Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Реферат

Содержание Спаситель и сеятые

Подобный материал:

• Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
• Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
• Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
• План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
• Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
• Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
• Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
• Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
• Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
• Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.

"прелестным " па-дениям. Сентиментальный религиозный человек живет почти в постоянном са-мообмане. И способ определения качества этих слез только один: выяснить при свете совести - являются ли эти переживания и связанные с ними слезы для не-го самоцелью. Во всяком случае, человек совершенно равнодушный к духовно-му миру, не принципиально отличается от тех, кто сделал религиозные ощу-щения главным мотивом своих психологических переживаний. И у тех и у дру-гих ответственное нравственное построение души не стало главным содержа-нием их нравственного делания; и те, и другие продолжают оставаться нравст-венными эгоцентриками; и практически - первый покаянный шаг ими еще не сделан; и тем более - не начал выстраиваться смиренный фундамент нравствен-ного строения.

Кпотость Подлинный блаженный плач хоть и неприем-

лем людьми нерелигиозного сознания как выра-

жение смирения, но понятен, потому, что плач яв-

смирения _ _

ляется обычным психологическим явлением. Го-

раздо менее известно, приемлемо и более противно людям, живущим по нрав-

ственным стихиям века сего, иное духовное и жизненное выражение смирения -

кротость. "Блаженны кроткие, ибо они наследят землю" - следующая заповедь

блаженства.

Вообще когда слышится слово - "смирение", обыденное сознание, не вхо-дя в его глубину, принимают лишь то его обнаружение, которое именуется кротсть, не разбирая всю внутреннюю полноту смыслов смирения, и потому

240

априори думают, что ненавидят все смирение в целом, в то время как на деле ненавидят только кротость.

Слово "кротость" приобрело в славяно-русской языковой культуре смысл, несколько отличающийся от греческого евангельского значения. 06 этом можно догадаться даже по обетованию блаженства: "ибо они наследят землю".

Греческое "ргаеу" кроме значений "нежный", "тихий", "мягкий", "ласко-вый" применяется также в смысле "простой", "бесхитростный" и т.п. Только вся полнота значений этого греческого слова, которое на русский язык перево-дится как "кроткий", определяет глубокое нравственное направление христиан-ского сознания, которое ненавидят люди, живущие "по стихиям века сего" (Кол.2,8), т.е. по устройству, противоположному кротости. Она им глубоко противна, потому что обычное выражение внутреннего мира современного че-ловека, наоборот - дерзость.

Что лежит в основе смиренного и кроткого отношения к любому предме-ту - к Богу, к другому человеку, к природе? Отношение к нему, как к реально (или по возможности) святому, освященному. Входя в отношение со святым, человек не может быть к этому предмету дерзким: страшно. Человеческая воля, не просвещенная его святым умом, становится беспризорной и разнузданной, и, не видя святого, служит животным и звериным инстинктам. И тут дело не толь-ко в поступках или в стиле поведения - они лишь енешность нравственного мира. Дело в самом этом личностном мире, потому что если он не сеят, то, не-сомненно, святое, что входит с ним в контакт, перестает быть святым, а не со святым можно и следует обращаться дерзко. Дерзко - это не обязательно вполне нагло или, положим, фамильярно. Но дерзкий всегда обращается с Высшим се-бе - как с равным; с равным - как с низшим; а с низшим себе (например, с жи-вотными) - как с подлым. Таким образом, дерзкое отношение понижает уровень значимости предмета. За дерзостью всегда стоит стремление взять "свое", даже когда это "свое" на деле - безусловно "чужое". В дерзости никогда нет внима-ния к ближнему, но всегда есть стремление "ощипать" его. Дерзкий человек раскрывается беспардонно во множестве страстей своих, особенно - в гневе.

241

Напротив того - в кротости - сознательная мягкая воздержанность, почти-тельность и трезвость. Это чрезвычайно высокое качество души имеет склон-ность к развитию. Начавшись как простое среди душевных волнений чувство, оно, одерживая над естеством человеческим победу за победой, переходит от нечувствительности к оскорблением, и завершается, по слову преп. Иоанна Ле-ствичника "ненасытным желанием бесчестия, подобным беспредельному жела-нию похвал в тщеславных". Но это - вершина, которой достигают немногие и которая не вполне понятна даже и кротким, находящимся на низших ступенях кротости. На эту высоту можно лишь указать как на добродетель, непонятную миру. Обычно, понятным образом проявляется христианская кротость - в не-обидчивости, нераздражительности, неискании собственных выгод и всяческой беспечальности. И уже тем самым можно сказать, что кротость по своему на-строению и внешнему раскрытию есть тайна и образ будущего века. А по нрав-ственному выражению (если это не порыв, а постоянное состояние) - есть некое явление совершенства. Тайна и образ будущего века, потому что там, по слову Евангельскому, ни на что не посягают, и там нет "печали, воздыхания". Таким образом, кроткий человек на земле - представитель Царства Небесного. И уже по одному этому - явление на земле нравственного совершенства.

Кротость как нравственную добродетель легко можно спутать, по внеш-нему проявлению, с таким типом темперамента, как флегматичность. Но в от-личие от темперамента, как природного явления, кротость, во-первых, всегда сознательна (т.е. сознательно раскрывается как содержательное нравственное явление); во-вторых, всегда связана хоть с какой-нибудь работой по преодоле-нию себя; в-третьих, как уже было сказано, исходит из отношения к любому предмету, как к освященному. Кроткий человек, и в себе покаянно созерцая нравственное несовершенство, - т.е. святость, искаженную нечистотой, не воз-мущается этим, ибо смиренно сознает, что иным он и быть не может, но ждет от своего Бога - вычищение нечистоты, исцеление имеющийся нецельности, болезненности, восполнение неполноты, усовершение несовершенства.

Евангелие предлагает дивные образцы смиренной кротости (о которых хочется сказать - "неподражаемые" - если б они не были бы даны для подража-ния). Следует привести хотя бы один из них. "Иисус удалился в страны Тирские

242

и Сидонские. И вот, женщина хананеянка, вышедши из тех мест, кричала ему: помилуй мене, Господи, Сын Давидов! Дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступивши, просили Его: отпусти ее, по-тому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан лишь к погибшим ов-цам Дома Израилева. А она, подошедши, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал: не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят те крохи, которые падают со стола Господ их. Тогда Иисус сказал ей в ответ: о жено! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ея в тот же час" (Мф. 15,21-28).

Поразительно легкое по внутреннему строю самоуничижение хананеянки, открытое в этом Евангельском эпизоде, в котором видно подлинное достоин-стео человека, могло явиться лишь в благодатном присутствии Богочеловека. Недаром же глаеное, что Он услышал в ее словах, Он назвал еерою, связав тем самым веру с блаженной смиренной кротостью, что само Слово Божие отличает кротость как особенное ценное качество у женщины: "да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сохраненный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого Духа" (Шетр. 3,3-4). Таким образом, дух кротости раскрывается в нетленной красоте, с чем немедленно согласятся опытно узнавшие характер христианских добродетелей.

Можно привести и другие примеры Евангельской блаженной кротости: сотник ("я не достоин, чтобы, Ты, Господи, вошел в дом мой" - Мф. 8,8); крово-точивая, в смирении коснувшаяся края одежды Спасителя, в надежде на исце-ление (Лк. 8,44); грешница, мазавшая ноги Иисуса миром, обливавшая Его сле-зами своими и отиравшая волосами головы своей (Лк. 7,38) и проч. - повсюду раскрывается кроткий человек в своей нетленной красоте.

_, Безусловно, совершенен в этом от-

Спаситель и сеятые -

ношении Евангельский образ самого Спа-

образцы кротости _п ,

* * сителя. Се - подлинно! сокровенныи серд-

ца человек в нетленной красоте кроткого и молчалиеого Духа. (Понятно, что

243

этому не противоречат многие и долгие речи Спасителя, известные из Еванге-лия; ибо альтернатива молчаливости - пустая болтливость, в чем и враги Спаси-теля не смели Его никогда упрекнуть.)

Но, золотая кротость Спасителя! - и постоянно искомая Им от Своих уче-ников. Она всегда является Им как образец, вплоть до креста и даже на кресте. Золотая кротость Спасителя, которой не противоречат некоторые известные факты Его суровости, факты лишь еще более высвечиваемые его кротостью и в ракурсе которых Его кротость выявляется еще рельефнее (изгнание торгующих из храма, проклятие смоковницы бесплодной и др.). О, золотая и нетленная Его кротость, в которой высота и достоинство духа раскрывается с не меныпей мо-щью, чем в самооткровениях Его силы и величества ("Я есмь путь и истина и жизнь"; "Я и Отец - одно" - и во многих, многих других подобных Его речени-ях). Когда он говорит как Учитель - его слово является с силой и властью, и о нем говорят: "Никто не говорил так никогда, как этот Человек"; и когда Он го-ворит как Пророк, обличающий беззакония, от Его слов, кажется, все кругом может рассыпаться ("и ты, Капернаум, до Небес возносящийся, до ада низверг-нешься").

Но когда перед ним стоит кающаяся грешница, Его голос исполнен крот-кого утешения: "Я тебя не осуждаю".

И в кротости своей Он призывает учеников Своих быть подобным детям. Святый Предтеча Спасителя, желая подчеркнуть кротость Спасителя, сравнива-ет Его с наиболее кротким из животных - с ягненком ("се - Агнец Божий, беру-щий на Себя грехи всего мира") собственно, именно в этом, в полной решимо-сти жертеенно и самоотверженно служить миру, Его кротость проявляется бо-лее чем в любых внешних формах.

Древние пророчества, предрекая Его явление в мир, более других нравст-венных качеств останавливаются на его кротости, что подчеркивается и в Но-вом Завете: "Се Отрок мой, которого я избрал, Возлюбленный Мой, которому благоволит душа Моя; возложу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не воспрекословит, ни возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его; трости

244

надломленной не переломит и льна курящегося не угасит; доколе не доставит суду победы; и на имя Его будут уповать народы". (Ис. 42, 1-4; Мт 12, 18-21).

Но с особенно потрясающей силой явилась кротость Богочеловека в дни, предшествующие распятию и во время самого распятия. "Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил де-лом, что, возлюбив Своих, сущих в мире, до конца возлюбил их. И во время ве-чери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его, Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, пре-поясался; потом влил воду в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан... Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я полнота. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу" (Ио. 13, 1-5, 13-15).

Человек с ограниченным рационалистическим строем сознания увидит здесь не более чем некоторую экзотическую странность поведения, не имею-щую никакого нравственного смысла. Для человека грубых и пустых ощуще-ний здесь только издевательская бессмыслица, вызывающая отвращение. Для людей самодовольной этической практики здесь слышится ненавистный вызов. Но те, кому дороги нравственные перспективы жизни, особенно же связанные с Евангелием, слышат и непосредственно из слов Иисуса, и по тонкому нравст-венному евангельскому звучанию в целом, прямую связь между любовью, слу-жением и блаженным переживанием чистой кротости. Особенно потрясающе кротким лик Христа является от времени предания Его Иудой на крест, когда Он после Гефсиманских страданий, произволением Своим окончательно выби-рает крестную дорогу, - до самого креста, где одно из последних молитвенных слов, обращенных к Отцу Небесному, навеяно духом небесной же кротости: "Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят", - говорит Он об издевающейся над Ним осудившей Его толпе. Вот в такой-то кротости раскрывается подлин-ная красота совершенного человека!

245

И в святых Новозаветного времени многократно и многообразно была яв-лена миру подобная красота. Первым, в этом ряду стоит Предтеча Господень Иоанн Креститель. Именно он произнес великие слова, для мира унизительные (но вспомним слова Христа "унижающий себя возвысится"): "Он идущий за Мною, но Который стал впереди Меня; я недостоин развязать ремень у обуви Его" (Ио. 1,27). Но, не правда ли? - при видимом унижении в этих словах слы-шится гораздо более величие души. Но еще болыпе кроткого величия в других словах Иоанна: "Не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостно радуется, слыша глас жениха: сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне ума-ляться. Приходящий свыше и есть выше всех... Ибо Тот, которого послал Бог, говорит слова Божии" (Ио. 3, 28-31, 34). Великий Предтеча, к которому ходило креститься огромное количество народа, кротко говорит: "мне нужно умалять-ся". Но в этом умалении - великая правда, ибо бесконечен перед ним Тот - зна-чение Которого и далее все будет возрастать. И это не просто скромность, хотя и в скромности является кротость, но сознание и переживание того, что он все-таки рядом со Спасителем мира, сшедшим с неба и говорящим слова Божии ("фгЖениха").

Подлинная кротость - всегда религиозна; она ставит себя не отдельно, но и не демократически нараене, но рядом, хотя и ниже. И, конечно, не только Иоанн Предтеча, а целые сонмы святых являли себя подобным образом. Неда-ром же общий тропарь Святителям начинается со слов: "Правило веры и об-раз кротости". Образ - образец. Тем самым раскрывается, что святые, пре-имущественно раскрывавшие суть христианского вероучения, в нравственном отношении, прежде всего, являлись образцами кротости. И чтение агиографи-ческих материалов (житий святых) утверждает в знании, что кротость всегда была не только неотъемлемым нравственным качеством святых; - на блаженной кротости, как выявлении смирения, была построена вся их жизнь.

¹⁰ Тропарь - краткая молитва, в которой лаконично раскрывается сущность духовного подвига святого. В об-
щем тропаре раскрывается суть подвига святых определенного рода.

¹¹ Святители - архиереи, прославленные Церковью, которые раскрывали духовный опыт святости и Церкви.

246

06 апостоле Петре предание говорит, что он всю жизнь ходил с глазами, красными от слез. И эти покаянные слезы (память о его предательстве Иисуса) одновременно выражали пред всеми Его смиренную кротость. Апостол Павел говорил о себе: "Господь пришел грешников спасти, и я - первый из них". Но, вспоминая нравственный облик апостола Павла, замечательно важно увидеть и тот тип, так сказать, социальной кротости, которую он являл пред "сильными мира сего". Вот начало его "выступления" перед правителем Феликсом: "Зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей, я тем свободнее буду за-щищать свое дело..." Подобно же этому - пред царем Агриппой: "Царь Агрип-па! Почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться пред тобою..." и проч. В такой "общественной кротости" (вспомним слова Аристотеля, повто-ренные св. Василием Великим "человек есть существо кроткое и обществен-ное") можно видеть также подлинное нравственное достоинство человека. Ибо, как замечательно сказал Карлейль, "великие души всегда лояльны, послушны и почтительны к тем, кто поставлен над ними, только ничтожные, низкие души поступают иначе". А какие поразительные образцы кротости явили многие рус-ские святые, от прославленных в числе первых святых князей - страстотерпцев Бориса и Глеба, смиренно склонивших свои главы пред убийцами до всерос-сийского патриарха Тихона, еще до избрания на патриарший престол известно-го своей тихой скромностью.

Человек, сознающий себя духовно нищим Терпение

и просящий (т. е. смиренный и смиряющийся)

и оолготерпение приобретает, некий духовный опыт, который

по внутренней оценке представляется - по

крайней мере, по началу - трудным и неприятным. Это - опыт неполучения, или

слишком медленного получения того, о чем просишь, когда устаешь ждать и

даже надеяться. Именно этот опыт, постепенно вводит человека в сокровищни-

цу духовного смирения. И в этой сокровищнице, в наиболее практической ее

части, этот опыт (опыт смирения) становится одним из самых значимых. В со-

временном обществе более чем когда бы то ни было сеободная решимость при-

нять перенесение самоотверженных аскетических трудов - становится делом

247

все более бесплодным и редким. Терпение, отчасти заменяя добровольную ас-кезу, становится все более необходимым, и само по себе, и как практическое осуществление смирения.

Конечно, способность к терпению может быть психологической, харак-
терологической особенностью, но и тогда оно ценно, как для практической
жизни, так и потому, что представляет собой хорошую почву для терпения
нравственного, преимущественно христианского. Нравственно-

психологическая литература обычно описывает терпение как главную доброде-тель восточных религий; считается, что в христианстве оно более всего прояв-ляется тоже в восточном, православном выражении.

Терпение, как психологическая особенность, также может выражаться национально; говорят, например, об особенностях китайского или русского терпение (по конкретному выражению это разновидности психологического устройства, различно раскрывающегося).

Каков же главный смысл терпения в нравственном отношении как формы и плода смирения? Безусловно, он, прежде всего в том, чтобы принять всякую скорбь, всякое страдание и несчастие, чтобы осмыслить их, освятить и очи-ститься через них. В чисто психологическом варианте терпение не осмыслива-ет, не освящает и не очищает. Но когда оно - сознательно и совестно, когда оно оправдывает Промысл Божий, посылающий скорби и в этом оправдании при-миряется смиренно с Ним, когда оно сами страдания почитает не только заслу-женными, но и нравственно необходимыми, и желанными, - терпение возводит-ся на высокий религиозно-нравственный уровень и исполняет свое задание. Та-кое терпение имеет свои плоды - как практически очевидные, так и ценностные по внутренним смыслам, достижениям и постижениям.

В этом отношении терпение оказывается настолько высокой добродете-лью, что Сам Господь предпочитает его существенным условием собирания или спасения души: "в терпении вашем - спасайте души ваши" (Лк.21,19). И хотя на уровне интуиции все достаточно ясно понимают, что такое терпение, попытка его точного определения, вероятно, более точно позволит решить его нравст-венную сущность.

248

Терпение - это сознательное и свободное отношение к скорбям, с полной готовностью к их перенесению; это нравственная выдержка в нелегких ситуа-циях, борьба с собственными тягостными ощущениями. (Таким образом, терпе-ние вовсе не является качеством пассивным, каким многие себе его представ-ляют). По Слову Божию, это выносливость воина, переносящего труды, лише-ния и раны в борьбе с врагами, одушевляемого желаниями и надеждою победы.

Слово Божие дает возможность увидеть те нравственные состояния, где особенно требуется терпение. Иисус Христос, рассказав притчу о сеятеле, пока-зал в ней три нравственных типа, бесплодных по духовным плодам - рассеян-ные, беспечные и подавленные заботами; представил и характеристику четвер-того, доброго типа: люди этого типа, говорит Евангелие, "услышав слово, хра-нят его в добром и чистом сердце, и приносят плод в терпении" (Лк.8,15). Это означает, что всякая человеческая способность, всякая нравственная сила не сразу приносит плод, но требует ухода, наблюдения, работы и спокойного, не порывистого ожидания успеха. Каждый, если не знает, то, по крайней мере, до-гадывается, что так обстоит дело в любом человеческом обучении - как теоре-тическом, так и при овладении мастерством - так же точно обстоит дело и при усвоении и овладении нравственным "мастерством". Почти всегда при этом приходится преодолевать внешние и внутренние препятствия, благодушество-вать при утомлении, переносить в спокойствии болезненные ощущения. Это-то все вместе и составляет терпение, которое, будучи скромным и незаметным, составляет существенный элемент нравственной основы и повседневной чело-веческой деятельности и святости.

Последнее особенно понятно при понимании таких видов святости как мученичество и преподобничество. Сама степень страдания при мученичестве требует такой концентрации нравственных и физических сил, которые и пред-полагаются при сознательно обретенном даре терпения. В преподобничестве -долгая жизнь, переполненная многими трудами и лишениями, внешне однооб-разная, без ярких радостей, требует такого постоянства, твердости и верности, которые тоже даются лишь терпеливым.

Наконец, весь строй обычной жизни, созидающийся на подлинно духов-ных основаниях, состоящих в делании заповедей Божиих, без которых все мыс-

249

ли и желания сердечные - суть не более, как бесплодные фантазии; труд наблю-дения за собой и хранение своего сердца в чистоте; соблюдение мира с ближ-ними и творения дел милосердия; наконец, просто обычные дела семейные и профессиональные; короче весь пожизненный и ежедневный труд жизни, вво-дящий в жизнь вечную, есть такое выстраивание жизни, о котором апостол Па-вел говорит: "Терпение нужно всем, чтоб, исполнив Волю Божию получить обещанное". (Евр. 10,36)

Вообще, почти любой труд, а тем более труд нравственный без терпения тягостен и почти невыносим, и потому нетерпеливые люди могут очень радост-но и быстро начинать этот труд, но так же быстро и оставляют его; особенно, когда встречаются со страстями, не понимая и не приобретая в опыте, а потому и не зная, что скорбь производит