Законодательством
| Вид материала | Закон |
- Федеральный закон, 206.57kb.
- Таможенный кодекс таможенного союза, 3720.5kb.
- 1. Таможенное регулирование и таможенное законодательство России, 467.22kb.
- Российская федерация федеральный закон технический регламент о безопасности зданий, 522.3kb.
- Статья Единая таможенная территория таможенного союза и таможенная граница, 6526.38kb.
- Принят Государственной Думой 23 декабря 2009 года Одобрен Советом Федерации 25 декабря, 534.31kb.
- Памятка для налогоплательщика по состоянию, 304.22kb.
- Принят Государственной Думой 23 декабря 2009 года Одобрен Советом Федерации 25 декабря, 521.15kb.
- Министерства внутренних дел республики беларусь, 2960.14kb.
- Конституцией Российской Федерации и законодательством. Использование военнослужащими, 928.5kb.
11.03.2009
64
— Интересно, с каких таких пор, графинюшка, вы записали меня в идиоты?
— Давным-давно, уже не помню.
— Так и быть, прощаю. Естественно, я закрыл все двери и погасил, где мог, свет. — Вадим подошел вплотную к «Данае» и уставился на ее колени, а затем перевел взгляд на вжавшуюся в угол дивана Варвару
— Интересно другое, как мы отсюда выберемся? Наш полоумный «Рембрандт» замуровал все окна, — выходя из рабочей комнаты художника, задумчиво проговорил Герман и сел на подлокотник дивана.
— Нет, не похожи, — присев на корточки у ног Варвары, покачал головой Вадим, и взглянул на заерзавшую Лауру.
— Кто о чем, а этот все… Ты лучше скажи: что нам делать? — спросила она, явно напуганная невеселой перспективой остаться в этом подвале на неопределенный срок.
— Ну, во-первых, всем надо успокоиться. — Набоков по-турецки сел на пол. — Вряд ли наш «ангел Исрафил» явился сюда для того, чтобы вести долгую осаду этого волшебного подземелья. Думаю, он, как и мы, что-то здесь ищет, но при этом не знает где, а вот что он ищет, об этом я пока умолчу.
— Не испытывай нашего терпения! — неожиданно рыкнула Лаура и порывисто отбросила волосы назад. — Курить хочу!
— Я сказал: «умолчу», графиня, только потому, что сам не знаю в чем, собственно, дело. Так что, претензии не адресу. — Вадим встал, потянулся, похрустывая позвоночником, и пошел по кругу. — Во-вторых, опять же вряд ли, как мне нашептывает моя интуиция, осада будет продолжаться вечно. Он человек, наверное, одержимый какой-то идеей, но все же человек и ничего... Дальше по тексту.
— Ты прав, но только в том случае, — Герман подошел к входной двери и, приоткрыв ее, прислушался, — если он не решится взломать двери и проникнуть сюда.
— Даже если взломает, что с того? — спокойно возразил Набоков. — Не убьет же он нас.
— Типун тебе на язык! — не выдержала Лаура. — Курить хочу!
— Иди в мастерскую, — теперь не выдержал Герман, — там у него в углу туалетная комната, и травись, сколько душе твоей будет угодно!
— Прекратите! — вдруг решительно встала Варвара. — Мы зачем сюда пришли, а?! Все, идем искать, кто не спрятался...
Как ни странно, но друзья послушно последовали за ней в мастерскую художника, удручавшую не только безжизненно-тусклым светом, но царившим в ней беспорядком, будто хозяин смирился со сложившимися обстоятельствами и, словно чувствуя приближении смерти, бросил следить за чем-либо.
Везде по замызганному полу, валялись тюбики красок, стоящий посредине стиснутого пространства стол был накрыт перемазанной красками холстиной, на книжных стеллажах, занимавших всю левую стену, толстым слоем лежала пухлая пыль, а верхние углы были затянуты паутиной, на маленьком столике, видимо, установленном под замурованным окном, стояли красный китайский термос, белый электрический чайник и пара высоких черных чашек с логотипом юридической фирмы «Гарант».
— М-да, веселенькая картинка! — пробормотал Вадим, покусывая мизинец: едва он вошел, как его вдруг охватила незнакомая ему паника, и сердце отчаянно забултыхалось в груди. — Будто он знал, что скоро...
— Что он знал? — спросила Лаура, поглаживая правой рукой предплечье левой.
— Что скоро умрет, — вместо Набокова ответила Варвара. — Думаю, наш безумный «Рембрандт» был раздавлен своим страшным открытием, что он вовсе не тот человек, за которого себя принимал, и окончательно потерял интерес к жизни, поэтому и хотел что-то мне сказать, а возможно, избавить меня от чего-то, о чем я даже не догадываюсь.
— Или наоборот. — Герман легонько подтолкнул Лауру к двери в правом углу комнаты, в тени одностворчатого гардероба с потускневшим зеркалом, закрытым пожелтевшей кисеей. — Ты хотела курить, туалетная комната там.
Лаура кивнула и, щелкнув выключателем, осторожно, будто чего-то опасаясь, вошла в туалетную комнату, оказавшуюся одновременно и кухней и поразившую ее не только ослепительно белыми стенами, но и удивительным для мужчины порядком.
Она заглянула в кухонный шкафчик, висевший над продолговатым столиком: на верхней полке стояли пластмассовые контейнеры с крупами, а на нижней дешевый кофейный сервиз, два керамических блюда и стопка упаковок с салфетками. Старый холодильник «ЗИЛ», однако, был пуст, лишь на нижней полке стояла початая бутылка оливкового масла.
— Странный малый, — доставая из сумки портсигар, прошептала Лаура, подошла к душевой кабинке и, открыв ее, изумленно отступила, вместо душа там стоял сиреневый унитаз, накрытый сиреневым же стульчаком.
Она закурила и, глубоко затянувшись, выпустила в сетчатый потолок над унитазом тонкую струйку дыма, которая с пронзительным писком мгновенно исчезла.
— Что ищем, мисс Марпл? — спросил Варвару Набоков, в нерешительности топтавшийся у мольберта, продолжая покусывать мизинец правой руки, сердце перестало бултыхаться, но билось невпопад.
— Честно говоря, не знаю, — пожала она плечами и мельком взглянула на Германа, прислушивающегося к происходящему в туалетной комнате.
— Да, на «Данаю», ты не похожа, да и колени тоже не совсем Кристелевские.
— Не знаю, но думаю, что надо искать, — проигнорировав замечание Вадима, продолжила Варвара, — или записи его изысканий, или дневник. Ведь при всей своей, казалось бы, невзыскательности и аскетичности он явно рассчитывал прославиться, подарив миру новую «Данаю» кисти того же автора.
— И ему почти удалось. — Герман вдруг резко развернулся и, пройдя в галерею, устремился к входной двери.
— Что случилось? — крикнул ему вслед Набоков, но тот не ответил.
— Я нашла! Нашла! — влетев в комнату, радостно воскликнула Лаура.
— Что ты нашла?
— Как мы можем отсюда выбраться! Там у него, — она показала пальцем на туалетную комнату, — есть вентиляционная труба. Дым со свистом затягивает.
— Посмотри, Варвара, вот типичный продукт американьского синематографа, — сокрушенно покачал головой Вадим. — Насмотрелась пошлых боевиков. Дорогая моя, — он обнял подругу за плечи и чмокнул в висок, — мы спокойно можем выйти и через дверь, даже, если сюда нагрянет Исрафилов. Грохнем его и выйдем. В этом подземелье его будут искать еще лет десять.
Варвара вдруг бросилась к Вадиму и, сжав его голову руками, страстно поцеловала несколько раз.
— Умница! — выдохнула она, оторвавшись от него.
— Согласен, однако... — изумленно посмотрел на актрису Набоков, ошеломленный ее внезапным порывом.
— Десять лет, ты понимаешь десять лет! Нет, вы не понимаете! Десять лет назад, в двух шагах от этого дома на меня напал маньяк, переодевшийся женщиной... Ну, дошло?!
— Не совсем... — растерянно переглянулись Лаура и Вадим.
— Господи, это же так просто! Он видел меня, он видел маньяка...
— И что с того? — снова переглянулись друзья, не понимая, куда она клонит.
— Он знает, вернее, знал, а точнее видел, что тогда со мной произошло.
— Ну и?
— Какие же вы тупые! Похитив меня, он хотел сказать, кто маньяк и кто его убил.
— И кто его убил?
— Это же очевидно! Его убил наш «Рембрандт», а вовсе не я, как ты пытался меня убедить!
— Сильный ход! — усмехнулся Набоков. — Я знал, что страх затмевает мозги, но... Господи, до чего же вы боитесь всего, что может изменить ваш занудный образ жизни.
— Как ты не понимаешь, убийство это смертельный грех! — возмущенно вскрикнула Варвара.
— Поэтому надо быстренько и, желательно, без мук переложить его на чужие плечи.
— Простите, но к нам, кажется, гости! — стремительно влетел в мастерскую взволнованный Герман.
— Бежим, быстрее бежим отсюда! — заметалась Лаура.
— Совсем ума сошла! Куда и зачем? — Герман поймал руку подруги, крепко обнял, вытащил в галерею и усадил на диван. — Успокойся, ненормальная! — Он повернулся к Варваре и Набокову, замершим на пороге. — Вадим, надо закрыть мастерскую и рассредоточиться на случай... на всякий случай.
— Нет, я точно с вами сойду с ума! Брин, ты же патологоанатом, — осматриваясь, пробормотал Вадим, — а ведешь себя, как экзальтированная девица!
В галерее снова заиграла тихая нежная музыка, что было явным знаком того, что Герман не ошибся, и к ним действительно направляются гости.
Вадим встал рядом с дверью, но так, чтобы та скрыла его, когда откроется, Варвара села на диван к Лауре, незнающей куда ей деть руки, а Герман отошел к «Данае».
— Отлично! Внимание рассеяли, а там... — нервно потер он руки и, искоса поглядывая на дверь, уставился на картину.
Послышались шаги, но не осторожные и крадущиеся, как можно было предположить, а совершенно нормальные.
— Он один, — беззвучно сказал Вадим и, показав друзьям один палец, затаился, распластавшись по стене.
Однако у двери незваный гость вдруг замер.
Неизвестно сколько продолжалась эта выматывающая пауза, но перед глазами друзей промелькнула, если не вся их жизнь, то все таинственные события последних дней.
65
— Маша? — приподнявшись, изумленно вскрикнула Варвара и плюхнулась обратно на диван.
— Фу! — шумно выдохнул Герман и, расслабившись, подошел к подружкам. — Ты одна?
— Как ты здесь оказалась? — металлическим голосом спросила будто закаменевшая Лаура.
— Очень просто, дверь была открыта, — улыбаясь, ответила Франческа, по бровям которой пролетела едва заметная волна злого недоумения, она подошла к дивану и села между Лаурой и Варварой. — Красота какая!
— Здравствуй, Симочка! Боже мой, как давно мы не виделись! — выйдя из своего укрытия, заулыбался Вадим и склонился к девушке, но та вдруг резко отпрянула и невольно толкнула локтем Вьюжинскую в грудь, а затем, сжавшись словно пружина, нанесла хлесткий удар ногой Набокову в пах, но тот успел повернуться, и удар пришелся по его филейной части.
На смерть перепуганные подруги вскочили как ужаленные и с визгом метнулись к Герману, который, спрятав их за спину, попятился к «Данае».
— Какая я тебе Симочка! — Испанка схватила Вадима за запястье левой руки и, выворачивая ее, стала гнуть его к полу.
— Ой, больно, мне больно! — заверещал Набоков, и когда уже казалось, что он упадет на колени, он подсек девицу ногой.
Та, выпустив его руку, упала ничком, но мгновенно перекатилась на спину и, оттолкнувшись лопатками от пола, снова бросилась на Вадима, но он отскочил к стене.
— Где перстень?! — прорычала она, угрожающе надвигаясь на него, но, не дойдя, вдруг резко развернулась и, вмиг расслабившись, села на диван, закинув ногу на ногу. — Успокойтесь, я пошутила.
— Хороши шутки, подруга! Я чуть не умерла! — прошелестела из-за спины Германа Варвара, но, все еще опасаясь нападения, не двинулась с места, пристально вглядываясь в знакомую незнакомку.
— Как наши дела? — спросила та и удивленно посмотрела сначала на Набокова, а потом на застывших друзей у «Данаи». — Я что-нибудь пропустила?
— Да, видно, Ландрин еще тот жеребец, если люди так разительно меняются за одну ночь! — Вадим почесал кончик носа, но тоже не двинулся с места, решив лишний раз не искушать судьбу.
— Не чета некоторым Казановам от фотоискусства!
— И все-таки, как ты нас нашла? — осторожно подходя к дивану, спросила Варвара.
— Какие же вы странные люди, Варя! Сами оставили мне записку на зеркале, а теперь устраиваете допрос.
— Какую записку? — не смогла скрыть изумления Вьюжинская и, переглянувшись с Набоковым, осторожно подбиравшимся к гостье сзади, села. — Ах да, совсем из головы вылетело!
— Ты забыла еще хлопнуть себя по лбу! — снова улыбнулась гостья. — Итак, что мы имеем? Генерала Дюрана мы нашли, передали его останки и перстень наследникам и благополучно его сожгли, но денег не получили? Я правильно излагаю? Ничего не забыла?
— Правильно излагаешь и ничего не забыла, — кивнула Варвара и оглянулась на Лауру с Германом, стоявших за ее спиной. — Прости, Франческа, но, кажется, это был мой сюжет. Или?
— Никаких «или»! Он твой, для моего театра он не подходит. Однако мне показалось, что тебя больше заинтересовал, — Франческа обвела комнату рукой (Варвара почти не сомневалась, что это ее одноклассница), — этот безумный «Рембрандт» и его галерея. Нет? И еще, мне казалось, что ты хочешь вплести в сюжет этого спортивного чиновника. Как его зовут, я забыла?
— Михаил Исрафилов, — дар речи наконец-то вернулся к Лауре.
— Точно, Исрафилов. Вот кто жутко смахивает на сексуального маньяка, глаза белесые, мерзкие. Нет?
— Возможно, возможно... — задумалась Варвара и искоса взглянула на Набокова, который чуть заметно отрицательно покачал головой. — По крайней мере, в твоей идее больше простора для интриг и фантазии.
— Однако мы отвлеклись. — Франческа окинула беглым взглядом друзей. — Так что вам, то есть нам, делать с этими потомками Дюрана? Такие деньги, прости Варя, на дороге не валяются.
— Валятся-то они не валяются, но мы подумали, подумали и решили отпустить ситуацию. — Вадим сел на пол у стены напротив дивана. — Пусть сама себя разруливает.
— В конце концов, у нас остались его ордена, — кашлянул в кулак Герман. — Можем их продать. Деньги, конечно, не те, да и возни побольше, но хоть какая-то компенсация за наши приключения.
— Тоже верно, — вставая, зевнула Франческа и потянулась, она хотела сказать еще что-то, но махнула рукой. — Пойду, посплю. А вы держите меня в курсе, я буду у Бори. — Она протянула Варваре визитку Ландрина и направилась к выходу. — Набоков, закрой за мной дверь.
У лестницы в сыром предбаннике девица вдруг схватила Вадима за грудки и прижала к стенке.
— Ой, я так сразу не могу! — притворно запричитал он. — И потом, стоя неудобно и неэстетично.
— Заткнись и слушай! Если к завтрашнему утру, к десяти ноль-ноль я не получу перстень, то грохну вашу Франческу, а заодно и ее любовничка, писателишку этого недоделанного, возомнившего о себе не весть что. То же мне жрец бога Амона выискался! Ты все понял?
— Понять-то я понял, но где его взять?!
— А мне по барабану! И не вздумай этим сказать, кто я! — Девица кивнула на коридор и ударила локтем Вадима в грудь. — Я тебе покажу «Сима»!
— Какая ты кровожадная! — согнувшись пополам, закашлялся, Набоков, когда девица поднялась по лестнице. — Даже сестру, ради какого перстня, не пожалеешь?!
Однако та не услышала или не захотела услышать его, но скорее всего, сказанное Вадимом просто не дошло до ее сознания.
— И-эх, разгадать бы ее код!
Тщательно закрыв все двери, Набоков спустился в галерею и молча сел на диван.
— Придурок! — вдруг вскочила Лаура. — Я чуть не умерла от страха!
— Судя по твоему цветущему и благоухающему виду, тебе удалось выжить! — не глядя на бегавшую взад-вперед по галерее подругу, проговорил Вадим, который никак не мог решиться сказать друзьям о подмене Франчески.
— Он еще издевается! — Лаура бросилась на него с кулаками, но Герман перехватил ее и, скрутив, отвел к «Данае».
— Вообще, мы зачем сюда пришли, а?! — встала Варвара и окинула грозно сверкающим взглядом замерших друзей. — Я вас спрашиваю?!
— Не знаю, — словно сдувшийся шарик прошептала Лаура.
— Вот именно: зачем? — Вадим подошел к обломку колонны и повернул его. — Дело надо делать, господа. Дело! — Войдя в мастерскую, он резко сорвал холстину с мольберта и обомлел. — Ничего себе!
На почти законченной картине, повторяя композицию рембрандтовской «Данаи», была изображена Варвара.
Единственным отличием от композиции подлинника был смутный силуэт мужчины в левой, чуть расширенной части картины, мужчины, который, опираясь на золоченую спинку кровати, заворожено смотрел на светящуюся внутренним светом обнаженную девушку.
— Потрясающе, просто слов нет! — воскликнула Лаура и почему-то ущипнула Германа за руку.
— Да уж, почти шедевр! — поморщился он от боли.
— Не почти, а шедевр! С ума сойти можно! Заберу себе домой, даже не спорьте! — категорично заявила Варвара и осторожно дотронулась пальцем до картины. — Высохла. — Суетливо оглядевшись, она побрела по мастерской в поисках инструментов, чтобы снять картину с подрамника.
— А Зевс на Дрюлю похож!
— Не говори ерунды, графиня! — Вадиму тоже показалось, что Зевс (А кто, кроме него мог оказаться в спальне дочери аргосского царя?), напоминает его самого, но смущало его совершенно другое: при всей видимой схожести с прообразом новая Даная была юной девушкой и гораздо больше была похожа на его «инопланетянку».
— Ой, посмотрите, покраснел! — рассмеялась Лаура, но заметив, что друг до крови закусил нижнюю губу, поспешила скомкать улыбку. — Эй, что с тобой?!
— Писать хочу! — И Вадим зашел в туалетную комнату.
66
«Нет, что-то тут не сходится. Конечно, мне могли впендюрить куда-нибудь жучка, но в этом случае они нашли бы только дом, но никак не подвал, — размышлял Вадим, сидя на закрытом унитазе в позе роденовского «Мыслителя».
Нет, он не прислушивался к происходящему в мастерской, последние несколько часов друзья раздражали его нездоровым азартом и бесконечными, парализующими их страхами до такой степени, что ему хотелось бросить эту дурацкую затею с поисками неизвестно чего, сказать все, что он думает об этом, разыскать «инопланетянку» Катю и умчатся с ней на легкокрылом лайнере к ласковой лазури моря.
«И потом, как эта Сима смогла открыть все двери, не прошла же она сквозь стены?! Ого, Дрюндель, а это значит, что кто-то дал ей ключи! Но кто? «Рембрандт» погиб. Не привиделось же это мне! Исрафилов? Нет, он сам не знает, что ищет, но ищет упорно, и что-то явно связанное с Варварой, ведь не из любви к театру, он к ней покатывал? — Он вдруг вскочил и заходил по комнатке. — Дура, идиотка! Он нас по «Синди» вычислил. Мозги куриные, а туда же, просвещать своими гадкими историями человечество, как будто в жизни нет ничего более интересного, чем похождения сексуальных маньяков!»
С досады Вадим стукнул кулаком себя по скуле и, вздрогнув от мерзкого звука рвущегося холста, снова сел на унитаз.
«Да, но самая большая заноза, безусловно, этот гребаный перстень с рубином. Конечно, это не перстень сотника Лонгина, что бы там не думала Лаура, но... А может, Дюран был масоном? И этот перстень священная реликвия, вот они и решили вернуть ее себе. Спровоцировали нас, дураков, на поиски, а потом... Все это хорошо, но Наполеон разогнал масонские ложи. Да, но Филипп Красивый тоже думал, что в пятницу 13 октября 1307 года покончил с тамплиерами... У, куда тебя занесло! Нет, пора завязывать, Дрюля, не то сбрендишь!»
Набоков встал, осмотрелся, мельком заглянул в овальное зеркало над раковиной и хотел выйти, но вдруг пронзенный убийственной догадкой, неожиданно вылетевшей откуда-то из подсознания, замер с отвисшей челюстью.
«И как же я раньше не допедрил! Ведь все это заколбасил Парамонов! Устроил нам проверочку на вшивость, а мы, как последние придурки, попались в его ловушку! Вот гад! А прикидывался! Благородный, усталый искатель смысла жизни и... — Вадим вдруг осекся. — А как же Катя! Зачем он меня с ней познакомил?! А Исрафилов? Нет, что-то опять не то! Мозги совсем набекрень съехали».
— Ну что, мародеры, нашли то, что искали?! — входя в мастерскую, спросил он. — Или решили: а ну его! Мы лучше под шумок обчистим бедного сумасшедшего художника, которого и искать-то никто не будет? Как вывозить сокровища будем? Глубокой ночью? Согласен. Но мне почему-то кажется, что где-то на третьей ездке примчится наряд ДПС, вызванный бдительными гражданами, и всех нас повяжет.
— Фу на тебя, Дрюндель! — выгнула бровь Лаура, поймав, однако, себя на мысли, что они действительно увлеклись, и как бы невзначай уронила небольшой эскиз головы «Данаи» на накрытую облезлым клетчатым пледом кушетку, видимо, служившую хозяину спальным ложем. — Как тебе не стыдно?!
— Мне как раз не стыдно, я холсты с подрамников не сдираю. — Он подошел к застывшей Варваре с «Данаей», скрученной в рулон, обнял на плечи и поцеловал в висок. — Вот видишь, дорогая, стоило только заняться конкретным делом, как все твои страхи улетучились, и ты даже не задумалась, что кража, как и убийство, смертельный грех.
Словно ужаленная Варвара бросила картину на кушетку и, выкрутившись из объятий Набокова, выбежала в галерею, упала на диван и зарыдала.
— Фу на тебя еще раз! — Лаура легко шлепнула его по щеке и отправилась утешать подругу.
— Да, кажется, мы увлеклись, — поджал губы Герман. — И все-таки ты зря! Мы все на нервах.
— Неужели и тебя пробрало? — спросил Вадим, но Герман не ответил и вышел в галерею. — Вот и ладненько.
Оставшись в мастерской один, он поднял картину, положил на полочку мольберта и, почесывая кончик носа, подошел к пыльному стеллажу с книгами и альбомами.
Он не стал осматривать все книги подряд, подобная процедура заняла бы не один час, а может, и ни один день, поэтому, резонно, но в какой-то степени наивно Вадим предположил, что художник чаще других вещей мог пользоваться своими записями или тем, что связано с Варварой, которую похищал дважды.
Набоков не стал дергать книги и альбомы, а принялся внимательно изучать пухлую пыль на полках, ведь должны же были остаться следы вытаскивания и засовывания книг...
Не прошло и десяти минут, рыдания Варвары тем временем стихли, как на третьей полке в самом углу он нашел альбом фотографий, а полкой выше дневник в кожаном переплете, который, судя по пожелтевшей бумаге, художник перестал вести довольно давно, но, по всей видимости, перечитывал последнее время, оставив несколько закладок на заинтересовавших его местах.
Вадим сел на кушетку и раскрыл альбом с фотографиями,. Первые листы его не вдохновили, там были, в основном, снимки девушек, лишь отдаленно напоминавших предмет творческого вожделения художника, к тому же фотографии были плохого качества, наверное, их печатал сам «Рембрандт», поэтому они утратили четкость и тоже пожелтели.
— Плохо закрепил, — пробормотал Набоков и, перевернув очередной лист, чуть было не вскрикнул: на дощатом, чуть наклоненном щите назад щите лежала распятая обнаженная девушка, в глазах которой застыл благоговейный ужас; на следующем листе, почти точно повторяя первую, была изображена другая девушка...
Отерев холодный пот со лба, Вадим дрожащими руками переворачивал лист за листом и везде было одно и то же, менялись только девушки, однако две последние фотографии повергли его в благоговейный ужас, от которого у него взмокли руки и загривок.
На предпоследней фотографии к щиту была прикована Варвара, а на другой распятый сухощавый мужчина в сбившемся парике и колготках, который, несмотря на открытые, мерзкие белесые глаза с наклеенными ресницами и румянами на впалых щеках, был явно без сознания.
Захлопнув альбом, Набоков закрыл лицо руками, стараясь представить, что чувствовала в тот момент Варвара, но мысли с нее перескочили на распятого маньяка, и он попытался вспомнить, где он видел почти точно такой же взгляд, но ничего путного в голову не приходило.
Он отбросил альбом и, раскрыв дневник художника на первой закладке, пробежал взглядом по удивительно ровным строчкам с обратным наклоном, что указывало на скрытую неуверенность писавшего.
«Странный мужчина, где-то я уже видел эти глаза», — это была единственная фраза, за которую зацепился воспаленный взгляд Вадима, и он открыл следующую закладку.
«Сегодня перед закатом опять гулял у дворца. Не могу отделаться от ощущения, что здесь должно произойти что-то страшное. Ужасное чувство, будто кто-то наматывает мои кишки на кулак. И эта размалеванная женщина с мальчиком. Если бы это был не мальчик, то я подумал бы, что схожу с ума, опять этот гадкий, пронизывающий взгляд!»
«Нет, надо как-то с этим бороться, иначе я никогда не закончу «Старика в красном», а он последний... Потом будет моя дорогая, моя любимая, моя обожаемая Даная! Боже мой, какие у нее прелестные колени!»
— Колени?! — выдохнул Вадим и, замерев, прислушался: друзья что-то спокойно, изредка посмеиваясь, обсуждали. — Господи, если бы вы только могли догадаться?!
«И все-таки, не удержался! Выследил ее! Она актриса, вернее, учиться на актрису. — Вадим продолжил читать третью закладку. — Проводил ее до ГИТИСа, до одиннадцати болтался по переулкам, потом встретил ее, доехал вместе с ней до «Бауманской» и довел, естественно на расстоянии, до подъезда. В вагоне несколько раз посмотрел на нее, она почувствовала и вызывающе презрительно взглянула на меня, пришлось перейти в другой вагон. Жаль! Я понимаю, это защитная реакция, она такая умная девочка, но все равно, обидно. Зачем она пошла в актрисы?!»
— Дрюндель, ты здесь не умер случайно?! — В мастерскую неожиданно вошла Боярдо.
— Не дождетесь! — вздрогнув, прохрипел Набоков и, захлопнув дневник, откашлялся в кулак. — Пыль, зараза, глотку режет!
— Нашел что-нибудь? — выгнула бровь Лаура и, заметив, как он прячет за спину альбом, прищурилась. — А ну колись!
— Вам лучше не смотреть!
— Это почему? — удивилась заметно повеселевшая Варвара и положила голову на плечо подруги.
— А потому!
— Емкий ответ, и по существу, — подмигнула Варваре Лаура и, подойдя к Вадиму, властно потянулась за альбомом, но тот хлестко ударил ее по руке.
— Обалдел, что ли?!
— Сказано нельзя, значит, нельзя!.. Пока нельзя. И вообще, нам лучше свалить отсюда, пока не поздно.
— Почему? О, Господи, ты опять забыл двери закрыть?
— Вот видите, графиня, вы прямо на глазах тупеете в этом подвале. Что в таком случае про нас говорить?
— И все-таки?
— Нас Парамонов с ценными указаниями ждет в твоей квартире! — сказал Вадим первое, что пришло в голову.