Geum.ru

8) [Текст]: научно-аналитический журнал серия «Право» (издаётся с 2007 г.)

Вид материалаДокументы

Содержание


А. В. Шеслер, С. С. Шеслер
Ключевые слова
Подобный материал:
1   ...   32   33   34   35   36   37   38   39   ...   44

А. В. Шеслер, С. С. Шеслер




ПОНЯТИЕ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

ПО ДЕЙСТВУЮЩЕМУ УГОЛОВНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ



Аннотация: в статье выделяются и анализируются объективные и субъективные признаки соучастия. На основе изучения тенденций современной уголовно-право-вой политики, развития уголовного права, а также складывающейся судебно-след-ственной практики глубокому критическому осмыслению подвергаются такие вопросы, как возможности инкриминирования группового преступления субъекту, совершившему общественно-опасное деяние с лицами, не являющимися субъектами преступления, особенности причинной и виновной связи между соучастниками преступления, уголовной ответственности за соучастие в преступлениях, совершенных с двумя формами вины и др.

Annotation: the objective and subjective signs of implication are distinguished and analyzed in the article. On the basis of examination of tendencies of present criminal and legal policy, development of criminal law as well as forming court and investigative practice such questions as possibilities of crimination of gang offence to the party committed a socially dangerous act with the persons not being the subjects of crime, distinctions of causal and guilty connections between joint offenders, criminal responsibility for fellowship in crimes committed with two forms of guilt are subjected to deep critical comprehension.

Ключевые слова: соучастие, группа лиц, субъект преступления, совместность, умысел, причинная связь.


В действующем уголовном законодательстве соучастие в преступлении определяется как умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления (ст. 32 УК РФ).

Исходя из этого определения, следует выделить объективные и субъективные признаки соучастия. К числу объективных признаков соучастия относятся участие в совершении преступления двух или более лиц; совершение соучастниками совместных преступных действий. К числу субъективных признаков соучастия относятся умышленная форма вины совместных преступных действий и совместность умысла соучастников.

Участие двух или более лиц в совершении одного преступления означает, что каждое из этих лиц должно быть субъектом преступления, то есть достичь возраста уголовной ответственности ко времени совершения преступления (ст. 20 УК РФ) и быть вменяемым в момент его совершения (ст. 21 УК РФ). Необходимо отметить, что в теории уголовного права и в судебной практике необоснованно расширяется понятие такой разновидности соучастия, как совершение преступления группой лиц.

В частности, некоторые исследователи считают, что понятием группового преступления охватывается не только соисполнительство, но и все случаи выполнения объективной стороны конкретного состава преступления несколькими лицами, из которых лишь одно может быть субъектом преступления, а все остальные таковыми не являются в силу недостижения возраста уголовной ответственности или невменяемости [4, с. 36-38; 15, с. 111-114; 16, с. 10-19].

Эта позиция нашла закрепление в ряде ранее действовавших постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР (РФ). В частности, в п. 13 постановления Пленума ВС РСФСР от 22 марта 1966 г. (с изменениями) «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» отмечалось: «Действия участника разбойного нападения или грабежа, совершенные по предварительному сговору группой лиц, подлежат квалификации соответственно по ч. 2 ст. 90, п. «а» ч. 2 ст. 91, ч. 2 ст. 145, п. «а» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления в силу ст. 10 УК РСФСР или по другим предусмотренным законом основаниям не были привлечены к уголовной ответственности» [1].

Аналогичное положение содержалось и в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.04.92 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании», где, в частности, отмечалось: «Действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР, или по другим предусмотренным законом основаниям» [3].

В период действия УК РСФСР 1960 г. эта позиция получила необоснованно широкое распространение в судебной практике по уголовным делам об изнасиловании, грабеже, разбое [19, с. 327; 20, с. 183] и даже по уголовным делам о всех формах хищения [12, с. 185]. Безусловно, эта позиция с самого начала ее появления в юридической литературе и по сегодняшний день подверглась обоснованной критике. Исследователи отмечают, что преступная группа в уголовно-правовом значении является соучастием, поэтому она может существовать при наличии не менее двух участников совместного преступления, являющихся субъектами преступления [8, с. 11-13; 9, с. 57-59; 13, с. 243-244, 14, с. 111-114].

В действующем УК РФ совершение преступления группой однозначно признается соучастием, поскольку этот институт содержится в главе 7 УК РФ («О соучастии в преступлении»), а сами участники группы в ч. 1 ст. 35 УК РФ названы исполнителями. Такой позиции в настоящий период преимущественно придерживается и судебная практика.

В частности, в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» указывается: «…что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия. Вместе с тем при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по указанным выше основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК РФ, несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения» [22, с. 540].

Аналогичное положение содержится в п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»: «В случае совершения кражи несколькими лицами… их действия следует квалифицировать… по признаку «группа лиц», если в совершении это-го преступления совместно участвовало два или более исполнителя, которые в силу ст. 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное. Если лицо совершило кражу посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, его действия… следует квалифицировать… как непосредственного исполнителя преступления…» [18].

На фоне этой позиции странным выглядит следующее положение, содержащееся в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2000 г.: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости» [2]. Некоторыми авторами это положение было воспринято положительно, и необходимость квалификации действий, как группового преступления, в подобных случаях обосновывалась, во-первых, тем, что в ст. 32 УК РФ нет указания именно на лиц, обладающих признаками субъ-екта преступления, во-вторых, тем, что такая квалификация позволяет отразить повышенную общественную опасность подобных посягательств [17, с. 51-53].

Наша критика этой позиции основывается, прежде всего на систематическом и логическом толковании уголовного закона. Содержание ч. 1 ст. 35 УК РФ свидетельствует о том, что участниками группового преступления могут быть только исполнители, а исполнителями преступления по смыслу ч. 2 ст. 33 УК РФ могут быть только лица, обладающие признаками субъекта преступления. Доведение критикуемой позиции до абсурда может привести к выводу о том, что все участники группового посягательства и даже соучастники не обладают признаками субъекта преступления.

Кроме того, критикуемая позиция порождает достаточно сложную и практически не разрешимую с позиций уголовного закона проблему, а именно: необходимость законодательного закрепления минимальных возрастных границ и границ расстройства психической деятельности лиц, которые не являются субъектами преступления, но могут быть признаны участниками преступной группы. Поэтому фактические участники совместно совершенного преступления, не являющиеся его субъектами, могут быть признаны участниками группы не в уголовно-право-вом, а в криминологическом значении. Такое участие и его общественная опасность тоже получает уголовно-правовую оценку через норму о посредственном совершении преступления (ч. 2 ст. 33 УК РФ).

Однако эта оценка влечет уголовно-правовые последствия только для того учас-тника группового посягательства, который является субъектом преступления и де-йствия которого квалифицируются как действия исполнителя преступления, фактические участники совместной преступной деятельности могут быть подвергнуты различным формам индивидуально-профилактического воздействия, относящимся к специально-криминологической профилактике [24, с. 68].

В тех случаях, когда имеет место фактическая ошибка одного из участников преступления в отношении возраста уголовной ответственности или вменяемости другого лица, совместно с ним совершающего преступление, то действия лица, допустившего такую ошибку, следует квалифицировать как покушение на совершение соответствующего преступления в соучастии. Например, при совершении кражи действия такого лица следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 УК РФ и п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ.

Совершение соучастниками совместных преступных действий – это причинение совместного преступного результата общими (объединенными) усилиями соучаст-ников. Указанный признак означает, во-первых, разделение функций и усилий соучастников в процессе совершения преступления. Во-вторых, наличие общего для всех соучастников преступного результата. В-третьих, наличие причинной связи между действиями каждого из соучастников и общим преступным результатом.

Объединение усилий может осуществляться либо в форме простого соединения аналогичных усилий соучастников для достижения преступного результата при групповом посягательстве, когда каждый из них полностью или частично выполняет объективную сторону конкретного состава преступления, либо в форме сложного соединения усилий соучастников, когда каждый из них выполняет различные по характеру действия, обуславливающие действия других соучастников.

В первом случае аналогичность усилий соучастников означает их тождественность с точки зрения уголовно-правовой оценки, фактически действия соучастников могут быть различными, может иметь место так называемое техническое разделение ролей. При таком разделении ролей между соучастниками можно выделить фактических исполнителей, организаторов, подстрекателей и пособников преступления, однако каждый из них полностью или частично выполняет объективную сторону конкретного состава преступления и поэтому считается его исполнителем. Во втором случае имеет место юридическое разделение ролей, при котором действия каждого соучастника получают различную уголовно-правовую оценку как исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника преступления в соответ-ствии со ст. 33 УК РФ.

Общность преступного результата при соучастии вытекает из объединения уси-лий соучастников, направленных на достижение единой цели. Это не исключает необходимость установления вклада каждого из соучастников в совместную преступную деятельность, а также дифференциацию и индивидуализацию их ответственности.

Причинная связь между действиями каждого из соучастников и общим для них преступным результатом может носить различный характер. Она является прямой только в случае группового посягательства, ко­гда действия каждого из соисполнителей содержат реальную возможность наступления преступного результата. При соучастии с юридическим разделением ролей прямая причинная связь есть только между действиями исполнителя и преступным результатом, причинная связь между действиями других соучастников и преступным результатом является опосредованной, поскольку их действия влияют на преступный результат через деятельность исполнителя.

Указание в законе на совместное умышленное участие соучастников в совершении умышленного преступления означает наличие у них общей групповой цели, реализуемой в преступлении. Такой цели нет в неосторожных преступлениях, при совершении которых лицо не в состоянии предвидеть, а тем более предотвратить, последствия неосторожного преступного поведения других лиц [10, с. 60-63]. При участии нескольких лиц в случае неосторожного причинения вреда между ними отсутствует психическая общность, необходимая для совместной деятельности. По этой причине вряд ли следует поддерживать иные суждения, в соответствии с которыми соучастие возможно в преступлениях, совершенных по неосторожности [6, с. 84-93; 11, с. 14-15].

В юридической литературе справедливо отмечается, что соучастие не охватывает все случаи множественности участников преступления, одним из которых является неосторожное сопричинение [5, с. 65-80]. Решение существующей проблемы видится в том, чтобы закрепить в уголовном законе неосторожное причинение вреда несколькими лицами, которое определило бы основания и пределы уголовной ответственности каждого из этих лиц [7, с. 36].

Несмотря на то, что судебная практика всегда придерживалась позиции, в соответствии с которой соучастие невозможно в неосторожных преступлениях, ошибочные судебные решения встречались. Так, Караулов и Ширшов были осуждены Тисульским районным народным судом за неосторожное убийство Копылова при следующих обстоятельствах. Утром, услышав на противоположном берегу реки треск веток и увидев колебание кустов, а также черный силует, Караулов и Ширшов одновременно, почти с одинакового расстояния, из одинаковых ружей и одинаковыми пулями произвели выстрелы по кустам, полагая, что там медведь. В кустах оказался Копылов, которому одна из пуль попала в нагрудный карман, где находились ракетные патроны, не причинив вреда, вторая причинила ранение брюшной и левой плевральной полости, оказавшееся смертельным. В процессе следствия и судебного разбирательства не установлено, кто причинил смертельное ранение Копылову. Президиум Кемеровского областного суда оставил протест без удовлетворения, сославшись на то, что действия осужденных были объединены общностью умысла, направлены на осуществление единой цели, их неосторожная вина по отношению к общественно опасным последствиям совместных умышленных действий (?) является виной соисполнителей. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР дело прекратила, указав, что соучастие возможно лишь при совершении умышленного преступления, по настоящему делу имело место неосторожное убийство, за которое должно нести ответственность лицо, конкретно причинившее вред, которое не установлено.

Президиум ВС РСФСР определение коллегии отменил и приговор оставил без изменения, указав, что оба обвиняемых проявили грубую неосторожность, которая привела к наступлению тяжких последствий, поэтому они должны нести ответственность, независимо от того, чей выстрел оказался смертельным. Пленум Верховного Суда СССР отменил все судебные решения и направил дело на дополнительное рассмотрение со стадии предварительного расследования, указав, что действия Караулова и Ширшова не являются соучастием в любой его форме, т. к. смерть потерпевшему причинена по неосторожности, эти действия не являются и сопричинением преступного результата, поскольку каждый из них стрелял самостоятельно и его действия не находились в причинной связи с действиями и последствиями действий другого стрелявшего [21, с. 128-130]. Последнее судебное решение и его мотивировка представляются правильными.

Вопрос об уголовной ответственности за соучастие в преступлениях, совершен-ных с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), решается следующим образом: неосторожное причинение преступного результата выходит за пределы соучастия, поэтому за этот результат уголовную ответственность несет только тот, кто его причиняет. Например, если несколькими лицами совместно умышленно причинен тяжкий вред здоровью, повлекший по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ), то за наступление первого преступного результата (тяжкого вреда здоровью) уголовную ответственность несут все соучастники (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник), а за наступление второго преступного результата (смерть потерпевшего) – только тот, кто его причиняет (исполнитель и соисполнитель преступления).

Вопрос о том, каким должен быть умысел при соучастии, решается в зависимости от вида соучастия, а именно: действия организатора преступления возможны только с прямым умыслом, поскольку у него всегда есть цель – соединение усилий других соучастников, действия иных соучастников могут совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом, т.к. в значительном числе случаев они лишь допускают наступление определенного преступного результата [26, с. 55].

Совместность умысла соучастников предполагает наличие у них определенной психической общности, психической (субъективной) связи между ними и единства намерений на совершение преступления. Для соучастия обязательным является наличие двусторонней субъективной связи, которая может выражаться только в знании соучастниками о намерении двух или более лиц совершить определенное преступление совместно и в знании о характере совершаемых преступных действий. Причем некоторые соучастники могут знать не всех участников преступления, а только одного из них.

В тех случаях, когда исполнитель преступления не осознает, что ему оказали помощь другие лица, например, подбросили нож для совершения убийства, он действует свободно не в полной мере, в определенном смысле является орудием преступного посягательства в руках других лиц, поэтому подобные случаи совершения преступления при односторонней (минимальной) субъективной связи соучастием в преступлении не являются.

Единство намерений означает осведомленность соучастников о действиях друг друга именно как о вкладе в совместную преступную деятельность. Отсутствие та-кого намерения означает отсутствие совместного умысла, а следовательно соучастия в преступлении. Так, приговором Липецкого областного суда Гаврилов был осужден за соучастие в убийстве Терехова, совершенного при следующих обстоятельствах. Терехов, являясь общественным инспектором лесничества, после обхода зашел в дом к Носову, где он распивал самогон с Гавриловым. Носов стал упрекать Терехова за то, что он хотел посадить его в тюрьму за самовольно скошенное в лесу сено. Затем Гаврилов по команде Носова: «Бей его» ударил Терехова ребром ладони по голове. Терехов пытался выйти из дома, но Носов оттолкнул его от двери, а Гаврилов нанес вторично удар потерпевшему, от которого он упал. Затем Носов схватил Терехова руками за горло, коленом надавил на грудь и задушил его. Труп потерпевшего осужденные положили в мешок и ночью бросили в реку. Вернувшись домой, они смыли кровь потерпевшего на полу, а вещи сожгли. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР оставила приговор без изменения. Президиум Верховного Суда РСФСР, исправляя судебную ошибку, переквалифицировал действия Гаврилова со ст. 17 и п. «в» ст. 102 на ч. 1 ст. 189 и ч. 2 ст. 193 УК РСФСР, указав, что соучастник должен быть осведомлен о преступных действиях, которые собирается совершить непосредственный исполнитель, что Гаврилов должен нести ответственность за нанесение побоев Терехову в связи с выполнением им общественного долга и заранее не обещанное укрывательство умышленного убийства [21, с. 132-134].

Отметим, что совместность умысла не исключает того, что мотивы и конкретные цели участия в преступлении каждого из участников могут быть различными [23, с. 122-132].

Завершив рассмотрение признаков соучастия в преступлении, считаем необходимым дать доктринальное определение этой уголовно-правовой категории как умышленному совместному участию нескольких лиц, обладающих признаками субъекта преступления (общего или специального) в выполнении конкретного состава умышленного преступления.


Литература
  1. Бюллетень ВС РСФСР. – 1966. – № 6; 1971. – № 4; 1983. – № 10; 1990. – № 7;
  2. Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2001. – № 8;
  3. Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1992. – № 7;
  4. Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений. – М., 1980;
  5. Галиакбаров Р.Р. Квалификация многосубъектных преступлений без признаков соучастия. – Хабаровск, 1987;
  6. Гринберг М.С. Технические преступления. – Новосибирск, 1992;
  7. Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях, совершаемых по неосторожности // Вопросы борьбы с преступностью. – Вып. 34. – М., 1981;
  8. Дядькин Д.С. Соучастие в преступлении. – М., 2004;
  9. Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. – Саратов, 1991;
  10. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. – Екатеринбург, 1999;
  11. Козлов А.П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы: Дис. … д-ра юрид. наук. – СПб., 2003;
  12. Комментарий к УК РСФСР. – М., 1980;
  13. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. – М., 1974;
  14. Кругликов Л.Л. Группа лиц как квалифицирующее обстоятельство // Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения. – Красноярск, 1989;
  15. Михеев Р.И. Невменяемый. – Владивосток, 1992;
  16. Михеев Р.И. Уголовно-правовая оценка общественно опасных деяний невменяемых при групповых посягательствах // Актуальные проблемы борьбы с групповой преступностью. – Омск, 1983;
  17. Рарог А., Есаков Г. Понимание Верховным Судом РФ «группы лиц» соответствует принципу справедливости // Российская юстиция. – 2002. – № 1;
  18. Российская газета. – 2003. – 18 января;
  19. Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1964-1972 гг.). – М., 1974;
  20. Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1974-1979 гг.). – М., 1981;
  21. Судебная практика к Уголовному кодексу РФ / Под ред. В.М. Лебедева. – М., 2001;
  22. Судебная практика по уголовным делам: В 2 ч. Ч. 1. – М., 2002;
  23. Тарарухин С.А. Преступное поведение. – М., 1974;
  24. Шеслер А.В. Криминологические и уголовно-правовые аспекты групповой преступности. – Тюмень, 2005;
  25. Шнейдер М.А. Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву. – М., 1958.