПВР-РПЖ | 0 | 0 | 0 | 3 |
| "Великая Россия - Евразийский союз" | 0 | 0 | 0 | 1 |
| "Новый курс - Автомобильная Россия" | 0 | 0 | 0 | 1 |
| "Развитие предпринимательства" | 0 | 0 | 0 | 1 |
| Самовыдвижение | 56 | 1 | 2 | 8 |
| Всего | 182 | 12 | 8 | 20 |
Как видно из таблицы, один выдвиженец "Единой России" отказался вступить в ее фракцию, но эта потеря была с лихвой компенсирована присоединением 24 одномандатников, выдвинутых другими партиями. Наибольший приток новых членов обеспечила "Единой России" НПРФ: лишь один из 17 депутатов, избранных от этой партии, не вошел во фракцию большинства. Примкнули к "Единой России" и все три депутата, баллотировавшиеся от СПС. Однако главным источником ее пополнения стали самовыдвиженцы. Из 67 депутатов, прошедших в Думу в качестве независимых, 56 влились во фракцию ведущей партии, трое - во фракции миноритарных партий, и только восемь остались независимыми. В политической аналитике обычно выделяются два фактора, объясняющие такое положение вещей.
Во-первых, депутаты, избранные в Думу от не преодолевших 5-процентный барьер партий, могли вступить в "Единую Россию" в силу идеологической близости к ней. В первую очередь это касается НПРФ, которая в ходе избирательной кампании позиционировала себя как левоцентристское крыло "партии власти", всячески подчеркивая свою лояльность президенту. Однако и СПС никогда не высказывал серьезных возражений против экономической политики российского руководства. Коль скоро две эти партии не смогли сформировать по итогам выборов собственных фракций, было вполне естественно, что поддержанные ими одномандатники присоединились в Думе к фракции большинства. Во-вторых, в рамках сложившейся с 1993 г. структуры российского парламента существование вне фракций - крайне проигрышная позиция. Дума является партийно-структурированной [Remington 2001], и потому независимый депутат, даже если у него нет никаких идеологических предпочтений, а цели пребывания в Думе связаны исключительно с обслуживанием локальных или секторальных интересов, получает сильнейший стимул к вхождению в партийную фракцию. Поскольку же чем крупнее фракция, тем эффективнее можно отстаивать такие интересы, большинство одномандатников-самовыдвиженцев предпочли примкнуть к "Единой России", а не к другим партиям.
Несомненно, что приведенные выше соображения сыграли свою роль в разбухании фракции "Единой России" после выборов. Но можно ли считать ? данное объяснение исчерпывающим? Думается, что нет. Если подойти к ситуации с точки зрения внутрипарламентской арифметики - а такая точка зрения является отправной для любой рациональной интерпретации поведения законодателей, - то окажется, что присоединение к фракции "Единой России" отнюдь не было единственно разумной стратегией для одномандатников. Из 447 избранных депутатов 67 были самовыдвиженцами, а 32 представляли партии, не преодолевшие 5-процентный барьер, т.е. общее количество депутатов, не связанных с основными партиями, составляло 99. При таком раскладе сил в парламенте гораздо более выигрышным для независимых депутатов было бы создание депутатской группы, которая, располагая колоссальным коалиционным потенциалом, могла бы занять в Думе ключевые позиции. Подобные группы функционировали в Думах предыдущих созывов вплоть до создания "центристского большинства" в 2002 г. Важно, что в рамках указанной группы (или нескольких групп) значительно возрос бы политический вес отдельных депутатов, а значит - и их способность обслуживать локальные и секторальные интересы. При этом, если бы НПРФ смогла выступить в качестве ядра такой группы, ее положение на российской политической арене заметно изменилось бы к лучшему. Очевидно, что в описанной ситуации ни специфические запросы одномандатников, ни идеологическая близость проигравших выборы партий к "Единой России" не могли стать существенным препятствием к реализации данного варианта. Помешало что-то другое.
В поисках дополнительного объяснения обратимся к анализу электорального контекста, обусловившего массовое появление независимых и выдвиженцев НПРФ в стенах Думы. Прежде всего следует обратить внимание на то, что кандидаты от "Единой России" баллотировались далеко не во всех избирательных округах. Всего ими было "покрыто" 60,89% округов - значительно меньше, чем выдвиженцами ЛДПР (76,00%) и КПРФ (75,56%). На первый взгляд, отказ от выдвижения кандидатов в одномандатных округах в условиях смешанной избирательной системы кажется совершенно иррациональным, ибо эмпирически установлено, что присутствие в округе выдвинутого партией одномандатника повышает шансы ее списка в другой части избирательной системы [Golosov, Yargomskaya 1999; Herron, Nishikawa 2001]. Однако иррациональным такое поведение бывает только тогда, когда в округах не проводится никакой коалиционной политики. В этом случае отказ от выдвижения кандидата оборачивается чистым проигрышем. Если же партия заключает с позиционированным в качестве независимого кандидатом коалиционное соглашение, отказываясь в обмен на его лояльность в случае избрания от выдвижения собственных, ситуация кардинальным образом меняется. Тогда партия жертвует небольшим приростом голосов за список ради дополнительного места в легислатуре. Со своей стороны, независимый кандидат тоже выигрывает, так как за счет электоральных ресурсов ведущей партии даже слабый ее выдвиженец мог бы отобрать у него немалое количество голосов. Правда, за устранение этой угрозы приходится платить политической независимостью. Имеет место взаимовыгодный обмен, вполне вписывающийся в общепринятые представления о политической рациональности. Такие взаимоотношения между независимыми кандидатами и партиями были отмечены, в частности, на выборах региональных законодательных собраний [Golosov 2004].
Проблема, однако, в том, что приведенная объяснительная схема не поддается прямой эмпирической проверке, ибо большинство такого рода коалиционных соглашений носили, по всей видимости, латентный характер. Поэтому я прибег к косвенному способу проверки. В качестве индикатора коалиционных стратегий было использовано отсутствие в одномандатном округе, по которому баллотировался кандидат, выдвиженца "Единой России". В табл. 5 приведены данные о 119 одномандатниках, которые на этапе избирательной кампании формально не поддерживались "Единой Россией": самовыдвиженцах, кандидатах КПРФ, "Родины" и партий, не преодолевших 5-процентный барьер. Они классифицированы, во-первых, по параметру вступления во фракцию единороссов после выборов, а во-вторых, в зависимости от того, были ли в соответствующих округах выдвиженцы "Единой России".145
Таблица 5. Зависимость вступления во фракцию "Единая Россия" от электорального контекста
| | Вступили | в "ЕР" | Не вступил | и в "ЕР" |
| Способ выдвижения | Не было кандидата от "ЕР" | Был кандидат от "ЕР" | Не было кандидата от "ЕР" | Был кандидат от "ЕР " |
| Самовыдвижение | 48 | 8 | 5 | 6 |
| НПРФ | 12 | 4 | 1 | 0 |
| КПРФ | 1 | 0 | 6 | 5 |
| "Родина" | 0 | 1 | 3 | 4 |
| "Яблоко" | 2 | 0 | 1 | 1 |
| СПС | 1 | 2 | 0 | 0 |
| ПВР-РПЖ | 0 | 0 | 3 | 0 |
| АПР | 1 | 0 | 1 | 0 |
| Другие партии | 0 | 0 | 1 | 2 |
При анализе представленных в таблице данных выясняется целый ряд интересных деталей. Прежде всего оказывается, что из 119 избранных без формальной поддержки "Единой России" одномандатников лишь 33 выиграли выборы у кандидатов ведущей партии. В остальных округах таковых просто не было. Но еще важнее то, что, как и ожидалось, факт наличия или отсутствия в округе кандидата "Единой России" оказывается решающей детерминантой вступления во фракцию. Среди депутатов, баллотировавшихся в округах, где не было выдвиженцев "Единой России", доля вступивших во фракцию единороссов составляет 75,58%, а среди выигравших выборы у кандидатов ведущей партии - всего 45,5%. Наиболее показательно в этом плане распределение у самовыдвиженцев - 90,56% и 57,14%, соответственно. В случае партийных депутатов картина более смазана. Скажем, из выдвиженцев НПРФ около четверти выиграли свои места у кандидатов "Единой России", и все они вступили в ее фракцию. Примерно так же обстоит дело с депутатами от СПС. С другой стороны, ни один из депутатов от блока ПВР-РПЖ не столкнулся в прямом соревновании с кандидатами "Единой России", но после избрания они предпочли стать независимыми. Видимо, партийная принадлежность все же превалирует над индивидуальными электоральными стратегиями.
Итак, основными партнерами "Единой России", с которыми она вступала в латентные коалиционные соглашения на уровне округов, были самовыдвиженцы. Именно они обеспечили 70% прироста фракции единороссов после выборов. Теперь становится ясно, почему альтернативная стратегия, связанная с использованием коалиционного потенциала самовыдвиженцев для формирования собственной депутатской группы, оказалась не реализована в избранной в 2003 г. Думе. Такая возможность фактически была блокирована еще на этапе избирательной кампании. Это, собственно, и обеспечило окончательное оформление сверхбольшинства. Следует заметить, что при осуществлении своей стратегии "Единая Россия" пошла на определенные жертвы. Прежде всего это касается потери голосов за партийный список в тех округах, где единороссы воздержались от выдвижения собственных кандидатов. Отсутствие кандидатов "Единой России" во многих округах отчасти объясняет довольно скромную совокупную долю голосов, поданных за партию в этой части избирательной системы. Вместе с тем политические итоги выборов свидетельствуют о том, что в целом данная стратегия была выигрышной.
Заключение
Проведенный анализ показывает, что "Единая Россия" получила подавляющее большинство мест в Думе 2003 г. созыва благодаря целой комбинации институциональных и политических факторов. В пропорциональной части избирательной системы ее преимущество было усилено сочетанием сравнительно высокой общесистемной фрагментации и массового голосования против всех списков. В одномандатной части успеху "Единой России" способствовало отсутствие территориальных баз поддержки у основных оппозиционных партий, в результате чего небольшое электоральное преимущество ведущей партии обернулось колоссальным превосходством при распределении мест. Наконец, реализация латентных коалиционных стратегий в одномандатных округах позволила рекрутировать во фракцию "Единой России" массу депутатов, которые не были с ней формально связаны в период избирательной кампании. В итоге на выборах по партийным спискам рейтинг конверсии голосов в места составил 1,42, в одномандатных округах - 1,98, а рейтинг конверсии первоначально выигранного представительства в размер фракции - 1,35. Сумма мест (R), таким образом, описывается формулой:
R = (1,42*VL + 1,98*VD)*1,35, или 1,92*VL + 2,67*VS,
где VL - доля голосов, поданных за список "Единой России", a VS - совокупная доля голосов, полученных ее одномандатниками. Следует констатировать, что подобная норма перепредставленности ведущей партии является беспрецедентной для мировой демократической практики.
Список литературы
Сох К. Е., Schoppa L.J. 2002. Interaction Effects in Mixed-Member Electoral Systems: Theory and Evidence from Germany, Japan, and Italy. - Comparative Political Studies, vol. 35.
Duverger M. 1986. Duverger's Law: Forty Years Later. - Grofman B., Lijphart A. (eds.) Electoral Laws and Their Political Conse quences. N.Y.
Ersson S., Janda K., Lane J. -E. 1985. Ecology of Party Strength in Western Europe: A Regional Analysis. - Comparative Political Studies, vol. 18.
Golosov G.V. 2003. Electoral Systems and Party Formation in Russia: A Cross-Regional Analysis. - Comparative Political Studies, vol. 36.
Golosov G.V. 2004. Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder (CO), L.
Golosov G.V., Ponarin E. 1999. Regional Bases of Party Politics: A Measure and Its Implications for the Study of Party System Consolidation in New Democracies. Robert Schuman Center for Advanced Studies Working Paper 99/25. Badia Fiesolana.
Golosov G.V., Yargomskaya N. 1999. The Impact of Russia's Electoral System on the Competitive Strategies of Political Actors in the Duma Elections. - Gel'man V., Golosov G.V. (eds.) Elections in Russia, 1993 - 1996: Analyses, Documents and Data. Berlin.
Herron E.S., Nishikawa M. 2001. Contamination Effects and the Number of Parties in Mixed-Superposition Electoral Systems. - Electoral Studies, vol. 20.
Laakso M., Taagepera R. 1979. Effective Number of Parties: A Measure with Application to West Europe. - Comparative Political Studies, vol. 12.
Lijphart A. 1986. Degrees of Proportionality of Proportional Representation Formulas. - Grofman B., Lijphart A. (eds.) Electoral Laws and Their Political Consequences. N.Y.
Lijphart A. 1994. Electoral Systems and Party Systems: A Study of Twenty-Seven Democracies, 1945 - 1990. Oxford.
Moser R.G. 2001. Unexpected Outcomes: Electoral Systems, Political Parties, and Representation in Russia. Pittsburgh.
Ordeshook P.C., Shvetsova O.V. 1994. Ethnic Heterogeneity, District Magnitude, and the Number of Parties. - American Journal of Political Science, vol. 38.
Oversloot H., Holsteyn J. van., Berg G.P. van den. 2002. Against All: Exploring the Vote "Against All" in the Russian Federation's Electoral System. - Journal of Communist Studies and Transition Politics, vol. 18.
Rae D.W. 1967. The Political Consequences of Electoral Laws. New Haven.
Reif K., Schmitt H. 1980. Nine Second-Order National Elections: A Conceptual Framework for the Analysis of European Election Results. - European Journal of Political Research, vol. 8.
Remington T.F. 2001. The Russian Parliament: Institutional Evolution in a Transitional Regime. New Haven.
Rose R. (ed.) 2000. International Encyclopedia of Elections. Washington, DC.
Rose R., Urwin D. 1975. Regional Differentiation and Political Unity in Western Nations. Sage Professional Paper in Contemporary Political Sociology. L., Beverly Hills.
Shugart M.S., Wattenberg M.P. (eds.) 2001. Mixed-Member Electoral Systems: The Best of Both Worlds? Oxford.
Taagepera R., Shugart M.S. 1989. Seats and Votes: The Effects and Determinants of Electoral Systems. New Haven.
Weaver L.H. 1984. Semi-Proportional and Proportional Representation Systems in the United States. - Lijphart A., Grofman B. (eds.) Choosing an Electoral System: Issues and Alternatives. N.Y.